Деятельностная модель

В рамках деятельностной модели человек мыслится не в связи с определенной и изначально данной субстанциональной основой (не в связи с миром «идей» и не в связи с «природой»), а как бы «энергийно», т.е. как титан, творец, создатель. Человек – это автономное и свободное существо, призванное изменять окружающий мир и творить самого себя не иначе, как в процессе собственной созидательной деятельности. Деятельность как процесс бесконечного развития и совершенствования – это и есть смысл человеческого существования. Конечного пункта как «цели всех целей» нет и не может быть в принципе. Движение – это все. Конкретно-исторически такой подход к человеку начинает реализовываться в философии в эпоху Возрождения и в Новое время, когда теоцентрическая парадигма мироздания сменяется антропоцентрической. Тема деятельности как борьбы была глубоко продумана в немецкой классической философии.

Человек является социальным существом и взаимодействуя с другими, он не только старается оказать влияние на них, но также подвергается воздействию с их стороны. Такое взаимодействие и взаимовлияние неизбежно сказывается на его личности, ведя к переосмыслению и изменению самого себя. В частности, у Гегеля в «Феноменологии духа» рассматривается момент активности частных, индивидуальных сознаний (людей) как последовательная борьба между ними за всеобщее признание. Как пишет Гегель, «самосознание есть прежде всего простое для-себя-бытие, равное себе самому благодаря исключению из себя всего другого; его сущность и абсолютный предмет для него есть «я», и в этой непосредственности или в этом бытии своего для-себя-бытия оно есть «единичное»^[195].

Единичное сознание не является единственным. Существует множество сознаний, знающих исключительно себя и представляющих других лишь негативно, как не-Я. «Другие» также являются сознаниями для-себя и для каждого из них любое не-Я не существует как сознание, а выступает в простой форме предметов. Таким образом, первоначально сознания знают только себя и, соответственно, только за собой признают статус сознания. Другие же даны каждому лишь как предметности, вещи. Вступая во взаимодействие, каждое сознание стремится быть не только сознанием для-себя, субъективно, но и хочет получить признание со стороны другого, став тем самым объективным. Проблема в том, что признание со стороны другого может быть достигнуто только ценой подчинения этому другому, лишения себя статуса сознания и перехода в модус вещности. Ни одно сознание не может согласиться на это добровольно в силу чего между ними возникает борьба за признание. Как пишет Гегель, «отношение обоих самосознаний, следовательно, определено таким образом, что они подтверждают самих себя и друг друга в борьбе не на жизнь, а на смерть. Они должны вступить в эту борьбу, ибо достоверность себя самих, состоящую в том, чтобы быть для себя, они должны возвысить до истины в другом и в себе самих. И только риском жизнью подтверждается свобода… Индивид, который не рисковал жизнью, может быть, конечно, признан личностью, но истины этой признанности как некоторого самостоятельного самосознания он не достиг»^[196].

Следствием борьбы является превращение множества первоначально изолированных и однотипных сознаний для-себя в два противоположных вида сознания: «сознание самостоятельное, для которого для-себя-бытие есть сущность, другое – несамостоятельное, для которого жизнь или бытие для некоторого другого есть сущность; первое – господин, второе – раб»^[197].

Марксистская концепция человека – это другой случай деятельностной модели последнего. Согласно немецкому философу Карлу Марксу (1818 – 1883), человек – это общественное существо, посредством труда преобразующее природу и самого себя. «В … акте воспроизводства изменяются не только объективные условия – изменяются и сами производители, вырабатывая в себе новые качества, развивая и преобразовывая себя благодаря произ­водству, создавая новые силы и новые представления, новые спо­собы общения, новые потребности и новый язык»^[198]. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает с их производством, т.е. совпадает как с тем, что и как они производят. Человек – это функция от распространенных в некотором обществе отношений. «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»^[199]. В частности, в феодальном обществе типичные люди – это, соответственно, феодал и зависимый крепостной крестьянин, а в буржуазном – капиталист и пролетарий.

Американский прагматизм (У. Джемс, Д. Дьюи) также понимает человека как активно-деятельное существо, которое конструирует мир и себя. Внешняя по отношению к человеку реальность – это не нечто застывшее и уже определенное, но, скорее, некая бесструктурность, хаос, который может и должен быть упорядочен. Будучи изначально неорганизованным, мир, тем самым, таит в себе массу возможностей, которые должны быть открыты или созданы человеком. Упорядочивая и конструируя мир, человек, одновременно, конструирует и себя. Согласно Джону Дьюи (1859 – 1952), в своем противоборстве с природой человек сталкивается с проблемными ситуациями, для преодоления которых он создает соответствующие инструменты («инструменты» – это не только, буквально, какие-либо орудия и приспособления, но и любые знания, в том числе, теории как средства и инструменты для решения и достижения чего-либо). Исходная данность для человека в мире – это не абстрактно-умозрительная ситуация, описанная Декартом как ego cogito («я мыслю»), но деятельное отношение к нему через решение соответствующих проблем. Поэтому первоначальное – это не то, как «я мыслю», а то, как «я веду себя в мире».

Пример деятельностной модели человека в философии XX в. – это также философия экзистенциализма, где последний рассматривается не как заранее раз и навсегда определенное существо, а как процессуальность, осознающая, меняющая и созидающая себя в процессе собственной самоактуализации. В частности, немецкий философ и психолог К. Ясперс описал процесс трансформации личности как результат ее встречи с критической или «пограничной» ситуацией. Такая ситуация может, с одной стороны, привести к прозрению, катарсису, подняв личность на более высокий уровень духовного развития. В то же время, она может и сломать, погубить человека.

Проблема осознания человеком себя и вопрос о возможности коренного изменения собственной личности находится в центре внимания французского философа Ж.-П. Сартра. Различие между Ясперсом и Сартром состоит в том, что первый обращает внимание преимущественно на негативныймомент проблемы, т.е. на то, что оказавшись в состоянии пограничной ситуации, человек осознает, что он дальше не может быть тем, кем был раньше и не может жить так, как жил прежде. Сартр же, прежде всего, обращает внимание на позитивный момент, т.е. на то, что для того, чтобы перейти к какому-либо принципиально новому состоянию, личность должна иметь проект этого нового, знать то, к чему ей надлежит стремиться.

По мысли Сартра, само по себе переживание ситуации как «негативной», сколь бы длительно оно не продолжалось, не может служить мотивом для её изменения. Во-первых, ситуацию всегда можно попробовать оправдать, заявив, что, «хоть и плохо, но так живут все, и ничего с этим не поделаешь и поэтому, возможно, не так уж и плохо». Во-вторых, осознание текущей ситуации не просто как «негативной», но как более невыносимой, т.е. такой, которую надо менять, возможно только в свете знания о возможном другом положении дел, так как именно исходя из этого знания можно прийти к выводу, что дальше так жить нельзя.

В работе «Бытие и ничто» Сартр говорит о том, что никакое фактическое положение дел, каким бы оно ни было (политическая, экономическая структура общества, психологическое «состояние» и т.д.), не может мотивировать само по себе какое-либо действие, так как действие является проекцией себя к тому, чего нет, а то, что есть, ни в коем случае не может само по себе определить то, чего еще нет. Для того, чтобы действительно измениться, необходимо, согласно Сартру, во-первых, порвать со своим прошлым и, во-вторых, создать проект того состояния, к которому следует стремиться. Причем, второе условие является главным.

Сартр считает, что человек является принципиально свободным существом и поэтому все, что бы он ни делал, есть его выбор. Даже отказ от выбора – это тоже определенный выбор, а именно выбор «не выбирать». Следствием принципиальной свободы человека является то, что вся его жизнь – это выбор и смена тех или иных фундаментальных проектов или планов. По его мнению, нет никакой заранее установленной сущности человека, будь то врожденные качества или какие-то свойства, которые раз и навсегда сформированы. Все, что человек делает, все, чем он в результате становится, т.е. вообще все, есть реализация того или иного выбора быть. Поэтому существование человека, т.е. его свободная реализация, предшествует и определяет его сущность, а не наоборот.

Хотя все, что происходит с человеком, есть его выбор, однако не каждый осознает это, а многие не желают и боятся такого осознания. Не следует думать, что свободный выбор автоматически делает человека свободным. Свободно выбрать можно и несвободу. Первоначальный проект или выбор бывает очень разным. Можно выбрать себя в качестве великого и благородного, но можно также и в качестве низкого и смиренного. В последнем случае, видимо, труднее всего осознать, что это тоже свободный выбор. По словам Сартра, «если мы выбрали себе смиренность как саму сущность нашего бытия, мы и будем реализовывать себя как униженных, ожесточенных, слабейших и т.д. Тот, кто реализует себя как смирение, конституирует этим себя как средство достижения определенных целей; избранная смиренность может быть, например, ассимилирована, как мазохизм, в инструмент, предназначенный освободить нас от существования-для-себя; она может быть проектом отрешения от тревожащей свободы в пользу других; нашим проектом может быть то, чтобы наше бытие-для-себя полностью поглотилось нашим бытием-для-другого»[200].

Комплекс неполноценности, например, может возникнуть, если только он основан на свободном восприятии нашего бытия-для-другого. Переживаемая при таком выборе «неполноценность» является средством для того, чтобы сделавший этот выбор мог ощущать себя в качестве вещи-для-другого. Поэтому осознание собственной изначальной свободы может быть и страшным.