ИЗМЕНЕНИЕ САМОСОЗНАНИЯ ГРЕЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Греко‑персидские войны продолжались почти полвека. Когда же они завершились, стало очевидно, что греческий мир уже во многом не тот, каким он был до этого вооруженного столкновения двух великих цивилизаций. Если в эпоху архаики древнегреческая цивилизация еще находились в стадии формирования, то новая, классическая эпоха становится временем расцвета полисной цивилизации античной Греции. И катализатором этого процесса послужило длительное противостояние культуре Востока. Осмысляя мир в рамках ментальной оппозиции «мы – они», характерной для традиционных обществ, а в данном случае подкрепленной обстоятельствами внешнего характера, греки и сами начали осознавать уникальность собственного пути развития, свою «непохожесть» на остальных.

Утвердившийся полисный строй на деле продемонстрировал свой прогрессивный для того времени характер, свои преимущества перед древневосточными монархиями. Греко‑персидские войны во многом способствовали усовершенствованию государственного устройства греческих государств. С одной стороны, демократия, сложившаяся в Афинах на рубеже VI–V вв. до н. э., приобрела более радикальный характер. С другой стороны, жесткая военизированная социально‑политическая система, существовавшая в Спарте, за время войн стала еще более консервативной.

Войны с персами укрепили полисное самосознание эллинов. В их менталитете стали преобладать такие черты, как полисный коллективизм, патриотизм, чувство собственного достоинства гражданина. В то же время индивидуалистические составляющие системы этических ценностей были оттеснены на второй план: в борьбе за выживание они оказались, бесспорно, не столь необходимыми, как коллективистские тенденции. Не случайно в V в. до н. э. греческая литература, искусство и т. д. обращены не к частному, а к общему, изображают не конкретную личность, а создают обобщенный образ идеального героя.

Возросло в ходе войн и этническое самоопределение греков. Для гражданина любого государства «малой родиной» по‑прежнему оставался именно свой полис, но вместе с тем появляется представление о «большой родине» – Элладе. Греки начинают противопоставлять себя всем остальным народам (особенно народам Востока), называемым ими одним словом – «варвары». Это было связано с тем, что греко‑персидские войны воспринимались как смертельная схватка греческого мира со всем восточным миром, без деления его на народы. Во многом это представление было оправданным: ведь Ахемениды действительно объединили под своей властью едва ли не весь Ближний и Средний Восток.

Слово «варвар» лишь в классическую эпоху, после побед греков над ахеменидскими полчищами, приобрело негативный, уничижительный оттенок. Представителей негреческих народов, т. е. варваров, начинают считать людьми «второго сорта», обреченными на подчинение и рабство. Великий греческий философ Аристотель в IV в. до н. э. писал: «Варвар и раб по природе своей понятия тождественные». Соответственно самих себя греки считали рожденными для свободы и господства.

Греки презирали варваров отнюдь не потому, что признавали их более низкими по происхождению, «по крови». Напротив, согласно греческой мифологии, все «варварские» народы родственны эллинам. Так, персы якобы происходили от греческого героя Персея, род египтян возводился к греческой царевне Ио, оказавшейся на берегах Нила, род скифов – к Гераклу и т. д. Считалось, что греки и варвары поклоняются одним и тем же богам, только называют их разными именами. Варвары считались заслуживающими презрения греков потому, что они были чужды эллинскому образу жизни, характеризовавшемуся свободой, суверенитетом, наличием неотъемлемых прав, подчинением только закону, а не какому‑либо лицу (монарху). Так как варвары имели в своих царствах статус подданных, а не граждан, то греки и воспринимали их как «рабов от рождения». Варвар, получивший греческое образование, приобщившийся к полисной цивилизации, уже переставал быть, в понимании греков, варваром и становился полноценным эллином. Презрение к варварам имело, таким образом, не расовый, а социокультурный характер.