ЯЗЫК КАК ФУНКЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА. ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ СУБСТРАТЫ МЫСЛИ

Язык — особая функция человеческого организма, во многих от­ношениях существенно отличная от всех других функций и одновре­менно решительно выделяющая человека среди других живых существ. За управление органами человека, участвующими в речевой дея­тельности, ответственны определенные участки головного мозга (цен­тры Брока и Вернике), что также отличает человека от животного.

Язык, речевая деятельность биологически не наследуется, хотя человек и обладает биологическими (антропологическими) предпосыл­ками для такой деятельности. Каждый родившийся ребенок научается речи в обществе, в общении с другими людьми; язык — общественный продукт, и общество является непременным условием формирования языка у индивида. При этом человеку отведен природой ранний детский возраст для овладения родным языком. Освоенная в детском возрасте речевая деятельность, вербальное мышление и связанные с ними функции человеческих органов остаются постоянным признаком человека.

Этими своими чертами речевая деятельность человека может по­казаться сходной с деятельностью названных органов человека. Для познания как языка, так и других функций своего организма человек должен сделать их предметом целенаправленного специального иссле­дования и изучения. Язык человека так же сложен, замечал Л. Витген­штейн, как и его организм. Однако природа языка в сравнении с указанными функциями остается принципиально различной во многих отношениях. В названных выше функциях специальных органов (слуха, зрения и др.) осуществляется чисто физиологическая природная дея­тельность человека как живого существа. Языку же человек научается в обществе, в общении с другими людьми; а точнее — научается речевой деятельности, в которой он приобретает знание языка как формы, владение которой дает ему возможность выражать и понимать многообразное содержание.

Язык способен к динамичному развитию и совершенствованию, в то время как функции указанных органов остаются за наблюдаемую историю человечества неизменными.

Язык как форма выражения мысли является общим для всех говорящих на данном языке. Но использование этой формы для субъективно организуемого и выражаемого содержания зависит от

личности — ее целей, намерений, степени владения этой формой, способностей личности и др. И здесь кроется одно из глубинных диалектических противоречий языка: с одной стороны, объективные потенциальные возможности языка и, с другой,— трудность овладения ими творческой личностью. Об этом противоречии образно, в поэти­ческой форме сказал В. Брюсов в своем знаменитом стихотворении «Родной язык»:

Мой верный друг, мой враг коварный, Мой царь, мой раб, родной язык...

Выше мы говорили, что отличительной чертой языка как функции человеческого организма, выделяющей язык среди других функций, является присущее ему развитие и совершенствование. Условием, обеспечивающим развитие и совершенствование языка, является, во-первых, свойственный речевой деятельности творческий характер и, во-вторых, общественная природа языка. Результаты творческой дея­тельности индивида благодаря языку становятся не только достоянием их автора, но могут стать предметом дальнейшего усовершенствования многих и в принципе всего говорящего коллектива. Коммуникативная функция языка в итоге направлена на познание внешнего и внутрен­него мира человека; она осуществляется в виде обмена созданиями мысли — образами, понятиями, смыслами, выражаемыми языковыми единицами. Коммуникативная функция обеспечивает участие всего говорящего коллектива в отражении и познании мира и одновре­менно — в развитии речи каждого члена общества. Сам того не подо­зревая, каждый участник языкового обмена способствует общему языковому движению.

Язык одинаково способен к познанию внешнего и внутреннего мира человека, включая самого себя. Познание с помощью языка других функций человеческого организма ведет к их четкой дифферен­циации, выделению их существенных признаков, совершенствованию.

Во всем этом выражается особенный характер языка как функции человеческого организма, необходимо действующий только в единстве с обществом. Общество является непременным условием языка как вида общественной деятельности. Общественная функция языка од­новременно предоставляет возможность и создает условия для реали­зации творческих возможностей индивида. Такова внутренняя антиномия языка: он создает условия для творчества личности и вместе с тем делает это творчество достоянием общества.

Динамизм развития языка идет в единстве с общественным разви­тием того или другого народа-носителя языка и отражением этого развития в языковых процессах. Вплоть до настоящего времени пре­обладающим является процесс дифференциации языков и появления 354

новых. Именно этому процессу обязано существование в современном мире, по разным подсчетам, от 3 до 5 тысяч языков. Биологически (антропологически) человек (Homo sapiens) представляется величиной постоянной по сравнению с изменением, развитием и совершенство­ванием его деятельности, мышления и языка. Разумеется, функцио­нально органы человека не могли не развиваться одновременно с изменением и развитием общества, производства, условий жизни и т. д. Некоторые функции могли деградировать и отмирать. Развитие различных видов деятельности не могло не отражаться на мышлении, на расширении и усложнении его функций. Некоторые авторы не исключают и морфологических изменений человеческого мозга за это время (19). Однако для доказательства наличия таких морфологических изменений нужны достоверные исследования.

Как само возникновение мысли происходит под воздействием внешних и внутренних импульсов, так и ее реализация и выражение сопровождается внешними и внутренними ее субстратами, доказыва­ющими ее реальность как идеального явления. Открытие современной нейрофизиологией однозначной связи между элементами речи (фоне­мами, морфемами, словами и их значениями, логическими операциями и др.) и различным проявлением активности определенных нервных клеток головного мозга явилось крупным достижением в познании внутренних материальных субстратов психических явлений (см. работы Н.П. Бехтеревой и ее сотрудников, А.Р. Лурия, О.С. Виноградовой и др.). Таким образом, возникшая под воздействием действительности та или другая мысль как идеальное образование имеет свои особенные внешние и внутренние проявления, или субстраты. Внешними суб­стратами мысли могут выступать жест, мимика, «выразительное дви­жение», а также и звук, т. е. любое внешнее проявление в поведении человека, возникшее под влиянием мысли. Ограниченный набор суб­стратов мысли делал необходимым их повторяемость, что вело к закреплению субстрата за той или другой мыслью. В конечном итоге между мыслью, отражаемым явлением действительности, вызвавшим ее образование, и тем или другим внешним ее субстратом создается и закрепляется единство. Субстрат становится для сообщества показате­лем содержания мысли, т. е. ее знаком.

По мнению ученых, первобытный человек сопровождал свою мысль более сильным, непосредственным чувством, страстностью, т. е. внешнее проявление мысли было более активным, а следовательно, более заметным. В то же время, как замечают исследователи, намерен­ное, сознательное использование субстратов как знаков мысли вело к уменьшению страстности и эмоциональности в общении, последнее требовало сосредоточения внимания на внешнем знаке-субстрате, на его содержании.

Применявшиеся на заре человечества различные знаки-субстраты не были равными по своим знаковым, а значит, и функциональным возможностям, своим соответствием природе мысли. Отсюда их диф­ференциация по своей продуктивности, по своей близости к свойствам мысли как идеального явления. Победа звука в этой конкуренции знаков-субстратов закономерна и необходима, она была предопреде­лена как биологическими, антропологическими данными человека, так и природными и социальными условиями его жизни.

В процессе, своего образования и функционирования язык высту­пает в двух ипостасях, закрепляющих его как средство обмена мыслями в обществе: с позиции говорящего и позиции слушающего. Единство языка как средства общения осуществлялось и укреплялось с учетом этих двух его позиций, а следовательно, двух его представлений.

Важность слушания в генезисе, в функционировании языка видна, в частности, хотя бы из того, что освоение языка в детстве начинается со слушания. Овладение речью ребенок начинает с восприятия, слу­шания речи других. На примере речи других ребенок первоначально устанавливает связи между слышимыми звуковыми комплексами и соответствующими им предметами. Он — наблюдатель совершающе­гося на его глазах речевого обмена ипассивно участвует в окружающей его речевой деятельности. Так начинается усвоение языка. На своем опыте каждый родитель убеждается, что ребенок до того, как научится произносить слова, знает, какими словами обозначаются многие окружающие его предметы, но эти слова до овладения им речью произносятся другими людьми. На вопросы указать, где мама, где папа, где тот или другой предмет из окружающих его предметов, ребенок безошибочно указывает на называемое. Произносить эти слова он еще не научился, т. е. он пока еще не может стать активным участником речевого обмена. Но пассивным он любит быть. И когда с ним заговаривает мать либо другие окружающие его люди, он жадно воспринимает и впитывает речь. Известно, что родители непроизволь­но и интуитивно любят говорить с новорожденным; с этого начинается «школа» обучения языку. Прочно закрепившийся в мозгу ребенка звуковой образ слышимого слова объективно и стихийно вызывает у ребенка стремление научиться выговаривать слово за словом и тем самым стать активным участником речевого обмена. Быть же участни­ком речевой деятельности — для ребенка важнейший стимул освоения языка. Для ребенка, таким образом, ставится труднейшая задача: подражая речи других, научиться произносить определенные комплек­сы звуков, т. е. впервые скоординировать действия многих органов произношения и тем самым научиться выговаривать самые простые слова. Причем для ребенка — это не отдельные слова как таковые, а психологически законченная мысль, своего рода слово-предложение. Вьщелять же и произносить в своей речи отдельные звуки осознавать их — для ребенка дело будущего. 356