Источники личного происхождения

1. Определение

ПРОЦЕСС эмансипации человеческой индивиду-
альности и во многом обусловленный им процесс становления
межличностных отношений породили новую сферу возникнове-
ния исторических источников. В первой главе настоящего разде-
ла подробно рассматривалась объективация процессов индиви-
дуализации и создания вторичных социальных связей в системе
исторических источников нового времени. Именно источники
личного происхождения наиболее последовательно воплощают
эти тенденции.

Источники личного происхождения - группа видов исторических
источников, функцией которых является установление межличност-
ной коммуникации в эволюционном и коэкзистенциальном целом и ав-
токоммуникации. Они наиболее последовательно воплощают процесс
самоосознания личности и становление межличностных omношений.
К источникам личного происхождения относятся дневники, частная
переписка (эпистолярные источники), мемуары-автобиографии, мемуа-
ры - «современные истории», эссеистика, исповеди.

2. Классификация

Первым и основным критерием классификации
источников личного происхождения является направленность
устанавливаемых ими коммуникационных связей, которая, в
свою очередь, рассматривается в двух аспектах.

Во-первых, источники личного происхождения можно разде-
лить на автокоммуникативпые (дневники) и межличностной комму-
никации. Вторую группу, в спою очередь, можно разделить на ис-
точники с фиксированным адресатом (эпистолярные источники,
отчасти мемуары-автобиографии, адресованные собственным
потомкам мемуариста) и с неопределенным адресатом (мемуары -
«современные истории», эссеистика, исповеди).

Во-вторых, источники личного происхождения могут быть
преимущественно направлены на установление связей в эволюци-
онном или коэзистенциальном целом.

К источникам, направленным на коммуникацию главным об-
разом и коэкзистенциальном целом, относятся дневники и част-
ная переписка. Но основная функция источников личного про-

исхождения - установление вторичных социальных связей инди-
видуума в эволюционном целом. Это подтверждается и тем, что
достаточно часто источники, отнесенные к первой группе, пред-
назначаются (уже в момент создания) для длительного хране-
ния, а следовательно, потенциально, и для прочтения потомка-
ми¹⁴³.

Приведенная классификация принципиально важна не толь-
ко потому, что обусловливает различия в методике изучения раз-
ных видов исторических источников. Например, вполне очевид-
ны различия в степени влияния адресата на автора при фикси-
рованном и нефиксированном адресате и т. д. Но важно отме-
тить, что различная адресность и направленность коммуника-
ции на эволюционное или коэкзистенциальное целое самым су-
щественным образом сказывается на степени сохранности исто-
рических источников, их сосредоточенности в архивохранили-
щах, возможностях их поиска. Все это в конечном счете опреде-
ляет степень адекватности наших представлений о том или ином
виде исторических источников.

Говоря об общих свойствах источников нового времени, мы
отмечали, что значительная часть их уже в момент создания
предназначалась к изданию. Что касается источников личного
происхождения, то источниками с нефиксированным адреса-
том, предназначенными к публикации, являются мемуары - «со-
временные истории», эссеистика, исповеди. Причем их необхо-
димо разделить на источники, предназначенные, как правило, к
немедленному опубликованию (эссеистика), и источники с отло-
женной публикацией (значительная часть мемуаров «современ-
ных историй»).

Что касается дневников как автокоммуникативных источни-
ков, частной переписки, имеющей конкретного адресата, или
мемуаров-автобиографий, нередко адресованных прямым потом-
кам, то они зачастую если и не уничтожались «самим автором или
адресатом, то хранились небрежно и гибли, и если даже береж-
но сохранялись потомками, то системы их приема на государст-
венное хранение (в отличие от, например, делопроизводствен-
ных источников, также не предназначавшихся для печати) не су-
ществовало, да и не существует до сих пор. Попасть в архив они
могли, как правило, в составе личных фондов, а еще чаще - кол-
лекций, что затрудняет их поиск и использование.

Кроме того, отношение к сохранению источников личного
происхождения было различным в разных слоях общества и не
оставалось неизменным на протяжении всего рассматриваемого
периода. В 60-е годы XVIII в., а затем в 60-е годы XIX в. отноше-
ние к источникам личного происхождения менялось.

Итак, прежде чем перейти к рассмотрению эволюции источ-
ников личного происхождения, подчеркнем, что наши предста-
вления о мемуарах - «современных историях», эссеистике и ис-
поведях гораздо более адекватны, чем о дневниках, эпистоляр-
ных источниках и мемуарах-автобиографиях с внутрифамильны-
ми целями.

3. Эволюция

XVII в. Выделенные виды источников личного
происхождения (кроме исповедей) формировались в Западной
Европе на протяжении XVI-XVII вв., в России преимущественно
в XVII в., после Смуты (кроме эссеистики).

Дальнейшая эволюция источников личного происхождения
в России существенно отличалась от западноевропейского про-
цесса, что сказывалось, в первую очередь, на эволюции мемуари-
стики. В Западной Европе развитие мемуаристики определялось
двумя факторами, почти отсутствовавшими в России: постоян-
ным накоплением исторических знаний (европейские мемуари-
сты имели возможность читать античных и средневековых авто-
ров, знакомиться со твоей национальной историей - достаточно
напомнить, что Большие французские хроники издаются типо-
графским способом с 1480 г.) и формированием общественного
мнения. Для России же характерно позднее становление истори-
ческого сознания и формирование общества.

Начало XVIII в. - 1760-е гг. В начале XVIII в. в поступательный
процесс эмансипации человеческой индивидуальности и созда-
ния вторичных социальных связей, формирования и структури-
рования общества начало резко вмешиваться государство, уско-
ряя и, естественно, деформируя этот процесс, что не способст-
вует развитию источников личного происхождения, и на протя-
жении почти всего XVIII в. эти источники в России развивались
мало. О степени распространенности дневников и частной пере-
писки и силу вышеуказанных причин судить сложно. Эссеистика
почти отсутствует, а что касается мемуаристики, то в основном
речь может идти о мемуарах-автобиографиях. Русские мемуари-
сты еще в XVIII в. писали свои мемуары-автобиографии изоли-
рованно друг от друга, не имея возможности знакомиться с име-
ющимися произведениями и ориентируясь только на косвенные
данные о степени распространенности мемуарного творчества.
А.Г Тартаковский очень точно подметил, что многочисленные
ссылки русских мемуаристов на уже существующие прецеденты
говорят «не о сложившейся преемственности, а как раз о ее поч-
ти полном отсутствии на ранних стадиях развития мемуаристи-

ки, ибо сама потребность опереться па чей-то прежний опыт, оп-
равдаться перед собой и узким кругом возможных читателей ука-
зывает на то, каким необычным, дерзким являлось для автора ве-
дение записок, как остро ощущал он «новизну жанра», а отнюдь
не его традиционность»¹⁴⁴.

В 60-е годы XVIII в. в русском обществе начал проявляться
интерес к истории - пока еще не к истории собственного наро-
да и государства, а к ее классическим образцам.

60-е годы XVIII в. - 60-е годы XIX в. Указанная тенденция хотя и
весьма существенна, но затрагивает по преимуществу образован-
ную часть общества. На «демократизацию» авторского состава
мемуаристов повлиял ряд крупных исторических событий, в ча-
стности губернская реформа Екатерины II и, в гораздо большей
степени, Отечественная война 1812 г. Это влияние на отдельные
виды источников личного происхождения будет рассмотрено
особо, а пока отметим, что на первый план постепенно начали
выдвигаться мемуары - «современные истории».

60-е годы XIX в. К этому времени завершилось длившееся в те-
чение века становление исторического сознания русского обще-
ства. Самое убедительное свидетельство - начало издания исто-
рических журналов, в частности «Русского архива» П.И. Барте-
нева. От традиционной историографии их отличает внимание
преимущественно к недавней отечественной истории
XVIII-XIX вв., чем предшествующая историография почти не
интересовалась. В этих условиях мемуаристика естественно при-
обретает статус исторического свидетельства. Мемуарист по
преимуществу пишет не о себе на фоне эпохи, а о современных
ему событиях, которые общество признает историческими.
Именно через отбор объектов описания проявляется унифици-
рующее влияние среды на мемуариста при переходе от нового
времени к новейшему.

4. Историография

Поскольку предлагаемая нами система видов ис-
точников личного происхождения существенно отличается от
традиционной, остановимся на том представлении об источни-
ках личного происхождения, которое сложилось в отечествен-
ной историографии (при этом цель дать полноценный историо-
графический обзор не преследуется).

Обычно выделяют два или три вида источников личного
происхождения: мемуары, которые, в свою очередь, делятся на
дневники и воспоминания, и частную переписку, или же мемуары и
дневники рассматриваются как отдельные виды исторических

источников наряду с перепиской. С этим связан и спор о целе-
сообразности использования обоих терминов - «мемуары» и
«воспоминания» или одного - «мемуары». В качестве историче-
ского источника почти исключительно разрабатывается мемуа-
ристика.

Интерес к мемуаристике как виду исторических источников
возник еще в середине прошлого века, но в позитивистской ис-
ториографии мемуаристика рассматривалась преимущественно
как источник фактического материала. Такой подход оказался
весьма устойчивым. Еще в середине 1970-х годов П.А. Зайонч-
ковский в предисловии к указателю «История дореволюционной
России в дневниках и воспоминаниях современников» уверенно
утверждал: «...ценность мемуаров заключается в изложении фак-
тической стороны описываемых событий, а не в оценке их, ко-
торая, естественно, почти всегда субъективна»¹⁴⁵.

В последние два десятилетия исследование мемуаристики
как вида исторических источников (культурного феномена)
прочно связано с именем А.Г Тартаковского - автора трех фун-
даментальных монографий. В монографии «1812 год и русская
мемуаристика» ученый новаторски ставит проблему, подчерки-
вая, что не собирается традиционно рассматривать отражение
событий 1812 г. в русской мемуаристике, а сосредоточивает вни-
мание на влиянии этого исторического события на мемуаро-
творчество как форму человеческой деятельности, на расшире-
ние социального состава мемуаристов. Автор определяет мемуа-
ры как «повествования о прошлом, основанные на личном опы-
те и собственной памяти мемуариста» и утверждает: «Сравни-
тельно с другими источниками личного происхождения именно
в мемуарах с наибольшей последовательностью и полнотой реа-
лизуется историческое самосознание личности - в этом и состоит
специфическая социальная функция мемуаров как вида источни-
ков»¹⁴⁶. В целом соглашаясь с Тартаковским, мы не можем не от-
метить, что если руководствоваться только тремя предложенны-
ми признаками, то к мемуарам придется отнести «Поучение»
Владимира Мономаха или «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо, поскольку и
тот и другой писали о прошлом, основываясь при этом на своем
личном опыте и памяти. Если же в полном соответствии с тео-
рией источниковедения попытаться определить вид источника
по первичной социальной функции - «реализация историческо-
го самосознания личности», то можно столкнуться с еще боль-
шими проблемами, поскольку явно, что историческое сознание
в русском обществе формируется в основных чертах с 60-х годов
XVIII в. по 60-е годы XIX в., а мемуары появляются веком рань-
ше - с конца XVII в.

Кроме А.Г. Тартаковского, существенный вклад в разработку
данной проблематики внесли С.C. Минц и А.Е. Чекунова. Минц,
разрабатывая проблему эволюции мемуаристики, предлагает
следующий критерий: «...отражение в мемуарах степени осозна-
ния мемуаристами сущности явлений и процессов общественно-
го развития, связи индивидуального и социального в обществен-
ной жизни»¹⁴⁷. И хотя Тартаковский спорит с Минц, отмечая,
что предлагаемый сю критерий «...не учитывает реально-истори-
ческих, имманентно предопределенных возможностей мемуари-
стики как специфической отрасли духовной культуры, ибо поз-
нание «сущности и механизма общественных отношений» соста-
вляет задачу целой системы наук гуманитарного цикла»¹⁴⁸, пред-
ставляется, что их позиции не противоречат одна другой, а до-
полняют друг друга. В самом деле, Тартаковский, выделяя в эво-
люции мемуаристики три крупные вехи: 1) «переход от внутрен-
нефамильных по преимуществу целей мемуаротворчества к
предназначению мемуаров для обнародования, для печати»,
2) «превращение их в фактор идейно-политической борьбы и ли-
тературно-общественного движения», 3) «осознание значимости
мемуаров для исторического познания и включение в их целе-
вую установку расчета на будущего историка»¹⁴⁹, - практически
конкретизирует в границах мемуаристики общие тенденции эво-
люции личности в новое и новейшее время. При этом Тартаков-
ский справедливо считает, что речь идет не о смене функций, а
о их наслоении. Таким образом, получается, что мемуары, в ко-
торых повествуется об общественно значимых событиях, возни-
кли веком позже мемуаров преимущественно с внутрифамильны-
ми целями. Но эта вполне логичная для русского материала кон-
струкция не действует при обращении к западноевропейским ис-
точникам. Первые европейские мемуары - мемуары Филиппа де
Коммина - преследуют отнюдь не внутрифамильные цели.

Отличие нашей позиции состоит не только в расширении
круга источников личного происхождения за счет эссеистики и
исповедей, а в том, что нами рассматриваются мемуары-автобио-
графии и мемуары - «современные истории» как два вида исто-
рических источников, отличающихся по своим первичным соци-
альным функциям.

Итак, представленная в настоящем учебном пособии система
хотя и не противоречит абсолютно сложившейся в отечествен-
ной историографии, но существенно отличается от нее. Причи-
на этого заключается в привлечении не только российского, но
и западноевропейского материала.

Мемуары - «современные истории»

В первую очередь, требует пояснения сам тер-
мин. Выше отмечалось, что отечественная историография не
разделяет мемуары на виды, а выделяет этапы становления и
развития мемуаристки; однако выход за пределы источников
только российской истории заставляет выделять эту группу ме-
муаристики, поскольку именно она наиболее характерна для за-
падноевропейской источниковой базы. За неимением лучшего
авторы используют термин, принятый в англоязычной историо-
графии (Contemporary History), а также по смыслу соответствую-
щий самоопределению данного вида во французской традиции.

Мемуары - «современные истории» - вид источников лично-
го происхождения, целью которых является индивидуальная фи-
ксация общественно значимых событий с целью передать их в
эволюционном целом.

Признано, что начало данному виду положили «Мемуары»
Филиппа де Коммина, написанные и конце XV в. и впервые опуб-
ликованные в 1524 г. Сам автор следующим образом определял
цель создания своих мемуаров и свое понимание особенностей
этого жанра:

Монсеньор архиепископ Вьеннский, удовлетворяя Вашу просьбу, с коей Вы со-
благоволили ко мне обратиться, - вспомнить и описать то, что я знал и ведал
о деяниях короля Людовика XI, нашего господина и благодетеля, государя, достой-
ного самой доброй памяти (да помилует его господь!), я изложил как можно бли-
же к истине все, что смог и сумел вспомнить... <...> ...Хронисты обычно пишут
лишь то, что служит в похвалу тем лицам, о которых они говорят, и о многом
умалчивают или же подчас не знают правды. А я решил, невзирая на лица, го-
ворить только о том, что истинно и что я видел сам или узнал от достаточно
важных персон, которые достойны доверия. Ведь не бывает, надо полагать, столь
мудрых государей, что ни ошибались бы иногда, а при долгой жизни - и частень-
ко. Но такими они и их дела предстают тогда, когда о них сказана вся правда.
Самые великие сенаты и консулы, какие только были и есть, заблуждались и за-
блуждаются, и это можно наблюдать каждодневно... <...> ...Хотя меня не было
на месте этих событий, я был осведомлен о том, как там идут дела, в которых
хорошо разбирался, поскольку имел о них представление и знал, в каком положе-
нии находятся обе стороны; позднее мне о них рассказали те люди с той и дру-
гой стороны, которые их вели...150

Недаром мемуарист сравнивает свой труд с трудом хрониста:
ведь мемуары - «современные истории» восходят именно к хро-
никам в отличие от мемуаров-автобиографий, которым в евро-
пейской традиции предшествует биографика.

В России произведения, написанные с аналогичной целью -
запечатлеть в памяти историческое событие, появляются в
XVII в. Сильвестр Медведев - современник и участник событий
периода регентства Софьи Алексеевны - создал труд с примеча-

тельным названием «Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них
же, что содеяся во гражданстве». Самоназвание источника - «со-
зерцание» - свидетельствует о намерении описать то, чему автор
был свидетелем, а сам он так понимал свою задачу:

...Подобает нам содеявшия в наша времена какие-либо дела не придавать
забвению...<...>...Писанием оставити вежество, ибо мнози о тех делах глаголют
и соперство между себе творят... абаче инии истинствовати не могут...

Младший современник Сильвестра Медведева А.А. Матвеев
также пишет записки с аналогичной целью:

...Сей автор не за любочестие свое и не праздную себе хвалу, но для общей всех
памяти о там попишится сей малый труд принять, дабы всегда в Российском го-
сударстве благоразумные и любопытные читатели, вразумляющиеся полезно, к бу-
дущему известно своему, для познания родящихся сыновей своих от род в род ос-
тавляли незабвенно...

В Европе в XVII в. рассматриваемый вид источников лично-
го происхождения вполне сформировался. В Англии к этому вре-
мени относится «История восстания» («The History of
Rebellion») Э.Х. Кларендона*, повествовавшая о событиях граж-
данской войны 1642-1660 гг., в которой автор участвовал на сто-
роне короля, В конце XVII в. епископ салисберийский Гильберт
Бюрнс написал произведение с символичным названием «Исто-
рия моего собственного времени» («The History of My Own
Times»). Бюрнс постоянно перерабатывал свой труд и готовил
его к публикации.

Классикой данного вида являются мемуары французского
вельможи Л. де Рувруа Сен-Симона, который не только создал
обширное произведение о событиях, современником которых
он был, и о людях, в них участвовавших, но и дал пример осмыс-
ления задач «современной истории».

Ceн-Симон. Из предисловия к мемуарам «О дозволительности
писания и чтения исторических книг, особенно тех, что посвя-
щены своему времени» (июль 1743 г.):

Во все века изучение истории считалось столь достойным занятием, что, ду-
мается, было бы пустой тратой времени приводить в защиту этой истины не-
счетные высказывания самых уважаемых и ценимых авторов... <....> ...Уж если,
учась ручному труду, нельзя обойтись без наставника, по крайности без наглядно-
го примера, то тем более нужны они в различных умственных и научных заня-
тиях, где невозможно руководствоваться только зрением и прочими чувствами.

А коль скоро лишь уроки, полученные от других, делают разум способным ус-
воить то, что он должен усвоить, нет науки, без коей было бы трудней обойтись,
нежели история... <...>...Для достойного выполнения своей задачи автор всеоб-
щей или частной истории обязан досконально изучить предмет посредством уг-

*Граф Эдуард Хайд Кларендон (1609-1671) - лорд-канцлер Англии в
1060-1667 гг. Во время Английской революции был одним из лидеров роялистов.

лубленного чтения, точного сопоставления и оттого сравнения других тщатель-
нейше отобранных авторов, разумной и ученой критики, и все это должно под-
крепляться большой образованностью и остротой суждения. Я именую всеобщей
ucmoрией my, что является таковой, ибо обнимает много стран, много веков жиз-
ни церкви или одного народа, несколько царствований либо одно очень давнее или
важное религиозное событие. Частной я именую историю, если она относится к
временам автора и его стране, повествуя о том, что происходит у всех на гла-
зах; и, будучи более узким по охвату, подобный исторический труд должен содер-
жать гораздо больше мелких подробностей и вводить читателя в гущу действую-
щих лиц, чтобы ему казалось, будто он не читает историю или мемуары, а сам
посвящен в тайны того, что neред ним изображают, и воочию видит то, о чем
ему рассказывают. Такой жанр требует щепетильной точности и достоверно-
сти каждого сюжета и каждой черты... особенно же важно, чтобы, описывая со-
бытия, сочинитель опирался на источники, личные впечатления или рассказы
своих близких друзей; в последнем случае самолюбие, дружба, неприязнь и собствен-
ная выгода должны приноситься в жертву истинности даже наимельчайших и
наименее важных подробностей <...> Писать историю своей страны и своего вре-
мени - значит тщательно и обдуманно воскрешать в уме виденные, пережитые,
узнанные из безупречного источника, события на театре жизни, различные их ме-
ханизмы и подчас ничтожные на первый взгляд пустяки, которые привели в дви-
жение пружины этих механизмов <...> Поучительность ее воспитывает для жиз-
ни в свете, общения с людьми и в особенности для занятий делами. Примеры, ко-
торые почерпывают в ней читатели, направляют и остерегают их тем легче,
что живут последние в тех же местах, где произошли события, и во времена, еще
недостаточно отдаленные, чтобы нравы и образ жизни, правила обхождения и
поступки существенно изменились. Каждый мазок авторской кисти вооружает
рекомендациями и советами в отношении изображаемых лиц, поступков, стече-
ний обстоятельств и следствий, ими вызванных, но эти рекомендации и советы
насчет предметов и людей извлекаются самими читателями и воспринимаются
ими тем легче, что они свободны от многословия, сухости, навязчивости, докуч-
ности, кои делают неприятными и бесплодными рекомендации и советы тех,
кто навязывает их нам. Итак, я не вижу ничего, что было бы полезнее этой
двойной отрадной возможности просвещаться, читая историю своей страны и
своего времени, и, следственно, ничего более дозволительного, чем писать послед-
нюю <...> Тот, кто пишет историю своею времени, стремясь только к правде и
никого не щадя, всячески старается скрыть, чем занимается... Следственно, ав-
тор, ежели только он не решился ума, ни за что не позволит, чтобы его заподоз-
рили в написании истории. Он даст книге созреть, упрятав ас под ключ и на-
дежные замки, так же тайно передаст своим наследникам, а то благоразумно вы-
ждут одно-два поколения и выпустят ее в свет не раньте, чем время станет ей
защитой от преследований...¹⁵¹

Иногда в мемуары - «современные истории» перерастают
мемуары или дневники, которые автор начинал писать «для се-
бя». Например, Арман де Коленкур - автор хорошо известных
мемуаров о наполеоновских войнах - пишет:

...Когда я начал вести свои записи, я не преследовал другой цели, кроме же-
лания отдать себе отчет в своей жизни, в своих впечатлениях и своих поступ-
ках. По потом эти заметки показались мне материалами, дающими необходи-
мое дополнении к официальной части моей посольской корреспонденции и, может
быть, даже к истории этой великой эпохи, ибо все, что относится к России, име-
ет для этой истории существенное значение, так как Россия в мировых делах за-
нимала тогда первое место после Франции¹⁵².

В России Отечественная война 1812 г. также породила об-
ширный корпус мемуарных произведений¹⁵³. Примечательность
его в том, что он инициирован общественно значимым событи-
ем. И далее па протяжении XIX-XX вв. любое общественно зна-
чимое событие вызывало к жизни более или менее обширную
мемуаристику. Такого рода «социальный заказ» неизбежно влиял
и на содержание мемуаров: авторы, освещавшие одно и то же со-
бытие, не могли не учитывать уже высказанные другими автора-
ми (не обязательно мемуаристами, но и публицистами, истори-
ками) точки зрения, консолидируясь или полемизируя с ними.

К началу XX в. принадлежат, например, мемуары С.Ю. Вит-
те, написанные фактически в ответ на газетную полемику вокруг
инициированных им реформ.

Очевидно, что мемуары - «современные истории» уже в мо-
мент написания рассчитаны на публикацию. Однако почти на
протяжении всего рассматриваемого периода авторы предпола-
гают публикацию спустя какое-то время, иногда весьма продол-
жительное. Об этом писал Сен-Симон, так же относился к своим
мемуарам через полтора века С.Ю. Витте.

6. Мемуары-автобиографии

Мемуары-автобиографии - вид источников лич-
ного происхождения, целью которого является установление
вторичных социальных связей мемуариста в эволюционном це-
лом. Мемуары-автобиографии преследуют чаще всего внутрифа-
мильные цели, предназначаются непосредственным потомкам.
Для них, по крайней мере на первом этапе их существования, ха-
рактерен произвольный отбор информации в соответствии с ин-
дивидуальными представлениями мемуариста.

В России мемуары-автобиографии восходят к житийной тра-
диции, поскольку в российском средневековье не было других
биографических жанров, в отличие от Западной Европы (доста-
точно вспомнить хотя бы классику вида - биографию Карла Ве-
ликого).

Как уже отмечалось, исследование мемуаров-автобиографий
затруднено из-за отсутствия общественного механизма их сохра-
нения.

Во многом автобиографично «Житие протопопа Аввакума»
(1072-1075). Аввакум так оправдывает свое неслыханное пред-
приятие:

Аввакум протопоп понужен бысть житие свое написати иноком Eпифани-
ем, - понеж отец ему духовной инок, - да не забвению предано будет дело божие;

и сего ради понужен быстъ отцем духовным на славу Христу богу нашему... <...>
...По сему всякого правоверного прощения прощу; иное было, кажется, про жи-
тие-то мне и не подобно говоритъ, да прочтох Деяния апостольская и Послания
Павлова, - апостоли о себе возвещали же, егда что бог соделает в них; не нам, бо-
гу нашему слава. А я ничто ж есм...¹⁵⁴

Житийная традиция (житие-мартиролог) однозначно прочи-
тывается в мемуарах Натальи Борисовны Долгорукой, хотя это
уже мемуары в чистом виде.

Классикой вида мемуаров-автобиографий, несомненно, явля-
ются мемуары А.Т. Болотова. Остановимся на них подробней, с
тем чтобы выявить специфику данного вида и сравнении с мему-
арами - «современными историями».

В соответствии с заявленным подходом обратимся сначала к
личности мемуариста - и сразу же обнаружим парадоксальное
явление: Л.Т. Болотов известен в нашей истории почти исклю-
чительно как мемуарист, т. е. не мемуары интересны нам потому,
что написаны известным историческим лицом, участником исто-
рических событий, а личность приобрела известность потому,
что была автором одного из обширнейших мемуарных произве-
дений в русской истории. Но интересные мемуары не могут
быть написаны заурядным человеком. Незаурядность А.Т. Боло-
това - в абсолютной типичности его судьбы, о которой сам ме-
муарист писал: «...в ней нет никаких чрезвычайных и таких дос-
топамятных и важных происшествий, которые бы достойны бы-
ли переданы быть свету».

Андрей Тимофеевич Болотов родился 7(18) октября 1788 г. в
семье офицера и, по обыкновению того времени, малолетним
был зачислен в полк, которым командовал его отец. А.Т. Болотов
получил типичное домашнее образование, изучал немецкий и
французский языки, некоторое время учился в частном пансионе.
В 17 лет, уже осиротев, он поступил на действительную службу,
вскоре получил офицерский чин и участвовал в Семилетней вой-
не. Во время одного из главных сражений этой войны, при Грос-
Егерсдорфе (1757), полк; в котором служил А.Т. Болотов, находил-
ся в резерве и Болотов описал это сражение как близкий наблю-
датель. И эта позиция - позиция наблюдателя - становится для не-
го обычной: он был свидетелем, но не участником многих собы-
тий второй половины XVIII в., которые и описал в своих мемуа-
рах. Это Семилетняя война, кратковременное правление Пет-
ра III, «чумной бунт» 1771 г. в Москве, Пугачевское восстание
(впрочем, прошедшее стороной от его имения) и казнь Пугачева,
события начала правления Павла I и многое, многое другое.

XVIII в. - век чиновников. После завоевания Восточной
Пруссии Болотов служил в канцелярии русского военного губер-

натора П.А. Корфа, который, став санкт-петербургским генерал-
полицмейстером, в начале 1762 г. сделал Болотова своим адъю-
тантом. На короткое время Болотов стал очевидцем событий в
Петербурге. Воспользовавшисъ возможностью, предоставлен-
ной манифестом от 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности
и свободы всему российскому дворянству», Болотов вышел в от-
ставку и приступил к благоустройству своего имения Дворенино-
во в Тульской губернии. Многие из ушедших в отставку по Мани-
фесту о вольности дворянства вскоре вернулись на службу. Не
избежал итого и Болотов, хотя на сей раз служба его была не со-
всем традиционной: с 1774 г. он управлял Киясовской, а затем
Богородицкой дворцовыми волостями. Нетрадиционность служ-
бы не помешала Болотову при выходе в отставку, после перехо-
да Богородицких волостей в собственность графа Бобринского,
в 1707 г. получить чин коллежского асессора. С этого времени и
до конца жизни он жил в своем имении. Если и во второй поло-
вине XVIII в. жизнь молодого Болотова не была богата события-
ми, тем более исторического характера, то в XIX в. мемуарист
стал вполне типичным помещиком, почти безвыездно жившим в
своем имении и занимавшимся сельским хозяйством. Умер
А.Т. Болотов 7 (19) октября 1833 г., прожив ровно 95 лет.

Увлечения Болотова были также вполне традиционными для
его времени. XVIII в. - век энциклопедистов, и Болотов был ув-
лечен пауками, в первую очередь агрономией. Его труд «Изобра-
жения и описания разных пород яблоков и груш, родящихся в
Дворенинских, а отчасти и в других садах; рисованы Андреем Б.
1797-1800» позволяет считать Болотова родоначальником отече-
ственной помологии. Он разводил новые для XVIII в. культуры -
помидоры, луговые травы; предложил свою систему землеполь-
зования. Болотов занимался практическим врачеванием в своем
имении в исследованиями в области медицины, результатом че-
го стала его работа «Краткие и на опытности основанные заме-
чания о електризме и о способности електрических махин к по-
моганию от разных болезней» (1803). В XVIII в. российская нау-
ка оформлялась организационно, возникали научные общества.
Наиболее известным из них было Вольное экономическое обще-
ство (ВЭО), созданное в русле не только отечественной, но и об-
щеевропейской традиции XVIII п. В 1767 г. Болотов стал членом
ВЭО и активно сотрудничал в издаваемых им «Трудах».

Вторая половина XVIII в. - время зарождения русских журна-
лов, и Л.Т. Болотов в 1778-1779 гг. издает журнал «Сельский жи-
тель», а с 1780 по 1789 г. как приложение к газете «Московские
ведомости» и при сотрудничестве с Н.И. Новиковым - журнал с
традиционно для XVIII в. длинным названием «Экономический

магазин, или Собрание всяких экономических известий, опы-
тов, открытий, примечаний, наставлений, записок и советов, от-
носящихся для земледелия, скотоводства, до садов и огородов,
до лугов, лесов, прудов, разных продуктов, до деревенских стро-
ений, домашних лекарств, врачебных трав и до других всяких
нужных и не бесполезных городским и деревенским жителям ве-
щей в пользу российских домостроителей и других любопытных
людей образа журнала издаваемой».

Екатерининская эпоха - период философских увлечений, и
Болотов публикует философские труды «Детская философия,
или Нравоучительные разговоры между одною госпожой и ея
детьми, сочиненные для поспешестования истинной пользе мо-
лодых людей» (1776-1779), «Чувствование христианина при на-
чале и конце каждого дня на неделе, относящееся к самому себе
и к Богу» (1781) и «Путеводитель к истинному человеческому
счастью, или Опыт нравоучительных и отчасти философских
рассуждений о благополучии человеческой жизни и средствах к
приобретению онаго» (1784).

XVIII в. - время становления русской литературы, драматур-
гии, театра, и А.Т. Болотов пишет пьесу «Нещастныя сироты»
(1781) и делает несколько переводов литературных произведе-
ний. Ил «увлечений» своего века Болотову удалось избежать
лишь участия в дворцовых переворотах, хотя он достаточно
близко был знаком с Г. Орловым и последний попытался вовлечь
Болотова в заговор против Петра III, а также участия в масон-
ских обществах, несмотря на длительное знакомство и деловые
отношения с Н.И. Новиковым.

На протяжении многих десятилетий А.Т. Болотов вел дневни-
ки. По свидетельству его внука, после отставки в 1797 г. и почти
до последних дней своей долгой жизни Болотов начинал день с
записей в «Книжке метеорологических замечаний», «Журнале
вседневных событий» и «Магазине достопримечательностей и
достопамятностей». Эта разделенность обыденных и примеча-
тельных событий говорит о том, что Болотов и в XIX в. продол-
жал воспринимать себя не как деятеля, а как наблюдателя.

Итак, с одной стороны, вполне заурядная судьба, а с другой
стороны, многоаспектная реализация творческих устремлений в
самых разных сферах - от медицины до философии. Каково же
место мемуаров в жизни Болотова? Зачем он на протяжении
многих десятилетий изо дня в день писал воспоминания?

Свои уникальные как по объему, так и по абсолютной типич-
ности для XVIII в. мемуары Л.Т. Болотов начал писать в 1789 г.
9 января 1811 г. в 248-м письме своих «записок», относящемся к
событиям 1789 г., он пишет:

Я занимался отчасти продолжением своих экономических сочинений для
журнала, отчасти затеванием кой-каких новых письменных работ, но из коих
только две. получили в сие время свое порядочное основание. Первое состояло в ос-
новании побочных исторических записок, относящихся до всего нашего отече-
ства... А второе состояло в пристальнейшем продолжении описания собственной
моей жизни и всех бывших со мною происшествий...

Хотя отдельные попытки писать мемуары А.Т. Болотов пред-
принимал и раньше, по 24 января 1789 г. он приступил к мемуа-
рам вновь и - что примечательно - одновременно с началом ра-
боты над историческим заметками.

Не тщеславие, и не иныя какия намерения побудили меня написать сию ис-
торию моей жизни, - пишет А. Т. Болотов - ...Мне во всю жизнь мою досадно
было, что предки мои были так нерадивы, что не оставили после себя ни малей-
ших письменных о себе известий, и через то лишили нас, потомков своих, того
приятного удовольствия, чтоб иметь о них, и о том, как они жили, и что с ни-
ми в жизни их случалось и происходило, хотя некоторое небольшое сведение и по-
нятие... Я винил предков моих за таковое небрежение и не хотя сам сделать по-
добную их и непростительную погрешность, и таковые же жалобы навлечь со вре-
менем и на себя от моих потомков, рассудил <