Происхождение сущего

Древнекитайские философы пытались ответить на вопрос о первопричине возникновения всего сущего. При этом большое внимание они уделяли Небу, понятие которого включало в себя и верховного владыку (Шан-ди), и судьбу, и первооснову, и первопричину всего сущего. Одновременно оно было как бы синонимом "природы", мира в целом. Отсюда возник термин Тянься – "Поднебесная", ставший символом страны, государства, Китая.

Небо играло важнейшую роль в жизни древних китайцев. Оно несло в себе добро и зло, определяло судьбу и отдельного человека, и целого народа. В "Книге преданий" говорится: "Небо было жестоко и посылало бедствия и неурожай на страну Инь"; "Небо забыло нас"; "Только Небо осуществляет наблюдение за народом, ведает справедливостью", определяет судьбу и заботится о добродетели:

"Небо, рождая на свет человеческий род,

Тело и правило жизни всем людям дает.

Люди, храня этот вечный закон, хороши,

Любят и ценят прекрасную доблесть души" (40. Т.1. С. 95).

Веления Неба – это великая тайна. Толкователем небес выступал сам сын Неба, используя для этого гадателей, предсказателей. Требование Неба беспрекословно для всей Поднебесной. Но прежде всего это требование подчинения господам и, конечно же, главному деспоту – сыну Неба (Тяньцзы):

"Судьбы и волю небес сохранить нелегко!

Трон сохраняя, от неба себя не отринь!

Славы сиянье о долге священном простри,

Мудро размысли, как небо отринуло Инь!

Высшего неба деянья не ведомы нам,

Воле небес не присущи ни запах, ни звук!" (40. Т.1. С.95).

Воля небес отождествляется с судьбой, которая непознаваема. Отождествление неба и его сына явилось философским обоснованием деспотической земной власти. Как только в социальных отношениях стали возникать противоречия, возник вопрос о справедливости небесных деяний и о соразмерности гнева божия (неба) с поступками людей:

"Велик ты, неба высший свод!

Но ты немилостив и шлешь

И смерть, и глад на наш народ,

Везде в стране чинишь грабеж!

Ты небо в высях, сеешь страх,

в жестоком гневе мысли нет;

Пусть те, кто злое совершил,

За зло свое несут ответ.

Но кто ни в чем не виноват -

за что они в пучине бед?" (40. Т.1. С.96).

Теперь уже начинают возникать сомнения и даже сетования на несправедливость небес:

"Я взор подъемлю к небесам,

Но нет в них сожаленья к нам.

Давно уже покоя нет,

И непосильно бремя бед!

Где родины моей оплот?

Мы страждем, гибнет наш народ:

Как червь, его грызете вы,

Мученьям нет конца, увы!

Законов сеть и день и ночь

Ждет жертв – и нечем им помочь!" (40. Т.1. С.95).

Из этого сомнения в китайской философии возникает мысль об активности человека в обществе. Первоначально человек ни добр ни зол. Но жизненные обстоятельства делают его злым:

"Хоть небо рождает все толпы народа,

Нельзя уповать лишь на волю творца:

Недобрых совсем не бывает вначале,

Но мало, кто добрым дожил до конца" (40. Т.1. С.96).

В VIII – VI вв. до н.э. высказываются мысли, что счастье и несчастье человека происходят от самого человека, а не от Неба: "Хорошие и плохие дела происходят от людей"; "Народ – хозяин духов, а потому-то мудрые правители занимались сначала народом, а потом уже духами". Высказывается мысль и о том, что надо заниматься земными делами, а не уповать на небеса: "Путь Неба далеко, а путь человека близко. Не будучи в состоянии добраться до неба, как мы можем знать его путь?"

Причины стихийных явлений предлагается искать уже не в "небесных предостережениях" людям за нарушение ими гармонии земной жизни, а в самой природе. Например, причина землетрясения объясняется так: "Светлое начало Ян находится внизу и не может выйти наружу; темное начало Инь подавляет его и не дает подняться вверх – от этого и происходят землетрясения".

В условиях распространения сомнений в силе и неотвратимости небес в жизни людей Конфуций (Кун-цзы, 551-479 гг. до н.э.) и его сторонники стали акцентировать внимание не на величии неба, а на страхе перед ним, перед его карающей силой и неотвратимостью небесной судьбы. Конфуций говорил: "Не о чем молиться тому, кто провинился перед небом"; "Это небо послало смерть!..." (4. Т.1, ч.1. С.191). В книге "Мо-цзы", в главе, направленной против конфуцианства, говорится, что оно проповедует взгляды, согласно которым "...все первоначально предопределено судьбой. От того, что определено судьбой, ничего нельзя отнять, к нему ничего нельзя и прибавить. Бедность и богатство, награда и наказание, счастье и несчастье имеют свой источник, который сила человеческой мудрости не может создать". "Конфуцианцы, – говорится далее, – призывают следовать тому, чему совершенномудрый не должен следовать, говорить слова, которые не являются словами совершенномудрого человека, и после этого называют такого человека человеколюбивым..." (4. Т.1, ч.1. С.198).

Сам же Конфуций утверждал, что благородный муж должен испытывать страх перед небом, и подчеркивал: "Не зная воли неба, нельзя стать благородным мужем" (40. Т.1. С.194).

Иную интерпретацию получило Небо в философии Мо-цзы (около 480-400 гг. до н.э.). В отличие от Конфуция у него воля Неба познаваема и даже всем известна. Это – взаимная выгода и всеобщая любовь. "...Что же небо желает и чего оно не желает? Небо непременно желает, чтобы люди взаимно любили друг друга и приносили друг другу пользу, но небу неприятно, если люди делают друг другу зло, обманывают друг друга". Но откуда известно, чего небо желает? "Это видно из того, что Небо придерживается всеобщей любви и приносит всем пользу". Это проистекает из "всеобщности неба, из того, что оно всех кормит". Оно не разделяет больших и малых царств, "знатных и подлых", ибо "все люди – слуги неба, и нет никого, кому бы оно не выращивало буйволов и коз, не откармливало свиней, диких кабанов, не поило вином, не давало в изобилии зерно, чтобы люди почтительно служили небу".

Моисты рассматривали Небо в качестве образца для Поднебесной. При выполнении дел в Поднебесной нельзя обойтись без подражания образцу... Даже мудрейшие служилые, будучи полководцами или советниками правителя, – все они следуют определенному методу, в качестве которого нет ничего более подходящего, чем принять за образец небо. Ибо все остальное – это "нечеловеколюбие", даже если принять за образец своих отцов и матерей – значит считать образцом нечеловеколюбие. Нечеловеколюбие не может считаться образцом для подражания. Небо же любит справедливость и ненавидит несправедливость. Поэтому если я делаю для Неба то, что оно любит, то и Небо делает также для меня то, что я люблю. "Я люблю счастье и благополучие и ненавижу несчастье... Нужно следовать воле Неба, и тогда весь народ будет жить в согласии, в стране будет изобилие предметов употребления, народ, простолюдины – все будут иметь одежду и пищу, люди будут жить в покое и без горестей..." (40. Т.1. С.194).

В IV – III вв. до н.э. свое понимание места неба в жизни людей развивали представители даосизма. В книге "Дао дэ цин" небо рассматривается как составная часть природы, противоположная земле. Небо состоит из мелких и легких частиц ян-ци и изменяется согласно дао. Безымянное есть начало неба и земли. Они, по крайней мере, нейтральны по отношению к человеку. Небо и Земля не обладают человеколюбием и представляют всем существам возможность жить собственной жизнью.

Изменения в мире происходят естественно. Они зависят от дао и материализуются в дэ. Подчинен им и человек. "Человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам дао, а дао следует самому себе" (40. Т.1. С.183).

Дао – это праотец всех вещей, хотя оно и пусто, но в применении неисчерпаемо. Дао бестелесно, туманно, неопределенно. Оно глубоко и темно. Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы, которые обладают высшей действительностью и достоверностью.

Дао умозрительно, ибо о нем можно рассуждать, но его нельзя потрогать. Дао можно постигать, но его нельзя видеть. Дао – корень и основа самого себя. Оно было прежде неба и земли и существует извечно. Оно порождает небо и землю. Дао находится везде, в том числе в телах червя и муравья, в маленьком зародыше. Без дао тела не рождаются, а без дэ не проявляется их жизнь. Дэ – это та частица, благодаря которой материализуется дао. Дао рождает вещи, дэ вскармливает их. Среди сущего нет ничего, что бы не почитало дао и не ценило дэ. Дэ – это опредмечивание, конкретное проявление дао в вещах и в поведении человека.

Древнекитайская философия в области онтологии обращалась в основном вокруг неба, всякий раз видоизменяя его понимание и роль в зависимости от складывающихся социально-политических отношений. Небо было той стихией, под воздействием которой проходила жизнь китайца, включенного в определенную государственную систему.

Природа человека

Вопрос о природе человека первым поставил Конфуций в связи со своей концепцией воспитания и обучения. По своей природе, – говорил он, – люди близки друг другу; по своим привычкам люди далеки друг от друга.

Центральное место в учении Конфуция занимает категория ли, что означает "ритуал", "правило", "закон". "Без соблюдения ли ничего не смотреть и ничего не слушать; без соблюдения ли ничего не говорить и ничего не делать" (40. Т.1. С.159).

Распад прежних установленных предками порядков в Китае тяжело переживается Конфуцием. По его мнению, это несправедливо. Справедливым он считает то, что сохраняет единовластие сына Неба и, как следствие этого, существующие общественные политические отношения. Не случайно, что многие политические режимы прибегали к воскрешению философского учения Конфуция. Не составляет исключения и нынешний. "Государь, – говорил Конфуций, – является государем, подданный – подданным, отец – отцом, сын – сыном" (40. Т.1. С.160).

Конфуций мечтал о восстановлении "совершенных" отношений "золотого века". Для этого он видел два пути: исправление имен; моральное самосовершенствование.

"Исправление имен" означает приведение существующих реалий общества в соответствие с традиционными нормами жизни. "Если имена не исправлены, то речи не будут последовательными; если речи не последовательны, то в делах не будет успехов; если в делах нет успехов, то церемониальные установления не будут процветать; если церемониальные установления не процветают, то и наказания не достигают своей цели; если наказания не достигают своей цели, то народ будет находиться в смятении".

Тезис об “исправлении имен” тесно связан с идеей самосовершенствования личности. В ее основе лежит понятие жэнь – "человеколюбие", "гуманность", совокупный принцип идеального человеческого поведения, высшая добродетель. Содержание его выражается в формуле "не делай другим того, чего себе не желаешь".

Конфуция иногда представляют как защитника классовых (аристократических) интересов. Действительно, по его учению, жэнь присуще только людям благородного происхождения. Среди благородных могут встречаться и не имеющие жэнь, но среди низких людей не может быть, проявляющих жэнь. Но аристократичность, по Конфуцию, это не столько социальный, сколько моральный признак. Отличие между благородными и низкими людьми состоит в том, что первые думают о долге, а вторые – о выгоде. Благородные благоговеют перед тремя вещами – велениями Неба, указаниями великих людей и словами мудрецов, а низкие не почитают всего этого; среди благородных встречаются негуманные, но не бывает гуманных среди низких людей; неизменным является то, что вышестоящие мудры, а нижестоящие глупы.

В состав жэнь входят такие этические категории, как чжун (верность), и (долг), сяо (сыновняя почтительность), ди (уважение к старшим братьям), куань (великодушие) и др.

Особое внимание Конфуций уделяет категории сяо, содержание которой выражается достаточно наглядно в следующих словах: "Почитание родителей и уважение к старшим являются сущностью гуманности". Его ученик Ю-цзы пояснял: "Те, кто почитает родителей и уважает старших, редко не подчиняются вышестоящим. Когда все будут подчиняться вышестоящим, тогда не будет и смутьянов".

Представители школы моистов развивали идею, что человек от рождения ни добр ни зол. Тем или другим его делают обстоятельства. Ян-Чжу впервые поставил вопрос о человеке как индивиде. Человек – часть природы. Он самый умный среди животных, как и все существа, состоит из пяти первоначал. Ян-Чжу отрицает индивидуальное бессмертие, ибо, согласно законам природы, нет ничего, что не умирало бы. Жизнь невозможно сохранить тем, что ее ценишь; тело невозможно укрепить тем, что о нем заботишься. Да и к чему нужна долгая жизнь? По его мнению, следует наслаждаться, пока живы. Зачем тревожиться о том, что будет после смерти?

Взгляды сторонников даосизма на природу человека вытекают из их учения о дао. Смысл жизни состоит в том, чтобы следовать естественности, подчиняясь ее законам, и ничего не делать. Поскольку человек обладает высшим дэ, постольку он следует его призывам и указаниям. Такой человек – истинный мудрец. Тот же, кто напрягает силы, проявляет активность – поступает вопреки закону дао. Такие люди наделены низшим дэ. Это – мудрецы мнимые. Нарушая законы "естественного дао", они принуждают людей к почтению и с этой целью придумывают различные нравственные категории вроде "добродетели", "гуманности", "почтительности" и т.д. Все это ложные знания и "начало невежества". Когда устранили великое дао, появились "гуманность" и "справедливость". Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие.

Мудрствование, по мнению Лао-цзы, – это источник зла. Когда будут устранены мудрствование и ученость, тогда народ будет счастливее во сто крат. Ибо народу нужно не "мудрствование", являющееся источником зла, а свобода, дающая ему возможность жить, как он сам желает. Не тесните его жилища, не презирайте его жизни. Для счастья человеку нужно только одно: соблюдать естественные законы дао, следовать течению жизни, не создавать "красивых вещей", то есть предметов роскоши. Только таким образом можно избавить народ от несчастий и бедствий.