КОНЦЕПЦИИ ИНФОРМАЦИОННОЙ ЭПОХИ

Торонтская школа

Информационное общество — социологическая и футурологическая концепция, полагающая главным фактором общественного развития производство и использование научно-технической и другой информации. Рассматривая общественное развитие как «смену стадий», сторонники теории информационного общества связывают его становление с доминированием «четвертого», информационного сектора экономики, следующего за сельским хозяйством, промышленностью и экономикой услуг. Концепция информационного общества является разновидностью теории постиндустриального общества, основу которой заложили Дэниел Белл, Збигнев Бжезинский, Элвин Тоффлер. Однако корни этого подхода можно увидеть во взглядах Торонтской школы, ярчайшими представителя которой были Гарольд Иннис и Маршалл Маклюэн.

Традиционно Торонтскую школу относят к критическому культурному направлению. Выразителем этих идей стал литературовед Маршалл Маклюэн, который в своем анализе исторической роли медиа в основном опирался на труды Гарольда Инниса.

Иннис стал одним из первых ученых, кто систематически исследовал связи между медиа и разными видами социальной структуры, существовавшими на определенных этапах исторического развития. В работах «Империя и коммуникации» и «Предвзятость в коммуникации» он доказывал, что первые империи Египта, Греции и Рима базировались на контролируемом элитой письменном слове. Он противопоставил этим империям более ранние общественные устройства, основанные на устном слове. Согласно Иннису, до того, как элита открыла письменное слово, превалирующей формой общественного дискурса был диалог, и политическая власть была более размытой. Постепенно письменное слово превратилось в основной способ общения элиты с народом, и его власть значительно возросла с изобретением новых письменных материалов (т.е. бумаги). Благодаря бумаге и перу располагавшиеся в центре элиты могли управлять огромными регионами и создавать империи.

Иннис утверждал, что империи, опиравшиеся на письменное слово, расширялись, пока позволяла коммуникационная технология. Таким образом, размеры империи определялись не столько мастерством генералов, сколько возможностями медиа, использовавшимися для доставки указов из столиц. Аналогичным образом структуры последующих общественных устройств зависели от существовавших в то время коммуникационных технологий. Например, благодаря телефону и телеграфу стал возможным эффективный контроль над более обширными географическими районами. Следовательно, за счет прогресса технологии медиа централизованные элиты постепенно приобретали все большую власть над пространством и временем.

Медиагуру»

Маклюэн — противоречивая фигура, которая стоит особняком и не укладывается в конкретную теоретическую категорию, поскольку в своей работе он синтезировал очень много идей. В раздел критических культурных исследований его можно поместить лишь благодаря связям с Иннисом и литературоведением. Его теории носят макроскопический характер и в некоторой степени критичны по отношению к статус-кво. У Маклюэна не было никаких контактов с политическими или общественными движениями. Он полагал, что необходимые и существенные социальные изменения неизбежно произойдут как следствие трансформаций в коммуникационной технологии.

Широко заимствуя у Инниса, Маклюэн не рассматривал проблемы использования коммуникационных технологий для эксплуатации или централизованного контроля. Его интересовали другие возможности новых медиа. На первых порах идеи Маклюэна соответствовали духу начала 1960-х годов. В противоположность Иннису он с оптимизмом воспринимал глубокие и в конечном итоге положительные сдвиги, которые вызывала новая медиатехнология.

В исторически развивающейся системе культуры Маклюэн выделял устную, письменную и аудиовизуальную. В серии книг он утверждал, что человечество преодолевает линейное, базирующееся на грамотности мышление и восходит к нелинейной электронной мысли. Он провозгласил, что «средство информации есть сообщение». Иначе говоря, новые виды медиа трансформируют собственный опыт индивидов и всего общества, и в конечном итоге это влияние важнее содержания, передаваемого в конкретных сообщениях.

Под термином «глобальная деревня» Маклюэн подразумевал новую форму социальной организации, которая возникнет, когда сверхскоростные электронные медиа свяжут весь мир в одну огромную социальную систему. В отличие от Инниса Маклюэн не задавался макроскопическими вопросами о власти элиты над этой деревней и возможной эксплуатации ее жителей. Его больше интересовали такие проблемы, как воздействие медиа на органы чувств. Он объявил медиа «продолжением человека» и утверждал, что медиа буквально расширяли зрение, слух и осязание в пространстве и времени. Электронные медиа открывают новые горизонты для обычного человека и позволят ему мгновенно быть повсюду. Но, как отметил один из критиков медиа, быть повсюду — значит не быть нигде, не обладать чувством места: «глобальная деревня» размещается вне пространства и времени.

Среди наиболее популярных идей Маклюэна была его концепция «горячих» и «холодных» медиа. «Есть основной принцип, отличающий такое горячее средство коммуникации, как радио, от такого холодного, как телефон, или такое горячее средство коммуникации, как кино, от такого холодного средства, как телевидение. Горячее средство — это такое средство, которое расширяет одно-единственное чувство до степени "высокой определенности". Высокая определенность — это состояние наполненности данными... Горячие средства характеризуются, стало быть, низкой степенью участия аудитории, а холодные — высокой степенью ее Участия, или достраивания ею недостающего».

По мнению Маклюэна, в 1960-е годы США выходили из эры, когда преобладали «горячие», печатные медиа. В будущем доминирующим станет новое, холодное средство коммуникации — телевидение. Во время просмотра зрителю приходится сильно напрягаться, дополняя отсутствующую сенсорную информацию, в буквальном смысле соучаствовать в создании цельных образов. Маклюэн утверждал, что именно благодаря этому соучастию телеобразы кажутся такими неотразимыми и осмысленными — именно в этом секрет способности телевидения привлекать огромные аудитории.

Пресса, с другой стороны, — это горячее средство. Она обеспечивает всей информацией, необходимой для понимания происходящего, выполняя работу за людей, предлагая им готовые описания социального мира. Людям не надо участвовать в процессе осмысления. Поэтому горячие медиа вне людей, а холодные внутри. Маклюэн развивал это понятие немного дальше, он доказывал, что одни формы содержания естественно подходят для холодных медиа, другие — для горячих.

Согласно самой знаменитой интерпретации Маклюэна, у Кеннеди был холодный образ, который идеально соответствовал телевидению. У Никсона, напротив, был горячий образ. Следовательно, привлекательность образа Кеннеди была значительно усилена с помощью телевидения, тогда как горячий образ Никсона пострадал. Этот вывод подхватили политтехнологи, и на его основе стали отбирать кандидатов и формировать их общественный имидж.

Некоторое время Маклюэн был любимцем медиаиндустрии — ее пророком. Он получал огромные гонорары в качестве консультанта и руководителя семинаров для больших корпораций. Его идеи помогли обосновать быстрый рост электронных медиа, не обращая особого внимания на негативные последствия их деятельности.

Примат информации

Информация все больше и больше начинает восприниматься как отличительный признак современного общества, однако среди аналитиков нет единого мнения относительно того, что несет с собой революционизирующее действие информационной технологии. Но какими бы противоречивыми ни были точки зрения, все сходятся в одном: информация сегодня играет решающую роль.

Понятие информационного общества стало весьма популярным словосочетанием в широких кругах, а концепции информационного общества нашли отражение под тем или иным названием в великом множестве теоретических работ на стыке таких дисциплин, как социология, философия, экономика, коммуникативистика и др.

В рамках идеологии информационного общества обозначились различные направления и тенденции, концентрирующие внимание на различных сторонах существующих в обществе отношений по поводу информации и технико-технологических средств ее передачи, хранения и переработки, рассматривающие различные социальные перспективы в качестве возможных, желательных или негативных.

Адекватность теоретических концепций, имеющих отношение к складывающейся коммуникационной обстановке в современных об­ществах, как отмечает Денис Маккуэйл, небесспорна. Все подобные теории существуют в ограниченных временных рамках, каждая имеет свои недостатки, а некоторые их формулировки попросту устарели. Массовая коммуникация расширяется и меняется вместе с обществом. По своим основным чертам общество, в которое мы вступаем, напоминает «постиндустриальное общество», описанное Беллом. И его образ корнями уходит в долгую традицию социологической мысли по поводу тех этапов, которые общества проходят по мере изменения основного способа производства (особенно переход от сельскохозяйственного к промышленному).

По сути, информационное (или постиндустриальное) общество — это общество, в котором информация — самый ценный ресурс, ведущее средство производства, а также главный продукт, таким образом ее главенство в социальном и экономическом плане неоспоримо. Большую часть рабочей силы в нем должны составлять информационные работники. В самом общем смысле к категории информационных работников можно отнести тех, кто занимается производством, обработкой и распространением информации, а также производством информационной технологии. Во всех развитых странах этот сектор экономики растет наиболее быстрыми темпами. Начиная с середины 1980-х годов в рабочей силе США преобладают (более 50%) информационные работники.

Как пишет Фрэнк Уэбстер, «в стремлении осознать смысл перемен в информации авторам теорий зачастую не удается установить, каким образом информация заняла сегодня центральное место в обществе, настолько важное, что даже стала фактором создания общества нового типа...

Мы можем выделить пять типов определений информационного общества, и все они связаны с параметрами идентификации новизны. Вот они:

♦ технологическое;

♦ экономическое;

♦ связанное со сферой занятости;

♦ пространственное;

♦ культурное.

При этом они не обязательно взаимоисключающие, хотя теоретики выводят на первый план то или иное определение в соответствии со своими представлениями».

По мнению Маккуэйла, концепции информационного общества расходятся с рядом существующих теорий, утверждая, что революционный потенциал заложен не в содержании сообщения, а в средстве его производства и последующего манипулирования, что сказывается на характере труда, использовании времени, отношений с властью и системы стратификации и ценностей в обществе.

Как уже говорилось, новые коммуникационные технологии и новые медиа меняют сложившуюся модель массовой коммуникации — одностороннюю передачу на большую аудиторию или в направлении из центра на периферию. Уже ясно, что происходящие изменения сказываются на характере связей между медиа и обществом, хотя «старые» медиа еще доминируют, а «новые» (например, спутниковое ТВ и Интернет) в основном подстраиваются под существующие институционные формы. Это явление получило название «неотехнологического детерминизма».

Фундаментальные вопросы, затрагивающие борьбу за власть и проблемы интеграции, остаются в информационных обществах центральными. Вероятно, что ряд ключевых аспектов взаимоотношений медиа и общества придется пересмотреть в свете происходящих изменений, в связи с ростом личной независимости получателя информации относительно ее отправителя, коим являются медиа; изменением приоритетности функций масс-медиа (больше информации и самообразования); размыванием границ между масс-медиа (обозначенных как институт досуга) и коммуникацией в других сферах, например работы, образования и межличностных отношений.

Концепции информационного общества подробно рассмотрены в многочисленных научных трактатах, монографиях, статьях, докладах и пр. и обрели как многочисленных приверженцев, так и серьезных критиков.

Одним из активных пропагандистов теории постиндустриального общества стал профессор социологии Колумбийского и Гарвардского университетов Дэниел Белл. В созданной под его руководством футурологической лаборатории была намечена основная идейная траектория для изучения перспектив развития всех сторон технического прогресса и информационной революции.

В работе комиссии, возглавляемой Беллом, участвовал известный футуролог директор Гудзоновского института Герман Кан. В его докладе (написанном в соавторстве с Энтони Винером) прогнозируется глобальное распространение «ощущаемого искусства», ориентированного не на идейно-интеллектуальную содержательность, а на спонтанно-чувственное отношение индивидов к окружающей их среде. Вместо идеи Маклюэна относительно грядущей «глобальной деревни» они выдвигают свое предвидение «глобального метрополиса», так как считают, что понятие деревни предполагает тесные родственные, соседские, общественные узы и единство морально-духовных идеалов, а понятие метрополиса допускает сочетание полной индивидуальной свободы с единством только в русле товарных интересов и обменов.

Прогнозируемая «мозаичная культура» получает глобальное распространение не только благодаря средствам массовой информации, но и потому, что ее базисом становятся транснациональные корпорации «постиндустриального общества», которым в будущем отводится роль «главной движущей силы мировой экономики и Мировой культуры и общества».

Подобно Беллу и Кану, американский политолог Збигнев Бжезинский также предсказывал усиление влияния новейшей ком­муникационной техники на все сферы развития общества в «технотронную» эпоху. «Постиндустриальное общество, — писал он, — становится технотронным — обществом, которое в культурном психологическом, социальном и экономическом отношениях формируется под воздействием техники и электроники, особенно развитой в области компьютеров и коммуникаций»6.

Если раньше массы людей объединялись с помощью политических партий и профсоюзов, имевших свои идеологические программы, утверждавшиеся с помощью печати, то в «технотронном обществе» эта функция переходит в основном к аудиовизуальным средствам массовой информации, а не к газетам, которые издавна были связаны с устаревающими традициями выражения национальных чувств на национальных языках. Телекоммуникации же в нарушении этих традиций «заменяют язык образностью, являющейся скорее интернациональной, нежели национальной», так как она знакомит с жизнью разных стран и тем самым предопределяет «космополитическое, хотя высшей степени импрессионистическое, вовлечение в глобальные дела».

Подобно Маклюэну, Бжезинский высказывает предположение, что коммуникационно-телевизионное единство образует нечто вроде глобальной нервной системы, и отмечает, что такая система, основанная на чувственном отношении к миру, влечет за собой не столько рациональное понимание реальности, сколько ощущение ее изменчивости и неопределенности.

Технотронная революция носит не локально-территориальный, а пространственно-временной характер, охватывая весь мир посредством новейших средств аудиовизуальной связи и распространяя повсюду единые стили одежды, поведения, сходство в организации быта и досуга, возникающее благодаря глобальной эскалации модных товаров массовой культуры.

Сравнение концепций Белла, Кана и Бжезинского показывает, что всех их в той или иной степени и форме объединяет признание растущей роли средств массовой информации в судьбах культуры и общества, но между ними есть и различия. Белл больше других озабочен будущим традиций духовной культуры. Кан переносит акцент на «ощущаемое общество» и досуговую «мозаичную культуру», а Бжезинский — на «технотронную эру», подчеркивая решающее глобальное значение электронно-технической базы информационных связей, видоизменяющих мир.

В методологическом плане наиболее увлекательной и полемической является теория известного социолога-публициста Элвина Тоффлера, изложенная в книге «Третья волна». В истории цивилизации он выделяет три «волны»: аграрную (до XVIII в.), индустриальную (до 1955 г.) и пост- или супериндустриальную. "Третья волна" не просто ускоряет информационные потоки, она трансформирует глубинную структуру информации, от которой зависят наши ежедневные действия». Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за последнее время коренные изменения в культуре общества. Нарастающая сила потока информационного обмена между людьми породила новый тип культуры, в которой все подчинено необходимости классификации, унификации с целью наибольшей компрессии и повышения эффективности при передаче от человека к человеку, будь то напрямую или через средства массовой информации.

«Вместо получения пространных, соотносящихся друг с другом "полос" идей, собранных и систематизированных, нас все больше пичкают короткими модульными вспышками информации — рекламой, командами, теориями, обрывками новостей, какими-то обрезанными, усеченными кусочками, не укладывающимися в наши прежние ментальные ячейки. Новый образный ряд не поддается классификации, отчасти из-за того, что выпадает из наших старых концептуальных категорий, но еще и потому, что подается в странной, скоротечной, бессвязной форме. ...Люди Третьей волны ... чувствуют себя неплохо под бомбардировкой блицев: полутораминутный клип с новостями, полуминутный рекламный ролик, фрагмент песни или стихотворения, заголовок, мультик, коллаж, кусочек новостей, компьютерная графика. Будучи ненасытными читателями дешевых книг и специальных журналов, они залпом глотают огромное количество информации. Но они также внимательно следят за тем, как в новых концепциях и метафорах собираются и организуются в некое целое эти кусочки информации. Вместо попытки втиснуть новые модульные данные в стандартные структуры и категории Второй волны, они учатся создавать свои собственные "полосы" идей из того разорванного материала, который обрушивают на низ новые средства информации».

Другими словами, чтобы максимально ускорить и упростить передачу информации между людьми и повысить ее «усвояемость» она стандартизируется и классифицируется. На самом деле блип-культура не является в полном смысле культурой, а служит исключительно средством передачи и приема какой-либо информации, традиционно относимой к сфере культуры.

Видоизменяя идеи Маклюэна о «глобальной деревне» и Кана о «глобальном городе», или «метрополисе», Тоффлер прогнозирует «электронные коттеджи» как основные структурные ячейки будущей новой цивилизации. Живя в этих коттеджах и разделяя между собой обязанности, родители и дети будут разумно управлять кнопками компьютерной техники, не создавая вещи руками, а управляя автоматизированными процессами их производства и заменяя промышленные действия манипулятивно-информационными.

Говоря о создании новой мифологии информационного общества, можно привести высказывание Фреда Фейеса и Джеймса Швоча о том, что каждая историческая эпоха имеет свои мечты и свои мифы. Христианство было идеологическим мифом для Средневековья, индустриализм — для XIX в., консьюмеризм — для «второй волны» XX столетия, а теперь наступила пора для мифов, прославляющих «информационное общество». Эти мифы зиждутся «на Святой Троице, состоящей из спутников связи, кабельного телевидения и персональных компьютеров: спутник — это возвышающийся над нами Отец, кабельная система — Сын, прохаживающийся или циркулирующий среди нас, а персональный компьютер — Святой Дух, находящийся с нами во все моменты нашей жизни. Эта Троица питает нас своим Евангелием — провидением веры в информационный век и сулит большое вознаграждение в будущем для тех, кто истинно веровал».

Резюме

1. Торонтская школа, будучи по существу культурологической, перебросила мостик к концепциям информационного общества.

2. Иннис связывал эволюцию цивилизации с развитием коммуникационной технологии.

3. Наиболее ярким представителем Торонтской школы был Маклюэн.

4. Какими бы противоречивыми ни были точки зрения на современное общество, все сходятся в одном: информация сегодня играет решающую роль.

5. Сравнение концепций Белла, Кана и Бжезинского показывает, что всех их в той или иной степени и форме объединяет признание растущей роли средств массовой информации в судьбах культуры и общества, но между ними есть и различия.

6. Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за последнее время коренные изменения в культуре общества. Нарастающая сила потока формационного обмена между людьми породила новый тип культуры.