Хайнц Кохут и его вклад в психологию нарциссизма
В серии статей и двух книгах X. Кохут предложил совершенно особую метапсихологию, клинические объяснения и терапевтические процедуры для нарциссических расстройств личности. В сущности, он доказывает, что существует группа пациентов, чья психопатология занимает промежуточное место между психозами и пограничными условиями, с одной стороны, и психоневрозами и легкими расстройствами характера - с другой.
X. Кохут развивает теорию дефицита, в отличие от фрейдовской теории конфликта. Психоаналитическая модель конфликта и психоаналитическая модель дефицита сравнимы по следующим категориям: 1) основная стадия развития - эдипова/преэдипова; 2) основные взаимоотношения - триада/диада; 3) цель психотерапии -проработка конфликта/новая структура Я; 4) фактор изменения -инсайт/эмпатия; 5) «модус операнди» - терапевтическая нейтральность и интерпретация/эмпатия и возмещение раннего дефицита.
В своей ранней работе «Анализ селф» (1971) X. Кохут оперирует фрейдовскими терминами «нарциссическое либидо» и «объектное либидо», понимая их иначе. Он предполагает, что нарциссическое либидо и объектное либидо имеют независимые источники энергии, независимые линии развития и трансформации и отражают различные виды опыта. И нарциссическое, и объектное либидо катектируют на объектах. Объектное либидо катектирует на «истинных» объектах, сепаратных от субъекта; нарциссическое либидо катектирует на Я-объектах, где объект переживается как продолжение Я. Сцепленное и сепаратное Я формируются в процессе трансформации нарциссического либидо. Это означает, что развитие Я происходит независимо от развития объектного либидо. Ранний нарциссический либидозный опыт присутствует в двух видах: грант диозных Я-конфигураций, связанных с «отзеркаливающими» Я-объектами, и Я-образов, слитных с архаическими идеализируемыми Я-объектами. Первое переживается как «Я совершенен, ты оцениваешь и отражаешь мое совершенство», второе - «Ты совершенен, и Я часть тебя».
X. Кохут описывает процесс здорового развития как постепенное отпадение наиболее грубых нереалистических аспектов Я-объектных образов с медленной интернализацией внешних взаимоотношений с Я-объектами в устойчивые психические структуры. Этот процесс называется «трансмутирующей интернализацией», т. е. «превращающей» интернализацией. Процесс «запускается» естественными и неизбежно увеличивающимися разочарованиями в самом себе и в идеализируемых Я-объектах с самого раннего детства. Если фрустрация, приводящая к разочарованию, является оптимальной фазе развития, это приводит к росту и зрелости. Грандиозное Я в течение первых нескольких лет жизни развивается в зрелое Эго характеризующееся самоуважением, амбициями и способностью к удовольствию, процесс этот протекает главным образом во взаимоотношениях с матерью. «Идеализированное родительское имаго» развивается в возрасте 4-6 лет в процессе взаимодействия с обоими родителями в «идеализированное Супер-Эго», выполняющее функции, связанные с идеалами и целями. Однако если фрустрация желания слияния является разрушающей, т. е. экстремальной и хронической (а не оптимальной), то происходит фрагментация личности, наблюдаемая при пограничной патологии, вплоть до разрушения личности при шизофрении. Средняя по интенсивности фрустрация ведет к задержке развития на уровне архаичных Я-структур, грандиозной и идеализируемой, образующих биполярную конфигурацию.
В работе «Реставрация Я»(1977) Х.Кохут одновременно и критикует теорию влечений, и пытается примирить свои представления с классической фрейдовской теорией. Он рассматривает влечение как продукт личностной дезинтеграции, подчеркивая при этом, что поиск удовлетворения, жадность и(или) гнев выступают на первый план только в случаях тяжелой патологии. Кохут вводит принцип комплиментарности, в соответствии с которым предполагается, что психология Я адресуется другой области человеческого опыта, дополнительной по отношению к той, что находится в фокусе классической теории влечений. Он вводит метафоры «человек трагический» и «человек виновный». «Человек виновный», рассматриваемый в теории влечений, вытесняет содержание, включая влечения и кастрационную тревогу. «Человек трагический», исследуемый психологией Я, вытесняет структуры, т. е. расщепленные и фрагментарные аспекты Я.
X. Кохут вводит диагностические различия между «структурными неврозами» и «расстройствами Я». Он считает, что объяснительный контекст теории влечений адекватен для структурных неврозов, когда Я уже сформировалось. Не конфронтируя прямо с классической теорией, X. Кохут шаг за шагом переносит акценты с импульсов и конфликтов как движущих сил развития на межличностные отношения. Его концепт «отзеркаливание» к 1977 г. значительно расширился по своему значению и стал включать в себя целую матрицу взаимодействия «мать-ребенок». Под «отзеркаливанием» понимается не только отражение грандиозности, но и надежность, забота, эмоциональная адекватность, эмпатическое отношение в целом. При том, что в клинических иллюстрациях Кохута обращается внимание на всю комплексность взаимоотношений ребенка с родителями, в своих теоретических формулировках он центрирует все межличностные категории вокруг понятия «нарциссических потребностей». Поэтому значимые другие в развитии личности остаются, скорее, схематичными фигурами, важность которых определяется только выполнением ими ролей (удовлетворения либо фрустрации нарциссических нужд). В этом обнаруживается сходство с теорией влечений, где объекты важны с точки зрения удовлетворения или торможения влечений. Кохут атрибутирует всю психопатологию нарциссическим поражением из-за; недостаточности «от-зеркаливания» или идеализации, поскольку понятие «нарциссизм» является для него центральным.
Психотерапия. По X. Кохуту, пациенты с нарциссическими расстройствами личности подходят для психоанализа, только надо принимать в расчет присущие' им специфические трансферентные манифестации. Диагностировать нарциссическую личность в психоаналитической ситуации можно по двум типам трансфера: «идеализирующему» и «зеркальному». В «зеркальном» трансфере выделяются три уровня. Наиболее архаичным является уровень слияния где происходит распространение грандиозного Я на аналитика. Менее архаичной формой является уровень альтер-Эго, или двойника. Наименее архаичной формой является зеркальный трансфер в узком смысле. Каковы генетические корни подобных трасфе-рентных паттернов? Ответ на этот вопрос надо искать в реконструкции паттерна репрезентации матери в качестве первичного объекта.
Хрупкость грандиозного Я требует эмпатии и нормальных зеркальных функций матери как Я-объекта, чьи любовь и служение позволяют вначале консолидизироваться грандиозному Я, а позднее развиться в более зрелые формы самоуважения и уверенности в себе через все менее архаичные типы «зеркал». Оптимальные отношения с отзеркаливающим Я-объектом также фасилитируют развитие нормальной идеализации, которая заканчивается «трансмутирующей интернализацией» идеализируемого Я-объекта в интра-психическую структуру как Эго-идеал, формируя идеализирующие качества Супер-Эго и обеспечивая, таким образом, новую внутреннюю регуляцию самоуважения. Иными словами, только благодаря материнскому «зеркалу любви», в котором малыш видит («нутром») свое преображенное любовью отражение (а любовь - это всегда кристаллизация идеализации, как заметил Стендаль), он приобретает способность к интериоризации образа идеализирующей и, в свою очередь, идеализируемой матери; результатом этого процесса становится образование идеализирующих (любящих) качеств Супер-Эго, обеспечивающего поддержку самоуважения «изнутри», т.е. посредством самоконтроля, самоподдержки, любви к самому себе. Воистину, «через других мы становимся самими собой» (Л.С.Выготский).
Нарциссическую патологию X. Кохут рассматривает как следствие травматической слабости материнской эмпатии и нарушения развития процессов идеализации. При проведении психотерапии, считает он, психоаналитик не должен мешать развитию нарцисси-ческой идеализации или разрушать ее интерпретацией. Это позволит постепенно развиться и зеркальному трансферу. Психоаналитик становится Я-объектом, обеспечивая процесс трансмутирующей интернализации. Психоаналитику следует быть эмпатичным, фокусироваться на нарциссических нуждах пациентов и на фрустрациях, а не на конфликтах, вызывающих нарциссическую фрустрацию.
Слабость эмпатии со стороны аналитика ведет к частичной фрагментации грандиозного Я, нарциссическому гневу, диффузной тревожности, ипохондризации и даже более тяжелым состояниям деперсонализации и патологической регрессии с холодной параноидной грандиозностью. В каждом таком случае аналитик вместе с пациентом исследуют, когда и как аналитик не проявил эмпатии и как это соотносится с травматическими ситуациями в прошлом. Кохут считал, что речь идет лишь о модификации стандартной психоаналитической техники для лечения нарциссических пациентов, подчеркивая эмпатию аналитика по контрасту с «объективной нейтральностью» и фокусируясь на превратностях Я больше, чем на влечениях. В технике нарциссического удовлетворения можно отчетливо увидеть освобождение от пут «правила абстиненции». По сути, X. Кохут отстаивал принцип безопасности [16. -Т. 1. -С. 316].
Сторонники психотерапевтической линии Кохута обращают внимание на то, что частый негативный терапевтический результат при использовании стандартной техники анализа отражает недостаток психотерапевтической поддержки. При ограниченности ресурсов Эго это становится неадекватным в мобилизации и проработке вариантов трансфера (Дж. Патрик, 1985). Дефекты структуры Я-«плохость, никчемность» возникают в связи с обесценивающими и эксплуатирующими материнскими установками. Нарциссический гнев является защитой, позволяющей регулировать самоуважение. Конфронтация с враждебностью и завистью только усиливает первичное чувство «плохости». При слабом реалистическом базисе терапевтических отношений и выраженном структурном дефиците конфронтация результирует в «невыносимый баланс хорошести», «плохости» и «власти» (Л. Эпштейн, 1979). Проработка нарциссического гнева в трансфере не ведет к интрапсихической интеграции, а лишь подтверждает «во-всем-плохость». Тяжелые нарциссические пациенты способны принять только позитивную обратную связь, которая воспринимается ими как ответ на собственные усилия «быть хорошими».
Я-психология подчеркивает, что именно эмпатическое понимание позволяет смягчить гнев и успокоить, как это и должно происходить в раннем детстве. Эмпатическая отзывчивость терапевта как возмещение раннего дефицита способствует трансмутирующим («превращающим») микроинтернализациям. Исправление структурных дефектов совершается за счет постепенного принятия пациентом функций терапевта как Я-объекта по регуляции гнева и пониманию нарциссических нужд. Таким образом, концепция самоуважения X. Кохута и разработанные им принципы поддерживающей и восстанавливающей Я-терапии отчетливо демонстрируют тенденцию к интеграции идей психодинамического и гуманистического направления. Х.Кохут, так же как и К.Роджерс, подчеркивает важность эмпатии и безусловного позитивного уважения и, как и представители экзистенциальной терапии, во главу угла ставит аутентичность. Первое перекликается с отзеркаливанием, второе - с идеализированием; сочетая отзеркаливание с возможностью идеализации, психотерапевт может заполнить пустоту, переживаемую клиентом с самого детства. Удовлетворяя некоторые из нереализованных нарциссических потребностей клиента, психотерапевты создают возможность для развития зеркального или идеализирующего трансфера. При развитии таких перенесений аналитик может использовать традиционные техники интерпретации, способствующие расширению осознавания, и тем самым помочь клиентам понять, каким образом они стараются организовать свою жизнь вокруг нарциссических взаимоотношений. Затем клиенты могут начать развивать более автономное Я.
Отто Кернберг и его вклад в теорию нарциссической и пограничной патологии Я
О. Кернберг проходил обучающий тренинг по психоанализу в Южной Америке, где было выражено влияние М. Кляйн на психодинамическое мышление. В дальнейшем в США на него оказала влияние Эго-психология с ее вниманием к процессам развития. В своем подходе к лечению «трудного» пациента О. Кернберг интегрировал идеи М. Кляйн с идеями 3. Фрейда, Х.Хартманна, М. Малер, Э.Джекобсон и Р. Спица.
О. Кернберг относит нарциссических пациентов к подгруппе пациентов с пограничной личностной организацией, подчеркивая при этом, что нарциссическим пациентам свойственно лучшее, чем у пограничных пациентов, социальное функционирование, у них более выражен контроль импульсивности и выше толерантность к тревоге. То, что специфично для нарциссических пациентов и отличает их от пограничных, это необычно «раздутое» представление о себе и огромная потребность в восхищении и шумном одобрении. При прекращении внешнего нарциссического обеспечения (подпитки самоуважения восхищением) они чувствуют беспокойство и скуку.
Нарциссические пациенты идеализируют тех, от кого ожидают нарциссического удовлетворения;
обесценивают и презирают остальных;
завидуют окружающим, даже тем, кто не достиг особого положения в жизни;
их отношения с окружающими носят эксплуататорски-паразитический характер с уверенностью в своих «особых правах».
Их эмоциональность поверхностна, они холодны и безжалостны. Могут демонстрировать черты зависимости, так как нуждаются в признании и поклонении; глубинно же они неспособны к зависимости из-за недоверия к другим и их обесценивания. Аналитическое исследование обнаруживает интенсивный оральный гнев, занимающий центральное место в их психопатологии, а также патологию объектных отношений: неспособность зависеть от «хороших» внутренних объектов при завышенной значимости отношений с «угрожающими» объектами.
Вслед за Ван дер Ваалс (1965) О.Кернберг утверждает, что выраженный нарциссизм не является простой фиксацией на ранних стадиях развития и простым отклонением в развитии объектной любви, но характеризуется одновременным развитием патологических форм самолюбви и патологических форм объектной любви. Отмечая, что уже А. Рейх (1953) описывала в качестве защиты слияние примитивного Эго-идеала с Я, О.Кернберг постулирует слитность в патологическом грандиозном Я (термин используется вслед за X. Кохутом, но в другом смысле) идеального Я, идеального объекта и актуальных Я-образов. За счет этого становится возможным отрицание нормальной зависимости от внешних объектов и их внутренних репрезентаций. Для нарциссических пациентов зависеть -значит завидовать, ненавидеть и быть в опасности эксплуатации и фрустрации. Неприемлемые Я-образы проецируются вовне, на объекты, которые обесцениваются. При патологическом нарциссизме не происходит нормальной интеграции Супер-Эго; интерна-лизуются лишь чрезмерно высокие родительские требования, которые в своем примитивном агрессивном качестве не интегрируются с любящими аспектами Супер-Эго. Глубинный образ Я нарциссических пациентов О. Кернберг описывает как голодное, пустое Я, полное гнева из-за фрустраций и обнаруживающее себя в мире, полном ненависти и мести.
Продолжая развивать теорию патологического нарциссизма, О. Кернберг (1984) постулирует, что нарциссическая личность обычно имеет интегрированный Я-образ (в отличие от пограничной личности), но этот Я-образ является патологическим и грандиозным. Однако нарциссическая личность ясно презентирует недостаточную интеграцию образа значимых других. Структурные характеристики нарциссической личности обычно обнаруживаются только в средней фазе интервью. До этого пациент демонстрирует хорошую способность к тестированию реальности и достаточную интегри-рованность Я-образа. Но затем становится очевидной поверхностность описаний значимых других с одновременным тонким самовозвышением и неуловимым, а часто и не столь уж неуловимым, уничижением интервьюера.
Исследования О. Кернбергом психопатологии и лечение нарциссических личностей обеспечили ему клинические доказательства в поддержку целого ряда идей.
Хотя нормальный нарциссизм отражает либидозное вложение в Я, нормальное Я интегрирует вложенные и либидо, и агрессию. Интеграция «хороших» и «плохих» Я-репрезентаций в реалистический образ Я, инкорпорирующий, а не диссоциирующий, различные компоненты Я-репрезентаций, есть необходимое требование для либидозного вложения в Я.
Специфические нарциссические сопротивления пациентов с нарциссической патологией отражают патологический нарциссизм, отличающийся и от обычного нарциссизма взрослого, и от фиксации, или регрессии к нормальному инфантильному нарциссизму.
Патологический нарциссизм указывает на либидозное вложение не в нормальную интегрированную Я-структуру, а в патологическую. Это патологическое грандиозное Я включает в себя реальное Я, идеальное Я и идеальные объектные репрезентации. Обесцененные или агрессивные Я- и объектные репрезентации отщеплены или диссоциированы, подавлены или спроецированы.
Патологический нарциссизм может пониматься только в терминах и либидо, и агрессии.
Структурные характеристики нарциссических личностей не могут быть поняты только в терминах фиксации на нормальных условиях развития или в терминах дефицита определенных интрапсихических структур в ходе развития, а должны рассматриваться как следствие патологического развития Эго и Супер-Эго.
О.Кернберг проводит следующую классификацию нарциссизма: нормальный инфантильный, нормальный взрослый и патологический. В свою очередь, патологический нарциссизм бывает двух видов: с нарциссическим выбором объекта при гомосексуальности и с выраженностью патологического грандиозного Я.
Особое внимание в своих работах О. Кернберг уделяет агрессии У нарциссических личностей. По его мнению, некоторые нарциссические личности, функционирующие на более высоком уровне, могут проявить сублиматорную интеграцию агрессии с относительно адаптивными Эго-функциями, достигая амбициозных целей. По отношению к остальным могут быть обнаружены три варианта: 1) пограничное функционирование нарциссических личностей с выраженной импульсивностью, склонностью к параноидному развитию и нарциссическому гневу; 2) манифестация садистических перверзных фантазий; 3) малигнантный (злокачественный) нарциссизм с прямой инфильтрацией патологического грандиозного Я примитивной агрессией. В последнем, наиболее тяжелом, случае пациент достигает триумфа над страхом и болью, вызывая страх и причиняя боль другому.
Дата добавления: 2021-09-25; просмотров: 363;