Александрийская поэзия

К художественному вкладу эллинизма наряду с новоаттиче­ской комедией надо отнести то, что объединяется понятием «александрийская поэзия». Это творчество группы поэтов, прежде всего Каллимаха, Феокритаи Аполлония Родосского,ко­торые группировались вокруг прославленной своими фондами Александрийской библиотеки.Они также входили в круг ученых, близких ко двору египетской династии Птоломеев. Наряду с двумя гаванями, библиотекой, Фаросским маяком (известным как одно из семи чудес света) Александрия была знаменита своим Музеем, в котором ученые предавались научным изыска­ниям, в частности, в области филологии, критической обработ­ки классических текстов.

ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ. Творчество поэтов «александрий­цев», при всем различии их индивидуальностей, отмечено некоторыми общими чертами, характеризующими эллинистиче­скую словесность в целом. Это — отход от общественной проблематики, отличавшей литературу классического периода, внимание к бытовым подробностям, деталям, к психологии, индивидуализация образов. Ведущую роль в тематике играла обработка мифов и преданий. Некоторые из поэтов, близкие к придворной среде, отзывались на эстетические вкусы и за­просы верхушки. Сама тематика «александрийцев» обусловила приоритет не крупных, а, напротив, малых форм. Это эпиллий,или малый эпос,небольшая поэма, обычно написанная гекзаметром на мифологический сюжет; элегия,произведение малого объема, обычно любовного содержания; идиллия,лири­ческое стихотворение, построенное как пейзажнаяили жанро­вая зарисовка.«Александрийцы» явили новый тип ученого поэ­та,сочетавшего сочинение стихов с научной, филологической деятельностью, с разработкой малоизвестных мифов, с историко-этнографическими изысканиями. Подобное оригиналь­ное соединение поэта и ученого будет в дальнейшем наблю­даться в мировой литературе: назовем в этой связи имена Лонгфелло, Брюсова,итальянца Джозуэ Кардуччи, Максима Рыльского.

КУЛЬТ ФОРМЫ. Наконец, александрийцы исповедовали культ художественной формы. Они увлеченно работали над стилем, словом, отделывали каждую строчку, экспериментиро­вали. Их поэтическое наследие, дошедшее до нас далеко не в полном виде, являет счастливое богатство жанровых разновид­ностей: помимо уже упоминавшихся эпиллия, элегии, идиллии, назовем гимны, эпиграммы.Последние представлены такими разновидностями, как эпиграммы любовные, застольные, уве­щевательные, философские, описательные. Добавим к ним сти­хотворные эпитафии.

Исследовательница александрийской поэзии М. Грабарь-Пассек, проводя интересные параллели между изобразите­льным искусством и литературным наследием эллинизма, уста­навливая их общие эстетические параметры, употребляет применительно к стилистической отделке александрийцев тер­мин «торевтика»,т.е. тонкая гравировка пометаллу. Увлечение александрийцев формальными изысками имело своим результатом создание т.н. «фигурных стихов», которые могли внеш­ним видом напоминать звезду, топорик, крыло птицы.

ЛЮБОВНО-ЭРОТИЧЕСКИЕ МОТИВЫ. «Александрийская» поэ­зия пронизана любовно-эротическими мотивами. В ней посто­янно присутствуют Афродита, Эрот, имена гетер, возлюблен­ных поэтов, которые, как можно судить, приносили и радость, и огорчения. Любовь взаимная — упоительна, но отвергнутая — невыразимо жестока. Посидипп,сицилиец (IIIв. до н.э.), пишет серию эпиграмм «На гетер». Он славит некую Калистион: ни один из ее любовников не был прогнан от ее дверей. Зато некая Филенида была двулична в своих клятвах:

Знаю: милее меня нет для тебя никого,

Только пока ты в обьятьях моих. Отдаваясь другому,

Будешь, наверно, его больше любить, чем меня.

Мысль о непрочности любовных отношений с гетерами — постоянный мотив в творчестве многих поэтов. Его так выра­жает Асклепиад Самосский:

Янаслаждался игрою любви с Гермионой Пояс из разных цветов был, о Киприда, на ней И золотая была на нем надпись: «Люби меня вволю. Но не тужи, если мной будет другой обладать».

Целая галерея гетер предстает в поэзии Мелеагра Гадарского:одной из них, Зепориле, он посвящает цикл стихов. Лишь утром покидает шалун Эрот поэта, но ненадолго. Этот стрелок таится в глазах Зепорилы. Кажется, поэт неистощим, находя все новые и новые зажигательные подробности в своих возлюбленных. Вот некая Тимо: «кинула взор и зажгла, раз прикоснулась — и твой».

Вот Асклепида с глазами подобными светлому морю: «всех со­блазняет поплыть с нею по волнам любви». Увлечения поэта были сильными и глубокими: свидетельство тому — цикл, по­священный Гелиодоре. Казалось, поэт бессилен утолить свое чувство:

Сжалься, Эрот, дай покой наконец мне от страсти бессонной К Гелиодоре, уважь просьбу хоть музы моей.

Видимо, лишь кончина Гелиодоры, о которой поэт искрен­не скорбит, прервала их связь. Знаменательно, что эта горест­ная история вдохновила К.Н. Батюшкова, сделавшего вольный перевод одного из стихотворений цикла, где есть такие строки:

В обители ничтожества унылой,

О незабвенная, прими потоки слез,

И вопль отчаянья над хладною могилой,

И горсть, как ты, минутных роз!

Ах, тщетно все! И вечной сени

Ничем не призовем твоей прискорбной тени:

Добычу не отдаст завистливый Аид.

Все онемение, все хладно, все молчит.

4. Феокрит. Идиллии

Одна из самых заметных фигур среди александрийских поэ­тов — Феокрит. Его биография почти не известна; видимо, он был родом из сицилийского города Сиракузы, который харак­теризовал афористически: «сердце страны, острова часть, слав­ных мужей оплот». Очевидно, Феокрит переселился из Сици­лии в Египет, приняв покровительство царя Птоломея IIи его жены, которым расточал славословия. Феокрит работал в Алек­сандрийском музее, хотя не занимал там официальной должно­сти. От него осталось скромное поэтическое наследие, около трех десятков стихотворений, из них несколько ему приписано. В основе их — фольклорные элементы; это сценки, воспроиз­водящие поэтические состязания пастухов. Они получили раз­витие в Сицилии, Южной Италии.

Феокрит считается, наряду с несколькими другими менее значительными поэтами, одним из создателей «буколического»направления в литературе; понятие это восходит к слову «буко-лос», т.е. пастух. Вего идиллиях пастухи имели мало общего с реальными грубоватыми крестьянами: это были условные, поэ­тизированные фигуры певцов, предававшихся любовным изли­яниям на фоне роскошной природы, что гармонировало с их возвышенными и нежными чувствами. Феокрит пробовал себя в разных поэтических жанрах, но, прежде всего, он — мастер идиллии.

Оригинальность Феокрита — в его умении передать любов­ное томление.Такова его XI идиллия «Киклоп»,герой кото­рой — циклоп Полифем,известный персонаж гомеровской «Одиссеи». Циклоп, этот огромный увалень, над которым по­смеиваются девушки, безнадежно влюблен в прекрасную ни­мфу Галатею. Он страдает, ибо «против любви никакого нет ле­карства». Неуклюжий Полифем обращается к нимфе с нежной песней:

Белая ты Галатея, за что ты влюбленного гонишь?

Ах! Ты белей молока, молодого ягненка ты мягче.

Телочки ты горячей, виноградинки юной свежее.

Тотчас приходишь сюда, только сладкий мной сон овладеет,

Тотчас уходишь назад, только сон меня сладкий покинет.

Сидя на скале, циклоп ощущает свое бессилие перед ковар­ной Галатеей: как бы хотелось ему устремиться за ней в мор­скую глубь.

Горе, увы! С плавниками зачем меня мать не родила? Как бы нырнул я к тебе, поцелуями руку осыпал!

Феокрит умеет излить любовное чувство и на окружающую природу;это было новое слово в литературе. Природа пробуж­дала в его героях живые эмоциональные настроения. Это по­зволило Феокриту стать одним из предтеч жанра пасторали,по­лучившего такое развитие в литературе Возрождения (у Боккаччо, Тассо, Шекспира).

Иногда идиллии Феокрита строились как бытовые, жан­ровые сценки. Такова идиллия XV

«Сиракузянки, или женщи­ны на празднике Адониса».Ее героини, две кумушки: болтли­вая Праксиная и более сдержанная Горго, обмениваются репликами в толпе; они простодуины, любопытны, склонны посплетничать, посудачить о пустяках, даже ввязаться в уличную перепалку. Их характеры исполнены живости и подлинности.

Феокрит был известен в России в начале XIX в. Во всяком случае, в пушкинском Онегине сказано, что он «бранил Гоме­ра, Феокрита, зато читал Адама Смита...».

5. Каллимах

О другом крупнейшем поэте «александрийце», Каллимахе (ок. 310—240 гг. до н.э.), мы знаем немного больше, чем о Феокрите. Он родился в Северной Африке, в Кирене, древней греческой колонии, получил прекрасное образование в Афинах, некоторое время трудился школьным учителем в предместье Александрии, где вошел в кружок поэтов. Его литературный та­лант и ученость были благосклонно отмечены. Он был прибли­жен кодвору Птоломея IIIЭвергета, недавно вступившего на престол. Последнему, видимо, импонировала весьма прозрач­ная лесть в его адрес в каллимаховом гимне «К Зевсу»:

К Зевсу за чашей воззвав, кого ж воспевать нам пристойней,

Как не его самого, вовеки державного бога,

Что Землеродных смирил и воссел судьей Уранидов,

Зевса диктейского... так ли? Ликейского, может быть, скажем?

Сердце в сомненье: немалая тяжба о родине бога!

С благословения монарха Каллимах был приглашен для ра­боты в Александрийскую библиотеку, что вылилось в огромное количество написанных им разнообразных сочинений, числом около 800, обнимающих историческую, мифологическую и гео­графическую тематику. К сожалению, они безвозвратно утраче­ны, и судить о них мы можем, лишь исходя из косвенных сви­детельств. Сохранившееся наследие Каллимаха— это гимны(«К Зевсу», «К Аполлону», «К Артемиде» и др.), около 60 эпиграмм.Как эпиграмматист Каллимах — остроумен, наблюдателен, ироничен. Вот что он пишет в эпиграмме на Тимона Афинско­го, известного своими мрачными, мизантропическими настрое­ниями:

Тимон, ты умер, — что ж лучше тебе или хуже в Аиде? Хуже. Аид ведь куда больше людьми заселен.

«ПРИЧИНЫ». Главным делом жизни Каллимаха был сбор­ник «Причины» в 4-х книгах, вобравших в себя небольшие повествовательные поэмы на мифологическую тематику. Наи­более цельный сохранившийся фрагмент сборника — «Аконтий и Кидиппа». Поэма эта не дошла до нас полностью; при­влекая другие источники, в частности римского поэта Овидия, мы можем восстановить в общем виде ее сюжет, «повесть жестокой любви». Герой, юноша Аконтий,житель острова Кос,встречает Кидиппу,красивую девушку с другого острова, Делоса.Возжелав жениться на ней, Аконтий идет на хитрость: вырезает на яблоке следующие слова: «Клянусь Ар­темидой, я выйду замуж за Аконтия». После этого он подбра­сывает яблоко Кидиппе, которая читает надпись вслух, будучи в храме Артемиды. Тем самым девушка оказывается как бы связана непроизвольно высказанной клятвой. Когда родители подбирают ей другого жениха, Артемида насылает на нее бо­лезнь, брачная церемония откладывается. Так происходит не­сколько раз. Каллимах изображает здесь силу страсти, овла­девшей героем.

«ЛОКОН БЕРЕНИКИ». Популярна элегия Каллимах «Локон Береники», известная, однако, не по подлиннику, а по перево­ду, выполненному римским поэтом Катуллом. Задумана элегия была по следующему поводу. Когда Птоломей IIIЭвергет, по­кровитель Каллимаха, отправился в поход, молодая жена царя Береника срезала локон и обещала посвятить его богам, если те даруют благополучное возвращение супруга. Локон был остав­лен в храме, откуда он исчез. Согласно версии придворного астронома, волосы унеслись на небо, где и образовали новое созвездие, которое называется отныне «коса Береники» («воло­сы Вероники») Главный мотив элегии — тоска чудесных волос, которые хотели бы вернуться к царице...

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОГРАММА КАЛЛИМАХА. Каллимах воз­ложил на себя роль основоположника новой поэзии,отличной от прежних, классических образцов. В ней, по его убеждению, дол­жны доминироватьхорошо отработанные малые лаконичные фор­мы.Каллимах не скрывал своего неодобрения старых поэтов, тя­готевших к произведениям широкого эпического размаха. На этот счет Каллимах отозвался с афористической безапелляцион­ностью: «Большая книга — большое зло».Если героические эпи­ческие поэмы, например Гомера, были рассчитаны на публич­ное исполнение, то произведения поэтов александрийской школы — на индивидуальное чтение, неторопливое изучение, филологический анализ. Каллимах был популярен в Риме, его любили такие поэты, мастера любовной лирики, как Катулли Овидий.Он оставил след и в европейской поэзии нового време­ни, его влияние находят у Ронсараи Шелли.