Гармоничные люди (нормальные)
Они составляют подавляющее большинство в составе здорового этноса. Это «особи энергоуравновешенного типа». Импульс пассионарности у гармоничных людей равен импульсу инстинкта самосохранения. Гармоничные люди физически и психически полноценны, работоспособны, но не сверхактивны. Жертвенность им не свойственна. Сгорание пассионариев таким людям чуждо и антипатично. Мещанский девиз: «Моя хата с краю…» очень часто находит понимание у гармоничного человека. Поэтому, чтобы его сдвинуть с места и вывести за пределы привычного круга «дом-семья-работа» необходим некий толчок извне.
«Однако люди этого склада крайне важный элемент в теле этноса. Они воспроизводят его, умеряют вспышки пассионарности, когда пассионарии выходят за пределы целесообразности и начинают не созидать, а разрушать (при «перегревах»), они умножают материальные ценности по уже созданным образцам», – писал Гумилёв.
Гармоничные люди играют важную роль «стабилизатора», поддерживающего этническую традицию (т. е. стереотип поведения и «культурное ядро»). Кроме того, производя необходимую для существования этноса работу, они связывают этнос с кормящим ландшафтом, что является непременным условием сохранения этнического своеобразия. Достаточное количество гармоничных людей в составе этноса – залог его внутренней устойчивости.
Иногда, при описании исторических процессов Гумилёв включал в число гармоничных людей пассионариев с низкими степенями пассионарности, выражающимися в стремлении к успеху и благоустройству без риска для жизни (см. приложение А). Это известный нам тип оборотистого кулака – бизнесмена средней руки.
Вообще, гармоничные люди могут вполне обходиться и без пассионариев, но до тех пор, пока не появится внешний враг. Гумилёв приводит такой пример. В Исландии потомки воинственных викингов постепенно утратили пассионарность. В XII веке они прекратили заморские походы, в XIII веке закончились внутренние распри. А когда в XVII веке на остров с двух кораблей высадились алжирские пираты, то они не встретили никакого сопротивления. Мирные исландцы позволяли жечь свои дома, насиловать жён, забирать в рабство детей, но не нашли в себе решимости взяться за оружие. Их просто некому было организовать и бросить в бой.
Субпассионарии
Это люди с отрицательной пассионарностью, их поступками управляют импульсы противоположные пассионарности – инстинкты. Это бомжи, «алкаши», мелкие преступники («украл, выпил – в тюрьму»), профессиональные нищие и просто бездельники. Они могут быть даже наемными солдатами – но плохими, их набирают, когда других нет, это мародеры, грабители и бандиты, которые «грабят мирное население и обшаривают карманы убитых». В смутные времена, как и во времена упадка,их становится особенно много.
Гумилёв приводит в пример римскую «чернь» в последние века существования империи. Исландцы, писал Гумилёв, не потеряли хотя бы способность активно работать, но разложившиеся потомки римских граждан, скопившиеся в I веке в Риме, явили собой куда более худший вариант. Они не хотели работать, не хотели воевать – они хотели «хлеба и зрелищ». И все это им давало правительство, боясь, что субпассионарные толпы поддержат любого пассионарного авантюриста, желающего совершить переворот, если тот пообещает им дополнительную выдачу хлеба и более шикарное представление в цирке. Их девизы: «Жизнь для себя, и сегодня, а не завтра», и «Не стремись ни к чему такому, чего нельзя съесть или выпить». Субпассионарии ленивы, пассивны, и принципиально эгоистичны. Они не меняют мир, как пассионарии, не сохраняют его, как гармоничные люди, а существуют как паразиты за его счёт.
Результатом снижения пассионарности явилось взятие Рима готами в 410 году (Аларих), причём готов было гораздо меньше, чем боеспособных римлян, не говоря уже обо всей Италии. Весьма показательно, что когда готы ушли, граждане Рима вынесли на общее собрание вопрос не о том, как наладить обороноспособность, а о проведении представлений в цирке! В 455 г. вандалы (Гензерих) легко учинили резню среди римских субпассионариев, «которых как-то не хочется жалеть». После вандальского погрома Рим уже не оправился.
То же самое, писал Гумилёв, произошло в Византии, когда она вступила в эпоху упадка. В 1203 году небольшой отряд крестоносцев, всего 20 тысяч человек, легко захватил Константинополь. Греки могли выставить 70 тысяч воинов, но они не сопротивлялись, оставив без помощи кучку храбрецов, которые вышли на стены. А в 1204 году город был взят повторно, и страшно разрушен. Большинство жителей погибло… Но когда позже в войну вступила более пассионарная провинция, Константинополь был освобождён, чтобы снова пасть в 1453 году при таких же обстоятельствах. Население столиц-мегаполисов вырождается быстрее.
Такие последствия даёт утеря пассионарного напряжения этноса, то есть уменьшения числа пассионариев, почти полная замена их субпассионариями. Лозунги «живи одним днем!» и «наплевать на все!» – путь к гибели.
Когда этнос молод и силён, субпассионарии почти не видны, пассионарии и люди гармоничные не позволяют им безобразничать и в случае чего отправляют их на исправительные работы или в тюрьму. Но когда этнос стареет (или болеет), субпассионарии вылазят из всех щелей и начинают указывать остальным, как надо жить.
Таким образом, Гумилёв наметил три градации убывающей пассионарности. Хотя в случае надобности, уточнял он, деление может быть более дробным. Например, первый тип – пассионариев – можно условно разделить на три группы: 1) пассионариев с очень высокой степенью пассионарности (жертвенность), 2) высокой степенью пассионарности (идеал победы, успеха), 3) средней степенью пассионарности (поиск удачи, деловая активность, творчество). И все они будут пассионариями. Например: Сверхпассионарии–протопоп Аввакум, Коперник, Че Гевара. Классические пассионарии – Сталин Черчилль, Муссолини, маршал Жуков, академик Королев. Просто пассионарии – ну, здесь примеров тысячи, и в истории и в современности – от деятелей культуры, бизнеса и спорта до лидеров партий, общественных организаций, криминальных групп и даже – отдельных депутатов…
При этом надо учитывать, что многие пассионарии в мирное время не видны, но они могут проявить себя в случае войны или революции. Это внесистемные, в большинстве своем, – идейные пассионарии.
Очевидно, что наряду с предложенными Гумилёвым тремя многоярусными типами могут встречаться и промежуточные типы: между пассионариями и гармоничниками, гармоничниками и субпассионариями. То есть, вариантов может быть много, железных рамок здесь нет.
При этом не следует смешивать отмеченные градации с делениями классовыми и сословными, любое из них может включать в себя все три типа пассионарности. Например, если посмотреть внимательнее на большинство чеховских персонажей, в том числе на плачущих интеллигентов и дворян из «вишнёвых садов», то мы увидим, что они очень похожи на субпассионариев. Конечно, это вовсе не горьковские бомжи и алкоголики из пьесы «На дне». Это, можно сказать, аристократы среди субпассионариев. У них, как подметил Гумилёв, даже есть пассионарные замыслы: «Мы начнём новую жизнь! Мы будем работать, работать!!» или «Поедем – в Москву, в Москву!!» Но при всех своих мечтах шевелиться они не хотят, а только всё время ноют и занимаются мазохизмом. И всем им невыносимо скучно.
Так происходит постепенное вырождение этноса. И быстрее других начинает загнивать «голова» – политическая элита и интеллигенция. Поэтому правящий класс приходиться периодически чистить, а иногда – полностью обновлять. Дворянин Обломов – субпассионарий, но его предки, служилые дворяне, были типичными пассионариями. Они завоевали и обустроили те земли, которые, спустя несколько веков, растеряли их слабосильные потомки.
Есть ряд признаков, по которым, глядя на тот или иной народ, можно почти безошибочно определить его уровень пассионарности.
Наиболее яркие признаки высокого уровня пассионарности этноса (суперэтноса) – это воинственность, патриотизм, стремление к экспансии, активное размножение и высокая религиозность (или идейность).Это, как правило, опора на свою собственную, национальную культуру, при разумном (иногда неразумном) заимствовании полезного из других культур. А так же опора на традиционные, «патриархальные» ценности – крепкую семью, коллективизм, любовь к своей Родине и готовность умереть за нее.
Высокая пассионарность – это суровость нравов и понятие о чести, которая за деньги не продается.
Признаки низкой или отрицательной (ниже нуля) пассионарности – все то же самое, но с обратным знаком. Тут, как правило, закономерность простая – чем больше «цивилизованности», «человеколюбия» (в т. ч. толерантности, феминизации, гомосексуальности) и «общечеловеческих» ценностей – тем ниже пассионарность. И наоборот.
Например: у арабов, вьетнамцев, корейцев пассионарность высокая; у турок, сербов, казахов – средняя; у французов, голландцев, шведов – низкая, а где-то уже отрицательная.
В России: у чеченцев – высокая, у татар – средняя, у эвенков – нулевая.
А как же русские? – спросит читатель. Но об этом в свое время.
Возрасты этноса
Итак, этносы, как и люди, рождаются и умирают. Срок жизни этноса, суперэтноса, составляет 1200 – 1500 лет. После этого этнос исчезает или превращается в реликт – малый народ с нулевой пассионарностью, который может жить ещё очень долго, если никто его не трогает (чукчи, горные алтайцы, эскимосы, бушмены и др.).
В процессе этногенеза этносы последовательно проходят фазы: подъёма, акматическую (где уровень пассионарности максимальный), надлома, инерции и обскурации (см. приложение А).
Предлагаемая кривая этногенеза – обобщение 40 индивидуальных кривых этногенеза, построенных Гумилёвым для различных этносов, возникших в известный историкам период, вследствие различных пассионарных толчков. Пунктирной кривой отмечен ход изменения плотности субпассионариев в этносе. Инкубационный (скрытый) период составляет около 150 лет.
Это кривая разгорающегося и остывающего костра.
Этногенез, как и любой природный процесс, подвержен закону энтропии. Запас энергии, вначале большой, со временем рассеивается, доходя до нуля (гомеостаза).
«Историческое время, – писал Гумилёв, – это как бы звучание струны, которую щипнули и она медленно затухает. Развитие этноса и развитие людей идет не вперед и не назад, и не по кругу, а оставаясь на одном месте, и постоянно вибрируя, как струна». («А как же прогресс?», – спросит читатель. А в этногенезе, – говорил Гумилёв, – прогресса нет, бывает лишь прогрессирующий паралич.)
«Все этногенезы запрограммированы, однако этнические истории при этом предельно разнообразны», – подчеркивал ученый. В каждом отдельном этногенезе возможны зигзаги и отклонения от обобщённой кривой. И даже исключения.
Например – еврейский суперэтнос. Он живёт уже около двух тысяч лет и не думает умирать. (Надо разделять древнейших, легендарных евреев от Авраама, вышедшего приблизительно в XVIII в. до н. э. из Шумера; древних, ветхозаветных евреев от Моисея (этнос с XV – XIV вв. до н. э. – до I в. н. э.) и современных, талмудических евреев (суперэтнос)). Пассионарность у евреев до сего дня высокая. Почему так получилось? Гумилёв даёт следующее объяснение. Древнееврейский этнос, будучи уже старым, нединамичным, получил новый мощный заряд пассионарности в результате толчка I века н. э. (см. приложение Б). В Палестине опять все забурлило. Во II веке н. э. римляне после упорной и жестокой войны выгнали этот небольшой, но энергичный народ со своей земли, и евреи вынуждены были расселиться среди других этносов. Поскольку на чужбине земель им никто не давал, евреям пришлось осваивать не естественные ландшафты (сельскохозяйственные), а антропогенные, т. е. города и центры караванных путей. Свою энергию они направили в ремесло, торговлю, банковское дело. Подобный опыт их предки приобрели еще в древности, в период вавилонского пленения и последующих расселений по всей ойкумене (В нач. II в. евреев диаспоры было больше, чем палестинских.)
Таким образом, евреи как бы законсервировали свою высокую пассионарность и сохраняли её почти не растрачивая, как все остальные народы, – на внешние войны, охрану границ, освоение новых территорий, внутренние распри и т. п. Так из небольшого этноса евреи превратились в «блуждающий суперэтнос». Они разделились на западных (ашкенази), азиатских (сефарды), африканских (фалаши) и, в конце концов, образовали диаспору, рассеянную по всему Земному шару.
При этом евреи соблюдали принцип этнической замкнутости, с чужими не смешивались. А если и вступали в браки, то, как правило, с представителями местной пассионарной аристократии. То есть зачерпывали энергию извне, поддерживая, таким образом, высокий уровень пассионарного напряжения в своем суперэтносе. Так было, например, в Испании в XIV-XV веках, когда красивые еврейские женщины из богатых семей выходили замуж за испанских грандов, нуждавшихся в деньгах. И по еврейскому закону дети их считались евреями, потому, что родство передавалось по матери, а не по отцу. («Никто не может обнаружить: следа змеи на камне, воды в море и мужчины в женщине») После гонений испанской инквизиции евреи переселились в Северную Европу, где в то время «…пассионарность была большая, и при таком брачном праве, которое у них было, всегда можно было получить пассионарных самцов. И они (евреи) существуют – до сих пор», – говорил Гумилёв.
К этому надо добавить, что долгожительству евреев весьма поспособствовал пассионарный толчок XIII века, который прошел через современную Белоруссию и Украину. В результате этого толчка появился последний по счету еврейский этнос – хасиды. (Гумилёв говорил о хасидах одном из последних интервью.) У представителей этого небольшого этноса, по словам ученого, сложился «совершенно особый еврейский склад этнического мироощущения». То есть – отличный даже от традиционного еврейского.
Хасиды вначале жили замкнуто, но со временем стали расселятся; в результате чего сначала в европейское, а затем и в мировое еврейство влилась новая пассионарная группа евреев, которых было принято называть польскими и русскими. Часть из них в кон. XIX – нач. XX вв. эмигрировала в Америку, другая часть приняла активнейшее участие в русских революциях 1905 – 1917 гг., ну, а третья, наиболее ортодоксальная часть, явилась инициатором создания государства Израиль.
«Идеальная закономерность на самом деле постоянно нарушается внешними по отношению к данному этносу воздействиями», – особо подчеркивал Гумилёв.
Например, испанцы, завоевав Мексику и другие территории, резко нарушили ход этногенеза местных центрально-американских этносов. Это был зигзаг в триста лет длиной. В течении XVI – XVIII вв. на базе двух этносов: испанцев и индейцев, которые оказались комплиментарны, сформировался новый суперэтнос – латиноамериканский. И, в конечном счете, направление этногенеза вернулось в свое русло. Сегодня Южная и Центральная Америка переживают акматическую фазу. Уровень пассионарности там очень высокий. Такие харизматические лидеры, как Фидель Кастро, Че Гевара и Уго Чавес – вовсе не случайность. Латинская Америка бурлит с начала XIX века (со времен Симона Боливара), и, видимо, будет бурлить еще долго. При этом продолжится дальнейшая консолидация латиноамериканского суперэтноса, тем более что у них сегодня один общий противник – США.
Другой пример нарушения идеальной закономерности этногенеза – венгры. Первоначально они были кочевой ордой и жили в степях Южного Урала. Переселившись в начале X века на территорию современной Венгрии, они начали воевать против всех соседей: Византии, Франции, Италии, Германии, против славянских племен; доходили даже до Испании. Венгры были настоящими богатырями, и поначалу им сопутствовала удача. Из всех походов они приводили огромное количество пленников и пленниц. Пленниц они делали наложницами. Наложницы рожали им детей. В результате «оказалось, что в Венгрии появилось большое количество людей говорящих по-венгерски, но – это были полуфранцузы, полуитальянцы, полуиспанцы, полуславяне и все – христиане (потому, что их матери были христианками)». Получилось, что венгры растворили сами себя. Название сохранилось, но единого народа не стало. И Венгрия превратилась во второразрядное европейское королевство, которое, в конце концов, надолго потеряло свою независимость…
«Все имеют предков, но не все наследуют от предков этническую традицию», – писал Гумилёв.
Описывая природную закономерность этногенеза, Гумилёв подчеркивал, что не каждый этнос обязательно доживает до своего естественного конца. В этнической истории наблюдаются обрывы этногенезов в самых разных возрастах. Наиболее опасны периоды перехода из одной фазы в другую. Особенно третий переход – из акматической в фазу надлома. Именно в этот период распался в Х веке первый арабо-исламский суперэтнос. «В этнических процессах, – писал Гумилёв, – участвуют два ведущих фактора: потеря инерции первоначального толчка – старение, и насильственное воздействие соседних этносов, или других сил природы – смещение. Последнее всегда деформирует запрограммированный самой природой этногенез, но только в момент фазовых переходов смещение может быть катастрофичным».
Добавим, однако, что сегодня следует делать серьезную поправку на глобализацию (об этом ниже) и научно-техническую революцию. Гумилёв эти вопросы специально не рассматривал, но очевидно, что небывалое развитие техники, вооружений, средств связи и информации, существенно влияет на природный процесс этногенеза. Например, в наше «высокотехнологичное» время даже слабопассионарный этнос (суперэтнос), обладая современным оружием (в т. ч. информационным, организационным), способен нанести удар по высокопассионарному, но отсталому в военно-техническом отношении народу. Сегодня можно разбомбить страну, даже не заходя на её территорию, как это произошло в 1999 году в Югославии.
В то же время преувеличивать значение научно-технического фактора в современных войнах, как это делают технократы, не следует. Техника – это, конечно, важно, но человеческий фактор важнее. Можно выиграть войну, но при этом не победить народ, как это случилось после 2003г. в Ираке, а затем в Афганистане...
Во всех своих книгах Гумилёв относит последний пассионарный толчок к XIII веку (см. приложение Б). Но незадолго до своей смерти ученый предположил, что последний, десятый толчок мог произойти в конце XVIII века – ось толчка, затронула Японию, Китай, Индию и ушла на юг. Затем внес поправку: ось толчка XVIII в. прошла от Японии через Северную Индию не на юг, как предполагалось, а на запад – через Ближний Восток до Северной Африки. (Этот вопрос разрабатывал ученик Льва Николаевича В. А. Мичурин, опубликовавший в 1992 г. статью о пассионарном подъеме в современном Иране, и затем, в 2002 г. большую статью «Грозит ли нам новое Великое переселение народов. (Пассионарный толчок XVIII в. н. э. и его последствия.)»).
На сегодняшний день уже нет никаких сомнений: то брожение, которое переживают мусульманские страны на Ближнем и Среднем Востоке является результатом пассионарного подъема. Это хорошо видно в сравнении. Еще не так давно, в XIX веке большинство мусульман находились в спячке (инкубационный период), и их так же, как и китайцев, грабили все кому не лень. В XX веке все круто изменилось. С ростом пассионарности в мусульманских странах развернулось широкое национально-освободительное движение; начал складываться новый арабо-исламский суперэтнос. Одновременно произошло резкое усиление радикального («пассионарного») ислама, который появился еще в начале XIX века, и сразу же противопоставил себя традиционному («гармоничному») исламу. И если раньше европейцы относились к мусульманским народам весьма пренебрежительно, то сегодня – боятся. Очень много «террористов»…
Остается добавить, что причины «японского чуда», «северокорейского чучхе», взлета Китая и консолидации Индии имеют ту же этническую природу. Пассионарный толчок XVIII века дал новый импульс движению мировой истории и кардинально изменил геополитическую расстановку сил на евразийском континенте.
XXI век будет действительно веком Азии…
Дата добавления: 2020-05-20; просмотров: 688;