Лечебная концепция классификационной медицины

Лечебная концепция классификационной медицины опиралась на то же фундаментальное положение, которым руководствовался и Гален, — «лечит природа». Однако, в отличие от Галена, требовавшего, не дожидаясь исхода борьбы «целебной силы природы» с возникшей болезнью, активного воздействия на ее ближайшую причину, Т. Сиденгам и его последователи полагали необходимым действовать существенно более осторожно.

В первом («инвазивном») периоде болезни врач вообще был обязан, «затаив дыхание», только выжидать и наблюдать. Необходимость полного бездействия определялась тем, что, согласно представлениям Т. Сиденгама и его сторонников, лекарство, назначенное слишком рано или недостаточно обоснованно, могло «исказить сущность болезни», помешать ей достичь «ее истинной природы» и тем самым сделать ее «несоответствующей правилам». Последнее грозило либо «превращением болезни в неизлечимую», либо существенным искажением ее «точного внешнего портрета», а следовательно, ошибкой в диагнозе. «Начальные признаки болезни,— писал один из последователей Т. Сиденгама,— как раз и созданы для того, чтобы опознать класс, род и тип».

Во втором периоде, когда симптомы усиливаются и достигают размаха, считалось достаточным лишь «уменьшить их ярость и приносимую ими боль». В третьем периоде — периоде стабилизации — полагалось «следовать шаг за шагом по пути, избранному Природой», подкрепляя ее, если она слишком слаба, и, смягчая, «если она слишком сильно разрушает то, что ей мешает».

Особым направлением в рамках лечебной концепции классификационной медицины был поиск специфических средств лечения для каждой нозологической формы болезни. Первым с подобной идеей еще в начале 17 в. выступил английский философ Ф. Бэкон. Т. Сиденгам был прекрасно знаком с работами своего великого соотечественника, но решающую роль в том, что выявление таких средств было названо им главной задачей медицины, сыграли не рекомендации Ф. Бэкона, а опыт успешного использования при лечении нескольких видов лихорадок (в частности, малярийных) коры хинного дерева, которая начала активно применяться в Европе в середине 17 в. Кроме коры хинного дерева в качестве специфических средств Т. Сиденгам признавал еще препараты железа для лечения анемий, ртуть при сифилисе и опий при болях10.

Поиск новых специфических средств лечения осуществлялся сугубо эмпирически и в плане обнаружения новых эффективных лекарственных препаратов особых результатов не принес. Исключение составляют лишь счастливые находки английских врачей У. Видеринга и Дж. Линда. У. Видеринг установил (1775), что настой из листьев наперстянки оказывает выраженный терапевтический эффект при определенных видах отеков11, а Дж. Линд обнаружил лечебные свойства свежих овощей и фруктов при цинге (1753).