А. Максимальные цены

Максимальными называют цены, устанавливаемые на уровне ниже равновесного, с официальным запрещением заключать сделки по более высоким ценам. Последнее замечание существенно - пожелание правительства продавать по более низкой, чем равновесная, цене не может носить сугубо рекомендательный характер. В таком случае контрагенты продолжали бы заключать сделки по равновесной цене и цели, преследуемые правительством, зависли бы в воздухе. Поэтому решение об установлении максимальных цен обязательно дополняется мерами силового внеэкономического принуждения. Что же касается целей, преследуемых при установлении максимальных цен, то чаще всего правительство заявляет о недопустимо высокой цене отдельных благ, что де вынуждает зафиксировать цены на приемлемом уровне и тем самым обеспечить доступность блага для самых широких слоёв населения. На самом деле, как мы увидим ниже, результаты оказываются обратными. Рассмотрим проблему с помощью графических методов (Рис. 13). Итак, равновесная рыночная цена установилась на уровне Pe (на рисунке не указана. Правительство назначает цену на уровне P_G. Сразу же спрос на благо увеличивается до Q_D1, в то время как предложение сокращается до Q_S1. В результате на рынке возникает ситуация дефицита, когда потребители блага не имеют возможности приобрести искомое благо на рынке по данной цене. Распределение благ становится хаотичным, оно попадает в руки людей, которые не извлекают от него той пользы, которую могли бы получить другие. Опасность состоит и в том, что работники утрачивают возможность рационально распределить свой бюджет и поэтому их стремление к труду ослабевает. Недаром с 1970 по 1989 год норма сбережений (то есть доля дохода, которую потребитель уберег от немедленного расходования и перевел в форму активов, приносящих доход) возросла с 2 до 18% Люди просто не находили возможности истратить полученные доходы. Однако даже не этот факт имеет самые тяжелые последствия для экономики страны.

Если государство “замораживает” цены на факторы производства, то оно полностью теряет контроль за эффективностью экономики. Теперь уже предприниматели не имеют представления о том, какие блага пользуются спросом и в какую отрасль надо направить ограниченные физические ресурсы. Когда устанавливается “потолок” заработной платы работники перестают перемещаться между отраслями, так как всюду они получают одинаковое вознаграждение за труд. Поэтому государство само начинает принимать решения о том, какие именно блага, для кого и в каком объёме должны произвести фирмы. Понятно, что эти решения далеко не всегда оказываются правильными, но поскольку механизм рыночного ценообразования заблокирован, то нет возможности откорректировать эти решения. Зачастую фирмы производят блага, не пользующиеся спросом, в то время как дефицит других благ становится всё острее. Тогда правительство начинает лихорадочно искать выход из сложившегося положения. Чаще всего оно избирает один из нескольких возможных методов сбалансирования рынка методов или применяет их комбинированно.

Проблема возникает в связи с тем, что цена перестаёт играть распределительную функцию. Правительство начинает вводить суррогаты рыночного распределения. Во-первых, правительство начинает рационирование блага. Каждому индивиду гарантируется получение определённой нормы данного блага. Теперь доступ отдельных граждан к благу регулируется посредством специальных разрешений (талонов, карточек, заказов и т.д.). Это равносильно тому, что правительству удалось бы сдвинуть спрос в положение D₁. Однако проблема остаётся - состоит она в том, что реальный спрос людей, подкреплённый имеющимся на их руках запасом денег, не удовлетворён. Насыщен только фиктивный спрос, представленный карточками. Поэтому такую ситуацию называют квазиравновесием (от латинского quasi - почти, как будто, якобы). Очевидно, что такой способ регулирования рынка несовместим с оптимальным распределением ресурсов – она совершено не учитывает то обстоятельство, что в действительности потребности различных экономических агентов в определённом благе неодинаковы. Во-вторых, может быть использован такой метод распределения как очередь. В этом случае оказывается, что ценой, которую потребитель должен заплатить за благо является не деньги, а время. К сожалению, и в этом случае благо достаётся не тем, кто в нём действительно нуждается, а тем, кто располагает большим запасом времени (например, пенсионерам или безработным).

В-третьих, правительство пытается стимулировать предложение, прибегая к помощи многоуровневой системы цен. Суть этой системы состоит в том, что для потребителей блага и для его продавцов устанавливаются различные цены, разницу между которыми правительство доплачивает продавцам из бюджета. Так, если правительство продолжает настаивать на продаже блага по цене P_G, то оно одновременно устанавливает закупочную цену для продавцов на уровне P_М. Тогда объём произведённого блага будет в точности равен объёму спроса, который покупатели предъявят на рынке по цене P_G и равновесие на рынке будет восстановлено. Однако кто компенсирует разницу между теми ценами, по которым благо приобретено у продавцов и теми ценами, по которым оно досталось покупателям? Как видно из графика на Рис.13, общая величина компенсационных выплат должна составить величину, равную площади прямоугольника P_GP_МLK. В социалистическом обществе, где практика установления минимальных цен была повсеместной, компенсация производилась за счёт средств государственного бюджета. Для создания достаточного фонда денежных средств, прибыль успешных предприятий облагалась баснословным, практически конфискационным налогом. Такая система самым губительным образом сказывалась на эффективности распределения ограниченных ресурсов в государственном секторе экономики. Так, в отраслях, где устанавливалась двухуровневая система цен ресурсы явно переиспользовались – потребляемые блага приносили обществу меньшую полезность, чем те издержки, с которыми было связано их производство. Однако заниженная цена не предоставляла покупателям информацию об этом.

В современной российской экономике практика бюджетного финансирования разницы в ценах сведена к минимуму. Однако в некоторых отраслях практика двухуровневых цен сохранилась. В качестве примера приведём практику продажи электроэнергии населению, сложившуюся в Иркутской области. Единственный прдавец электроэнергии – корпорация «Иркутскэнерго» - является естественным монополистом и поэтому не может самостоятельно устанавливать цены на производимую продукцию. По согласованию с региональной энергетической комиссии (органом, регулирующим поведение естественной монополии) фирма установила для населения на 2005 год тариф в 32 копейки за КВт/ч электроэнергии. При этом действительные издержки по производству и транспортировке блага до потребителя составляют 80 копеек. Возникающие потери корпорация компенсирует за счёт установления завышенных тарифов для промышленных потребителей электроэнергии. Тем приходится платить 17 копеек вместо 15. Такая система, известная как «перекрёстное финансирование», позволяет поддерживать равновесие на рынке, однако не позволяет преодолеть основной недостаток схемы – нерациональное распределение ресурсов. Потребление электроэнергии населением оказывается большим, чем это было бы в условиях равновесных цен. Напротив, промышленные потребители электроэнергии сокращают объём производства благ по сравнению с общественно оптимальным уровнем.

Однако этим не исчерпывается нелепость системы перекрёстного финансирования. Оказывается, что она не только не достигает заявленной цели – обеспечении большего социального равенства, - но и прямо противоречит ей. Действительно, каждый покупатель электроэнергии вместе с потреблённым киловаттом электроэнергии получает скрытую денежную выплату (дотацию) в размере 48 копеек (80 – 32). Поскольку состоятельные люди потребляют больший объём электроэнергии, постольку они получают большую дотацию со стороны продавца.

Это обстоятельство было одним из аргументов в пользу монетизации льгот в России, начиная с 2005 года. В ходе этой кампании натуральные льготы, которыми пользовались индивиды (свободный проезд общественным транспортом, бесплатные лекарства), были заменены прямыми денежными компенсациями. Как показала практика монетизации льгот, подавляющее большинство индивидов предпочитают получать дотации в денежной форме. Установление равновесных цен в отрасли привело бы не только к оптимальному распределению ресурсов, но и к увеличению возможностей бюджета корректировать социальное неравенство в регионе с помощью прямых денежных дотаций.

Таким образом, страна, чьи правители непременно желают отказаться от использования механизма рыночного ценообразования, скорее всего утратит экономическую эффективность и вдобавок погрузиться в пучину социального неравенства и диктатуры. История нашей страны является ярчайшим тому примером.

Когда в середине 20-х годов большевистская партия спешила начать ускоренную индустриализацию страны, то она столкнулась как раз с тем, что механизм рыночных цен не позволяет ей этого добиться. Для того, чтобы обеспечить приток трудовых ресурсов из деревни в город необходимо было предложить более высокий уровень дохода. Но финансовые возможности пролетарского государства не позволяли сделать такое перераспределение ресурсов достаточно масштабным. На любую же попытку снизить закупочные цены деревня отвечала сворачиванием обмена с городом и натурализацией производства. Оказалось, что задача ускоренной индустриализации совершенно не поддавалась решению в рамках чисто рыночного метода хозяйствования. Тогда то и было принято решение о “великом переломе”. Суть его состояла в том, что государство насильственно удерживало цены сельскохозяйственных продуктов на низком уровне и одновременно запрещало свободную торговлю ими. Первоначально эта система поддерживалась исключительно силовыми методами и принесла легко предсказуемый результат. За четыре года объём предложения сельскохозяйственных благ сократился более чем вдвое. При этом попытки государства стабилизировать цены ни к чему не привели. Страна получила дефицитный рынок, который просуществовал более 60 лет. Правда, позднее систему пытались модифицировать с помощью введения многоуровневой системы цен, но она оказывалась эффективной лишь в сочетании с жесткой денежной политикой и прямым регулированием ставок заработной платы. Как только во второй половине 80-х годов денежная политика и политика доходов стали более либеральными рынок превратился в тотально дефицитный.

В ловушку, которые расставляет практика применения максимальных цен, попадались даже страны с развитым рыночным хозяйством. В это трудно поверить, но правительство США решилось заморозить цены на бензин, когда в результате нефтяного кризиса 1974-1975 гг. цены на сырую нефть выросли почти впятеро. И здесь были получены ожидаемые результаты - бензин стал дефицитным благом, которое люди стали приобретать впрок, а очереди на редкие работающие автозаправочные станции растягивались на многие километры. Чуть позже правительство Канады попыталось использовать политику “замораживания” заработной платы как одно из средств борьбы с инфляцией и поплатилось за это утратой эффективности экономики и резким сокращением экспорта из-за потери канадскими товарами конкурентоспособности на мировых рынках. Таким образом, практика максимальных цен обнаружила свою полную несостоятельность и от неё отказались практически повсеместно. В настоящее время лишь несколько стран с экзотическими правящими режимами придерживаются директивного ценообразования, невзирая на те чудовищные страдания, которые испытывает население этих стран.