Движение народников.

Народничество - идеология интеллигенции в Российской империи в 1860—1910-х годах, ориентированная на «сближение» с народом в поиске своих корней, своего места в мире. Движение народничества было связано с ощущением интеллигенцией потери своей связи с народной мудростью, народной правдой. В советской историографии народничество считалось вторым, революционно-демократическим этапом революционного движения в России, пришедшим на смену «дворянскому» (декабристам) и предшествовавшим «пролетарскому» (марксистскому) этапу.

Герцен и Чернышевский – родоначальники народнической идеологии.

Герцен, переживший в 1830-е увлечение гегельянством, был убежден в самоценности человека. Он полагал, что главной в общественной эволюции остается перспектива развития личности, преодоления атмосферы духовной и социальной деспотии над нею. Однако, разочаровавшись (после революционных событий 1848) в европейском прогрессе, убедившись, что общественное устройство Европы далеко от идеала (так как отдавало предпочтение частной инициативе и предпринимательской хватке отдельных индивидов в ущерб интересам большинства населения), он, по его же словам, «поверил в Россию». Ее будущее виделось ему в изменении отношений собственности на основе развития солидарности и взаимопомощи членов общества. Эти особенности русского социально-экономического уклада он нашел в русской общине. Герцен высоко оценивал нравственный облик русских крестьян, ставя их «природный» коллективизм выше индивидуалистических устремлений европейцев. Эти его взгляды легли в основу герценовской концепции самобытного «русского социализма», ставшего исходной основой для народнической доктрины.

Народничество было многоликим в своих концепциях, теориях и направлениях, зародившихся почти одновременно. Неприятие надвигающейся капиталистической цивилизации, стремление не допустить ее развития в России, желание свергнуть существовавший режим и осуществить частичное установление общественной собственности (например, в форме общественного фонда земли) объединяли этих идеалистических «борцов за народное счастье».

Главными их целями были:социальная справедливость и относительное социальное равенство, поскольку, как считали они, «любая власть склонна портиться, любая концентрация власти ведет к стремлению властвовать вечно, любая централизация – это принуждение и зло».

Лавров (Петр) считал, что поскольку «цивилизованное русское меньшинство» (интеллигенты) было обязано народу своей «освобожденностью от физического труда» во имя умственного совершенствования, то и оно должно отдать народу свой долг – просвещая и обучая его, пропагандируя идеи социального равенства и готовя народ к революции. Одним из первых среди народников Лавров стал призывать к политическому объединению в единой организации, высота помыслов членов которой соответствовала бы чистоте облика ее членов, а организационное строение основывалось бы на добровольном делегировании низовыми организациями своих полномочий центру, на возможности «низов» влиять на принятие решений «верхами» и контролировать их выполнение.

Ткачев считал, что социальный взрыв будет иметь «нравственно-очищающее воздействие» на общество, что бунтарь в силах сбросить с себя «мерзость старого мира рабства и унижений», поскольку только в момент революционного действия человек ощущает себя свободным. По его мнению, не стоило заниматься пропагандой и ждать, пока народ созреет к революции, не нужно «бунтовать» деревню. Ткачев утверждал, что поскольку самодержавие в России не имеет социальной опоры ни в одном сословии русского общества, а потому «висит в воздухе», то его можно будет быстро ликвидировать. Для этого «носители революционной идеи», радикальная часть интеллигенции, должны были создать строго законспирированную организацию, способную захватить власть и превратить страну в большую общину-коммуну. В государстве-коммуне достоинство человека труда и науки будет очевидно высоко, а новая власть создаст альтернативу миру грабежа и насилия. По его мнению, созданное революцией государство должно стать действительно обществом равных возможностей, где «каждый будет иметь столько, сколько он может иметь, не нарушая ничьих прав, не посягая на доли своих ближних». Для достижения такой светлой цели, полагал Ткачев, возможно использовать любые средства, в том числе противозаконные (его последователи сформулировали этот тезис в лозунге «цель оправдывает средства»).

Бакунин, полагая, что любое государство есть носитель несправедливости и неоправданной концентрации власти, верил (следуя Ж.-Ж.Руссо) в «природу человека», в ее свободу от ограничений, налагаемых образованием и обществом. Русского человека Бакунин считал бунтарем «по инстинкту, по призванию», а у народа в целом, полагал он, в течение многих веков уже выработался идеал свободы. Поэтому революционерам осталось лишь перейти к организации всенародного бунта (отсюда – наименование в марксистской историографии возглавляемого им крыла народничества «бунтарским»). Цель бунта по Бакунину – не только ликвидация существующего государства, но и недопущение создания нового. Задолго до событий 1917 он предупреждал об опасности создания пролетарского государства, поскольку «пролетариям свойственно буржуазное перерождение». Людское сообщество мыслилось им как федерация общин уездов и губерний России, а затем и всего мира, на пути к этому, полагал он, должно стоять создание «Соединенных Штатов Европы» (воплотившееся в наши дни в Евросоюзе). Как и другие народники, он верил в призвание славян, особенно русских, к возрождению мира, приведенного западной буржуазной цивилизацией в состояние упадка.

Первое «хождение в народ» (1874). Весной и летом 1874 «чайковцы», а вслед за ними и члены других кружков (в особенности «Большого общества пропаганды»), не ограничившись агитацией среди отходников, отправились сами в деревни Московской, Тверской, Курской и Воронежской губ. Это движение получило наименование «летучей акции», а позже – «первого хождения в народ». Оно стало серьезной проверкой для народнической идеологии.

Переходя из деревни в деревню, сотни студентов, гимназистов, молодых интеллигентов, одетых в крестьянскую одежду и пытавшихся разговаривать, как крестьяне, раздавали литературу и убеждали людей, что царизм «более терпеть нельзя». При этом они выражали надежду на то, что власть, «не дожидаясь восстания, решится пойти на самые широкие уступки народу», что бунт «окажется излишним», а потому теперь нужно якобы собрать силы, объединиться, чтобы начать «мирную работу» (С.Кравчинский). Но пропагандистов встретил совсем не тот народ, который они представляли, начитавшись книг и брошюр. Крестьяне относились к чужакам настороженно, их призывы расценивали как странные и опасные. К рассказам о «светлом будущем» они относились, по воспоминаниям самих народников, как к сказкам («Не любо – не слушай, а врать не мешай!»). Н.А.Морозов, в частности, вспоминал, что спрашивал крестьян: «Ведь земля божия? Общая?» – и слышал в ответ: «Божия там, где никто не живет. А где люди – там она человеческая».

Бакунинская идея готовности народа к бунту потерпела крах. Теоретические модели идеологов народничества столкнулись с консервативной утопией народа, его верой в правильность власти и надеждой на «доброго царя».

К осени 1874 «хождение в народ» пошло на убыль, последовали правительственные репрессии. К концу 1875 более 900 участников движения (из 1000 активистов) а также около 8 тыс. сочувствующих и последователей было арестовано и осуждено, в том числе по самому громкому делу – «Процессу 193-х».

Второе «хождение в народ» (1876-79). Пересмотрев ряд программных положений, оставшиеся на свободе народники решили отказаться от «кружковщины» и перейти к созданию единой, централизованной организации. Раскол землевольцев на «политиков» и «деревенщиков». Липецкий и Воронежский съезды. Между тем, радикалы, состоявшие в той же организации, уже призывали сторонников переходить к прямой политической борьбе с самодержавием. С марта 1878 увлечение терактами охватило С-Петербург. На прокламациях с призывами уничтожить очередного царского чиновника стала появляться печать с изображением револьвера, кинжала и топора и подписью «Исполнительный комитет социально-революционной партии».

Ответом на теракты землевольцев стали полицейские гонения. Правительственные репрессии, не сравнимые по масштабу с предыдущим (в 1874), затронул и тех революционеров, кто был в это время деревне. По России прошел десяток показательных политических процессов с приговорами по 10–15 лет каторги за печатную и устную пропаганду, было вынесено 16 смертных приговоров (1879) уже только за «принадлежность к преступному сообществу».

Однако жертвенная деятельность классических народников и народовольцев была не напрасной. Они вырвали у царизма много конкретных уступок в различных областях экономики, политики, культуры. Среди них, например, в крестьянском вопросе – упразднение временно-обязанного состояния крестьян, отмена подушной подати, снижение (почти на 30%) выкупных платежей, учреждение Крестьянского банка. В рабочем вопросе – создание начал фабричного законодательства (закон 1 июня 1882 об ограничении детского труда и о введении фабричной инспекции). Из политических уступок существенное значение имели ликвидация III отделения и освобождение из Сибири Чернышевского.