Эта небольшая главка как бы подытожит, сказанное ранее. И поможет вам по-новому взглянуть на собаку. И не только на собаку...

Этологи открыли у животных, как высших, так и низших, большой набор инстинктивных запретов, необходимых и полезных им в общении с сородичами. К. Лоренц пятьдесят с лишним лет назад, открыв первые из них, решился напи­сать: «Мораль в мире животных».

Что мораль не абсолютно чужда животным, люди знали с незапамятных времен: перед ними была собака. Каждый, воспитывая собаку, мог убе­диться, как легко ей привить некоторые морально-этические правила человека, которые ей исходно совершенно чужды. Вы не хотите, чтобы она ела без разре­шения пищу, которую может найти в доме, — пожалуйста, она не ест. Вы не хотите, чтобы она справляла нужду в доме, — пожалуйста, она будет терпеть, пока вас нет дома. Вы не хотите, чтобы она запрыгивала на стол, стул или кро­вать, — она не будет этого делать. Нельзя играть игрушками вашего ребен­ка, такими соблазнительными для нее, — она вздохнет и не будет.

И главное, она переживает, если нарушила ваш запрет, просит простить ее. Более того, она может сама запрещать то же своим щенкам. Но если бы в ней была только эта понятливость и послушность, боязнь наказания, мы назвали бы ее своим четвероногим рабом. А мы зовем ее дру­гом. И помимо придуманной нами для нее этики, мы видим в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом сов­падающую с нашей. Нам нельзя бить женщину, ребенка — пес не может при­менять силу к щенку. Нужно выручать друга в беде — и наша собака умрет за друга. Нужно защищать своих, свой дом — так же поступает и собака. Если друг расстроен, мы чувствуем потреб­ность видеть это, обласкать его — и наша собака наделена той же чуткостью.

Нельзя лгать, обманывать, скрывать — и собаке противен обман. Если обидим, мы извиняемся — и собака тоже. Трус презренен для нас обоих, и оба мы ува­жаем храбрость. И так далее, и так далее. Более того, хороший человек перед хорошей собакой чувствует себя немного виноватым: ее устои кажутся сильнее и бескомпромисснее. «Благо­родное животное», — говорят люди. «У сильного животного сильна и мораль», — говорит К. Лоренц.

Так что же за «мораль» животных? Это созданные естественным отбором врожденные запреты на выполнение в некоторых случаях обычных программ.

«Не убей своего» — первый запрет у очень многих видов. Для одних свои — это любые особи своего вида, для дру­гих — только члены своей группы, лично знакомые или носящие общий отличительный признак группы. У последних тогда обязательно есть про­грамма — «различай всех на своих, к которым запреты применяй абсолютно, и на чужих, к которым применение их не строго обязательно». Человек — среди этих видов. Раньше все было просто:

свои — это наше стадо, а все осталь­ные — чужие. Мир человека стал неиз­меримо сложнее, а мы все ищем своих и чужих: родные — не родные, соседи — не соседи, земляки — не земляки, одно­классники — не одноклассники, соотечествённики — иностранцы, едино­верцы — неверные — и так без конца.

Другой запрет: «Чтобы не убить свое­го, прежде всего не нападай неожиданно, сзади, без предупреждения и без провер­ки, нельзя ли, поугрожав, разрешить конфликт без драки». Для соблюдения этого правила у животных существует масса забавных и красивых ритуалов подхода, демонстрации намерений и силы.

Более того, у хорошо вооруженных природой животных есть запреты приме­нять смертоносное оружие или убий­ственный прием в драке со своим. Волк может убить оленя и даже лося одним ударом, клыками разорвав горло или брюхо. Но в драке с другим волком он этих приемов применять не имеет права. Он бьет сородича-противника откры­тыми зубами по губам, разбивая их в кровь. Очень больно, достаточно, чтобы выиграть психологически и «по очкам», но не смертельно. Лев, наскочив на быка сбоку, одним ударом лапы ломает позво­ночник, а кривыми ножами-когтями делает огромную рану на боку. Но два дерущихся льва не смеют применять этот «коронный удар». Они бьют друг друга когтями по ушам. Тоже очень больно, но тоже не смертельно.

Собаке или другому врагу не своего вида кот норовит попасть когтями в глаза и часто достигает успеха. Когда дерутся два кота, удары сыплются градом. Но среди бродячих котов-драчунов почти нет одноглазых. Уши же изодраны в клочья. Олень, защищаясь от хищника, норовит ударить его рогами в бок, и этот удар страшен: несколько копий сразу прон­зают тело. Но в драке с оленем же он бьет его по рогам или, сцепив рога, заставляет опустить голову и пятиться. Грохот боя слышен на весь лес, а сопер­ники невредимы.

Люди вооружены от природы слабо, два человека, дерущиеся голыми рука­ми, не смертельно опасны друг другу. В стычке один из них устанет и отступит раньше, чем противник его убьет. Поэтому у человека, как и у многих дру­гих слабовооруженных животных, почти нет врожденных ограничений для дей­ствия в драке. Они были не нужны. Но человек изобрел оружие и оказался ред­чайшим существом на Земле: он убивает себе подобных. Мы пытаемся компенси­ровать отсутствие врожденного запрета воспитанием: в драке не хватай в руки что попадя, особенно орудие; защища­ясь, не превышай меры; стыдно воору­женному конфликтовать с безоруж­ным... А оружие все совершенствуется и накапливается, а люди убивают друг друга все в большем и большем количе­стве... Плохо, оказывается, разуму, когда он не обуздан инстинктом. Будь он у нас сильным, мы бы решали мировые конфликты турнирами.

Следующий запрет: «Не бей того, кто принял позу покорности». О нем уже шла речь выше. Наше «не бей лежаче­го» и «повинную голову меч не сечет».

Как проигравшему остановить распа­ленного в драке победителя? Отбор нашел блестящее решение: пусть слабый предложит сильному нарушить запрет. И запрет остановит его. Проигравшие волк, лев и олень вдруг прыжком отска­кивают от противника и встают к нему боком, в положение, самое удобное для нанесения смертельного удара. Но именно этот-то удар противник и не может нанести. Проигравший маль­чишка закладывает руки за спину и, подставляя лицо, кричит: «На, бей!» Даже для нас, людей, в которых запрет очень слаб, это действие впечатляюще. Этот мальчишка ничего не слышал о Библии, в которой еще несколько тысяч лет назад безвестный психолог написал загадочную фразу: «Если ударят по одной щеке—подставь вторую». Зачем? Да чтобы не ударили еще. Тьма коммен­таторов не могли понять место, которое волк объяснил бы нам с ходу.

А вот еще один принцип: «Победа с тем, кто прав». Животное, защищающее свою территорию, свой дом, свою самку, своих детенышей, обычно выигрывает в конфликте даже с более сильным. И не только потому, что отчаяннее обороня­ется или нападает, но и потому, что про­тивник заранее ослаблен. Его агрессив­ность сдерживается запретом — тем самым запретом, который когда-то люди сформулировали как «не пожелай ни дома ближнего своего, ни жены его...», а современные юристы назы­вают неприкосновенностью жилища, личной жизни и имущества. Очень забавно наблюдать, как ссорятся птицы — два самца-соседа на границе своих участков: по очереди проигрывает тот, кто залетит на участок другого.

Многие морально-этические нормы поведения человека, называемые еще общечеловеческой моралью, имеют свои аналоги во врожденных запретах разных видов животных. В некоторых случаях можно предполагать, что это совпадение чисто внешнее. Что мораль­ная норма у человека возникла на разум­ной основе и случайно оказалась похо­жей на инстинктивный запрет животно­го. Но по крайней мере часть наших так называемых общечеловеческих норм морали и этики генетически восходит к врожденным запретам, руководившим поведением наших предков, в том числе и дочеловеческих.

У многих итальянцев особой симпатией пользуется местечко Сан-Рокко ди Камольи, где раз в год собираются любители собак со своими четвероногими питомцами, чтобы выбрать достойного кандидата на звание самой преданной собаки года.

Конкурсу более тридцати лет. В числе его призеров ньюфаундленд Каро, вытащивший в шторм из волн Неаполитанского залива двух тонувших мальчишек; немецкая овчарка Веста, оставившая новорожденных щенков, чтобы спасти хозяина, засыпанного в горах снежной лавиной; пудель Рено, в течение нескольких месяцев ожидавший своего больного хозяина у дверей больницы; полицейская собака Эльк — любимица итальянских таможенников и абсолютный рекордсмен по обнаружению наркотиков. Победителем конкурса в 1986 году единогласно была признана шотландская овчарка Роки. Увы, награду за нее получил владелец. Мужественный пес погиб от ожогов, которые получил, спасая во время пожара двоих детей. В 1986 году в Сан-Рокко ди Камольи впервые была учреждена и другая награда — для хозяина, наиболее преданного своей собаке. Право получить этот титул оспаривала синьора Фуничелли из города Специя:

растолкав нерасторопных пожарных, она кинулась в огонь своего загоревшегося дома и вернулась, неся на руках маленького Фула — песик был заперт в комнате и не мог спастись. Среди претендентов на награду оказался и синьор Паветтони, водитель грузовика из местечка Бускате, смело вступивший в драку с несколькими хулиганами, обидевшими его собаку. Вот после этого и гадай: преданность — это инстинкт или чувство? Ответ не может быть однозначным, но все-таки он есть. Собака, по утверждению Ч. Дарвина, — единственное существо, которое любит нас больше, чем себя. Разве это не проявление чувств, о которых мы говорим?!

Рассматривая щенка или котенка, следует применять к ним те же рычаги экологической науки. Воспитывать у них “человеческие” стандарты морали и этики трудно, но возможно. Врожденную агрессивность мы подменим НЕДОВЕРЧИВОСТЬЮ К ПОСТОРОННИМ, боязнь неизвестного сублимируем АДАПТИВНОСТЬЮ, иерархические инстинкты используем, внушив четвероногому другу ПОДЧИНЕННОСТЬ лидеру - владельцу, территориальные инстинкты превратим в ОХРАНУ вашего имущества и дома.