Методология и гносеология Томаса Гоббса (1588-1679)

Томас Гоббс учился в Оксфорде, занимался философией. С 1613г. - секретарь у Ф. Бэкона. Свою первую работу Гоббс написал в возрасте 52 лет («О гражданине»). Вместе со следующими работами — «О теле» и «О человеке» — она составила основное произведение Гоббса — «Начала философии» (1-я часть — «О теле», 2-я — «О человеке» и 3-я — «О гражданине»). После этого он пишет еще одну работу — «Левиафан», где дает общий очерк своей философской системы, но с большей социальной направленностью (Лега 2003).

В новаторской философии 17 века сложились две противоположные позиции в объяснении достоверного знания математического типа, отличающегося всеобщностью и необходимостью утверждаемого в нем содержания. Первой позиции придерживался, в частности, Декарт, Он связывал безошибочность математической дедукции с наличием в человеческом уме врожденных идей, отождествляемых с интеллектуальными интуициями; ясность, отчетливость, очевидность этих интуиций - идей делает их абсолютно надежными исходными основаниями выводимых из них более частных истин.

Гоббс увязывал истины математического типа, врожденность которых он категорически отрицал, только с опытом, но не с непосредственным чувственным опытом, поскольку последний бессилен обосновывать всеобщность и необходимость такого рода истин. Поэтому Гоббс трактовал как другую, более высокую и сложную разновидность опыта человеческую речь, выраженную в конкретных словах языка. Фактически, Гоббс сводил мышление к языку. Если ощущения составляют непосредственный опыт человека (который присущ также и животному), то речевая деятельность людей формирует более высокий уровень мысли тельного опыта, до которого животный мир не поднимается. Заслуга Гоббса заключается в том, что он развил знаковую концепцию языка.

Сам речевой опыт как бы распадается у Гоббса на два уровня. Первый из них - психологический. Бесчисленное количество образов-мыслей, возникающих у каждого человека как прямое следствие воздействия на него внешних факторов, бесследно исчезло бы в его сознании, если бы не было закреплено в различных словах, которые как бы переводят внутреннюю речь во внешнюю. И уже здесь слова становятся знаками для различных вещей. В принципе знаком можно считать любое предшествующее ему или последовавшее за ним событие, если событие представляется мыслящему субъекту так или иначе связанным. Слова же в качестве знаков вещей первоначально наполнены индивидуально- психологическим содержанием, и на этом уровне они весьма субъективны(метки). Однако слова не могут застыть на этом уровне, поскольку изолированная индивидуальная жизнь ка- кое-то продолжительное время невозможна. Человеческое общение наполняет слова-метки более глубоким, логическим содержанием. Поэтому они становятся знаками в собственном смысле этого слова, и хотя и не утрачивают полностью своей произвольности и условности, но таковая значительно ограничивается, сужается.

Начальный этап познания. Учение о знаках.

Свое учение о знаках Гоббс связывает с теорией познания. По мнению Гоббса, главной целью познания является выяснение причин того или иного процесса. Начальный этап познания — осознание того, что у нас отсутствуют знания об интересуемом нас предмете. При этом следует обратить особое внимание на язык, который служит не только средством познания, но также источником лжи и ошибок. Познание начинается с чувственности, в чем и следует видеть первый принцип теории познания. Продукты чувственного познания Гоббс предлагает называть «фантомами (призраками)». Люди, получив восприятия-фантомы (образы), обозначают их знаками. Роль знаков в жизни людей очень велика. В определенном смысле знаки создали самого человека, поэтому его можно определить как существо, оперирующее знаками.

По Гоббсу, знак — это то, что обозначает некий материальный предмет. В качестве знака мы можем выбрать любой предмет, который будет нам напоминать и обозначать другой предмет. Гоббс приводит пример тучи, которая есть знак дождя, или наоборот: дождь есть знак тучи. Поэтому знак всегда материален, и мы всегда познаем его посредством ощущений. Один их видов знаков — слово. Слово есть некоторая материальная вещь, обозначающая некоторый другой материальный предмет. То, что человечество в свое время додумалось в своей речи заменять вещи словами, является величайшим открытием. Поэтому и язык как то, при помощи чего формулируется наше мышление, обладает не самостоятельным существованием, а является отражением реальной связи между предметами.

Слова служат знаками, при помощи которых человек может вспомнить о представлениях, еще не совсем угасших, и оперировать ими при помощи слов-знаков, обозначающих те ощущения, которые возникли от воздействия предметов на органы чувств. Этот язык, при помощи которого человек мыслит и общается (а общение также является одной из главных функций языка как знаковой системы), существует для экономии мышления (мыслить при помощи языка и слов, т.е. знаков и связей между ними, гораздо удобнее, чем без них). То, что выбираются именно эти знаки, а не другие, достигается посредством договоренности между людьми. Гоббс, таким образом, считает, что слова и вообще язык — это результат соглашения между людьми, он не имеет самостоятельного существования.

Язык и слова являются знаковой системой, а эта система возникает в результате того, что люди на определенном этапе согласились употреблять именно такие слова, а не другие. Никакой онтологической роли, оправдывающей их самостоятельное существование, у слов нет. Слова существуют как знаки вещей и возникают в результате договоренности между людьми. Поэтому знание формулируется всегда в языковой форме — в форме связи между словами, высказываниями, предложениями, суждениями, умозаключениями и т.д.

Гоббс изучал знаки, их роль в познании, структуру и разновидности. Он выделил следующие виды знаков:

1. Сигналы — различные звуки, издаваемые животными и призывающие их к тем или иным действиям. В жизни и деятельности людей Гоббс не выделил сигнальных знаков, а если таковые и имелись, то отнес их к разряду собственно произвольных знаков.

2. Метки — знаки, придуманные человеком для обозначения своих целей и намерений. Под метками Гоббс понимал знаки, позволяющие оживлять в сознании сведения о некоторых, прежде нам встречавшихся, предметах. Когда же он ссылается на существование естественных меток (озноб как метка заболевания), то имеет в виду то, что позднее стали называть знаками-признаками.

3. Естественные знаки в собственном смысле слова (например, тучи как знак дождя). Они характеризуются Гоббсом следующим образом: «Разница между метками и знаками состоит в том, что первые имеют значение для нас самих, последние же — для других».

4. Произвольные знаки в собственном смысле слова, каковыми в особенности являются с языков. Гоббс придерживался той точки зрения, что слова произошли не по природе, а по произвольному установлению. Имена в языке — это знаки наших представлений, обозначения воспринимаемых вещей. Пока мы не вышли за пределы отдельных слов, имена дают нам

для познания совсем немного: они обозначают и указывают, и не более того. Гораздо больше познавательных сведений мы черпаем из естественных знаков, соединяющихся нередко в длинные ассоциативные цепи. Впрочем, многие из этих цепей случайны, и Гоббс отмечает их «неупорядоченность».

5. Особо Гоббс выделил знаки в роли меток. В этом случае «слова служат ... метками для самого исследователя (а не знаками вещей для других), в силу чего отшельник, не имеющий учителей, может стать философом». Функционирующие в людском общении знаки используются затем для личного употребления, сохраняя и освежая прежние знания, укрепляя и обогащая память, помогая размышлениям.

6. Знаки знаков, или имена имен, — это универсалии. Гоббс здесь выступил как номиналист: не существует, полагает он, никаких общих сущностей, «универсальны только имена», реально же существуют только большие или меньшие сходства между единичными предметами, так что «целое и совокупность всех его частей идентичны». Для обозначения совокупности похожих друг на друга частных и единичных предметов, чтобы легче было их все запомнить и ими оперировать, обычно и употребляют знаки знаков, хотя при этом не следует забывать, что сами по себе общие представления — не более чем призраки (Фуре).

Каждый знак по своей структуре, отмечал Гоббс, состоит из значения, которое он заключает в себе, и материала. Слова, при которых мы ничего не воспринимаем, кроме звука, суть то, что мы называем абсурдом, бессмыслицей или нонсенсом. Гоббс, будучи классическим представителем номинализма XVII в., утверждал, что реально существуют только единичные вещи, а понятия есть лишь их имена. Наиболее общие понятия представляют собою «имена имен», которыми пользуется человек в ходе познания. Человек, по Гоббсу, располагает двумя видами знаний: знанием о физических телах и знанием об именах вещей (Мапельман, Пенькова: 162—163).

По мнению Басина, Гоббс больше, чем кто-либо в истории философии Нового времени, имеет заслуг в постановке и решении специальных семиотических проблем. Знаки, по Гоббсу, — это чувственно воспринимаемые вещи, при помощи которых мысли можно оживлять в памяти (в этом случае они выступают как «метки»), а также сообщать и разъяснять другим. Среди знаков некоторые естественны (тучи — знак дождя), другие же выбираются нами по произволу, например, сочетания слов, обозначающие наши мысли и движения нашего духа и называемые речью (а отдельные части речи — именами). Между именами и вещами нет никакого сходства. Всякое имя имеет отношение к объекту наименования, причем безразлично, существует эта вещь в действительности или только в представлении. Однако называя (именуя) вещи, имена непосредственными образом связаны не с вещами, а с представлениями о них, они есть «знаки наших представлений», а не «знаки самих вещей» (Гоббс 1964: 74).

Речь может быть использована для разных целей: обозначать вещи и представления, выражать наши представления и сообщать их другому, т.е. вызывать в ком-нибудь другом те же представления: выражать просьбы, обещания, угрозы, пожелания, приказы, жалобы. В науке законен только один вид речи, называемый иногда утверждением, иногда — высказыванием, а большей частью предложением (proposition). В нем нечто утверждается или отрицается, высказывается истина или ложь. С точки зрения использования речи в искусстве представляет интерес выделение Гоббсом способности речи выражать не только мысли, но и чувства, душевные движения, страсти. Эти формы речи суть произвольные обозначения наших страстей, но верными признаками их они не являются, так как могут быть употреблены произвольно, независимо от того, имеют эти страсти или нет те, кто их употребляет. Лучшими признаками подлинных чувств является выражение лица, движения тела и т.п.

«знаки» страстей.

У Гоббса нет резкого противопоставления использования речи для выражения чувств и познавательной деятельности. Во- первых, формы речи, при помощи которых выражаются чувства, частью идентичны с теми, при помощи которых мы выражаем наши мысли. Прежде всего, чувства могут быть выражены в изъявительном наклонении («я люблю», «я радуюсь» и т.п.), и они являются утверждениями (а значит, могут быть как истинными, так и ложными). Во-вторых, некоторые чувства, хотя и имеют свои особые выражения, которые не являются утверждениями, тем не менее, эти «особые выражения» чувств, если они служат основанием для других выводов, также являются «утверждениями». При помощи фантазии, которая порождает те приятные подобия, метафоры и фигуры, которыми, как уже отмечалось, поэты пользуются для вызывания чувств, также открывается неожиданное сходство между вещами, различие, достигается точное и совершенное знание, что также является источником наслаждения. В искусстве требуется «как суждение, так и фантазия».

Как считает Басин, философское истолкование знаков и языка носит у Гоббса противоречивый характер. С одой стороны, он дает знакам и языку последовательную материалистическую интерпретацию в русле сенсуалистического эмпиризма. Прежде всего, это причинная теория знака и значения, которые включены в общую причинную связь материальных явлений. Вследствие материальных стимулов человек побуждается перевести мысленную речь в словесную. Первая есть связь мыслей или представлений, последние суть «ослабленные ощущения», т.е. материальные явления в мозгу, вызванные действиями предметов вне нас. Представления, ощущения суть образы, находящиеся в отношении подобия с тем объектом, который их вызвал. Эти представления и образы носят объективный характер, поскольку обусловливаются «природой представленной при их помощи вещи», что не исключает и субъективных элементов, которые обусловлены «природой, наклонностями и интересами говорящего ». Представления, образы — значение слов, знаков, поэтому и последние у Гоббса связаны с вещами, действительностью.

В сочинениях Гоббса затрагивается и проблема изображения, или образа. «Образ (в самом строгом значении слова) есть подобие какого-либо видимого предмета; все образы имеют фигуру, а фигура есть величина, ограниченная во всех направлениях». Образы у Гоббса — это, во-первых, то, что составляет представления и образы воображения. От этих образов Гоббс отличает те, которым человек дает материал, создавая фигуры из дерева, глины или металла. Те и другие могут быть образами вещей (и их качеств), существующих вне нас. Кроме того, человек может рисовать в своем воображении и воплощать в материал формы, которых он никогда не видел, составляя фигуры из частей различных тварей, как поэты творят своих кентавров, химер и других невиданных чудовищ. Последние тоже называются образами в силу сходства их, но не с каким-нибудь реальным предметом, а с некоторыми фантастическими обитателями мозга — творца этих фигур. Между этими образами как они первоначально существуют в мозгу и ими же, как они нарисованы, вырезаны в дереве и отлиты в металле, имеется сходство, в силу чего «о материальных телах, созданных искусством», можно сказать, что они являются образами фантастических «идолов», созданных естественным, природным путем. Ведь, согласно Гоббсу, человеческое искусство является «подражанием природе». Наряду с подобием образ (или изображение) характеризует функция репрезентации — «представительство одной вещи другой». Большей частью и подобие и представительство видимого объекта сочетаются, но представительство может осуществляться и при полном отсутствии сходства (Гоббс говорит здесь о символическом (знаковом) использовании изображений для представления объектов, которые они не изображают), например, неотесанный камень ставился как изображение Нептуна (Басин).

Следует отметить, что семиотические проблемы в сочинениях Т. Гоббса представлены в наиболее развернутом виде, чем в какой-либо другой материалистической системе XVII - XVIII вв.

Учение о знаках.

Для исследования роли слов Гоббс предварительно изучает теорию знаков вообще. Что такое знак, по Гоббсу? Это то, что нечто обозначает, то есть некий материальный предмет. В качестве знака мы можем выбрать любой предмет, который будет нам напоминать и обозначать другой предмет. «Знаками (signa) же друг друга нам служат обычно вещи, следующие друг за другом, предваряющие или последующие, поскольку мы замечаем, что в их последовательности существует известная правильность» (7, т. 1, с. 82). Гоббс приводит пример тучи, которая есть знак дождя, или наоборот: дождь есть знак тучи. Поэтому знак, по Гоббсу, всегда материален, и мы всегда познаем его посредством ощущений.

Один их видов знака — слово. То, что человечество в свое время додумалось в своей речи заменять вещи словами, является величайшим открытием. Поэтому и язык, при помощи которого выражаются наши мысли, обладает не самостоятельным существованием, а является отражением некоторой действительной связи между предметами, существующей в реальности.

Слова являются для памяти знаками, при помощи которых человек может вспомнить о представлениях, еще не совсем угасших, и оперировать ими при помощи слов-знаков, обозначающих те ощущения, которые возникли от воздействия предметов на органы чувств. Этот язык, при помощи которого человек мыслит и общается (а общение также является одной из главных функций языка — знаковой системы), существует для экономии мышления (мыслить при помощи языка и слов, т.е. при помощи знаков и связей между ними, гораздо удобнее, чем без них), а также для удобства. То, что выбираются именно такие знаки, а не другие, достигается посредством взаимоотношения между людьми. То есть язык вырабатывается на основе конвенции. Гоббс, таким образом, разрабатывает теорию конвенционализма: слова и вообще язык — это результат соглашения между людьми, он не имеет самостоятельного существования.

Язык и слова являются знаковой системой, которая возникает в результате того, что люди на определенном этапе согласились употреблять именно такие слова, а не другие. Никакого иного онтологического значения у слов нет. Слова существуют как знаки вещей и возникают в результате договоренности между людьми. Знание формулируется всегда в языковой форме — в форме связи между словами, высказываниями, предложениями, суждениями, умозаключениями и т.д. Поэтому истинными или ложными могут быть только высказывания, а не предметы или вещи. «Истина может быть лишь в том, что высказано, а не в самих вещах… Поэтому истина — свойство не вещей, а суждений о них» (7, т. 1, с. 97). Критерием истинности, по Гоббсу, выступает непротиворечивость суждения, а не соответствие нашего знания материальному миру. Здесь вновь проявляется то влияние, которое оказала на Гоббса математика, ибо именно в математике критерием истинности является логичность и непротиворечивость ее высказываний. Соответствуют или не соответствуют математические высказывания материальной действительности — для математика это не имеет смысла. Поэтому в любой теории все положения должны быть связаны логическими законами, а все высказывания должны быть выведены одно из другого.

В мире, согласно Гоббсу, существуют единичные тела, и ничего, кроме них, не существует. Гоббс является последовательным номиналистом, ибо обобщение — слово или понятие — возникает только в качестве знака; всякое общее имя или слово как таковое не существует — оно существует только как знак в нашем уме. Имена, по Гоббсу, бывают разные: имя первой интенции (т. е. имя, обозначающее реальный предмет) и второй интенции (понятие, которое есть знак знака). Как правило, мы оперируем в нашем сознании именами второй интенции.

Бывают и бессмысленные понятия. Причиной образования бессмысленных имен является незнание механизма образования имен второй интенции, вследствие чего некоторые метафизики отделяют свойства предмета от самого предмета. Одним из таких имен является понятие субстанции. Оно появляется в силу того, что в предложениях о существовании чего-либо люди используют глагол «есть». Отрывая этот глагол от своего субъекта, философ и получает понятие субстанции. Гоббс утверждает, что никакой абстрактной субстанции в мире не существует, ибо все наше знание происходит из ощущений. Никакая абстрактная субстанция на наши ощущения не действует. Действуют только единичные материальные тела, кроме которых ничего не существует. То, что мы называем субстанцией, есть единичное тело. Поэтому можно сказать, что в мире имеется бесконечное множество субстанций.