Основания науки. Идеалы и нормы исследовательской деятельности (идеалы объяснения и описания; доказательности и обоснованности знания: построения и организации знания)

Можно выделить, по меньшей мере, три главных компонента основа­ний научной деятельности: идеалы и нормы исследования, научную картину мира и философские основания науки. Каждый из них, в свою очередь, внутренне структурирован. Охарактеризуем каждый из ука­занных компонентов и проследим, каковы их связи между собой и возникающими на их основе эмпирическими и теоретическими зна­ниями.

Идеалы и нормы исследовательской деятельности. Как и всякая деятельность, научное познание регулируется опреде­ленными идеалами и нормативами, в которых выражены представле­ния о целях научной деятельности и способах их достижения. Среди идеалов и норм науки могут быть выявлены: а) собственно познава­тельные установки, которые регулируют процесс воспроизведения объекта в различных формах научного знания; б) социальные норма­тивы, которые фиксируют роль науки и ее ценность для обществен­ной жизни на определенном этапе исторического развития, управля­ют процессом коммуникации исследователей, отношениями научных сообществ и учреждений между собой и с обществом в целом и т.д. Эти два аспекта идеалов и норм науки соответствуют двум аспек­там ее функционирования: как познавательной деятельности и как социального института.

Познавательные идеалы и нормы науки имеют достаточно слож­ную организацию, в которой можно выделить следующие основные их формы: 1) объяснения и описания, 2) доказательности и обосно­ванности знания, 3) построения и организации знаний. В совокупно­сти они образуют своеобразную схему метода исследовательской дея­тельности, обеспечивающую освоение объектов определенного типа. На разных этапах своего исторического развития наука создает разные типы таких схем метода, представленных системой идеалов и норм исследования. Сравнивая их, можно выделить как общие, инва­риантные, так и особенные черты в содержании познавательных иде­алов и норм.

Если общие черты характеризуют специфику научной рациональ­ности, то особенные черты выражают ее исторические типы и их кон­кретные дисциплинарные разновидности. В содержании любой из выделенных нами форм идеалов и норм науки (объяснения и описа­ния, доказательности, обоснования и организации знаний) можно за­фиксировать по меньшей мере три взаимосвязанных уровня.

Первый уровень представлен признаками, которые отличают на­уку от других форм познания (обыденного, стихийно-эмпирического познания, искусства, религиозно-мифологического освоения мира и т.п.). Например, в разные исторические эпохи по-разному понима­лись природа научного знания, процедуры его обоснования и стан­дарты доказательности. Но то, что научное знание отлично от мне­ния, что оно должно быть обосновано и доказано, что наука не может ограничиваться непосредственными констатациями явлений, а дол­жна раскрыть их сущность, — все эти нормативные требования выподнялись и в античной, и в средневековой науке, и в науке нашего времени.

Второй уровень содержания идеалов и норм исследования пред­ставлен исторически изменчивыми установками, которые характери­зуют стиль мышления, доминирующий в науке на определенном ис­торическом этапе ее развития.

Так, сравнивая древнегреческую математику с математикой Древ­него Вавилона и Древнего Египта, можно обнаружить различия в иде­алах организации знания. Идеал изложения знаний как набора рецеп­тов решения задач, принятый в математике Древнего Востока, в греческой математике заменяется идеалом организации знания как дедуктивно развертываемой системы, в которой из исходных посы­лок-аксиом выводятся следствия. Наиболее яркой реализацией этого идеала была первая теоретическая система в истории науки — евкли­дова геометрия.

При сопоставлении способов обоснования знания, господствовав­ших в средневековой науке, с нормативами исследования, приняты­ми в науке Нового времени, обнаруживается изменение идеалов и норм доказательности и обоснованности знания. В соответствии с об­щими мировоззренческими принципами, со сложившимися в культу­ре своего времени ценностными ориентациями и познавательными установками ученый Средневековья различал правильное знание, проверенное наблюдениями и приносящее практический эффект, и истинное знание, раскрывающее символический смысл вещей, поз­воляющее через чувственные вещи микрокосма увидеть макрокосм, через земные предметы соприкоснуться с миром небесных сущнос­тей. Поэтому при обосновании знания в средневековой науке ссылки на опыт как на доказательство соответствия знания свойствам вещей в лучшем случае означали выявление только одного из многих смыс­лов вещи, причем далеко не главного смысла.

Становление естествознания в конце XVI — начале XVII в. утвер­дило новые идеалы и нормы обоснованности знания. В соответствии с новыми ценностными ориентациями и мировоззренческими уста­новками главная цель познания определялась как изучение и раскры­тие природных свойств и связей предметов, обнаружение естествен­ных причин и законов природы. Отсюда в качестве главного требования обоснованности знания о природе было сформулировано требование его экспериментальной проверки. Эксперимент стал рас­сматриваться как важнейший критерий истинности знания.

Можно показать далее, что уже после становления теоретического естествознания в XVII в. его идеалы и нормы претерпевали существенную перестройку. Вряд ли, например, физик XVII—XIX вв. удов­летворился бы идеалами квантово-механического описания, в кото­рых теоретические характеристики объекта даются через ссылки на характер приборов, а вместо целостной картины физического мира предлагаются две дополнительные картины, где одна дает простран­ственно-временное, а другая причинно-следственное описание явле­ний. Классическая физика и квантово-релятивистская физика — это разные типы научной рациональности, которые находят свое кон­кретное выражение в различном понимании идеалов и норм исследо­вания.

Наконец, в содержании идеалов и норм научного исследования можно выделить третий уровень, в котором установки второго уровня конкретизируются применительно к специфике предметной области каждой науки (математики, физики, биологии, социальных наук и т.п.).

Например, в математике отсутствует идеал экспериментальной проверки теории, но для опытных наук он обязателен.

В физике существуют особые нормативы обоснования ее развитых математизированных теорий. Они выражаются в принципах наблю­даемости, соответствия, инвариантности. Эти принципы регулируют физическое исследование, но они избыточны для наук, только всту­пающих в стадию теоретизации и математизации.

Современная биология не может обойтись без идеи эволюции, и поэтому методы историзма органично включаются в систему ее позна­вательных установок. Физика же пока не прибегает в явном виде к этим методам. Если в биологии идея развития распространяется на законы живой природы (эти законы возникают вместе со становлением жиз­ни), то в физике до последнего времени вообще не ставилась проблема происхождения действующих во Вселенной физических законов. Лишь в последней трети XX в. благодаря развитию теории элементарных час­тиц в тесной связи с космологией, а также достижениям термодинами­ки неравновесных систем (концепция И. Пригожина) и синергетики, в физику начинают проникать эволюционные идеи, вызывая изменения ранее сложившихся дисциплинарных идеалов и норм.

Специфика исследуемых объектов непременно сказывается на ха­рактере идеалов и норм научного познания, и каждый новый тип си­стемной организации объектов, вовлекаемый в орбиту исследователь­ской деятельности, как правило, требует трансформации идеалов и норм научной дисциплины. Но не только спецификой объекта обус­ловлено их функционирование и развитие. В их системе выражен оп­ределенный образ познавательной деятельности, представление об обязательных процедурах, которые обеспечивают постижение истины. Этот образ всегда имеет социокультурную размерность. Он фор­мируется в науке под влиянием социальных потребностей, испытывая воздействие мировоззренческих структур, лежащих в фундаменте культуры той или иной исторической эпохи. Эти влияния определяют специфику обозначенного выше второго уровня содержания идеалов и норм исследования, который выступает базисом для формирования нормативных структур, выражающих особенности различных пред­метных областей науки. Именно на этом уровне наиболее ясно про­слеживается зависимость идеалов и норм науки от культуры эпохи, доминирующих в ней мировоззренческих установок и ценностей.

Поясним вышеизложенное примером. Когда известный естество­испытатель XVIII в. Ж. Бюффон знакомился с трактатами натуралис­та эпохи Возрождения Альдрованди, он выражал крайнее недоумение по поводу ненаучного способа описания и классификации явлений в его трактатах.

Например, в трактат о змеях Альдрованди наряду со сведениями, которые естествоиспытатели последующих эпох отнесли бы к научно­му описанию (виды змей, их размножение, действие змеиного яда и т.д.), включил описания чудес и пророчеств, связанных с тайными знаками змеи, сказания о драконах, сведения об эмблемах и геральди­ческих знаках, о созвездиях Змеи, Змееносца, Дракона и связанных с ними астрологических предсказаниях и т.п.

Такие способы описания были реликтами познавательных иде­алов, характерных для культуры средневекового общества. Они были порождены доминирующими в этой культуре мировоззренческими установками, которые определяли восприятие, понимание и позна­ние человеком мира. В системе таких установок познание мира трак­товалось как расшифровка смысла, вложенного в вещи и события ак­том божественного творения. Вещи и явления рассматривались как дуально расщепленные — их природные свойства воспринимались одновременно и как знаки божественного помысла, воплощенного в мире. В соответствии с этими мировоззренческими установками фор­мировались идеалы и нормы объяснения и описания, принятые в средневековой науке. Описать вещь или явление значило не только зафиксировать признаки, которые в более поздние эпохи (в науке Но­вого времени) квалифицировались как природные свойства и качест­ва вещей, но и обнаружить «знаково-символические» признаки ве­щей, их аналогии, «созвучия» и «перекличку» с другими вещами и событиями Универсума.

Поскольку вещи и явления воспринимались как знаки, а мир трак­товался как своеобразная книга, написанная «божьими письменами», постольку словесный или письменный знак и сама обозначаемая им вещь могли быть уподоблены друг другу. Поэтому в описаниях и клас­сификациях средневековой науки реальные признаки вещи часто объединяются в единый класс с символическими обозначениями и языковыми знаками. С этих позиций вполне допустимо, например, сгруппировать в одном описании биологические признаки змеи, ге­ральдические знаки и легенды о змеях, истолковав все это как различ­ные виды знаков, обозначающих некоторую идею (идею змеи), вло­женную в мир божественным помыслом.

Перестройка идеалов и норм средневековой науки, начатая в эпоху Возрождения, осуществлялась на протяжении довольно дли­тельного исторического периода. На первых порах новое содержа­ние облекалось в старую форму, а новые идеи и методы соседствова­ли со старыми. Поэтому в науке Возрождения мы встречаем наряду с принципиально новыми познавательными установками (требова­ние экспериментального подтверждения теоретических построений, установка на математическое описание природы) и довольно рас­пространенные приемы описания и объяснения, заимствованные из прошлой эпохи.

Показательно, что вначале идеал математического описания приро­ды утверждался в эпоху Возрождения, исходя из традиционных для средневековой культуры представлений о природе как книге, написан­ной «божьими письменами». Затем эта традиционная мировоззренчес­кая конструкция была наполнена новым содержанием и получила но­вую интерпретацию: «Бог написал книгу природы языком математики».

Итак, первый блок оснований науки составляют идеалы и нормы исследования. Они образуют целостную систему с достаточно слож­ной организацией. Эту систему, если воспользоваться аналогией А. Эддингтона, можно рассмотреть как своего рода «сетку метода», которую наука «забрасывает в мир» с тем, чтобы «выудить из него оп­ределенные типы объектов». «Сетка метода» детерминирована, с од­ной стороны, социокультурными факторами, определенными миро­воззренческими презумпциями, доминирующими в культуре той или иной исторической эпохи, с другой — характером исследуемых объек­тов. Это означает, что с трансформацией идеалов и норм меняется «сетка метода» и, следовательно, открывается возможность познания новых типов объектов.

Определяя общую схему метода деятельности, идеалы и нормы ре­гулируют построение различных типов теорий, осуществление на­блюдений и формирование эмпирических фактов. Они как бы вплав­ляются, впечатываются во все эти процессы исследовательской деятельности. Исследователь может не осознавать всех применяемых в поиске нормативных структур, многие из которых ему представля­ются само собой разумеющимися. Он чаще всего усваивает их, ориен­тируясь на образцы уже проведенных исследований и на их результа­ты. В этом смысле процессы построения и функционирования научных знаний демонстрируют идеалы и нормы, в соответствии с ко­торыми создавались научные знания.

В системе таких знаний и способов их построения возникают свое­образные эталонные формы, на которые ориентируется исследова­тель. Так, например, для Ньютона идеалы и нормы организации тео­ретического знания были выражены евклидовой геометрией, и он создавал свою механику, ориентируясь на этот образец. В свою оче­редь, ньютоновская механика была своеобразным эталоном для Ам­пера, когда он поставил задачу создать обобщающую теорию электри­чества и магнетизма.

Вместе с тем историческая изменчивость идеалов и норм, необхо­димость вырабатывать новые регулятивы исследования порождают потребность в их осмыслении и рациональной экспликации. Резуль­татом такой рефлексии над нормативными структурами и идеалами науки выступают методологические принципы, в системе которых описываются идеалы и нормы исследования.