Анализ и интерпретация.

Анализ драматического произведения исследует реальность, представленную в пьесе. Эта реальность складывается из эпохи, в которой живут герои, пространства, в котором они действуют, самих их характеров, поступков, что они совершают (а это и есть сюжет или интрига). Кроме этой «реальной» реальности есть еще реальность смысловая, знаковая, та, что занимается организацией смысла в произведении (поэтика). Это звуки, образы, символы, наполняющие пьесу, – словом, все то, что не сводится к реальному, бытовому существованию персонажей. Эти две реальности - сюжетно-бытовую и знаково-поэтическую, - и воплощает режиссер в сценической постановке (костюмах, декорациях, свете, музыке, мизансценах).

Отсюда происходит путаница в методах анализа пьесы, когда режиссеры выдают свою собственную трактовку пьесы за ее анализ. Задача драматургического анализа заключается в исследовании происходящего в пьесе и того, как организован в ней смысл. Как мы уже указывали выше, проанализировать драматическое произведение – значит рассмотреть смысловой план, действенное и внешнее построение пьесы, тем самым исследовать структуру драматического произведения и технические приемы ее реализации.

Творение драматурга и спектакль, созданный режиссером на его основе, во многом друг от друга отличаются. Сценическое представление является творческой интерпретацией драматического произведения. Режиссер как бы пропускает драматургический материал «через себя», он высказывает свое глубоко личное и оригинальное отношение к каждому событию и персонажу, т.е. создает свой замысел спектакля и затем выражает его в сценических средствах и формах. «Я могу поставить лишь так, как чувствую сам», - говорил А. Эфрос[1]. Кроме того, режиссерская трактовка пьесы выходит за пределы построения сценических систем, т.к. задается прагматическим вопросом: а что зритель получит от представления (именно от представления, а не чтения пьесы)? Здесь мы сталкиваемся с интеграцией эстетического восприятия пьесы и социологического восприятия спектакля.

Все это приходится учитывать режиссеру, и поэтому мы считаем, что режиссерский метод анализа пьесы существенно отличается от драматургического анализа. Вот почему методы разбора пьес известных, великих режиссеров трудно исполнить на практике, ибо они являются авторскими методами. Из чтения книг о Товстоногове, Эфросе, Любимове, Гончарове студент мало что может вынести для драматургического анализа.

Другой, не менее важной проблемой в исследовании пьесы является то, что она одновременно подчиняется законам литературы и законам театра. Такое определение мы встречаем в «Театральной энциклопедии»: драма - это «род литературного произведения в диалогической форме, предназначенного для сценического представления»[2].

Шлегель, например, считал, что драма - это наиболее объективная форма литературы, т.к. является собеседованием действующих лиц и не включает в их число автора. По мнению Гегеля, драма - «высшая ступень поэзии». Он хоть и выделял эту первую, поэтическую сторону драматического произведения, тем не добавлял, что для непосредственного своего созерцания она должна исполняться на сцене[3].

Хализев В.Е. рассматривает драму как литературно-художественную форму, обладающую определенным содержанием. Он пишет: «Драма как содержательно значимая форма словесного искусства - вот главный предмет нашей работы»[4]. Автор рассматривает художественные возможности драмы исходя из, во-первых, ее словесной природы, а уже во-вторых (!) - из ее предназначенности для сцены.

Нам кажется, такая позиция во многом неверна, т.к. драма в первую очередь пишется как произведение, предназначенное для постановки, что налагает на ее формы определенные очертания. Об этом же писал и Аристотель: «… складывая сказания и выражая их в словах, следует как можно [живее] представлять их перед глазами: тогда [поэт] словно сам присутствует при событиях, увидит их всего яснее и сможет приискать все уместное и никак не упустить никаких противоречий»[5]. Таким образом, драма пропускает приемы и средства словесно-художественного выражения сквозь фильтры сценических требований.

Наиболее точно о сущности драмы сказал В.М. Волькенштейн в статье «Судьбы драматических произведений»: «Я полагаю, что драм «для чтения» (то есть только для чтения) не существует; что драма, которую нельзя играть, - не драма, а либо трактат, либо поэма в диалогической форме, а если и драма, то драма неудавшаяся… я… вижу в драме естественный сценический материал, литературу театральных возможностей (курсив наш. - И.Ч.)… пьеса есть одновременно сценический материал и законченное художественное произведение»[6].