О действительном и мнимом завещании Петра I

Психологический портрет Петра I: опыт создания

Петр I Великий, последний царь московский и первый император всероссийский (1672-1725 гг.).

Петр I Великий[1]

1689-1725

Родился 30 мая 1672 г. в Москве. Четырнадцатый ребенок царя Алексея Михайловича Романова (1629-1676) и первенец от его второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной. Всего у Алексея Михайловича было 16 детей.

После смерти Алексея Михайловича на престол вступил его сын от первого брака с Марией Ильиничной Милославской 14-летний Федор Алексеевич, процарствовавший всего 6 лет (1676-1682 гг.) После его смерти формально царем был 10-летний Петр, однако фактической правительницей стала Софья Алексеевна, дочь Алексея Михайловича от первого брака и, стало быть, сводная сестра Петра. Партия Милославских взяла верх и Наталья Кирилловна была отстранена от царских дел. В мае 1682 г. был стрелецкий бунт, а в августе 1689 г. Петра чуть не убили: он спасся бегством из Москвы в Троице-Сергиев монастырь и оттуда подавил движение стрельцов, науськанных Софьей. Софья была удалена в Ново-Девичий монастырь, а ее наперстники Ф. Шакловитый и С. Медведев казнены. С этого времени 17-летний Петр твердо взял бразды государственного правления в свои мощные руки.

И действительно, Петр поражал современников гигантским ростом – без двух вершков сажень, то есть 2 м 4 см (вершок 4,4 см, сажень 2 м 13 см), необыкновенный силой, жестокостью, своей гордой и величественной осанкой с повелительным суровым выражением красивого, но немного грубоватого круглого лица, с откинутыми назад густыми вьющимися волосами. Петр не пошел ни в своего отца, ни в своего деда (по мужской линии), он, как весьма многие великие люди, унаследовал внешние и внутренние особенности материнского рода, как положительные, так и отрицательные черты рода Нарышкиных – физическую и умственную силу, твердость характера, устремленность, решительность, переменчивость, страсть к новизне. Эти слова воплощены в двух изобразительных источниках. Посмотрим на них. Они очень реалистичны в сравнении с портретами художников, рисовавших Петра I «с натуры». Но эту «натуру» они меняли, приукрашивая свого повелителя.

	Маска, снятая с лица Петра I. К.Б. Растрелли 1719 г.		Маска бронзовая Петра I К.Б.Растрелли.* 1719 г. Отливка нач. XX в. Бронза

Отец много сделал для развития своего любимого сына: в 6 месяцев Петр начал ходить, замечательно занимался военными игрушками – «потешными лошадками», «пищалями», «барабанцами» и прочими. Но царь Алексей Михайлович позаботился не об одних забавах для своего сына – он положил начало правильному военному обучению, дав ему в учителя

_________________________

^* Граф Карло Бартоломео Растрелли (1675-1744), итальянский скульптор и архитектор. С 1715 г. работал в России по приглашению Петра I.

полковника-шотландца Менезиуса. Обучение грамоте было начато по букварю на исходе 5-го года (12 марта 1677 г.). Петр быстро овладел грамотой под руководством русского человека Никиты Моисеевича Зотова (ок. 1644-1718 гг.), подъячего из Приказа Большого Прихода (ведомства неокладных сборов), с 1710 г. – граф; с 1695 г. – начальник царской походной канцелярии под Азовом, с 1701 г. – глава ближней канцелярии, Печатного приказа, участник веселых забав молодого царя и «всешутейший патриарх». Зотов знакомил понятливого Петра с русской историей, рассказывая о деяниях Владимира Святого, Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного и Алексея Михайловича и др.

Первым влиятельным пестуном Петра (в жизни, а не в школе) стал Борис Алексеевич Голицын (1654-1714 гг.) – князь, дядька-воспитатель Петра I. В 1689 г. активно способствовал победе партии Нарышкиных над правительницей Софьей и приходу к власти Петра I. Во время заграничного путешествия Петра I в 1697-1698 гг. стоял во главе правительства. За год до смерти постригся в монахи.

Он был человеком «ума великого», «великий мздоимец, так что весь мир разорил», и «пил непрестанно» (слова князя Куракина). Всему этому Б.А. Голицын и научил Петра в Немецкой слободе, да и у себя дома.

Во главе иностранцев стоял около Петра Франц Лефорт – «демошан французский» (Куракин ошибается – Лефорт был немцем), в доме которого помимо «демоша с дамами» происходило и «питье непрестанное», от чего Лефорт и умер преждевременно. По словам князя Куракина, Петр особенно подружился с «Ивашкой Хмельницким» - так он на своем колоритном языке называл хмельное питье.

Огромное (и отрицательное) воздействие на молодого Петра оказали выступления стрельцов.

Было три выступления стрельцов:

30 апреля – 17 мая 1682 г. Его результат – захват власти Софьей, ставшей правительницей Московского государства (1682-1689).

7 августа – 12 сентября 1689 г. Его результат – казнь фаворита Софьи князя Василия Васильевича Голицына (12 сентября 1689 г.) и отстранение правительницы от власти и ее заточение в Новодевичий монастырь.

Апрель – июнь 1698 г. – восстание стрельцов и его поражение. С середины сентября 1698 г. состоялась несколько казней стрельцов.

Кратко скажем о каждом из названных выступлений стрельцов.

30 апреля 1682 г., то есть через три дня после смерти царя Федора, стрельцы явились во дворец с требованием выдать им на расправу неугодных командиров. Наталья Кирилловна, застигнутая врасплох, удовлетворила ультиматум. 16 командиров стрелецких полков были отстранены от должностей и биты кнутом. Милославские затем направили гнев стрельцов против Нарышкиных путем распространения слуха (он исходил от Софьи), что Нарышкины будто бы умертвили царевича Ивана (брата Петра I). 15 мая 1682года они явились в Кремль, уверенные в том, что Иван мертв (этот день трагический в истории России – 15 мая 1591 г. в Угличе при загадочных обстоятельствах погиб царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного и Марии Нагой*). Однако Наталья Кирилловна вышла на крыльцо со своими сыновьями – Иваном и Петром. Ложь была налицо: Иван предстал перед глазами лжецов.

Второе стрелецкое выступление 7 августа – 12 сентября 1689 г., спровоцированное Милославскими, преследовало цель убить Петра.

Глубокой ночью он был разбужен, ему (сонному) сказали о грозящей опасности. В исподней одежде он убежал в ближайший лес, окруживший село Преображенское. Позже ему доставили одежду, привели коня, и он с ближайшими сотрудниками 5 часов скакал в Троице-Сергиеву Лавру, опасаясь погони своих врагов. От нервного потрясения у него начала дергаться мышца на левой щеке, а несколько позже – трястись голова.

Уцелев, Петр I жестоко расправился с зачинщиками бунта. Петр приказал их привести в Лавру. Вот описание расправы над стрельцами, принадлежащее перу Н.И. Костомарову: «11 сентября, в 10 часов вечера [1689 г.] против Лавры, у большой дороги, вывели преступников на смертную казнь при большом стечении народа. Шакловитому отрубили голову топором. То же сделали стрельцам: Обросиму Петрову и Кузьме Черному. Полковнику Семену Рязанцеву велели положить голову на плаху, потом велели ему встать, дали несколько ударов кнутом и отрезали кусок языка».[2] Софья была заточена в Новодевичий монастырь.

	Софья в Новодевичьем монастыре И.Е. Репин. 1879 г.

Третье выступление стрельцов, как было уже упомянуто, свершалось продолжительное время – около 3-х месяцев 1698 г. Петр был за границей. О восстании он был извещен. Сразу же поскакал в Белокаменную. Стрельцы между тем тайно установили связь с Софьей. Восставшие намеревались возвести на престол царевну Софью, находившуюся в заточении в Новодевичьем монастыре, или, в случае ее отказа, - «милосердного» к ним боярина В.В. Голицына. Восставших было около 4000 чел. Против них правительство послало Преображенский, Семеновский, Гордонов и Лефортов полки (всего 2300 чел.) и дворянскую конницу под командованием А.С. Шеина и П. Гордона. Сражение произошло 18 июня под Новоиерусалимским (Воскресенским) монастырем, в 50 верстах к западу от Москвы. Стрельцы были разбиты. Началось следствие над пленными стрельцами в стенах Новоиерусалимского монастыря; 57 из них казнили, остальных отправили в ссылку. По приказу Петра I, срочно вернувшегося из-за границы 25 августа 1698 г., началось новое следствие, которое получило название «великого розыска». Его возглавил сам царь. По подсчетам М.М. Богословского, с сентября 1698 г. по февраль 1699 г. были казнены 1182 стрельца, биты кнутом, клеймены и сосланы 601 стрелец (преимущественно малолетние). Следствие над восставшими и их казни продолжались и в последующие годы (вплоть до 1707 г.). Московские стрелецкие полки, не принимавшие участия в восстании, были реформированы; стрельцов вместе с семьями выслали из Москвы.[3]

Часть описания расправы над стрельцами «положил» на холст прекрасный художник В.И. Суриков под названием «Утро стрелецкой казни».

	В.И. Суриков «Утро стрелецкой казни»

Картина «Утро стрелецкой казни» была первым большим полотном Сурикова на тему русской истории. Художник начал работу над этой картиной в 1878 году. Он создавал ее в Москве, куда переехал на постоянное жительство после окончания Академии художеств.

Здесь, в древней столице русского государства, Суриков нашел, по его словам, свое подлинное призвание — призвание исторического живописца. «Я, как в Москву приехал, прямо спасен был, — вспоминал он впоследствии. — Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись!». В этом произведении Суриков обратился к переломной эпохе русской истории — эпохе Петра I. Мы знаем, что исторически прогрессивные преобразования Петра достигались дорогой ценой — страданиями и кровью народных масс, неимоверным усилением социального гнета, который вызывал горячий протест. Поэтому «начало светлых дней Петра мрачили мятежи и казни». Вполне естественно, что прогрессивные реформы Петра вызывали решительное противодействие прежде всего со стороны исторически обреченных общественных групп. Стрельцы (старое допетровское войско, которое Петр I заменил регулярной армией), ущемленные в своих интересах, неоднократно восставали. В 1698 году последний стрелецкий бунт, реакционный по своим целям (им пыталась воспользоваться старшая сестра Петра царевна Софья, чтобы завладеть престолом), был жестоко подавлен.

Взяв сюжетом своей картины казнь стрельцов, Суриков не показал, однако, самой казни. Поразить зрителя кровавыми ужасами не входило в его намерения. Его задача была неизмеримо глубже и значительнее — страницу давней истории России он стремился прочесть, как трагическое повествование о народных судьбах в момент крутого исторического перелома. Всмотримся в полотно художника.

. . . Москва. Красная площадь. У Лобного места, на фоне храма Василия Блаженного расположились привезенные к месту казни стрельцы. В белых рубахах, с погребальными свечами в руках, они приготовились к смерти. Последние минуты перед неотвратимой казнью, которая сейчас начнется… Первого осужденного уже повели к виселице. Страшную драму стрельцов художник раскрыл, сосредоточив внимание прежде всего на их душевном состоянии, на том, как каждый из приговоренных переживает свою последнюю предсмертную минуту, показав отчаяние и бессильные слезы тех, кто с ними прощается, провожая в последний путь.

Слева — рыжебородый стрелец в красном заломленном колпаке, руки его связаны, ноги забиты в колодки, но не покорился он. Как нож, с которым готов броситься на врага, сжимает он свечу с взметнувшимся языком пламени. С лютой злобой устремил он свой взор на Петра, сидящего на коне подле кремлевских стен. Столь же гневным и непримиримым взглядом отвечает стрельцам Петр, полный сознания своей правоты.

Мрачно, исподлобья, взглядом затравленного зверя, озирается вокруг чернобородый стрелец в красном накинутом на плечи кафтане, глубоко затаив гнев непокорного бунтаря. Ужас грядущей казни помутил сознание седого стрельца: его взгляд безумен, он не видит припавших к нему детей; он разжал руку, из которой солдат выхватывает свечу.

Смиренно склонился, прощаясь с народом, стоящий на телеге стрелец; его почти безжизненное тело и как бы сломившаяся голова словно предвещают ожидающую его участь.

Тяжело упала голова на грудь, бессильно опустились руки у того стрельца, которого солдаты волокут к виселице; брошены на землю ненужные кафтан и колпак, чуть тлеет фитилек свечи, выпавшей из рук; свеча потухла — жизнь оборвалась.

Вопль отчаяния рвется из груди молодой стрелецкой жены; мальчик, вскинув руки, прижался к матери и спрятал лицо в складках ее одежды. Невдалеке тяжело опустилась на землю старуха, вероятно мать одного из стрельцов, темные, землистые тени легли на ее изможденное страданием лицо. Рядом с ней, сжав ручонку в кулак, кричит охваченная страхом маленькая девочка. Ее красный платочек выделяется среди темной толпы так же, как выделился среди слитного гула площади ее звонкий детский голосок.

Но не только раскрытием душевного состояния изображенных, не только выразительностью их лиц и фигур достигает Суриков впечатления глубокого трагизма сцены. Этому служит тяжелый темный колорит картины, оправданный самим выбором момента: раннее утро после дождливой осенней ночи, когда лишь посветлел восток, когда еще не рассеялся над площадью холодный лиловатый туман. В утренних сумерках, среди темной толпы выделяются белые рубахи осужденных; мерцающие огоньки зажженных свечей бросают на них тревожные отсветы...

О народе, о его силе, о его гневе и страданиях в сложную, полную противоречий, переломную эпоху русской истории думал великий русский художник, создавая свою картину. И именно это явилось основным содержанием «Утра стрелецкой казни».

Однако до окончания Северной войны было еще далеко, предстояло выполнить большую работу по укреплению армии, хозяйства страны, эффективности государственного аппарата. И Петр I сам показывал пример. Он трудился в поте лица своего. Хорошо об этом сказал А.С. Пушкин:

И тяжкий млат

Дробя стекло,

Куем булат!

Снова обратимся к искусству живописцев.

		ПетрIнаИстьинском заводе

Не меньшее значение, чем первый вояж Петра I заграницу имела вторая его заграничная поездка, состоявшаяся в апреле 1717 г. в Париже. Дело в том, что некий Михайлов хотя и был молодым царем Московии, но царем почти не известным в странах Запада. В апреле 1717 г. Петр путешествовал в зените своей военной, дипломатической и реформаторской славы – славы героя Полтавы. В силу этого русскому царю был оказан пышный прием. Вот как умелое перо Н.И. Костомарова описало встречу Петра I с малолетним королем Франции Людовиком XV, которая состоялась 29 апреля 1717 г. «29 апреля 1717 г. приехал к русскому царю с визитом маленький французский король [Людовик XV (1710-1774, 1715-1774 г.), ему 7 лет и 2 месяца] провожаемый дядькой своим герцогом Вильроа. Царь, просидевши с ним некоторое время, взял его на руки [этот момент и запечатлел художник], и с нежностью поцеловал.

«Здешний король, - писал Петр царице, - пальца на два выше нашего карлика Луки, но дитя нарядное образом и станом своим и по возрасту своему довольно разумное». На следующий день, - продолжает повествование Костомаров, - царь приехал с визитом к королю в присланный за ним королевской карете. Маленький король вышел к царю на встречу. Петр, выскочивший из кареты, взял короля на руки и понес по лестнице во дворец… В тот же день купеческий голова и староста [Парижа] поднесли царю подарки от имени города».[4]

Эта встреча Петра I с французским правительством еще более возвысила авторитет России, поскольку были установлены дружественные отношения с одной из самых ведущих стран Европы мира.

Всегда занятый, все стремящийся делать своими руками, везде быть и во всё самому вникать – Петра I не хватало на личную жизнь. Наталья Кирилловна, его мать, которую он безмерно любил, женила его на Евдокии Лопухиной. Она родила ему сына Алексея. К ней Петр охладел. Начал беспорядочные связи с разными женщинами, одной из которых была Анна Монс, красавица, немка, жившая в немецкой слободе Москвы. Позже ее сменила наложница графа Шереметьева, получившая имя Екатерины.

	Екатерина I Алексеевна императрица. С картины неизвестного художника.

Екатерина I Алексеевна (3.IV.1684-6.V.1727) – императрица всероссийская (с 28.I.1725). О происхождении Екатерины существуют противоречивые сведения. Она сама считала себя дочерью литовского крестьянина Самуила Скавронского. До принятия православия ее звали Мартой.Ее отец рано умер. Марта считалась сиротой. Ее в свой дом взял один [1] пастор из Рангена. Тут ее увидел мариенбургский пастор [2] Глюки взял ее в качестве няньки для своих детей. С годами Марта стала красавицей. На 18-м году она была повенчана со шведским драгуном [3] Иоганном Рабе. Новобрачные прожили вместе не более недели. В августе 1702 г. Мариенбург был окружен русским войсками, которыми командовал Б.П. Шереметьев. Иоганн со своим отрядом ушел на рекогносцировку (предварительное обследование местности), а Глюк со своим семейством и Мартой добровольно перешел в плен к русским. Марту взял к себе полковник армии [4] Балк, и определил ее в полковые прачки. Красавицу увидел [5] Шереметьев и взял к себе (понятно зачем). Шереметьев против своей воли уступил ее [6] Меньшикову. Меньшиков (подальше от чужих глаз) отослал Марту в Москву, в свой дом. Там осенью 1703 г. Марту увидел [7] Петр I и сделал ее своей наложницей. Марта приняла православие и получила имя Екатерины Алексеевны. В октябре 1705 г. она родила Петру уже трех детей. Любовь Петра к Екатерине от года к году усиливалась. По самым скромным подсчетам Петр был седьмым мужчиной в жизни Марты. Церковный брак Петра и Екатерины был оформлен в 1712 г., а в 1724 г. состоялась коронация. От брака с Петром остались в живых две дочери – Анна (замужем за герцогом Голштинским) и Елизавета.

Но и тут Петра I ждало страшное огорчение. Незадолго до своей кончины Петр узнал про связь Екатерины с Монсом, и это было для него нравственным ударом, от которого он уже не оправился. Петр отомстил Монсу жестоко: казнил его и заспиртованную в банке голову Монса поставил на ночном столике Екатерины. Екатерина не чувствовал себя счастливой в браке с гениальным мужем.[5]

Казнил Петр I и сына своего Алексея Петровича, после длительного самоличного его допроса. Вот как Н.Н. Ге изобразил этот допрос.

Н.Н. Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе»

Н.Н. Ге выставил нарисовал картину «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе».

В картине предложена психологическая трактовка истории. Перед нами драма столкновения личностей – приверженцев противоположных жизненных ценностей. Известно, что царевич Алексей был человеком, прекрасно образованным и знал несколько иностранных языков. В сущности, он не был ни в коей мере противником реформ по введению в России западноевропейских новшеств. Но царевичу претили деспотические и жесткие формы правления своего отца. И он бежал на Запад, откуда был вызволен и замучен до смерти под пытками в Петропавловской крепости с ведома и по распоряжению Петра.

Историческое полотно Н.Н. Ге обостряет передачей противоположных внутренних состояний персонажей, их разнонаправленными эмоциональными движениями. Хотя они изображены внешне спокойными, без жестов и внешних эффектов. Здесь историческое показано, как драма переживаний.

Произведение было встречено с большим интересом. Вокруг картины разгорелись споры. В.В. Стасов, разночинский идеолог, осуждал позицию автора и отношение Петра I к сыну. М.Е. Салтыков-Щедрин, наоборот, отзывался положительно о работе, увидев в ней сочувствие художника реформатору Петру, человеку, который «прежде всего страстно предан своей стране». Позиция М.Е. Салтыкова-Щедрина типична для демократического мышления того времени.

В целом современники встретили картину вполне доброжелательно. Полотно сразу же приобрел П.М. Третьяков. Н.Н. Ге в следующем году сделал повторение своей картины (1872, ГРМ).

Впоследствии картина Н.Н. Ге по заслугам стало одним из популярнейших русских исторических полотен и хрестоматийным школьным произведением.

Петр, казавшийся с виду физически здоровым, на самом деле не был таковым – нервы его были просто никуда. Он впадал в безудержное раздражение, прямо буйство. Недомогания Петра стали сопровождаться не только трясением головы, но и ужасными эпилептическими припадками, ближайшими предвестниками которых было судорожное подергивание рта, которые сопровождались страшной головной болью. «Страдаю, - жаловался этот сильный человек, - а все за Отечество».

Его могла успокоить лишь Екатерина. «В страшные минуты исступленного гнева, - писал А.А. Кизеветтер, - только ей одной отдавался он в руки доверчиво и покорно; затихал, положив ей голову на колени, и погружался в освежительный сон, пока она гладила его голову».[6] Дни Петра были сочтены. Они сократились, когда он, спасая солдат в Лахте, простудился и слег.

		Спасение солдат на Лахте Петром I

Предчувствуя кончину, он взял перо и начертал: «Оставить все…». Перо выпало из рук. Он позвал свою дочь Анну, чтобы продиктовать завещание. Она пришла. Петр был уже без сознания. 28 января 1725 г. Петр отошел в спокойный, иной божий мир. Его лицо стало спокойным. Вот изображение Петра на смертном одре.

	Петр I на смертном ложе. И.Н. Никитин. 1725 г.

Так окончился земной путь Петра I Великого. В таких страшных условиях формировался характер Петра I. Как видим, Петр в неустанных трудах и борениях вместе с патриотическими слоями своего народа мужал, страдал, побеждал и терпел страшные неудачи (в том числе и в личной жизни), но он и народ его не сгибался перед вызовами времени, адекватно отвечая на них военной силой и изворотливой дипломатией. Материал этой части лекции дает яркие штрихи психологического облика Петра как частного лица и как государя великой России.

О действительном и мнимом завещании Петра I

Отходя в мир иной, и начертав слабеющей рукой неоконченную фразу «Отдайте все…», Петр не успел написать завещание о том, кому бы он хотел передать управление созданной и возвеличенной им всероссийской империей. Впервые эта фраза была приведена Вольтером в книге о русской империи.[7]Сообщение Вольтера не вызывало сомнений у исследователей, изучавших историю России эпохи Петра Великого. Так, С. М. Соловьев повторил его в своей «Истории России с древнейших времен».[8] Правда, истолкование смысла этой фразы у некоторых исследователей неодинаково. В записках Г. Ф. Басевича (тайного советника голштинского герцога Карла-Фридриха) эта фраза приводиться для обоснования прав этой династии на русский престол. Н. И. Павленко считает, что Петр I вовсе не намеревался «отдать все…».[9] Анне Петровне. У него, вероятно, были какие-то еще дополнительные намерения, о которых теперь не узнает никто. Тем не менее фразы «Отдайте все…» и вызов дочери Анны Петровны для записи ее продолжения является фактом реальным, свидетельствующим о действительном, реальном завещании Петра I. Позже появились еще два подложенных, мнимых завещания. Некая Елизавета Тараканова (княгиня Володимирская) (ок. 1745- 4. XII.1775), выдавая себя за дочь Елизаветы Петровны и графа Алексея Григорьевича Разумовского объявила себя в 1772 г. в Париже на основе сфабрикованных завещаний (в том числе будто бы Петра I, Елизаветы Петровны и Екатерины II) претендентки на русский престол. Для ясности надо добавить: Елизавета Петровна действительно тайно обвенчалась в 1742 г. в подмосковном селе Перове со своим фаворитом. Однако от этого брака (вопреки легендам) потомства не было. Через три года, в феврале 1775 г. граф А. Г. Орлов обманным путем арестовал княжну Тараканову, доставил ее в Россию. Она была заточена в Петропавловскую крепость. Здесь умерла от туберкулеза 4 декабря 1775 г. Добавим: предание о гибели Таракановой в Петербурге во время наводнения 1777 г., послужившее сюжетом для картины художника Константина Дмитриевича Флавицкого (1830-1866) «Княжна Тараканова» (1864. Третьяковская галерея) не соответствует действительности. Думаю, что не будет излишним показать вам репродукцию этой картины Флавицкого и коротко раскроем ее содержание.

		К.Д. Флавицкий «княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения 1777 г.»

В центре полотна – объятая ужасом молодая красивая женщина (ей еще нет и 32 лет) руками и спиной прижавшаяся к холодной каменной стене одного из равелинов Петропавловской крепости, построенной по велению Петра I. Полусогнутыми ногами она уперлась в деревянную грубую кровать. Из окна через железную решетку в камеру хлещет бурный поток холодной невской воды. Вода добралась до матраса кровати, залила ступни ног. Ее уровень повышается с каждой минутой. Подбородок женщины вскинут вверх, грудь полуоткрыта. Красавица тяжело дышит. Глаза полузакрыты. Она обречена на гибель, но еще не смирилась с мыслью о своей погибели.

Картина была выставлена в 1864 г. для всеобщего обозрения в Петербурге. Выставку посетил император Александр II. Подойдя к полотну Флавицкого, как свидетельствует очевидец, государь поморщился… и распорядился подготовить архивные документы о княжне Таракановой к публикации. Как-никак картина Флавицкого обличала его прабабку. Подготовку публикации поручили графу В.Н. Панину. Через три года после кропотливой работы в архивах, он подготовил труд «О самозванке, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, по архивным источникам с документами» (М., 1867). В предисловии к своему труду Панин писал: «Мы сообщаем нашим читателям достоверные сведения о самозванке, ошибочно называемой Таракановой разными писателями, ибо она сего имени никогда себе не присваивала. Из сих сведений видно, что она не погибла во время наводнения, но скончалась от болезни в Петропавловской крепости 4-го декабря 1775 года».[10]

Полотно Константина Дмитриевича, в которой зримо проявились реалистические черты великой русской живописи, было воспринято думающей частью русского общества как облечение деспотизма и жестокости русских царей и их фаворитов «Времен Очаковских и покорение Крыма», да и в последующие эпохи.

И, наконец, еще одно «завещание Петра I, уже по счету третье, появилось накануне вторжение войск Наполеона Бонапарта в 1812 г.» в пределы Российской империи. Вот его текст.

Прежде чем познакомить вас с этим документом, ставлю перед вами задачу: читая текст, выделите пункты, которые, по вашему, отражают внешнюю политику России и ее дипломатию и те, которые не соответствуют исторической действительности. Итак, начинаем читать «завещание» первого русского императора.

Петр I

О возрастании русской державы с самого начала его до XIX столетия.[11]