Основные смыслы понятия «толерантность».

Понятие «конфликт» является одновременно научным и обы­денным. В обыденной речи оно используется в различных контек­стах и даже метафорически. Говорят, например, о конфликте взглядов, цветовых сочетаний, о конфликте поэзии и прозы жиз­ни и т.д. В науке оно применяется также широко, получая в раз­личных сферах разнообразные толкования и трактовки.

Термин «конфликт» произошел от латинского conflictus, что означает буквально «столкновение, серьезное разногласие, спор». Как показывает анализ специальной литературы, понятие «конф­ликт», несмотря на его широкое распространение и актуальность, не имеет четкого и более или менее универсального определения.

В русском языке понятие «конфликт» появилось только в кон­це XIX в.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» Вла­димира Даля его еще нет, а «Толковый словарь русского языка» С.И.Ожегова приводит это слово, поясняя множеством приме­ров. Это свидетельствует о том, как за сравнительно короткое в историческом масштабе время сильно расширилась сфера его применения, а одновременно изменилось и понимание самого яв­ления.

«Энциклопедический словарь» определяет конфликт как столк­новение сторон, мнений, сил..

«Философский словарь» толкует его как предельный случай обострения противоречий.

«Психологиче­ский словарь» рассматривает конфликт как столкновение проти­воположно направленных сил, несовместимых друг с другом тен­денций в сознании отдельного индивида, в межличностных отно­шениях или между группами людей, что сопровождается обычно острыми отрицательными эмоциональными переживаниями.

Как показывает практика тренинговой работы, конфликт часто ассоциируется с негативными эмоциями и такими состояниями, как напряжение, беспокойство, зависть, ревность, враждебность, обида, досада, боль, травма, стресс, апатия, ярость, гнев и т.д. Но иногда встречаются высказывания, которые звучат просто странно: «Я не знаю, что такое конфликт»; «У меня не бывает конфликтов даже тогда, когда я ругаюсь», «когда я ругаюсь даже матом». Есть случаи, когда люди признаются: «Даже подраться могу, а конфликта нет». Очевидно, очень многое зависит от нашего от­ношения к этому явлению, от его восприятия.

Несмотря на то, что конфликт стал уже объектом изучения от­дельной дисциплины, отношение к нему в обществе в целом меня­ется не так быстро. Одни люди стремятся избежать конфликта лю­быми способами, другие доказывают, что в их жизни конфликтов нет, третьи считают, что ругаться, драться с кем-то — это еще не конфликт. Давайте попробуем разобраться во всем по порядку. Нач­нем с самого термина «конфликт» и попытаемся понять, с чем он связан в нашем сознании, с какими понятиями ассоциируется.

Семантическое поле данного понятая включает такие слова, как «скандал», «вражда», «борьба», «драка», «война», «вооруженный конфликт», «единоборство», «столкновение», «соперничество», «соревнование», «конкуренция», «диспут» и т.д. Однако в него включены и такие слова, как «мир», «согласие», «соглашение», «компромисс», «консенсус», «кооперация» и т.д. Да и действи­тельно, ведь не бывает войн без мира, рано или поздно война завершается и наступает мир; борьба или вражда всегда кончается хоть каким-то соглашением; споры, разногласия приходят к кон­сенсусу или компромиссу.

Анализ семантического поля понятия «конфликт» четко пока­зывает, как взаимосвязаны «война и мир», «конфликт и коррект­ные отношения», «конфликт и обмен мнениями» и т.д. Вместе с тем совершенно очевидно, что они всё также бесконечно далеки друг от друга, потому что реальный мир или тот, который мы видим по телевидению, выглядит и сегодня не столь мирно, ус­тойчиво и корректно, как нам хотелось бы. На наших глазах ру­шатся башни «Близнецы» в Нью-Йорке, террористы захватывают автобус с пассажирами, сбежавшие солдаты расстреливают свое начальство, две девочки прыгают с десятого этажа — и все это конфликты, а точнее, последствия конфликтов. Именно потому, что все это есть и не так просто уходит из нашей жизни, мы и должны лучше их понимать.

Возвращаясь же к понятию «конфликт», нам показалось инте­ресным и важным заглянуть в словари и тезаурусы на разных ев­ропейских языках и понять, как развивается человеческое знание. Глядя на эти зафиксированные в словарях изменения, прежде всего можно сказать, что сегодня понятие «конфликт», углубляясь, рас­ширяя свою сферу, все теснее связывается с «миром», «перегово­рами», «разрешением», «управлением конфликтом».

В английском словаре Уэбстера понятие «конфликт» исходно трактовалось как «драка, сражение, борьба», т.е. как физическое противостояние сторон, как явление внешнее. Позже, в 1983 г., в него было включено «резкое расхождение или противопоставле­ние интересов, идей и т. п.». Мы видим изменение прежних ак­центов, понимание того, что конфликт — это не только действия, но и идеи и их восприятие.

Западные ученые и отечественные авторы неоднократно предпринимали попытки упо­рядочить разнообразие толкования конфликта, но к единому оп­ределению прийти им так и не удалось. Это действительно непро­сто, ведь наука постоянно развивается, движется.. Как отмечает Ф.Е.Василюк, если задаться целью найти определение, которое не проти­воречило бы ни одному из имеющихся взглядов на конфликт, то оно звучало бы абсолютно бессодержательно: «конфликт — это столкновение чего-то с чем-то» [21, с. 42]. В работе Н.В. Гришиной отмечается, что анализ определений конфликта показывает: при всей близости характеристик, или признаков, конфликта ни одно из определений не может быть принято в качестве универсально­го [27, с. 14].

В рассмотрении конфликта как психологического феномена можно выделить три основных направления: 1. акцен­тирует в конфликте его поведенческий аспект, другое — восприя­тие противоречий, а третье рассматривает его как вид взаимодей­ствий.

1.Направление, акцентирующее поведенческий антагонизм, или конфликтные действия, считает их необходимой составляющей конфликта, или, попросту, если есть противоречия, но нет конфликтных действий (драки, сражения, войны и т.д.), то можно считать, что конфликта, собственно, и нет. Конфликт становится таковым только благодаря поведению или совершаемым действи­ям. Тогда все негативные эмоции, переживания, связанные с тем, что вас обижает, не являются конфликтом.

2. Другое направление признает наличие конфликта уже при объективно сложившемся антагонизме интересов, целей, мотивов и т.д. Конечно, вполне очевидно, что там, где есть разные точки зрения, возможны столкновения. Люди, имеющие разные цели, ценности, мнения и представления о способах достижения этих целей, о планах и принципах жизнедеятельности и т.д., — потен­циальные носители конфликта. Однако, как известно, мы можем придерживаться диаметрально противоположных взглядов, иметь различные мотивы и цели, но при этом не враждовать, не ссо­риться, не проявлять агрессии. Именно внешняя реализация этих противоречий придает им социальную значимость, возражают ав­торы первого направления. Мы можем стоять на противополож­ных позициях и при этом уважительно относиться друг к другу, стремиться найти понимание, общие точки, а можем упорно бо­роться вплоть до взаимного уничтожения, даже без достаточных на то оснований.

3. Третье направление подчеркивает не столько сами противоре­чия, сколько отношение субъекта к ним, их восприятие. Амери­канский исследователь Д. Майерс в своей книге «Социальная пси­хология» рассматривает этот важный аспект — восприятие кон­фликта. Он определяет конфликт как «воспринимаемую несовме­стимость действий или целей» [58, с. 632]. Очень часто именно вос­принимаемая несовместимость не позволяет людям взглянуть на сложившуюся конфликтную ситуацию как на задачу, требующую решения, а их внимание оказывается прикованным к ее неразре­шимости. Вспомните, как, возможно, вы сами попадали в ситуа­ции, когда казалось, что по-другому поступить невозможно, а потом оказывалось, что выход был прост и находился так близко.

Здесь хорошим примером была бы весьма распространенная в конфликтологии история о дележе апельсина. Студенты решили устроить вечеринку. Во время приготовления угощения две девушки не смогли поделить апельсин и стали громко спорить, каждая доказывая, что именно ей необходим этот апельсин. В конечном счете выяснилось, что одной из девушек для приготовления сока нужна была мякоть апельсина, а другой для кекса нужна была цедра (кожура). То есть конфликта могло и не быть, так как по­требности этих девушек были вполне совместимы. Однако каждый реагирует на ситуацию и ведет себя в ней в зависимости от того, как ее воспринимает и оценивает.

«Конфликт выступает как биполярное явление — противостоя­ние двух начал, проявляющее себя в активности сторон, направ­ленной на преодоление противоречия» [27, с. 16]. Один из видных современных теоретиков в области социологии конфликта — Р. Дарендорф считает, что любой конфликт сводится к «отношениям двух элементов». Даже если в конфликте участвуют несколько групп, между ними образуются коалиции, и конфликт вновь при­обретает биполярную природу [32, с. 6 — 21].

Стороны конфликта взаимосвязаны и одновременно противо­положны. Ведь невозможно же представить себе конфликт двух никак не связанных между собой людей. Наличие общих и одно­временно взаимоисключающих интересов, пересекающихся це­лей, ценностей, мотивов взаимодействий — непременное усло­вие. Конфликт характеризуется борьбой сторон за свою единствен­ность, что разрешается или снимается либо принятым решени­ем, либо сделанным выбором. Двое спорящих из-за игрушки де­тей, двое дерущихся молодых людей, даже две страны, борющие­ся за свои права на определенную территорию, отстаивают свою единственность, стремясь при этом сохранить собственную иден­тичность.

Термин «идентичность» означает тождественность самому себе, целостность, определенность. Механизм идентификации, или упо­добления, имеется в любом сообществе, даже у животных. Дете­ныши, подражая, повторяют поведение взрослых, имитируют их действия, что называется «обезьянничают». Таким образом, про­исходит идентификация, т.е. отождествление себя с другими, или, как говорит В.С.Мухина, «присвоение» индивидом человеческой сущности [65, с. 84]. Однако человек идентифицируется не только с человеком или с человечеством, но и с самим собой, как бы проверяя, сохранился ли я таким, как был, все ли со мной в порядке.

Когда вас оскорбляют, вы стремитесь сохранить идентичность, отстаивая, защищая, сохраняя целостное представление о себе, о собственном Я. Конфликт предполагает осознанную активность, направленную на сохранение этой идентичности.

Таким образом, наряду с биполярностью, являющейся носи­телем противоречия, в качестве обязательной составляющей кон­фликта выступает активность выбора, направленная на принятие решения и преодоление противоречия. Однако сама по себе биполярность, как считает Н.В. Гришина, еще не означает столкнове­ния двух разных начал. Их подлинная противоположность обнару­живается в их противостоянии, предполагающем борьбу. Южный и Северный полюсы, при всей их полярности, «полюсности» в буквальном смысле слова, не борются, а следовательно, и не на­ходятся в конфликте друг с другом [27, с. 17].

«Конфликт — это важнейшая сторона взаимодействия людей в обществе, своего рода клеточка социального бытия. Это форма отношений между потенциальными или актуальными субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противо­стоящими ценностями и нормами, интересами и потребностя­ми», — считает А. Г. Здравомыслов [38, с. 94].

Одним из известных отечественных исследователей — Б. И.Хасаном дана трактовка конфликта, в которой также подчеркивает­ся динамический аспект. Он считает: «Конфликт — это такая ха­рактеристика взаимодействия, в которой не могущие сосущество­вать в неизменном виде действия взаимодетерминируют и взаимо­изменяют друг друга, требуя для этого специальной организации. При этом важно учитывать, что действие можно рассматривать и во внешнем, и во внутреннем плане.

Авторы первого отечественного учебника по конфликтологии А.Я.Анцупов и А.И.Шипилов предлагают следующее определе­ние конфликта: «Под конфликтом понимается наиболее острый способ разрешения значимых противоречий, возникающих в про­цессе взаимодействия, заключающийся в противодействии субъек­тов конфликта и обычно сопровождающийся негативными эмо­циями» [6, с. 8]. Следовательно, в данном определении конфликта его обязательными компонентами являются негативные чувства и противодействие субъектов.

Конфликт необходимо рассматривать не изолированно, а как фактор системы, в частности системы взаимодействий, т.е. дина­мической системы. Помимо происходящих конфликтных взаимо­действий у системы всегда есть прошлое, настоящее и будущее. Важно подчеркнуть, что конфликты являются частью систем вза­имодействия, фиксирующих не сиюминутные состояния, а зако­номерности изменений.

Особо подчеркнем еще и то, что в каждый данный момент мы являемся представителем такой системы и дей­ствуем в рамках минимум двух таких динамических систем — «я сам как индивид, личность» и «я как представитель группы, об­щества, т.е. социальной системы». В процессе взаимодействия, получая информацию, мы воспринимаем и обрабатываем ее с учетом двух этих систем — Я-индивидуальное и Я-социальное, внутреннее (я сам как целостность) и внешнее (мир, в котором я живу).

В психологии понятие обратной связи является весьма важным. Для взаимодействия на уровне мыслей или чувств мы должны обмениваться информацией. Чтобы сообщить партнеру о том, как я к нему отношусь, я должен знать об этом сам, а затем дать ему узнать об этом. Если же мне хочется понять его реакцию на сооб­щение, я жду от партнера обратной связи. Ведь именно с помощью обратной связи (слов, жестов, мимики и т.д.) мы стараемся дать нашему партнеру понять, как мы восприняли его сообщение. Если бы мы не предоставляли обратную связь друг другу, давно пере­стали бы понимать, о чем вообще идет речь. Пытаясь что-то объяс­нить другому человеку, донести до него свою мысль, мы и сами всегда стремимся узнать, как нас понимают. С этой целью иногда задаем вопрос, понятно ли, или просто смотрим на слушающего, пытаясь угадать по выражению лица, насколько правильно нас понимают. Все виды взаимного влияния в конфликтном взаимо­действии осуществляются с помощью обратной связи. Обратная связь, если она нарушена или имеет дефект, может способство­вать эскалации (нарастанию) конфликта, и, наоборот, с ее по­мощью можно прийти к согласию и пониманию.

Думаю, что метафорой системного рассмотрения конфликта мог бы быть перекресток. Представьте себе нерегулируемый пере­кресток в небольшом городе. Пока машин мало, все очень просто, нет никаких проблем. Каждый водитель видит пешеходов и другие машины. Как поступить — пропустить или самому проехать, он решает по ходу действия. Аналогичным образом поступают и пе­шеходы. Иными словами, если ресурс достаточен, то конфликтов не возникает.

В данном случае машины и пешеходы образуют единую систе­му. Она характеризуется тем, что машины и пешеходы все время разные, но суть в том, что как элементы системы машины, пеше­ходы и сам перекресток постоянны. Конфликтные ситуации начнут возникать, когда сильно увеличится поток машин и едущие со всех четырех сторон водители будут спешить проехать это «уз­кое место». Такая гипотетическая ситуация может решаться по-разному. Можно поставить регулировщика, установить светофор или и то, и другое. Это аналог социального регулирования в рам­ках государства. Чтобы мы эффективно трудились и спокойно жили, нужны правила, нормы и соответствующие законы. Но кроме све­тофора и регулировщика, т.е. правил, которым мы должны под­чиняться, есть еще мы сами, в данном случае водители и пешехо­ды и их отношение к этим нормам, их желание или нежелание им следовать, стремление их нарушить, есть их установки и ценно­сти. Вот здесь и будет включаться психологический пласт кон­фликта, иначе говоря, конфликт каким-то образом будет воспри­ниматься сторонами, они будут испытывать «негативные пережи­вания», искать способы его разрешения или предупреждения, будут принимать решение, которое может либо сохранить сложившую­ся систему взаимодействий, либо ее разрушить, т.е. либо будут изменения, либо все останется по-прежнему.

Конфликт — разбалансированностъ динамической системы, про­являющаяся в несовместимости позиций или действий сторон, вос­принимаемых ими как угроза себе (собственной идентичности). Кон­фликт — всегда выбор, сохранять существующую систему взаимо­действий в неизменном виде или реконструировать, демонтировать, изменить ее.

Анализ содержания понятия «конфликт» обнаруживает:

1) что конфликт является проявлением нарушения баланса динамической системы, где действия сторон взаимовлияют, взаимоизменяют друг друга;

2) как психологический феномен конфликт рассматривается в
следующих основных направлениях:

ü как вид взаимодействия, который характеризуется борьбой сто­рон за свою единственность и сохранение собственной идентич­ности;

ü как поведенческий антагонизм или конфликтные действия;

ü как антагонизм интересов, целей, ценностей, мотивов;

ü как воспринимаемая несовместимость действий или целей.

Управляйте вашими обстоятельствами, и вы увидите закономерности.

И. П. Павлов

Тезаурус человека — все богатство, весь запас его знаний, опы­та, определенным образом организованный в голове человека. Это и сам запас, и определенная «карта», позволяющая отыскивать нужное слово для того, чтобы свободно пользоваться им. Важно обратить внимание на то, что тезаурус обеспечивает взаимодей­ствие внутреннего мира человека с окружающей действительно­стью, при этом храня знания и о том, и о другом.

Важной частью тезауруса, его основой является наш язык, те слова и выражения, которые мы произносим, а также слышим и воспринимаем. Благодаря тому наполнению, которое мы усваива­ем и затем успешно используем, тезаурус будет оказывать влия­ние на наше поведение, поступки, принимаемые решения. Если схематически представить тезаурус как пространство с двумя край­ними позициями — «конфликт» и «гармония, мир», где каждая из частей наполнена соответствующим образом структурирован­ной лексикой, то между ними будет узкая полоса — пространство толерантности. Почему же узкая? Прежде всего, потому, что мы еще мало об этом думаем, не акцентируем на этом внимание, а значит, проскакиваем мимо очень важных вещей.

Язык — знаковая система, с помощью которой мы обозначаем все существующие внешние предметы, события и явления. Имен­но язык позволяет, обозначив некий предмет словом «стол», в последующем, воспринимая слово, воссоздавать в своем созна­нии образ стола, отождествлять его с реальным столом и переда­вать свое знание другим с помощью этого знака — «стол». И если в нашем общем тезаурусе, например русского языка, имеется бо­лее или менее четкая система, она всем владеющим данным язы­ком обеспечивает понимание. Ее отсутствие приводит к непони­манию, потере общих смыслов. Вот почему ученые очень часто подолгу бьются над определением научных понятий, стремясь уточ­нить вкладываемые в них смыслы

конфликт

Гармония, мир

толерантность

Рис. 1. Влияние тезауруса на восприятие конфликта

Язык и устройство нашего тезауруса (его структура) влияют на восприятие окружаю­щего мира, на его ка­тегоризацию, в том числе влияют на восприятие конфликтов. Понятия «конфликт» и «толерантность» являются для нашего тезауруса пока не очень четкими, за последние годы интерес к ним постоянно растет, они уточняются и развиваются, но отношения к ним мы еще не выработали. Ясно одно – каждое из них обозначает определенную категорию, или, можно сказать, явля­ется категориальным. Понять, какова роль таких понятий, какое влияние они оказывают на восприятие и оценку соответствующих явлений, мы попытаемся с помощью примеров.

Начнем с простого примера категоризации. Как известно, в раннем возрасте ребенок осваивает содержание утверждений вида:

кукла, кубики, мячик — все это игрушки;

медведь, лиса, заяц — это звери;

чашка и стакан — посуда;

карандаш, мел, ручка — это то, чем пишут;

мама, папа, учительница — взрослые.

Такие груп­пы обычно называют категориями. Объединяя объекты (и их име­на) в подобные группы на основе своих знаний о мире, ребенок получает возможность эти знания структурировать, учится обоб­щать и строить свой тезаурус. Соответственно акт отнесения слова (объекта) к группе называется актом категоризации. Накопление знаний у ребенка сопровождается постоянными попытками кате­горизации, что проявляется, в частности, в классических «дет­ских» вопросах: «Почему ты говоришь, что мы купили овощи и укроп? Разве укроп не овощ?», «Канистра — это такой бидон?», «Сливки — это слитое молоко?», «Ослик — это маленькая лошадь?»

Зачастую сами категории тезауруса и система символов опреде­ляют наше отношение к поступающей информации в большей сте­пени, чем само реальное окружение. Проблема категоризации вос­ходит к известной формулировке Уорфа о членении мира на кате­гории: «Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самооче­видны» [88, с. 174]. Впоследствии наличие или отсутствие в языке слова для наименования некоторого смысла влияет на восприятие.

Иногда говорят, что символ содержит в свернутом виде про­грамму, закон поведения человека. В самом деле, мы же с детства помним: «Это стул — на нем сидят», «Это стол — за ним едят...» Взаимодействуя с материальными предметами, рука ребенка по­вторяет прадедовские жесты и таким образом овладевает соци­альным значением этих предметов. Однако такой материализован­ный опыт приобретается ребенком только в предметном общении со взрослыми, а обобщенные данные опыта становятся частью его тезауруса. Разные реакции разных людей и в разных ситуациях складываются в единую структуру только благодаря тому, что все люди подходят к этому классу объектов так, как будто последний имеет определенные устойчивые свойства. К любому объекту мы подходим с определенными ожиданиями. На стул мы садимся в уверенности, что он не взлетит в воздух, — это не вертолет, не дельтаплан и т.д. Такая уверенность относится не только к уже знакомому нам стулу, но к любому стулу вообще, поскольку дан­ный символ (слово) объединил целый класс предметов в одну категорию, а ей предписаны в сознании определенные свойства. «Предмет или вещь в сознании человека есть единица, часть су­щего, все то, что обладает совокупностью свойств, занимает объем в пространстве и находится в отношении с другими единицами сущего», — отмечает В. С. Мухина [65, с. 12]. Человек научился не только создавать предметы, использовать их и сохранять, но он создал параллельный мир в своем сознании. Тезаурус, куда он ввел не только сами эти предметы и взаимосвязи между ними, но и свое отношение к ним, через систему языка и его категорий может исследоваться.

Категоризация начинается с того, что люди разделяют весь свой опыт на сходные и различающиеся части: «то — не то», а затем обозначают сходные общим символом. С помощью последнего опыт собственного поведения передается другим людям. Отсюда и по­нимание значения как единства обобщения и общения. Поясним примером. В лесу ребенок заметил яркие бусинки на кустах и по­тянулся к ним, но его одернули: «Нельзя, это волчьи ягоды». Дан­ным термином жители обозначают несколько десятков сортов растений, которые объединяет то, что с ними обращаются, как будто все они содержат сходные (ядовитые) вещества.

Слово «конфликт», смею утверждать, в нашем тезаурусе явля­ется категориальным, а вот что стоит за ним, какие связи начина­ют активизироваться, какое отношение к данному явлению, какие ассоциации всплывают, когда мы его произносим, и т. д. — все это связано еще и с нашим опытом. На детской площадке в песочнице ребенок заметил у играющего рядом ребенка красивую игрушку и тут же взял ее. Сосед попробовал ее вернуть, но не вышло, тогда он заплакал и пошел к своей маме, — дескать, помоги мне. В ответ на это мама говорит: «Чего ревешь? Дай сдачи». Вот первый опыт поведения в конфликте, который сигнализирует ребенку о том, что он действует не так, а надо уметь «постоять за себя», «дать сдачи», «наказать обидчика» и т.д. Мы не будем пока оценивать мамины реакции и собственно сам конфликт, важно заметить, как ребенок, не зная еще и такого слова — «конфликт», учится вести себя в конфликтных ситуациях, а обучаясь, обобщает и категоризирует.

Если в культуре демонстрируются образцы силы как положи­тельные, т.е. «быть сильным» означает «быть на уровне», то цен­ность силы возрастает, причем иногда и непомерно. Тогда появ­ляется мечта о «сильной власти», «сильном руководителе», о «силь­ной личности» и т.д. Эти стереотипы неявно означают примене­ние силы, а человек, стремясь к соответствию своего поведения распространенным культурным образцам, будет использовать си­ловые методы. В.Лефевр, подчеркивая культурное, нормативное происхождение этого явления, называет его «ритуальной агрес­сивностью» [53, с. 67]. Явление такой ритуальной агрессивности сейчас можно наблюдать довольно часто в форме вербальной аг­рессии в молодежных сообществах, где сквернословие и ругань выполняют роль весьма негативного ритуала, который совсем не так уж безопасен для нашего сознания.

Возвращаясь к тезаурусу, следует сказать, что категоризация позволяет человеку ориентироваться в бесконечно разнообразном мире. Человек объединяет различные, но функционально сход­ные объекты, помещая их в собственный тезаурус. Этот процесс абстрагирования и вербального опосредования составляет основу психологического понимания «значения» и является важной со­ставляющей тезауруса. А теперь воспользуемся примером из рабо­ты В.Б.Ольшанского [69, с. 87]. Попробуйте сгруппировать попар­но четыре слова — «поцелуй», «соловей», «таракан», «кашель». Наверное, кто-то объединит первое слово с четвертым, посколь­ку речь идет о действиях, а второе с третьим — обозначаются живые существа. Другие же с тараканом объединят кашель, а с соловьем — поцелуй. В первом случае в основу группировки поло­жена близость денотатов (означаемых), или предметного значе­ния этих слов. В основе же другой группировки лежит близость коннотатов (означающих): поцелуй и соловей связаны с чем-то приятным, а таракан и кашель вызывают чувство брезгливости. Насколько важен другой аспект, судите сами. Слова «аромат», «за­пах», «вонь» имеют одно и то же предметное значение, но эмо­ционально воспринимаются по-разному. Аналогично про женщи­ну можно сказать, что она «пожилая» или «старуха», она «весе­лая» или «легкомысленная». Чувствуете разницу? Говоря о мужчи­не, что он «планирует» свои расходы или их «калькулирует», мы самим использованием слов вносим оценочный элемент. Одно дело сказать о человеке, что он экономный, другое — жадный, скаред­ный, жмот.

Психика предполагает обобщение и классификацию не только понятийного, но и чувственного, аффективного характера. Сле­довательно, дети, обучаясь логике понятий, усваивают и «логику чувств» и «систему оценок». Помните «Что такое хорошо и что такое плохо?» В. Маяковского, еще крохами люди учатся оцени­вать и обобщать свои оценки. «Культура — явление коллективное, исторически обусловленное, сконцентрированное прежде всего в знаково-символической форме» [65, с. 11].

Если в тезаурусе заложено «конфликт — это плохо», то и кате-горизировать воспринимаемые события человек будет соответствую­щим образом; если же, напротив, «конфликт — это хорошо», то соответственно будут восприниматься вновь поступающая инфор­мация и события. Как показано на рис. 5, восприятие информа­ции интолерантным, или категоричным, субъектом будет соот­ветствовать зоне 1 — «желательно», а вся остальная информация оказывается отброшенной, игнорируется. Толерантность расши­ряет сферу, включая восприятие информации нежелательной и допустимой. Следовательно, позиция толерантности создает воз­можности для дополнительных выборов, открывая путь к гибко­сти, «безоценочным» суждениям и адекватности восприятия. То­лерантность позволяет воспринимать нечто как факт, необязатель­но приклеивать к нему ярлык.

Если задуматься об этом серьезно, язык (слово) как важная составляющая нашего тезауруса — мощное средство. Именно сло­во «иногда лечит, а иногда калечит». Порождая злобу, ненависть, вражду, слово становится конфликтогеном, т.е. источником кон­фликта. Таких слов, к сожалению, в нашей речи довольно много, и порой мы просто их не замечаем. При этом в конфликтологии недопустимо появилось даже понятие «конфликтогенный экстремизм», вполне приложимое и к языку.

Конфликтогенный экстремизм языка проявляется, например, в том, что у нас в памяти хранится больший запас «ругательной лексики», нежели «ласкательной», значительно больше «реперту­ар» отрицательных оценок, чем положительных. Как отмечается в исследовании Н.А.Лукьяновой, в нашем словаре гораздо больше слов, выражающих негативные эмоциональные оценки: неодоб­рение, насмешка, порицание, пренебрежение, осуждение, пре­зрение, отвращение, омерзение, недовольство, возмущение, не­годование, сарказм и т.д. Они составили достаточно длинный спи­сок, а перечень положительных оценок оказался гораздо короче: одобрение, поощрение, ласка, удовольствие, восторг, восхище­ние [56, с. 49].

Аналогичную работу мы провели в студенческой группе, пред­ложив в течение трех минут вспомнить и записать все добрые, ласковые слова, которые они говорят обычно своим близким (роди­телям, друзьям, любимым). Мы получили списки, включающие от 3 до 11 слов, причем следует сказать, что многие из них повто­рялись и были достаточно шаблонными (кисонька, лапочка, лас­точка, заинька). В следующие три минуты надо было записать все бранные слова, ругательства, которые студенты используют в речи. Списки оказались длиннее предыдущих более чем в два раза. Один студент успел записать за три минуты 22 таких слова — какое разнообразие и виртуозность импровизации! Студентам было пред­ложено сравнить собственные данные по двум спискам и дать их интерпретацию. Они очень живо обсуждали результаты экспери­мента и пришли к выводу, что этот репертуар явно сказывается на их общении, затрудняя подбор ласковых и хороших слов.

Если для вас конфликт — только спор, драка, сражение, вой­на, сопротивление, противостояние и отсутствует связь с миром, согласием, гармонией, а также с консенсусом, толерантностью, то и новая информация о конфликтах и они сами будут воспри­ниматься более плоско, однобоко и часто негативно. Представьте себе, что всю поступающую информацию вам надо разделить по принципу черный или белый, хороший или плохой. Все, что не попадает в тот и другой класс, отбрасывается. А если добавить еще одну категорию, обозначив ее, например, словом «нейтральный»? Тогда все, не попавшее в первые две категории, будет отнесено к третьей. Когда в тезаурусе появляются новые связи и категории, то появляются и иные возможности для принятия решений, но­вые выборы, расширяющие наши внутренние возможности. Сле­довательно, толерантность как золотая середина необходима нам хотя бы для того, чтобы не впадать в крайности, как иная точка отсчета, как расширение выборов в ситуации конфликтного взаи­модействия.

Субъектный тезаурус, или весь запас знаний и опыта каждого человека, имеет структуру (форму) и содержание. Выбирая что-то из окружающего мира, присваивая социальный опыт, мы стре­мимся упорядочить его внутри себя. Систематизируя содержатель­но, мы строим в тезаурусе определенные конфигурации, обеспе­чивающие нам впоследствии доступ к необходимым данным. В ре­зультате получается так, что можно от содержания идти к форме, а можно, наоборот, идти от формы, или структуры, тезауруса к содержанию. Для пояснения этого воспользуемся примером изве­стного отечественного лингвиста Л. С. Щербы. Возьмем его знаме­нитую фразу: «Глокая куздра штеко буданула бокра и кудрячит бокренка». Думаю, что почти каждый, прочитав эту фразу, пред­ставил себе красивую корову, которая толкнула своего мужа и ласкает теленка. Так или приблизительно так мы от структуры (формы) перешли к содержательному ее наполнению. Вся фраза составлена из квазислов, слов, отсутствующих в нашем тезауру­се, но их форма и структура фразы, а следовательно, и место каждого элемента в тезаурусе позволяют нам понять смысл всей фразы, приписав ей реальные смыслы. Аналогичным образом воз­никают сленги, которыми пользуется молодежь. «Это круто», «этот лох», «клево» говорите вы и не подозреваете, что это те же квази­слова, что и в «глокой куздре». Все это нам очень важно для пони­мания того, что происходит с нами в конфликтных ситуациях, как мы воспринимаем эту ситуацию и как иногда оказываемся в конфликтных ситуациях только благодаря структуре и конфигура­циям нашего тезауруса.

Известно, что человек всегда стремился зафиксировать суще­ствующую в его голове систему — субъектный тезаурус, исполь­зуя для этого различные способы. Одним из таких способов явля­ется разработка самых разных словарей. Словари и их разнообраз­ные формы ярко демонстрируют, как развивается наше знание, как трансформируются в них категории, которыми мы обознача­ем внешний мир и тем самым отражаем наш внутренний мир — наше сознание, влияющие, в свою очередь, на изменение внеш­него мира посредством нашего общения.

Понятие «толерантность», уже достаточно широко использу­емое в отечественной и зарубежной философско-психологиче-ской литературе, сегодня все чаще звучит в русском варианте как «терпимость». Следует сказать, что, безусловно, эти терми­ны не эквивалентны и расхождения в их смыслах усиливаются семантическими связями и ассоциациями каждого из этих поня­тий в разных языках. Так, русское слово «терпимость» в отличие от его европейского аналога имеет, скорее, негативный оттенок и в числе ассоциаций содержит такие, как «терпеть наглость», «терпеть позор», «терпеть надругательства», «потерпеть пораже­ние» и т.д.

Возможно, именно это привело к тому, что сегодня подвер­гается сомнению само значение толерантности для нас. Давайте посмотрим, какова же роль толерантности в предупреждении кон­фликтов и их профилактике, хотя следует предупредить, что до­биться толерантности в одночасье невозможно. Ее придется про­ращивать постепенно и, возможно, довольно долго. Важнее не спорить о необходимости воспитания толерантности, а опреде­лить, какие всходы может дать нам посеянное семя, понять, каковы перспективы толерантности для каждого из нас и для общества и каковы сегодня наши стартовые возможности для ее развития.

Тезаурус человека влияет на восприятие окружающего мира, в том числе и конфликтов.

• Категории тезауруса определяют наше отношение к поступающей информации в большей степени, чем само реальное окружение.

• Слово как символ и элемент тезауруса содержит в свернутом
виде программу поведения человека.

• Структура тезауруса с выраженной полярностью порождает
категоричность суждений и оценок, нетерпимость к иному.

• Толерантность позволяет расширить наши выборы в конфликтных ситуациях.

• Толерантность как золотая середина влияет на принятие решений и сбалансированность динамической системы.