КАК ЖЕ ОНИ ОБЩАЮТСЯ: ИГРУШКА ИЛИ ЧЕЛОВЕК?

На этот раз были смоделированы две ситуации. В одной из них, которую мы назвали «чистое общение», детям давалась воз­можность взаимодействовать без всяких помех: два ребенка по­мещались в манеж и могли делать все что угодно. Единственное, что у них не было — это игрушек. Нам хотелось посмотреть, как дети смогут без них контактировать. В другой ситуации тем же малышам давалась игрушка. Они также могли выбирать любой вид взаимодействия.

Результаты оказались чрезвычайно любопытными. Многое из того, что уже описано выше, повторилось: и интерес детей друг к другу, и радость от совместного пребывания в манеже, и попытки вступить в контакт. Но было и нечто такое, что позволило понять причины частых недоразумений, возникающих между малышами. Заглянем в манеж, где расположились Таня и Денис, самые маленькие участники нашего эксперимента, едва вступившие в ранний возраст, и понаблюдаем, как они ведут себя в ситуации «чистого общения».

Денис сидит на полу, спокойно играет ниточкой, которую он подобрал с ковра, и поглядывает на взрослого. Таня ходит по манежу, смотрит по сторонам. Проходя мимо Дениса, отталкивает его, идет дальше. Денис падает и жалобно смотрит на взрослого. Таня, заметив, что мальчик лежит, подходит к нему, разгляды­вает сверху его голову, спину, затем садится ему на спину и начи­нает раскачиваться и подпрыгивать на ней. Девочка весело погля­дывает на взрослого, как бы приглашая его разделить ее удо­вольствие. Взрослый объясняет, что так делать нельзя, что Де­нису больно, и поднимает Таню. Она спокойно отходит, играет клеенкой, затем пододвигается к Денису, который ползает по полу манежа, накрывает сверху его голову клеенкой и с удовольствием хлопает по ней рукой, затем снимает клеенку и с интересом разглядывает затылок мальчика, дергает его за волосы, ощупыва­ет его голову.

Что перед нами? Картина детской жестокости? Нет. Налицо другое — чрезвычайный интерес к Денису как к интересному объекту исследования. Таня демонстрирует нам типичную для ее возраста исследовательскую деятельность. Точно так же она обращается со своими игрушками.

Если мы понаблюдаем за другими детьми ее возраста, то заметим, что малыши часто переносят одно и то же действие с игрушками на сверстника. Например, ребенок, играя медведем, кусает его лапу, затем берет руку сверстника и тоже кусает; трогает пальцем глаз куклы, а потом пытается проделать то же самое с глазом малыша. Обследуя подобным образом сверстника, ребенок как бы изучает и себя. Ощупывая части тела свои и сверстника, производя с ними и с собой одинаковые манипуля­ции, ребенок сопоставляет себя с другим. (Вспомним опыты со слайдами и восприятием сверстника издали — сходство ситуаций очевидно.) Значит, дело не в жестокости, а в том, что другой ребенок пока еще предстает перед малышом, с одной стороны, как интересная игрушка, а с другой — как некоторое подобие его самого.

Посмотрим еще на одну пару детей, на этот раз постарше.

Маше и Ире по полтора года. Походив по манежу, Маша подошла к Ире, села рядом и стала с интересом разглядывать сначала ее лицо, затем платье. Потом перевела взгляд на свое платье, внимательно рассмотрела его и вновь обратилась к сверстнице, изучая на этот раз ее ноги. Посмотрев на них некоторое время, Маша взяла ногу Иры, подняла ее и отпустила, наблюдая, как она падает, затем проделала то же самое со своей ногой. Так продолжалось несколько раз. Ира с некоторым напряжением, но и с интересом наблюдала за манипуляциями над собой, не пытаясь помешать им. Девочки сосредоточенно наблюдали друг за другом, ни разу не взглянув при этом в глаза.

Подобные действия мы называем неспецифическими, так как они не имеют прямого отношения к общению и отражают лишь познавательную направленность активности детей. Интересно, что протест сверстника против подобных действий часто оставляет ребенка равнодушным, а иногда вызывает искреннее недоумение. Таким образом, мы видим, что чувствительность маленьких детей к воздействиям другого ребенка оказывается довольно низкой. И это при том, что у тех же самых детей, которые так бесцеремонно обращаются со сверстниками, бывают вполне искренние порывы жалости и ласки по отношению к ним. Описанные случаи харак­терны в большей степени для детей второго года жизни. После полутора лет количество бесцеремонных действий по обследова­нию сверстника как объекта сильно сокращается, а после 3 лет они почти исчезают. Контакты в этом возрасте имеют уже другую природу.

Справедливости ради следует отметить, что неспецифические контакты не являются единственной формой взаимодействия детей второго года жизни. Иногда дети общаются друг с другом так же, как и со взрослыми: заглядывают в глаза, лепечут, предлагают игрушки. Но такие эпизоды редки, неустойчивы. Попытки потро­гать, повертеть и попробовать на вкус такую интересную живую «игрушку» приводят к конфликтам, надолго отбивают у детей охоту не только играть вместе, но и находиться рядом. Слабая инициатива и неразвитая чувствительность по отношению к сверст­нику затрудняют возникновение совместных действий, а если последние и появляются, то быстро распадаются из-за неумения детей согласовывать свои желания и умения. Если же у малышей появляется игрушка, можно не сомневаться, что из-за нее немед­ленно вспыхнет ссора. Любой новый предмет разрушает эфемер­ные контакты детей, отвлекает их внимание друг от друга. В целом можно констатировать, что до полутора лет общение между деть­ми практически отсутствует, а высшим достижением для них является так называемая игра рядом — когда малыши спокойно занимаются своими делами в одной песочнице, на детской пло­щадке, изредка наблюдая друг за другом или обмениваясь иг­рушками.

После полутора лет в отношениях между детьми совершается заметный перелом: действия со сверстником как с неодушевлен­ным предметом идут на убыль, появляется стремление заинтересо­вать его собой, одновременно обостряется чувствительность к отношению ровесника. Неспецифические действия еще сохраняют­ся в поведении детей, но все чаще малыши испытывают особое удовольствие от совместных игр. Эти незатейливые и кратковре­менные действия основаны в основном на подражании друг другу, но они говорят о зарождающемся общении.

Дима и Катя — ровесники. Скоро им исполнится 2 года. Дети с удовольствием разглядывают друг друга, затем их внимание переключается на другие предметы. Катя достает из кармана но­совой платок, вертит его, а Дима с интересом наблюдает за ней. Поиграв платком, девочка бросает его и начинает теребить клеен­ку, на которой сидит. Дима улыбается ей и тоже теребит клеенку. Катя, по-прежнему не замечая интереса мальчика, хлопает рукой по клеенке, что-то лепечет сама себе. Дима, смеясь, заглядывает ей в глаза и тоже хлопает по клеенке и подражает лепету. Катя, наконец, улыбается Диме и весело топает ногами. Дима повто­ряет ее действия. Малыши смеются. Мальчик начинает щелкать языком перед Катей. Катя повторяет щелканье. Оба очень до­вольны. Так начинается общение.

Однако по-прежнему взрослый и игрушка составляют центр притяжения малышей. Как бы ни была привлекательна игра со сверстником, появившийся в поле зрения взрослый или игрушка отвлекают детей друг от друга.

На третьем году жизни общение со сверстниками начинает занимать все большее место в жизни детей. Это связано с тем, что к 3 годам возникает особое, специфическое содержание общения детей между собой. Заглянем еще раз в манеж, где расположились Ира и Рома двух с половиной лет. Игрушек у детей нет. Оба радостно разглядывают друг друга. Ира отвлекается и начинает смотреть в потолок. Рома вслед за ней смотрит вверх. Затем переводит взгляд на девочку, шмыгает носом и выжидательно смотрит ей в глаза. Ира улыбается ему в ответ и тоже шмыгает носом. Оба смеются. Ира закрывает лицо руками и напряженно ждет. Рома, смеясь, заглядывает ей в лицо. Ира открывает лицо и с улыбкой начинает раскачиваться перед маль­чиком. Рома весело повторяет ее движение, некоторое время дети сидят и качаются. Затем Рома хлопает в ладоши и с улыбкой смотрит на Иру. Ира с удовольствием повторяет его действия, оба, смеясь, хлопают в ладоши. Вдруг Ира вскакивает и тут же нарочно падает перед мальчиком, смеется, оглядывается на него. Рома сразу же подражает ей. Дети по очереди падают и встают, весело смеются. Ира радостно визжит, глядя в глаза Роме. Рома тоже визжит. Вдруг оба останавливаются, замерев, смотрят друг на друга и с визгом одновременно падают.

Подумаешь, обыкновенное баловство, уже в который раз ска­жет серьезный взрослый. Действительно, такое общение на первый взгляд кажется бессмысленным. Но какую радость доставляет оно детям! Так непосредственно, раскованно, эмоционально ма­лыши не ведут себя ни наедине, ни со взрослыми. Мы очень часто забываем о том, что ребенку трудно жить в условиях бесконечных правил и запретов. Последние, если взрослые требуют их неукос­нительного исполнения, часто служат источником неврозов. Не­редко случается, что врач-психотерапевт, анализируя причины невротических заболеваний маленьких пациентов, обнаруживает их корни именно в том, что родители подавляют проявления непосредственности, самобытности, эмоциональности.

Психолог и психотерапевт А. Кемпинский объясняет, почему так происходит. Плоскости взаимодействия ребенка со взрослыми и сверстниками, пишет он, находятся на разных уровнях. Плос­кость отношений со взрослым — наклонная, где внизу находится ребенок с его потребностями, желаниями и умениями, а наверху — взрослый, во многом недосягаемый и авторитетный, к которому ребенок тянется, но дотянуться не может. А со сверстниками малыш общается на плоскости горизонтальной. Перед ним — равное ему существо, в котором ребенок часто без слов находит интуитивное понимание своего состояния, который так же, как и он, готов разделить ценное и для него самого стремление к само­выражению, пусть таким вот специфическим образом. В этом и заключена для ребенка притягательная ценность общения со сверстниками.

Конечно, ребенок, лишенный таких контактов с другими деть­ми, не потеряет столько же, сколько от отсутствия общения со взрослым. Но стоит ли лишать его удовольствия общаться с равным? Тем более что за этим, внешне поверхностным удоволь­ствием стоят вполне серьезные вещи. Наблюдения показывают, что, контактируя описанным образом, дети как бы демонстрируют друг другу свои умения, сравнивают их.

Ощущение сходства со сверстником и вызываемая им бурная радость стимулируют новые попытки продлить удовольствие, испы­тать состояние общности с другим человеком. Сверстник для ре­бенка выступает в своеобразной, роли зеркала, в котором малыш видит отражение своего бытия. Поэтому общение и является мощным средством самопознания, формирования адекватного представления о себе.

Общение со сверстниками — один из важных источников раз­вития познавательной деятельности ребенка. Присутствие побли­зости сверстника активизирует даже младенца, служит примером для подражания. Контакты между детьми дают им дополнитель­ные впечатления, положительные переживания, открывают воз­можность продемонстрировать свои умения, способствуют раскры­тию творческого начала и самобытности. В ходе общения друг с другом у малышей налаживаются и совершенствуются совместные практические и игровые действия, формируются представле­ния о другом человеке, равном ему по возрасту.

Итак, на третьем году жизни ребенок испытывает особую потребность в общении со сверстником, которая удовлетворяется в эмоционально окрашенной игре. Но все же и к концу раннего возраста общение детей друг с другом пока еще уступает по притягательности общению со взрослым и предметной деятельно­сти. Достаточно поместить между детьми игрушку, и радость от непосредственного общения исчезает: предмет, как яблоко раздо­ра, нарушает установившуюся гармонию отношений, сменяя ее напряжением и борьбой за привлекательную вещь.

Понаблюдаем еще раз за Ирой, которая только что весело играла с Ромой. Сейчас она находится в манеже с Катей и ситуа­ция выглядит совсем по-другому. Все дело в том, что в манеже появилась красивая большая кукла. Катя быстро завладела ею, бесцеремонно оттолкнув от нее Иру, и на всякий случай отошла подальше. Ира издали внимательно наблюдает за ней, затем подходит ближе и разглядывает куклу в руках у Кати. Катя настороженно смотрит на нее, прижимает к себе игрушку и серди­то говорит: «Моя куколка». Затем отодвигается от Иры. Ира отходит, берет в руки другую игрушку. Катя наблюдает за ней, обняв куклу, и повторяет на всякий случай еще раз: «Моя куколка». Затем оставляет свою игрушку, подходит к Ире и вы­зывающе смотрит на нее. Катя сердито отталкивает Иру, повто­ряя: «Моя, моя!» Ира в ответ бьет Катю по ноге, твердя свое: «Моя». Девочки враждебно смотрят друг на друга.

Мы нарисовали типичную для раннего возраста ситуацию взаимодействия детей по поводу игрушки. Надо заметить, что благоприятный исход подобного конфликта чаще всего случается тогда, когда, забыв об игрушке, дети начинают общаться без предметов. Играть вместе одной игрушкой или уступить ее другому в этом возрасте еще не просто.

Так что же делать? С одной стороны, детские контакты полезны для их развития, а с другой — являются источником конфликтов и могут даже вызвать стойкую неприязнь детей друг к другу. Можно ли ускорить процесс развития общения у детей, коль скоро они оказываются в ясельной группе или просто часто гуляют вместе на детских площадках? Оказывается, можно.