Институционализированные партийные системы

Немало категорий политической науки можно рассматривать в разных ракурсах в силу их многомерного характера. Не составляет исключения и партийная система*, институциональный анализ которой полезен еще и потому, что партии принято классифицировать и в соответствии с типом данной системы.

Дюверже был первым, кто установил институциональную зависимость между способом голосования и конфигурацией партийной системы, т.е. чис­лом партий и отношениями между ними, сформулировав в книге «Влияние избирательных систем на политическую жизнь» (1950) три «социологичес­ких закона». 1) Выборы по мажоритарной системе в один тур способствуют установлению в стране двухпартийное (бипартизма) с крупными и влия­тельными партиями, конкурирующими только друг с другом. 2) Мажоритар­ные выборы в два тура приводят к системе нескольких партий, стремящихся к объединению в две коалиции. 3) Пропорциональное представительство благоприятствует многопартийности, составленной из множества небольших организаций, которые вынуждены проводить коалиционную политику.

Интерпретация Дюверже разъяснял смысл своих социологических «теорем» следу­ющим образом. Две причины определяют соотношение между ма­жоритарной системой и тактикой предвыборной борьбы двух силь­ных партий. Во-первых, от каждого округа депутатское место полу­чает лишь наиболее крупная партия, малые же партии, лишенные поддержки большинства избирателей, не имеют никаких шансов. Во-вторых, избиратели, настроенные реально повлиять на исход выбо­ров, а не просто продемонстрировать свои симпатии какой-либо про­грамме, поддержат партию, способную к победе в их округе (прин­цип полезного голосования).   Тем не менее партолог Уоллерстайн считает, что взаимосвязь меж­ду электоральной и партийной системами пока выяснена недоста­точно. К примеру, почти весь послевоенный период в Австрии сохранялся бипартизм в условиях пропорционального представитель­ства. Но все-таки «законы» Дюверже, но мнению этого автора, дают возможность увидеть вероятные следствия такой взаимосвязи. К тому же опыт разных стран показал: при пропорциональной системе ко­личество партий в среднем выше, чем при мажоритарной, которая явно губит малые партии.

Классическая типология всех существовавших в мире на момент ис­следования партийных систем была предложена Сартори в работе «Партии и партийные системы» (1976). Он выделил семь основных типов, руко­водствуясь вектором движения от монополии на власть к политическому плюрализму.

1. Однопартийные системы (СССР, Куба), где фактически существует тотальный контроль одной партии, слившейся с государственным аппаратом.

2. Системы партии-гегемона (ГДР, Болгария) при формальном нали­чии зависимых партий-сателлитов, не влияющих на принятие решений.

3. Системы доминирующей партии (Япония, Индия), где долгие годы, несмотря на множество партий, реально правит одна и та же (ли­берально-демократическая партия Японии, Индийский национальный конгресс).

4. Двухпартийная система (бипартизм), существующая в основном в англосаксонских странах, где две основные партии чередуются у власти (Демократическая и Республиканская партии в США, консерваторы и лей­бористы в Великобритании).

5. Системы умеренного плюрализма (от 3 до 5 партий) с довольно фрагментированными партиями (Франция, Бельгия).

6. Системы крайнего плюрализма (от 6 до 8 партий), где происходит поляризация партийного спектра (Нидерланды, Финляндия) и образуются сложные коалиции.

7. Атомизированные системы (свыше 8 партий) с рассредоточением политического влияния и ролей (Малайзия).

Интерпретация В целом соглашаясь с типологией Сартори, другие политологи по­старались ее откорректировать. Они выделили два типа монопартизма: идеологический тоталитарный и президенциалистский унитар­ный. Первый случай — это КПСС в Советском Союзе; второй — целый набор современных африканских стран, где действует един­ственная «партия президента» (если отвлечься от авторитарных склонностей главы государства, для этих бедных сообществ много­партийность была бы слишком расточительной). Бипартизм тоже неодинаков. Есть система жесткого бипартизма (Великобритания), где в палате общин представлены только две партии, а пост премьер-министра, фактического главы государства, всегда принадлежит победителю на выборах. При мягком бипартиз-ме президентом может быть представитель другой партии, чем та, которая имеет большинство в конгрессе (США). Понятие несовер­шенного бипартизма (его еще называют системой «двух с половиной партий») применимо к ФРГ. В этой стране преобладают две круп­ные партии — христианские демократы и социал-демократы, но фор­мирование правительства часто зависело от того, примкнет ли тре­тья по влиянию партия — либеральная — к какой-либо из них (как правило, она вступала в коалицию с ХДС/ХСС). В последние деся­тилетия в эту политическую игру на стороне СДПГ включились зе­леные, а после воссоединения немецких земель - и Партия демокра­тического социализма.

При сравнении партийных систем демократического толка видно, что каждая из них обладает и преимуществами, и недостатками. Двухпартий­ная система автоматически обеспечивает одной из партий большинство в парламенте, которое гарантирует устойчивость кабинета министров, обыч­но позволяя ему отработать весь отпущенный законом срок. При бипартизме возможно наиболее полное представительство интересов граждан — с учетом чередования партий у власти, — а также экономятся средства на отдельные выборы главы государства.

Жесткости бипартизма противопоставлены разнообразие и гибкость многопартийной системы. В ее условиях получают право на вполне достой­ное существование, на парламентскую трибуну не только малые партии, но и организации, предпочитающие играть исключительно роль принципиальной оппозиции. И те, и другие при бипартизме были бы удалены с политической сцены. Еще важнее то, что лидеру многопартийной системы — так называе­мой правительственной партии — необходимо вступать в коалиции, а тем самым вырабатывать политический курс государства с учетом мнений дру­гих партий, которые в ином случае скорее всего были бы отвергнуты.

Интерпретация Сартори считает, что двухпартийная система благоприятствует уп­равляемости государства и политическому реализму, снимая налет демагогии с политики, т.к. является плодом известного обществен­ного согласия. А многопартийность, вынуждающая всякую победив­шую партию править совместно с другими, позволяет этим другим приписывать собственные ошибки.

В политологии довольно распространен способ классификации партий в соотношении с типом партийной системы. Параметры партии — количество ее членов и активистов, величина избирательного корпуса, число парламента­риев — приобретают особое значение при многопартийности. Распределение депутатских мест (т.е. сравнение влияния партий в парламенте) позволяет выделить: 1) мажоритарную партию, стабильно получающую абсолютное большинство мандатов и тем самым право единолично формировать прави­тельство (ее вариант — партия с мажоритарным потенциалом, т.е. способ­ная по итогам следующих выборов и в условиях чередования образовать пра­вительство); 2) доминирующую партию с ее относительным большинством мест в парламенте; 3) миноритарную (лат. minor — младший) партию.

Обратите внимание Специфику доминирующей партии составляет то, что обычно она отождествляет себя с политическим режимом, поскольку служит ему опорой. На выборах ей нужно завоевать приблизительно 30% голо­сов, чтобы получить возможность определять состав и политичес­кий курс обязательной в таких случаях правительственной коали­ции. Показательный пример - Христианско-демократическая партия Италии, которая несколько десятилетий подряд доминировала в по­литике этой страны.

Три вида партийных систем определяются характером их элементов: 1) системы, основанные на мажоритарных партиях, — это бипартизм или многопартийность с организацией, обладающей абсолютным большинством мест в парламенте; 2) системы с доминирующей партией; 3) системы, опи­рающиеся на коалицию миноритарных партий.

Политический опыт показывает, что партия, постоянно добивающаяся мажоритарного статуса, по прошествии нескольких циклов выборов зат­рудняет работу парламента, поскольку такая ситуация не способствует реа­лизации одного из важных принципов демократического строя — чередо­вания у власти. Более оптимально для гражданского общества функциони­рование тех партийных систем, которые обеспечивают сочетание рационального парламентаризма (т.е. разумного числа партий в законода­тельном органе и участвующих в выборах) и доминирующей партии (ФРГ). Системы, основой которых служит коалиция миноритарных организаций, требуют умной и гибкой союзнической политики, поскольку им присуща нестабильность правительств при низкой оценке деятельности любого из них со стороны общественного мнения.

Группы интересов

Члены общества взаимосвязаны отношениями, отражающими их самые разные интересы. Сходное поведение людей в политике еще не означает тож­дественность их социальных интересов*,которые (вместе с традициями, индивидуальными качествами и мотивами) формируют стилистику полити­ческой жизни общества. Интересы как таковые — это особые стимулы дея­тельности, выражающие определенные потребности и цели людей, а также их групп. Именно интересы — личные и общественные — становятся при­чиной индивидуальных и коллективных политических акций.

В качестве негосударственного политического института следует рас­сматривать так называемые организованные (социальные) интересы,поскольку многие носители личных интересов объединяются в ассоциа­ции, во-первых, ради артикуляции своих интересов внутри каких-либо групп, а во-вторых, чтобы представлять эти интересы в отношениях с ины­ми группами и политическими институтами.

Для обозначения понятия группы интересов*используются и другие термины, в частности группа давления, лобби, союз; вместе с тем наимено­вание «группа интересов» — самое адекватное современному статусу это­го негосударственного политического института.

Словосочетание группа давления (англ. pressure group) прежде всего означает форму действия или метод, принятый неким коллективом для под­держки или срыва определенных политических решений (митинг, демон­страция, пикетирование парламента и пр.). В термин лобби (англ. lobby — кулуары, преддверие парламента) заложен весьма узкий смысл — обработ­ка депутатов либо правительственных и иных государственных чиновни­ков в целях вынесения нужного лоббистам решения, в т.ч. законодательно­го. Наконец, слово союз тоже малоприемлемо по той причине, что указыва­ет на формально-бюрократические признаки организаций, рассчитанных на длительное существование, и за пределами понятия остаются все виды стихийных инициатив (например, гражданских).

Обратите внимание По официальной версии, группы давления и лобби создаются для консультаций и информационного обеспечения парламентов и пра­вительств по вопросам специализированной деятельности, посколь­ку многие из них связаны с образованиями из конкретных сфер ак­тивности, поэтому они и располагают базой данных. Другие отража­ют мнения некоторых политических, социально-профессиональных или идеологических течений, не представленных на высшем уровне власти. Отстаивая вполне определенные интересы, группы давления, естественно, подают информацию в выгодном для своих контраген­тов свете. При этом группы давления добиваются своей цели любы­ми доступными для них способами, оказывая воздействие на парла­ментариев и членов правительства. Некоторые из них не гнушаются подкупом коррумпированных политиков. По судебным правилам демократических стран, когда подобное раскрывается, организации запрещается продолжать лоббистскую деятельность, а виновные при­влекаются к уголовной ответственности. Здесь имеются в виду преж­де всего криминальные и теневые группировки, ставящие целью лич­ное обогащение противозаконными способами.

В XX в. размах нелегальных операций и величина доходов преступ­ных образований достигли такого масштаба, что они стали серьезно влиять на экономическую ситуацию целых стран и регионов. Эти группировки стре­мятся легализовать полученные ими незаконным путем доходы, чтобы сво­боднее распоряжаться ими. Для включения таких криминальных и теневых групп интересов в законный бизнес непременно требуются рычаги воздей­ствия на политику.

От партий группы интересов отличаются тем, что не принимают кол­лективного участия в соревновании за парламентские мандаты или управ­ленческие посты. Представляя отдельные интересы общества, они не стре­мятся к политической ответственности. Вместе с тем восприятие группы интересов как негосударственного института прежде всего указывает на политическое измерение данного понятия.

Если рассматривать современную плюралистическую демократию под углом зрения негосударственных институтов, то она исходит из таких прин­ципов: 1) общее благо есть итог сбалансированности групповых интере­сов; 2) признание различия интересов; 3) существование независимых от государства организаций и групп интересов; 4) многопартийная система с оппозицией и государственно-правовыми гарантиями. (Этот вывод принад­лежит немецким политологам В. Грёфину-Хуку и С. Хольцеру.)

Интерпретация Политолог Эрнст Френкель, представитель неоплюралистической теории, еще в 1950-е гг. полемизировал с Карлом Шмиттом, до­казывавшим, что только государство и его руководители способны осознать общее благо и реализовать связанные с ним цели, а груп­пы интересов просто опасны, ибо представляют отдельные требо­вания, не понимают общего блага и могут дестабилизировать стра­ну. Френкель, в свою очередь, попытался переопределить соотно­шение общества и государства при демократии. Он отвергал мнение, что «единая воля народа» нарушает принцип свободы, и противо­поставлял ему идею парламентско-плюралистической демократии, исходящей из критериев различия интересов и необходимости их компромиссного совмещения. Кроме того, Френкель считал: нич­то, даже само государство, не может претендовать на право одно­значно формирован, общее благо. Отсюда и вывод политолога — это благо есть результат взаимодействия и уравновешивания груп­повых интересов.

Многообразие групп интересов в современном мире очень затрудняет их типологизацию. Легче всего ее провести по различению так называемых пар-антагонистов: материальные — духовные, общественные — частные, формальные — неформальные и т.д., но такой подход явно узок. Опреде­ленное признание политологов получила классификация (конец 1980-х гг.) немецкого ученого Ульриха фон Алемана, который исходил из существо­вания пяти основных сфер социально-политической активности.

1. Организованные интересы в экономике и в мире труда: предприни­мательские объединения и ассоциации самостоятельных работников; проф­союзы; потребительские союзы.

2. Группы интересов в социальной сфере: объединения по защите со­циальных прав (вроде общества слепых); объединения социальных дости­жений (например, благотворительные фонды); группы самопомощи (по противостоянию наркомании и пр.).

3. Групповые интересы в области досуга: спортивные союзы; клубы для общения и реализации хобби.

4. Организованные интересы в сферах религии, науки и культуры: цер­кви, секты; научные ассоциации; общеобразовательные кружки и клубы по искусству.

5. Группы интересов по общественно-политической деятельности: ду­ховные, этические, правозащитные ассоциации (например, Эмнисти Ин­тернэшнл); общественно-политические объединения — экологические (Гринпис), феминистские, глобалистские/антиглобалистские гражданские инициативы, движения в поддержку расовых («Черные пантеры»), этни­ческих и иных меньшинств.

Разумеется, даже эта весьма развернутая классификация не отражает в полной мере варианты групп интересов и гражданских инициатив.

Для того чтобы разнообразные организованные интересы реально вли­яли на процесс принятия политических решений и на программы партий, в функциональном плане члены такой группы прежде всего должны выявить спектр существующих мнений, обобщить их и свести к небольшому переч­ню политических альтернатив. Последние могут быть восприняты конк­ретными организациями или секторами государственной власти. От пра­вильного отбора интересов и требований зависит способность представля­ющих их групп к реальному воздействию на политику государства.

Вопросы для семинарского занятия

1. Что такое политический институт?

2. Каковы основные функции государства как политического института?

3. Какие существуют формы государственного устройства?

4. Охарактеризуйте современные республиканские формы правления. К какому из видов вы бы отнесли Россию?

5. Как можно типологизировать электоральные системы и каковы их пре­имущества и недостатки?

6. Что входит в понятие негосударственных политических институтов?

7. Какие существуют подходы к понятию партии? Дайте типологию рос­сийских партий.

8. К какому типу относится российская партийная система?

9. Каковы перспективы дальнейшего развития партийной системы в России?

10. Что такое группа интересов? Насколько, по вашему мнению, данный институт развит и влиятелен в России?

Тексты

Гоббс Т. Левиафан. — Гоббс Т. Сочинения. — Т. 2. — М., 1991.

Дюверже М. Политические институты и конституционное право. — Анто­логия мировой политической мысли. — Т. 2. — М.,1997.

Дюверже М. Политические партии. — М., 2000.

Кинг П. Классифицирование федераций. — Полис. — 2000. — № 5.

Крозье М. Современное государство — скромное государство. Другая страте­гия изменения. — Антология мировой политической мысли. — Т. 2. — М., 1997.

Макиавелли Н. Государь. — Макиавелли Н. Избранные произведения. — М., 1982.

Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии. — Антология мировой политической мысли. — Т. 2. — М., 1997.

Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. — М., 1997.

Олсон М. Логика коллективного действия. — М., 1995.

Уоллерстайн М. Избирательные системы, партии и политическая стабиль­ность. — Полис. — 1992. — № 6.

Элейзер Д. Дж. Сравнительный федерализм. — Полис. — 1995. - № 5.

Дополнительная литература

Голосов Г.В. Форматы партийных систем в новых демократиях: институ­циональные факторы неустойчивости и фрагментации. — Полис. — 1998. — № 1.

Джанда К. Сравнение политических партий: исследования и теория. — Современная сравнительная политология: Хрестоматия. — М., 1997.

Джордан Г. Группы давления, партии и социальные движения: есть ли по­требность в новых разграничениях? — МЭиМО. — 1997. — № 1.

Ильин М.В. Слова и смыслы: Государство. — Полис. — 1994. — № 1.

Мамут Л.С. Государство: полюсы представлений. — Общественные науки и современность. — 1996. — № 5.

Паппи Ф.У. Политическое поведение: мыслящие избиратели и многопартий­ные системы. — Политическая наука: новые направления. — М., 1999.

Перегудов С, Лапина Н., Семененко И. Группы интересов и российское государство. — М., 1999.

Политические институты. — Политическая наука: новые направления. — М., 1999. —Гл. 4-7.

Пшизова С.Н. Какую партийную систему воспримет наше общество. — Полис, 1998. —№4.

Глава 7