Концептуальное моделирование устойчивого развития

Можно считать, что наиболее существенное продвижение в области УР пока носит концептуально-теоретический характер и влияет в основном на формирование нового мировоззрения, адекватного требованиям XXI века. И хотя ООН фактически объявила 2005 год началом Декады перехода к УР, тем не менее, в большинстве стран мирового сообщества отсутствуют необходимая для такого перехода политическая воля и эффективные меры властных структур в ответ на один из главных вызовов Третьего тысячелетия.

В значительной степени это вызвано непониманием стратегического значения перехода к УР, кардинального отличия нынешней и будущей форм цивилизационного процесса. Поэтому далее мы акцентируем внимание на концептуальном отличии этих форм развития и соответствующих подходах к символическому моделированию УР.

Идея перехода к УР (как отмечалось и будет далее неоднократно подчеркиваться) появилась в результате осмысления экологических проблем, или более точно и вместе с тем широко – проблем окружающей среды. И хотя до осознания этих проблем было выявлено немало противоречий в развитии человечества, тем не менее именно во взаимодействии общества и природы проявилось то противоречие, которое мы считаем основным противоречием взаимодействия современной цивилизации с природой. От разрешения этого противоречия в социоприродной системе «человечество – биосфера» зависит как судьба цивилизации, так и окружающей ее земной и космической природы. Основное социоприродное противоречие проявляется (причем со всей большей остротой) в том, что растущие потребности мирового сообщества биосфера уже не может обеспечить таким образом, чтобы не произошла антропоэкологическая катастрофа. Как видим, это противоречие носит принципиальный экзистенциальный характер и его важно разрешить в будущем, причем еще тогда, когда наша цивилизация не погибнет.

Основная идея УР заключается в выживании и сохранении человеческого рода, возможности его дальнейшего неопределенно долгого существования, поскольку в модели неустойчивого развития (НУР), как упоминалось, в ближайшие десятилетия или столетия грозит антропологическая катастрофа. Сейчас очевидно, что важно эту катастрофу вначале «сдвинуть» на более поздние времена, чтобы успеть создать средства для её предотвращения, а в дальнейшем вообще опережающими действиями предотвратить. Тем самым УР представляется как дальнейшее относительно гораздо более безопасное развитие человечества, когда ему не будут угрожать антропогенные либо иные катастрофы, могущие уничтожить человечество как пока единственного известного нам представителя социальной ступени эволюции.

Впервые идею такого безопасного типа развития, как упоминалось, высказал и обосновал К.Э. Циолковский, но в ином – космическом варианте. Он обратил внимание на то, что нашей планете угрожают разного рода катаклизмы, но в основном природного характера – усиление вулканической деятельности, падение на землю небесных тел и т.д. Более ого, он считал, что прогрессу мешает сила тяжести и поэтому за пределами планеты, в «свободном пространстве» у человечества появится возможность не только избежать угроз природного характера, но и, расселившись по космосу, обрести свое социальное бессмертие.

Подобная версия устойчивого развития оказалась, несмотря на начавшееся развитие космонавтики, утопической: ведь для того, чтобы в широких масштабах осваивать внеземные пространства, важно решить наши земные и, прежде всего, глобальные проблемы, т.е. разрешить упомянутое социоприродное противоречие, но в его планетарном измерении. Логика космической версии выживания человечества основывалась на аксиоме дальнейшего покорения природы и экстенсивного развития хозяйственной деятельности.

«Столкновение» с земными ограничениями привело к иному – планетарному варианту выживания человечества в ближайшей исторической перспективе. И это привело если не отказу, то к существенному ограничению экстенсивного освоения природы и переходу на интенсивный путь, в котором качественно-инновационные факторы (источники) развития существенно преобладают над экстенсивно-количественными.

Разрешение основного социоприродного и вместе с тем – экзистенциального противоречия и выход на магистраль УР должны на какой-то исторической срок обеспечить безопасное развитие цивилизации. Научно-технический и технологический прогресс за несколько столетий III тысячелетия подготовит материально-техническую и социально-биологическую базу для широкого освоения внеземных пространств, о чем мечтал К.Э. Циолковский, и тем самым земная траектория УР в последующие века III тысячелетия устремится в пространства Вселенной.

Так будет решаться основное противоречие между обществом и природой, если удастся перейти в начале этого тысячелетия на путь УР. Если это произойдет в земном и космическом направлениях, то социоприродное развитие выйдет на главную магистраль эволюции во Вселенной, которая получила наименование универсальной эволюции. Причем в космической перспективе универсальная эволюция будет продолжаться уже в своей социоприродной форме[32].

Об этом свидетельствуют общие закономерности и тенденции глобально-универсальной эволюции, в особенности продолжение информационного вектора этой эволюции, когда предшествующие уровни развития материи в той или иной форме входят в более высокие, находящиеся в коэволюционных отношениях с окружающей их средой. УР с позиций универсального эволюционизма представляет собой лишь особый социоприродный вариант коэволюции природы и общества на главной магистрали поступательного развития в Универсуме.

Мы рассмотрим далее различные подходы к моделированию УР, которые способны раскрыть отличие этого типа развития от современного цивилизационного процесса. Уместно обратить внимание, что проблема моделирования мировой динамики предшествовала концептуальному оформлению идеи УР, и об этом свидетельствуют доклады Римского клуба и иные подходы к глобальному моделированию, которых насчитывается уже не один десяток.

Однако нас будут интересовать не имитационные и оптимизационные подели, исследуемые с помощью математических методов и новых информационных технологий, а концептуальные модели, которые выражают и структурируют основные идеи устойчивого развития, отличие модели УР от модели НУР. Внимание исследователей, прежде всего, было сосредоточено на величине антропогенного воздействия (давления) на окружающую природу.

И понятно почему: так или иначе ученые пришли к выводу, что для перехода к УР необходимо существенно снизить величину антропогенного давления на биосферу. Поэтому важно внести в концепцию УР соответствующие количественные критерии, выражающие и оценивающие воздействие человека на окружающую природную среду. Следует согласиться с А.П. Федотовым, что: «Концепция устойчивого развития, содержащая количественные критерии, позволила бы количественно измерять степень устойчивого развития, а потому конструктивно направлять движение мира в направлении устойчивого развития»[33].

Вместе с тем, количественные критерии однозначно не определяют понятие УР, поскольку у такого сложного процесса (тем более пока не существующего в глобальном варианте) могут быть много аспектов и сущностей разного рода. Поэтому следует иметь в виду систему (или даже разные системы) количественных подходов и моделей к определению понятия УР, что мы далее и покажем. Наиболее важная характеристика перехода к этому типу развития, конечно, связана с взаимодействием общества и природы, особенно с антропогенным прессом на биосферу.

Авторы книги «За пределами роста» ссылаются на специалистов в области охраны окружающей среды, которые «иногда описывают причины ухудшения экологической обстановки следующей формулой, называемой IPAT:

Воздействие =

= Численность населения · Уровень благосостояния · Технология.

Воздействие (I) (объемы потребления) любого числа людей или страны на планетарные источники и стоки является произведением численности населения (P), уровня благосостояния (A) и размера ущерба, нанесенного в результате применения технологий (T), поддерживающих этот уровень благосостояния:

I = P · A · T.

Поскольку каждый член данного уравнения в равной степени усиливает воздействие, то, следовательно, любое общество должно вносить свой вклад, исходя из имеющихся возможностей влиять на показатель P, Запад – на показатель A, Восток – на T»[34].

Формула IPAT показывает, что антропогенное давление зависит как от численности населения, так и от уровня благосостояния и используемых технологий. Вместе с тем объединение в системное целое даже трех факторов антропогенного давления на биосферу позволяет утверждать, что проблема роста численности населения стоит не только перед развивающимися странами, но и перед всем мировым сообществом. И в диалоге по поводу перехода к УР важно не столько упрекать развивающиеся страны за чрезмерный демографический рост, а развитые – за высокий уровень потребления и технологический прогресс, сколько искать взаимоприемлемые решения по глобальному уменьшению антропогенного давления на биосферу.

Существенное снижение этого давления необходимо в связи с тем, что, как выше отмечалось, не только отдельная экосистема, но и вся планета с ее биосферой имеет конечные пределы и ограниченные возможности по удовлетворению потребностей существующей на ней жизни и прежде всего разумной. В настоящее время разумность человечества заключается в осознании этих пределов и дальнейшего ведения антропогенной деятельности в границах несущей емкости биосферы планеты. Антропогенный предел Земли, основанный на конечности физических и иных параметров планеты и ограниченности ее ресурсов и условий, зависит от модели мира, которая используется в оценках и расчетах. Поскольку наиболее приемлемой является не ресурсная, а биосферная модель мира, то стабилизирующая и регулирующая роль биоты проявляется лишь в том случае, если величина потребления человеком первичной биологической продукции равна примерно одному проценту продукции биоты, что в энергетических единицах составляет около одного тераватта. Такая величина мощности биопотребления соответствует примерно одному миллиарду человек (в соответствии с биосферной моделью мира) и почти семи миллиардам человек по ресурсной модели, т.е. по современным оценкам наиболее аргументированное допустимое значение численности населения планеты составляет от одного до семи миллиардов человек[35].

Наиболее адекватным и общими для оценки антропогенного давления оказываются энергетические единицы, поскольку они более полно характеризуют давление человека на биосферу (не сводимое только к биопотреблению) и суммируют все виды воздействий на биосферу (т.е. загрязнения, выбросы и т.д.).

А.П. Федотов определяет индекс антропогенной нагрузки «как отношение плотностей мощности антропогенной нагрузки для определенной страны и для всей суши планеты» (без Антарктиды)»[36]. Мы здесь не будем приводить конкретных формул расчета индекса антропогенной нагрузки, который (если он характеризует антропогенный пресс той или иной страны) показывает, во сколько раз нагрузки страны больше усредненной плотности нагрузки мира в целом на всю биосферу (причем этот индекс сравнивает нагрузку на единицу площади, например, на квадратный километр)[37].

Упомянутый ученый вводит также индекс устойчивости развития страны или всей мировой системы, представляющий собой отношение плотности мощности реальной антропогенной нагрузки для этой страны или мировой системы к допустимой для биосферы плотности мощности антропогенной нагрузки. При устойчивом развитии индекс меньше единицы, при неустойчивом – больше единицы; большему значению индекса соответствует бóльшая неустойчивость. Индекс устойчивости может давать оценку устойчивости применительно к единице площади. Согласно А.П. Федотову для мира в целом индекс устойчивости развития в 2000 г. составил около 2, т.е. реальная антропогенная нагрузка на биосферу, оказываемая человечеством, превысила допустимую в 2 раза[38].

На базе предыдущих индексов вводится также рента (R), которую, по предложению А.П. Федотова, стоило бы взимать с отдельной страны за пользование биосферой как естественным фундаментом жизни ее населения, предоставляя ему ресурсы и экологические условия. Рента должна складываться из антропогенной нагрузки страны (т.е. суммарной мощности био- и энергопотребления), которая умножается на индекс антропогенной нагрузки I:

R = K·I·(P_В + P_E),

где P_E – мощность энергопотребления, P_В – мощность биопотребления для конкретной страны, а К коэффициент пропорциональности, устанавливаемый мировым сообществом, – выражает значение ренты за единицу мощности биопотребления и энергопотребления при индексе антропогенной нагрузки, равном единице. Если мощность антропогенной нагрузки выразить в тераваттах (ТВт), а годовую ренту – в млрд долл., то K будет иметь размерность млрд долл/ТВт.

R становится безразмерным числом, если коэффициенту K придать размерность 1/ТВт (или в кратных единицах). Рентное число – это количественное (численное) значение меры, отражающей как вклад страны в биосферу в виде предоставляемой территории, так и антропогенную нагрузку (возмущение) страной биосферы в виде био- и энергопотребления. В рентном числе содержится характеристика целостной страны с ее территорией и антропогенной нагрузкой (населением и энергопотреблением), выражается суммарная ответственность страны перед человечеством и биосферой[39].

Наибольший вклад в деградацию биосферы вносят как густонаселенные страны (дающие большую мощность биопотребления), так и страны с большой энерговооруженностью совокупной хозяйственной деятельности. Между тем УР должно, по А.П. Федотову, реализовываться при плотности мощности антропогенной нагрузки меньше 70 КВт/км² и индексу устойчивости развития меньше единицы.

Существуют также подходы к моделированию информационных и энергоинформационных параметров УР[40]. УР как эволюционный процесс преследует цель установления внутреннего гармонично развивающегося равновесия в условиях меняющейся среды (по отношению же к внешней среде эволюционирующие системы неравновесны). Причем в перспективе УР обретает в основном информационное измерение, – в том смысле, что материально-вещественные параметры минимизируются и сохраняются в своем равновесном состоянии, а прогресс в социуме обретает социогуманитарный – духовно-информационный вектор эволюции.

Формирование количественных критериев антропогенного пресса на природную среду связано с определением фактического воздействия и сравнением (отношением) его к предельно допустимому параметру (изъятие биопродукции, энергопотребление и т.д.). Для такого рода подхода методически исходным является понятие несущей (антропогеннодопустимой) емкости экосистемы, в которой содержатся упомянутые пределы и ограничения. Развитие считается устойчивым, если оно не выходит за пределы допустимого возмущения локальной (территориальной), региональной или глобальной экосистемы. Причем эти пределы определяются в рамках биосферной, ресурсной либо иной модели взаимодействия природы и общества.

И все же, несмотря на определяющий характер этого взаимодействия, важны и внутрисоциальные взаимодействия, которые ранее (да и во многих случаях и сейчас) абстрагировались от взаимодействия природы и общества. Внутрисоциальные отношения зависят также от принятого приоритетного видения показателей (индикаторов), которые также различаются у исследователей этой проблемы. Так, А.П. Федотов вводит индекс социально-экономической дисгармонии общества как соотношение доходов 20% наиболее богатых к доходам 20% наиболее бедных, который широко используется в деятельности ООН[41]. Этот индекс по отношению к наиболее богатым и наиболее бедным странам в модели НУР существенно возрастает. Подобный индекс используется и в отношении одной и той же страны им по отношению к богатым и беднейшим слоям населения. В случае роста этого индекса социальная сфера уходит от траектории УР, а его снижение говорит об обратном.

Однако, несмотря на широкое использование этого индекса, как будет далее показано, он является лишь одним из составляющих более общего в социальном плане критерия, которым мы считаем социальную (и сопряженные с ним формы) справедливость.

На основе изложенного выше можно сделать вывод, что переход к устойчивому развитию выступает прежде всего как переход от стихийного к управляемому мироустройству. Причем процесс управления прежде всего связан с введением ограничений на стихийный антропогенный процесс, которые его удерживали бы в пределах несущей емкости экосистем. Речь тем самым идет прежде всего о снижении суммарного воздействия человека на природу, вначале на биосферу, а затем и на космические объекты и пространства. Техногенное развитие цивилизации показало, что, пожалуй, в качестве стратегии развития наиболее экологобезопасного мира следует принять предложенный еще в древнем Китае принцип «у-вэй», провозглашавший идеал минимального воздействия на окружающую природу, но обеспечивающий жизнедеятельность человека.

Снижение антропогенного пресса на биосферу и ее экосистемы является исходным пунктом трансформаций, которые необходимо принять человечеству для перехода к УР. Эти трансформации затронут не только сферу взаимодействия природы и общества, но и само это общество. В свое время Н. Винер заметил, что «мы столь радикально изменили нашу среду, что теперь для того, чтобы существовать в этой среде, мы должны изменить себя»[42].

Снижение антропогенного пресса на биосферу и способствующие этому внутрисоциальные изменения должны преследовать цель выживания цивилизации через сохранение биосферы. По сути, проблема сохранения человечества и биосферы выступает как проблема обеспечения их совместной безопасности, и это важно подчеркнуть, поскольку довольно часто в таких случаях говорится об их совместном развитии, т.е. о социоприродной коэволюции. И как бы само собой разумеющееся считалось, что в случае коэволюции основные компоненты глобальной социоприродной системы должны сохраняться, но на приоритетное место выступает совместное развитие (коэволюция).

Между тем коэволюция общества и природы как их соразвитие возможна только в том случае, если общество, развиваясь прогрессивно, будет брать ресурсы от природы и существовать в приемлемых достаточно стабильных экологических условиях. Это очевидно, если мы рассмотрим простейшую схему синергетического взаимодействия таких двух систем как общество и природа. Если общество и природу представим как две материальные системы, взаимодействующие между собой, то, как это следует из принципов синергетики, повышение энтропии в природе вело бы к ее снижению в обществе, а значит в этом плане – к прогрессивному развитию последнего (хотя, конечно, прогресс общества не сводится только к росту информации, негэнтропии). По-видимому, возможное обобщение понятия энтропии, трактуемого уже в более широком смысле как любые проявления деградации, разрушения, хаоса, беспорядка (а такое широкое понимание развивается в научной литературе) могло бы стать основой для выявления одной из закономерностей взаимодействия общества и природы, которое носит общенаучный характер.

Суть этой закономерности, заключается в том, что во взаимодействующих системах (в частности обществе и природе) происходит процесс диспропорционирования энтропии: понижение энтропии в одной системе сопряжен с увеличением ее в окружающей среде. С этой точки зрения, экологическая проблема выступает как частный случай увеличения энтропии в окружающей среде за счет роста негэнтропийных продуктов и систем в обществе. Взаимосвязь этих локально сопряженных процессов получило наименование диспропорционирование энтропии[43]. Именно поэтому синергетический подход превращается в социоприродный подход и элементарное звено эволюции (самоорганизации), в том числе и в ходе глобализации находится не только в обществе, а в более широкой системе «общество-природа».

С синергетической точки зрения общественное производство как основа современного типа социального прогресса осуществляется за счет подвода негэнтропии (генерации информации) из внешней среды, причем таким высоконегэнтропийным источником служит для нас в основном Солнце и некоторые естественные ископаемые ресурсы, процессы и условия Земли. Причем второе начало термодинамики – закон возрастания энтропии – является тем фундаментальным законом, который имеет определяющее значение для проблемы источников энергии и ресурсов, необходимых для продолжения и развития производственной и иной социальной деятельности.

Для прогрессивного развития общества (как планетарно-космического цивилизационного процесса), согласно синергетическим, представлениям, необходимо не только заимствование негэнтропии от высококачественных источников энергии каким для нас является Солнце, но и диссипация отработанного вещества и энергии более низкого качества в окружающую среду. И чем более развита космическая цивилизация по энергопотреблению, тем мощнее поток использованной низкокачественной энергии, уходящей в окружающую среду, что даже послужило предложением выделения в качестве одного из критериев поиска внеземных цивилизаций[44].

В настоящее время в условиях обострения глобального экологического кризиса стоит задача существенно уменьшить деградацию окружающей среды за счет более эффективного использования ресурсов и действенных мероприятий по охране окружающей среды. Существенный шаг в этом направлении может быть сделан, если цивилизация не только будет экономить природные ресурсы, более эффективно использовать «ископаемую» энергию, но и перейдет к замене этой энергии на возобновляемую энергию и практически неисчерпаемую солнечную энергию. В этом случае существенно уменьшатся деградационные процессы в биосфере, хаотизация окружающей среды и «ископаемая экономика» может превратиться в «устойчивую экономику»[45].

И это – результат развития не только синергетики, но и общей теории взаимодействия природы и общества, когда это последнее существует и прогрессирует за счет природы. Если под прогрессом имеется в виду усложнение в процессах самоорганизации и повышение уровня упорядоченности систем, то ясно, что в обществе и природе идут совершенно разные процессы. Если общество развивается прогрессивно, то природа реагирует на это регрессивными процессами, поскольку из нее изымаются ресурсы и происходит процесс упрощения и дезорганизации естественных экосистем. Поэтому коэволюция общества и природы как их совместное соразвитие, предполагает, что прогресс общества достигается за счет все большей деградации (регресса) природы.

Совместного же прогресса природы и общества быть не может, и это вытекает из синергетических (термодинамических) соображений. Поэтому в определенной степени прав В.И. Данилов–Данильян, когда выступает против использования терминов «коэволюция общества и природы», «коэволюция человека и биосферы»[46]. Вместе с тем, если понятие коэволюции определять как это делает Н.Н. Моисеев (коэволюция – такое соразвитие, т.е. совместное развитие элемента и системы, при котором развитие элемента не нарушает развитие системы)[47], то окажется, что в какой-то мере коэволюция общества и природы может иметь место в случае устойчивого социоприродного развития, когда антропогенные эффекты в биосфере снижаются до уровня не превышающего ее регулятивно-компенсационных возможностей.

И в этом случае общество отбирает ресурсы у природы, хотя и происходит это в границах несущей емкости экосистем. В рамках несущей емкости экосистем не идет существенное нарушение естественного развития природы, которая может продолжать свою эволюцию, тогда как за их пределами происходит разрушение экосистем. Но в обоих случаях прогрессивное развитие общества реализуется за счет природы, которая отдает свои ресурсы и происходит в той или иной степени ее деградация. Минимальная деградация экосистем происходит в случае УР. Поэтому в определенном смысле, на наш взгляд, можно говорить о коэволюции природы и общества в варианте УР, хотя ясно, что элемент (человек), в той или иной степени нарушает естественное развитие системы (биосферы). УР оказывается сохраняющим, относительно безопасным типом развития для экосистем и это достигается тем, что само развитие конструируется таким образом, чтобы обеспечить эту безопасность, органически включив ее в сам процесс развития.

Нечто подобное происходит и в самой биосфере, когда 99% мощности биоты расходуется на важнейшую функцию стабилизации и регуляции окружающей среды. Можно предполагать, что и в обществе львиная доля усилий будет тратиться на обеспечение безопасности, особенно в модели неустойчивого развития. А поскольку между развитием (Р) и обеспечением безопасности (Без) существует константное отношение (Р+Без=const) в силу закона сохранения энергии, то усилия, потраченные на безопасность, вычитаются из общей суммы энергии, средств, усилий и т.д., которые могли бы пойти на прогрессивное развитие.

Поэтому возникла идея так соединить развитие (прогрессивное) и безопасность, чтобы они как можно меньше противоречили бы друг другу, т.е. обеспечить безопасность через УР[48]. А поскольку в этом случае станет возможным опережающее обеспечение безопасности всех составляющих социоприродной системы, то почти на порядок могут снизиться расходы на такое обеспечение по сравнению с ныне практикуемым подходом устранения последствий аварий и катастроф.

Для того чтобы определить, в каком направлении идет переход к УР, предлагаются проекты индикаторов для различных масштабов территорий и направлений социальной деятельности. Индикаторы представляют собой показатели реального процесса развития, получаемые на базе первичной информации, которые позволяют делать выводы о состоянии и направлении изменений в исследуемой системе.

Комиссией по УР ООН бы предложен базовый набор индикаторов, которые были разделены на четыре группы – социальные, экономические, экологические и организационные[49]. В соответствии с таким разделением индикаторов на группы, которое корреспондирует с системным характером устойчивого развития, были предложены концептуально-символические модели устойчивого развития[50]. Цель такого концептуально-символического моделирования заключается в приближении упомянутых индикаторов к сути проблемы УР. Как и всякая экспликация, подобное концептуально-символическое моделирование требует определенных допущений и аксиом и более четкого представления основных понятий (экспликантов).

Прежде всего, обратим внимание на то, что модель НУР носит преимущественно экономоцентрический характер, который обуславливает негативные последствия в иных областях человеческой деятельности, в особенности в социальной и экологической сферах. Экономика концентрирует внимание в основном на процессах хозяйствования и, соответственно, – на отношениях между людьми по поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ. Упомянутые (производственные) отношения рассматриваются как происходящие внутри общества и поэтому традиционная (неинституциональная) экономическая наука абстрагируется от социальных, экологических и иных отношений и последствий, которые, конечно же, существуют и влияют на экономику.

Экономоцентрическую модель НУР символизирует понятие экономической эффективности, выражающее отношение результатов деятельности (Р) к затратам (З), что и определяет экономическую эффективность (Э):

Э = Р/З, (I),

увеличение которой в формах прибыли, производительности, рентабельности и других взаимосвязанных понятий экономики выражает главный мотив и интерес деятельности человека в рыночной стихии.

Переход от модели НУР к модели УР как всеохватывающий управленческий процесс может быть символически представлен как наложение основных ограничений на естественно (стихийно) протекающий рыночный процесс, что должно снижать его негативные последствия для общества и природы. Используя далее выражение экономической эффективности (Э), важно обратить внимание, что способы ее достижения не остаются прежними. Своего рода ограничения накладываются и на экономический процесс, который уже не может и не должен в основном идти по экстенсивной траектории. Для того, чтобы органически вписаться в систему УР, экономика должна перейти на интенсивный путь развития, когда рост эффективности будет идти не за счет количественных факторов и расширения пространства деятельности, а за счет качественных факторов и источников. «Устойчивая экономика» – это не просто биосферосовместимая экономика, но и экономика, перешедшая на путь интенсивно-инновационного развития, существенно снижающего количественные параметры как осваиваемых природных ресурсов, так и отходов, способствующая более органическому введению других управленческих ограничений как в экологической, так и социальной сферах. Короче говоря, интенсивная экономика – это экономика в условиях действия глобальных и иных ограничений и максимального использования качественных факторов и источников развития (что соответствует императивам УР). Существенно упрощая, сказанное можно выразить следующим образом:

УР = Э • Б • С, (II),

где Б – биосферно-экологические ограничения воздействия человека на природу (с помощью которых создается возможность сохранения биосферы), а С – социальные ограничения, которые необходимо реализовывать в системе "человек – общество" и других внутрисоциальных отношениях. Введение символов Б и С говорит о выходе за пределы лишь экономических отношений в более широкие ("институциональные") пространства – экологическое и социальное, т.е. социоприродную систему. Биосферные ограничения в процессе взаимодействия природы и общества мы поставили первыми в формуле (II), поскольку именно благодаря их осознанию и появилась концепция УР, хотя роль социальных факторов (и особенно социальной справедливости) была выявлена гораздо раньше (социалистические теории).

Социальные ограничения связаны с необходимостью выживания и сохранения человечества (антропоцентрического фактора социоприродной системы) как целого и распространяются только на системы "человек – общество", "социум – человечество". Среди этих социальных (внутри- и интерсоциальных) отношений на первый план выдвигается социальная (распределительная) справедливость (С _прав) как соответствие (отношение) вклада (В) деятельности человека к получаемым им благам (Б_л) в сочетании с равным распределением базовых благ (например, прав и свобод человека, экологических условий проживания и т.п.):

С _прав = Б_л/В (III).

Равное по отношению ко всем членам общества распределение базовых благ, удовлетворяющих жизненно важные потребности человека, должно с точки зрения УР распространяться на все сообщество людей в настоящее время и в будущем (на неопределенно долгие времена).

Биосферно-экологические ограничения (Б) определяются, исходя из необходимости обеспечения устойчивости биосферы и реализации ее естественными экосистемами функции регуляции и стабилизации окружающей среды (т.е. принимается биосферная модель мира). Эти ограничения состоят из собственно экологических и природоресурсных составляющих как императивов "устойчивой" деятельности. Природоресурсные императивы заключаются в обеспечении устойчивого природопользования (УП), что достигается на пути постепенной замены использования невоспроизводимых ресурсов (НР) на воспроизводимые ресурсы (ВР). Это может быть символически выражено их отношением, выражающим степень устойчивого природопользования:

УП = ВР/НР (IV).

С помощью коэффициента (IV) может быть измерена доля замены невоспроизводимых ресурсов на воспроизводимые (степень адаптивности стратегии интенсификации хозяйственной деятельности).

Экологическая составляющая во взаимодействии общества и природы выражает функцию охраны окружающей природной среды и в приводимых формулах эксплицируется до обеспечения экологической безопасности, хотя это существенно сужает сферу экологии в концепции УР. Ведь экология, в данном случае социальная экология, охватывает все взаимоотношения общества и природы и в этом смысле природопользование также включается в экологические отношения как социоприродные взаимодействия. Однако природопользование выражает в большей части отношение, которое направлено от природы к обществу, поскольку природные ресурсы изымаются из экосистем и вовлекаются в хозяйственную сферу. В социальной же экологии и иных экологических дисциплинах, где центральным членом (субъектом) взаимодействия выступает человек и человечество, внимание акцентируется на проблемах экологической безопасности как социальных субъектов, так и экосистем. В этом смысле понятие несущей емкости экосистем формулирует допустимый предел антропогенного воздействия и ориентирует (хотя и не в явном виде) на поиски более рациональных способов природопользования как устойчивого освоения природных ресурсов.

Экологическая безопасность может быть символически представлена в форме закона необходимого разнообразия У.Р. Эшби[51]. Системе (объекту) будет обеспечена экологическая безопасность, если при его взаимодействии с внешней средой (или внешней среды с объектом) появится посредник (регулятор, средство обеспечения безопасности) разнообразие которого может справиться с разнообразием возмущающих (негативных) воздействий (это могут быть, например, очистные сооружения и т.п.).

Символически это можно записать

Без = Защ/Угр, (V),

где Угр – степень угрозы, которая может быть выражена в так или иначе измеримых единицах (например, разнообразием негативных воздействий), а Защ – мера защищенности объекта безопасности, выраженная в тех же единицах. Степень обеспечения безопасности может быть определена соответствующим коэффициентом – Без, который равен единице, если все угрозы парируются защитой (что соответствует совершенному регулятору У.Р. Эшби) и будет меньше, если негативные воздействия проходят к объекту обеспечения экологической безопасности (которым может быть как природа, так и человек, социум). Таким образом, биосферные ограничения выражаются коэффициентом обеспечения экологической безопасности – Без совместно с коэффициентом устойчивого природопользования УП.

В принципе можно иметь в виду не только обеспечение экологической, но и других видов безопасности, поскольку УР должно быть безопасным во всех отношениях и видах деятельности[52]. Это обеспечивается приемлемой степенью защиты либо других способов сохранения природы (качества) объекта, что снижает негативные (вредные) воздействия до допустимого для продолжения развития уровня. Формула модели УР в итоге описывается следующим образом:

УР = Р/З • Бл/В • ВР/НР • Защ/Угр (VI).

Данная формула демонстрирует, что переход от модели НУР (Р/З) к модели УР сопряжено с включением средств обеспечения социальной справедливости (Бл/В), устойчивого природопользования (ВР/НР) и безопасности (Защ/Угр), включающего в себя и экологическую безопасность.

Наличие в формуле УР (VI) тех или иных составляющих будет свидетельствовать о "слабой" или "сильной" устойчивости в ходе движения от модели НУР к модели УР. Под "слабой" устойчивостью будем понимать либо подключение к экономической эффективности какой-либо одной из других компонентов модели УР либо включение всех этих компонентов, но каждого из них в той или иной степени. Наиболее "сильная" устойчивость сопряжена с включением всех компонентов с максимально возможными значениями их величин, что реально пока лишь в весьма отдаленной перспективе (на уровне ноосферы).

Переход от "слабой&q