Модели американского города

Американские города не просто похожи, они легко поддаются логическому анализу. Поэтому их легко моделировать, строить модели. Это очень популярная тема в США, с громадным практическим значением. Причины популярности интересны. Города США развиваются небольшой срок, они молоды, развивались очень быстро, на обширной территории (не в тесноте, как в Европе, где взаимным соседством они всегда мешали друг другу) и все (почти) очень похожи друг на друга, так что легко подсматривать закономерности. А если знаешь закономерности, то легко предвидеть, а это значит – не только улучшать среду, но и спекулировать землёй, во время скупая участки по дешёвке в направлении, куда пойдёт развитие города. Об этом нам читал лекции профессор из Миннеаполиса Джон Адамс в Москве. Невольно вспоминаются знаменитые слова Огюста Конта – о том, зачем нужно знание: «Знать, чтобы предвидеть, и предвидеть, чтобы обладать силой».

В принципе исходят из изолированного государства Тюнена, но с множеством поправок на современное развитие. Можно выделить три классические модели.

Концентрическая модель.

Ernest Burgess, 1925. Пять концентрических зон вокруг ЦДР. По ним идет социальная стратификация. Все это он чисто по-немецки наблюдал в Чикаго, который, конечно, не круг, а полукруг из-за озера, но это не мешает нагляднейшей его структуризации. До пожара 1871 года город был очень хаотичен, а потом на глазах стал упорядочиваться, и это произвело сильное впечатление на жителей и ученых. Тот, кто первым улавливал эти закономерности, мог сильно преуспеть в спекуляции землей.

Первая зона – сам ЦДР.

Далее - №2 переходная зона, в которой и коммерческие, и жилые кварталы чередуются. Здесь много многоквартирных домов, часты гетто и трущобы.

№3 - рабочие кварталы (так Бёрджес их и называл). Тут много этнических образований, но устойчивых, а не гетто. Зона расширяется по мере богатения рабочих, но изнутри на нее давит переходная зона.

№4 – средний класс. Здесь многие работают в ЦДР, дома тут гораздо лучше.

№5 – комьютерная зона, это люди с достатком и живущие на больших лотах (участках). Они расширяют зону наружу по мере урбанизации ее, чтобы избежать негативных сторон жизни в Большом городе.

Модель сильно критиковали за излишнюю геометричность. Почти не было городов, где создавался бы полный круг – всегда вмешивалось какое-нибудь возмущение вроде соседнего города, гор и т.п. Берджес многое парировал с помощью своей переходной зоны, ибо все отклонения он легко приписывал зоне №2, где и вправду концентрировались почти все исключения.

Нельзя не заметить большое сходство всего этого с Тюненом – и саму концентрическую упорядоченность, и ее вполне тюненовский характер, с господством рентных представлений о землепользовании.

Примеры в Москве многочисленны. Легко увидеть, как дешевеет квартира по мере удаления от центра.

Секторная модель.

Homer Hoyt, 1939. Кажется, именно он изобрел и внедрил индекс локализации.

Отправная идея – от ЦДР тянется обычно полоса «высокой ренты», особо выгодного по некоторым условиям луча, где дома дороги, жители богаты. Таких лучей может быть несколько, а все остальное приспосабливается к ним. Главным фактором такого луча обычно становится транспортная магистраль. Еще четче чертить это излюбленной схемой, где видно, что к железной дороге, напротив, может прилипать рабочий класс и промзоны, а к высокой местности, которая считается самой здоровой – богатые кварталы. Остальные как бы провисают между ними. Недаром в США не раз находили прямую корреляцию между высотой над уровнем моря и голосованием за республиканцев.

Почему становится секторным? Потому что богатая зона старается не вторгаться в другие, если есть возможность расширяться наружу.

Интересный феномен наблюдался после войны. Современные автострады окружены сегодня вовсе не богатыми кварталами, а, наоборот, бедняцкими. Это, казалось бы, полностью опровергает Хойта. На деле же тут есть его подтверждение. Ведь эти гигантские сооружения проводились, ради экономии затрат на выкуп земли, через самые бедные кварталы.

В Москве есть и этому немало примеров. Мой бывший и несостоявшийся аспирант Березкин показал работой по наружной рекламе, что есть загогулина в Москве с наибольшим престижем – это трасса из Шереметьева в центр через Кутузовский проспект и затем по Ленинскому.

Многоядерная модель.

Chauncy Harris, Edward Ullmann, 1945. Кстати, опять чикагцы. Видно, этот город особенно хорошо упорядочен.

Главная идея в том, чтобы отказать ЦДР в монополии на воздействие на остальных. Они считают, что не меньшее воздействие оказывает многое другое – например. Второй город, захваченный расширением первого, устойчивые промзоны с огромной инфраструктурой, которой нелегко пожертвовать ради того, чтобы вытеснить промзону в положенное ей место. Так в городе возникают вторичные ядра. Москва их разочаровала бы, но это, по-видимому, неизбежное ее будущее (третье кольцо мне кажется ошибкой).

В их системе интересно представление о четырех силах, которые руководят развитием полицентрического города:

- тяга к транспорту, с которым очень тесно, но по-разному, связаны виды деятельности в городе;

- тяготение друг к другу, потому что многие виды сильно зависят друг от друга;

- отталкивание, как, например, у дорогого жилья и промышленности (мой опыт по Сан-Франциско: чем неудобнее с обыденной точки зрения местность, чем хуже ее экономико-географическое положение, тем дороже там дома).

- Противоречие «ЭГП - цена земли» и компромисс. Например, автодилеры. Им крайне выгодно было бы размещаться в самых людных местах, где мимо ходят много потенциальных потребителей, но они нуждаются в громадных стоянках, и это слишком дорого в самом центре. На деле они размещаются так близко к центру, как только им позволяет финансовая обеспеченность.

ФАКТОРНАЯ ЭКОЛОГИЯ

Это уже 60-е годы и позже, в связи с резко возросшими возможностями обрабатывать громадные массивы статистики по мельчайшим ячейкам городской среды (кварталам, переписным участкам). По этим данным делается факторный анализ разными способами, выявляются основные факторы. Это многократно рассчитывалось и по Москве, и по европейским городам, но классика была создана опять же в США, где городские структуры развиваются особенно быстро (как мушка-дрозофилла) и свободно, не в тесноте, а потому похоже, свободнее от местных факторов..

Обычно речь идет о трех типах факторов.

Семейный и возрастной статус – чем больше семья, тем дальше она располагается от центра. Это очень жесткая схема в условиях США, миграция семьи от зарождения в центре и далее на периферию, а потом возвращение в центр по мере ухода детей. Жизненный цикл, переезд примерно 5,5 раз в жизни у каждой семьи.

Имущественный статус – это по кольцевой модели Бёрджеса, она тут хорошо себя показывает. Я это наблюдал в Америке тысячу раз. Есть это и в Европе.

Расовый фактор – это скорее секторная вещь. Гетто в центре, а кто постепенно богатеет, то выселяется не вообще куда-то в город, а обычно в том же секторе, но подальше от центра.

Получается что-то вроде компромисса между тремя основными моделями. На концентрическую модель накладываются сектора, а в виде исключений возникают дополнительные ядра – прямо по Тюнену.

Сельская Америка

Довольно своеобразна. Тут живёт около четверти населения страны, притом около половины – в пределах агломераций, как бы между городами, и это надо хорошо помнить. Ещё важнее помнить, что на фермах живёт лишь 1% американцев (это стоит запомнить – спрошу на зачёте). Основные виды работы в сельской местности – вовсе не сельское хозяйство, а торговля и даже промышленность..

Уровень и образ жизни во многом городской, если говорить о комфорте (мои впечатления об Айове, где я гостил у фермера: огромный дом, снежно-белый ковёр по всему дому, автономное артезианское водоснабжение, баллонный газ). Расселение очень разреженное – напомнить мой рассказ о сравнении походов за мир по Айове и по Украине.

Сельская Америка деградирует – из-за постоянного оттока населения, распада соседских связей, убыточного сельского хозяйства (оно держится на госсубсидиях, но те достаются самым богатым и успешным фермам – в основном принадлежащим корпорациям).

Она становится беднее. Как правило, душевой доход в сельской местности составляет примерно 75% от городского уровня, и число штатов, где разница особенно велика, за 90-е годы резко выросла, сама же разница увеличилась. Стоит, впрочем, учитывать, что стоимость жизни там гораздо ниже. Громадные различия в стоимости жизни от места к месту - огромная проблема при изучении социальной географии Америки.

Раньше считалось, что хотя жизнь в сельской местности и беднее, но зато там тише, спокойнее. Увы, статистика это опровергает. Высокоурбанизированные штаты вроде Нью-Йорка и Нью-Джерси имеют уровень преступности примерно в 3 тыс. на 100 тыс. жителей, а в сельских штатах вроде Вайоминга или Оклахомы этот уровень гораздо выше - где-то за 4 тыс. Оказывается, в крупных городах проще бороться с организованной преступностью (в том числе и потому, что горожане очень нервничают на этот счёт и готовы платить большие налоги на охрану общественного порядка).

Новое бедствие - использование множества заброшенных зданий в сельской местности для драгдилеров и их лабораторий по изготовлению метамфетамина - бича сегодняшней Америки. Особенно популярны у драгдилеров Айова, Канзас, Оклахома, где ежегодно полиция накрывает по нескольку сот таких лабораторий, тогда как в штатах Нью-Йорк или Массачусетс такие случаи просто единичны. В 1999 году в одной Айове выследили и уничтожили в 300 раз больше лабораторий матамфетамина, чем в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси вместе взятых.

В октябре 2003 года уровень серьёзных преступлений в Небраске, Юте, Оклахоме и Канзасе был в полтора раза выше, среднего по стране уровня! Городки в 10-25 тыс. жителей стали излюбленным местом для грабежа банков.

Мне всё это кажется очень тревожным в свете прогнозов обезлюдения России: а ну как у нас в городах встанут проблемы заброшенного жилья как гнездилищ наркоторговцев и прочих нелюдей?

МИГРАЦИЯ

Несколько слов об этой важнейшей теме.

Прежде всего, общеизвестна огромная подвижность американцев. Около 15% населения каждый год меняют адрес. За пять лет набирается около 40%! Если бы это были однонаправленные и достаточно дальние миграции, вся география Америки могла бы меняться за десяток лет просто-таки кардинально, до неузнаваемости.

Этого не происходит. Во-первых, переезды обычно очень короткие, в основном ради приспособления к новому месту работы (прекрасная служба переездов). Дело в том, что американцы тратят на дорогу на работу всего в среднем менее 20 минут и по дальности – где-то 12-15 км. И дело тут не только в отличных дорогах и автомобилизации, но и в переездах.

Вторая причина переездов – т.н. жизненный цикл. В среднем, подсчитано, американец переезжает в жизни 5,5 раз. Вот эти типы. Молодой человек рано (так принято) покидает отчий дом и селится сначала в многоэтажках ЦГ, в дешёвых квартирах. Женившись (только после приобретения твёрдого положения) он заводит дом в ближнем предместье – обычно скромный домик. Когда появляются дети, он покупает дом побольше, но и подальше от города. По мере богатения он может переехать ещё раз. Когда дети начинают отъезжать (поймите меня правильно), большой дом уже не нужен, и американец покупает дом поменьше, но покруче. В самом богатом пригороде. Наступает пенсионный возраст, и стоит переехать в геронтологические гетто – где нет крикливой молодёжи, но полно врачей. Если удаётся дожить до глубокой старости, то её приходится проводить снова в центральном городе, в кондоминиумах, где всё жизнеобеспечение под рукой.

Так и набираются 5-6 переездов – и все они могут быть в пределах одной агломерации. Благодаря этому в городах Америки огромный вторичный рынок жилья, огромная активность риэлторов, мощная служба переездов (U-Haul).

Вот как распределяются мигранты по типу миграции. Рассмотрим движение людей между тремя главными структурными единицами: ЦГ, пригороды агломерации и неСМА. За год меняют адрес около 40 млн. человек. Из них 15 млн. – в пределах своей структурной единицы. Ещё примерно 7-8 – это между ЦГ и пригородами в большую пользу пригородов. Ещё столько же – это обмен между СМА и неСМА. Раньше он шёл в пользу неСМА (дезурбанизация), теперь сбалансировано.

Так что для т.н. настоящей миграцииостаётся всего 10 млн. мигрантов. Это те, кто пересекает границы штата. Раньше был сильный отток из Северо-Востока и Среднего Запада на Юг и слегка на Запад, теперь это успокоилось. Приходится отметить, что тут господствует броуново движение, направленность миграции невысока.

Главные магниты миграции – это регионы с отличным климатом. Это Флорида, Невада, Аризона, население которых увеличивается на десятки процентов за десятилетия. Главные источники миграции – это Север.