Популяризация науки и новаторство

Традиция популяризации науки и изобретательства началась еще во времена Сталина. Хорошо понимая роль науки в развитии советского общества и, особенно в противостоянии России с Западом, Сталин делал все от него зависящее для того, чтобы наука пустила широкие корни в народе. В 1947 г. Сталин передал группе ученых предложение создать «Общество по распространению научных и политических знаний». Соответствующее решение правительства было необычайно щедрым для тех нелегких послевоенных лет. Общество «Знание» попросили возглавить замечательного ученого, Президента Академии наук СССР академика С.И. Вавилова; общество получило в свое распоряжение здание Политехнического музея рядом с ЦК партии; общество обрело широкие издательские возможности. В том же году по инициативе Сталина было создано Издательство иностранной литературы, которое было призвано знакомить советского читателя с лучшими новинками зарубежной литературы в сфере естественных и общественных наук. Потоком полились современные книги по физике, астрономии, химии, биологии, генетике.

В послевоенном СССР быстро поднялись и окрепли научно-популярные журналы. В каждом киоске Союзпечати можно было купить за копейки научно-популярные брошюры из серии «Библиотечка солдата и матроса» (Минобороны работало). Во дворцах пионеров в кружках судо- и авиамоделистов подрастала смена прославленным российским корабелам и авиаконструкторам. Потрясающие писатели, такие как Б.Агапов и Б.Розен, вводили полуголодных послевоенных мальчишек в волшебный мир сказочных достижений науки и техники, посвящали в радостное и светлое будущее, наполненное смыслом и разумом. Советская научная фантастика подхватывала эту эстафету: мир будущего, коммунизма, рисовался ею как мир умных знающих людей, управляющих высокими технологиями.

По указанию Сталина газета «Правда» из номера в номер публиковала накануне сессии по физиологии высшей нервной деятельности важнейшие работы академика И.П.Павлова. Под руководством И.В. Сталина перед войной за год была создана система профессионально-технического обучения, решившая вопрос подготовки кадров для промышленности. Сталин и другие члены Политбюро уделяли большое внимание работе Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ) в г. Москве, считая ее главные центром распространения стахановского движения.

В советское время на телевидении шла популярная передача про изобретателей «Это вы можете».

Проблемы роста

Нельзя сказать, что проблем в изобретательстве не было. Их было много. Так, формальное «улучшение» подаваемых заявок в СССР с 70-х годов на КПД творческого процесса изобретательства привело к тому, что изобретатели стали больше тратить своего времени на поиск приоритетных аналогов. Но это проблема решалась как в рамках работы Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов, так и путем развития сети бюро технической информации.

Когда говорят об изобретениях по ряду областей в СССР, то указывают, что он отставал от Запада. Это действительно было, по некоторым, но отставание сокращалось. Не все было идеально и в охвате изобретательством разных областей техники. «Анализ изобретательской активности СССР, выполнявшейся в средине восьмидесятых годов ВНИИ патентной информации, показал, что СССР имел большое количество изобретений (30% от общего количества изобретений в мире), но по ряду актуальных направлений техники и экономики занимал места, не соответствующие ни роли этих направлений, ни своему положению среди других государств мира. Из 23 тематических направлений изобретательства очень малые доли от общего количества изобретений приходились на пищевую промышленность (1,1%), предметы широкого потребления (1,7%), полиграфическую промышленность (1,9%) и т.д.

В области полиграфии по общему уровню изобретательской активности СССР занимал последнее место (2,2% от общего количества патентов мира по данной теме в 1984 г.), причем эта ситуация ухудшалась на протяжении последних пяти лет. Особенно заметны были различия по количеству изобретений в копировальной и множительной технике - 8% от общего количества изобретений СССР в области полиграфии, в то время как США имели 13% при абсолютном количестве изобретений в 5 раз больше, чем в СССР, Япония - 20% при количестве изобретений в 30 раз больше, чем в СССР.»

Подобная ситуация наблюдалась также в текстильной промышленности. СССР имел 6% изобретений мира в этой области, США -16,5%, Япония - 54,9%. Статистика показывала заметное отставание нашей страны в усовершенствовании процессов шитья, в автоматизации, катастрофически низким была изобретательская активность в усовершенствовании стирки, особенно в быту.

По здравоохранению, медицине, ветеринарии СССР занимал четвертое место после Японии, США и ФРГ. Основные направления, где отставание было особенно заметным - лекарства и устройства для физических упражнений. По лекарствам СССР имел 9% своих изобретений в области здравоохранения, США - 42,5%, Япония - 28,9%, Великобритания -21,6%».

Чтобы добиться использования изобретений приходилось преодолевать множество препятствий. В СССР платили деньги в виде определенного процента от экономии, полученной в результате использования изобретения. Подсчет экономии был очень субъективным и часто зависел от подписи директора.

Некоторые авторы считают, что изобретательство в СССР сдерживало полное «огосударствление» интеллектуального продукта, где бы и кем бы он ни создавался. Будто бы это означало, что ученый, инженер, новатор были лишены главного стимула, главной мотивации: выгодно реализовать, окупить результат своего интеллектуального труда. У советского изобретателя, будто бы, после того как он «получил свидетельство об изобретении, фактически отнимали все права и говорили: вот тебе авторское свидетельство и 150 рублей на троих. А дальше мы – государство - владеем этим, и именно мы займемся коммерциализацией. Но государство не может хорошо заниматься коммерциализацией. У чиновника никакой мотивации для этого нет. Чиновник должен управлять, а не торговать». Чтобы показатели были соответствующими, ученые иногда дробили одно изобретение на несколько заявок. Плюс к этому по правилам авторам выплачивалось единовременное вознаграждение в размере от 20 до 200 руб. за одно изобретение, но не более 50 руб. одному лицу. Вот почему в официальных данных за 1980 год и появилась среднестатистическая цифра в 3,5 автора на одно изобретение. Именно такой состав и выбирал полностью 200 руб. с максимальной суммой авторского вознаграждения в 50 руб. каждому.

Сторонники рыночного подхода уверены, что у советского изобретателя, новатора, государство отнимало главный стимул дальнейшей деятельности. Тем самым сразу СССР обрекали себя на неизбежное отставание по мере ускорения научно-технического прогресса.

На самом деле материальное поощрение для изобретателя является самой ничтожной и его мотиваций. Так, если в СССР дело с изобретательством было поставлено плохо по причине снижения мотивации, то при переходе на материальное стимулирование в рамках рынка должно бы вроде бы резко увеличиться число инноваций, используемых в производстве. Практика же показала, при переходе к рынку во всех бывших странах социализма резко снизилась изобретательская активность и уменьшилась доля высоких технологий, разработанных их гражданами в выпускаемой продукции.

Сейчас популярна такая метафора: «Россия - страна Кулибиных, а Америка - страна Эдисонов. Кулибин - изобретатель; это то, что мы можем, - изобрести и в одном экземпляре сделать. А Эдисон - человек, который, обладая правом на результат, делает из этого бизнес, т.е. коммерциализирует изобретение и становится богатым и независимым».

Да, при советской системе в СССР было много нереализованных новшеств и сравнительно мало инноваций, потому что инновация - это проданное или купленное новшество. А если куплено, значит, есть потребитель, который из этого извлечет какую-то пользу, прибыль. Коммерциализация новшества превращает его в инновацию. Но дело в том, что все система советского образа жизни не была ориентирована на прибыль. Но не всегда можно предсказать, улучшит ли инновация продукт. Поэтому в производстве был широко распространен консерватизм.

Раньше использование технического решения в производстве называлось в СССР «внедрением», потому что зачастую реакция производственников на поточное изобретательство и рационализаторство была негативной – «надо же суметь так испортить хорошую вещь..» В большинстве случаев указанное изобретательство именно к этому и сводилось из-за вмешательства в работающий организм, который конструкторы изначально прогоняли через множество испытаний, находили зачастую неподдающиеся объяснению, но работающие ходы. «Улучшающая» конструкцию замена какой-то третьестепенной детали эти усилия зачастую обращала в прах. В частности, такое произошло в середине 80-х с серийным гелий-неоновым лазером, которому придали залитый в компаунд блок питания. Мощность увеличилась. Только в блоках что-то нередко выгорало. И выбрасывай сразу все. А предыдущий вариант блока запросто ремонтировался. Или заменялся на блок питания от другого, давно разбившегося лазера.

Если существенное количество изобретений в СССР не использовалось, то зачем были все эти изобретения в СССР? А дело как раз и не в том, что надо все эти изобретения внедрять. Дело в том, что опережающее патентование в СССР делало патентное право для американцев менее прибыльным, так как другие страны американские патенты заворачивали из-за уже опубликованных изобретений советских изобретателей и США теряли на этом огромные деньги. А это уже геополитика.

Более того, представляется, что СССР зря пытался играть по правилам игры, навязываемым Западом - надо было устанавливать свои правила, нужно было публиковать заявки сразу, чтобы немедленно порочить новизну изобретений Запада. Изобретатели рождаются почкованием от уже признанного мэтра. Вырастить хорошего инженера дорогого стоит. Тот факт, что Альтшуллер зафиксировал подход к поточному написанию заявок на изобретения и довел систему до совершенства, позволил советским изобретателям начать опережающий рост. С другой стороны, в СССР действовала система изобретательства путем усовершенствования копий. Скачки технологии в СССР обнаруживались часто после импорта и копирования. Авторские свидетельства имели значение не только для престижа. Они стимулировали «чайников» к решению многих технических проблем, до которых не доходили руки и государственных ОКБ. Да, денег за неиспользуемые изобретения платили мало - не более 50 руб. на одного. Но наличие авторских свидетельств резко повышало престиж ученого и инженера. Они давали право на льготы при предоставлении жилья. Не важно, что где-то изобретательство стало «кормушкой» уж очень многих людей. Сотни свидетельств - и ничего принципиального. Зато - в каждой четко прописан элемент новизны. И за каждую заплачена премия. 50 руб. для государства - ничто, зато создание даже неиспользуемого изобретения представляло собой тренировку изобретательской мысли.

Были и другие проблемы роста. В 60-80-в годы Комитет по изобретениям очень часто служил «тихой гаванью» для отставных или не сильно проштрафившихся чиновников и офицеров спецслужб. И все же, несмотря на проблемы, дела в области изобретательства в СССР постоянно улучшались, а это говорило о повышении качества человеческого капитала.