Последствия приватизации

Вопрос о том, какая из этих схем была более эффективной (и в каком отношении) остаётся дискуссионным. Но, как бы то ни было, советская система организации НИОКР приносила определённые позитивные результаты (прежде всего, конечно, необходимо отметить оборонную сферу, космос, атомную энергетику). Однако впоследствии предприятия как опытного, так и массового производства приватизировались в первую очередь – считалось, что они являются самостоятельными центрами прибыли. НИИ и КБ оставались в государственной собственности и потом приватизировались отдельно; причём их приватизация никак не была связана с тем кругом предприятий, для которых они раньше разрабатывали проекты технологических инноваций. Прежняя цепочка: фундаментальные исследования – НИОКР – опытная эксплуатация – массовое производство была разрушена, у российской науки, в сущности, не оказалось потребителя. То обстоятельство, что российские социалистические предприятия, выражаясь современным языком, занимались только процессингом, не имея собственных служб маркетинга, стратегического планирования, НИОКР, было проигнорировано.

Государственное финансирование НИОКР резко сократилось, но на смену этому финансовому потоку не пришли альтернативные финансовые потоки со стороны теперь уже частных фирм. Приватизация, проходившая в России, никак не учитывала права тех исследователей и учёных, которые вложили свою жизнь в эксплуатируемые отечественными предприятиями технологии и оборудование. В отличие от искусства и литературы, где хоть как-то соблюдались и соблюдаются авторские права, у большинства отечественных разработок нет авторов, соответственно, нет и механизма получения патентных и лицензионных платежей. Новые собственники получили “ноу-хау” бесплатно, и до сих пор большинство отечественных технологий, применяемых на предприятиях, не имеет своей стоимостной оценки.

В результате вопрос о правах собственности на технические новинки возникает и получает своё разрешение только в условиях приобретения зарубежных разработок. Западные патентоообладатели имеют стоимостную оценку своих “нематериальных активов”; при продаже лицензии в Россию в контракте явно оговариваются права собственника технологии. В России, даже при наличии заказа на НИОКР со стороны фирм частного сектора, в большинстве случаев частные собственники не понимают необходимости оформления прав собственности на интеллектуальный продукт в явной форме. НИОКР и другие работы ведутся как разовые, и по истечении срока договора заказчик считает, что права на эксплуатацию интеллектуальной собственности полностью принадлежат ему. При этом указанные права не получают никакой стоимостной оценки и не находят отражения в финансовых документах.

Нет оснований полагать, что данный механизм появится в России эволюционным, естественным путём. Практика предшествующих лет показала, что процессы, в которых участвует несколько контрагентов, создающих сложную продукцию, в отечественных условиях становятся слишком рискованными (а цикл “фундаментальная наука – НИОКР – единичное производство – массовое производство” является сложным процессом, связанным с долгосрочными инвестициями как частного, так и общественного сектора). Эти риски переносятся за рубеж. Естественно, что страны, сумевшие минимизировать неопределённость реализации процесса создания технологических инноваций, получают ренту при международном торговом обмене. Это заставляет по-иному рассматривать возможности выравнивания душевого ВВП при переходе к постиндустриальной экономике (или так называемой «экономике знаний»).