Новизна истинная и формальная

Если ограничиваться общей и физической географией, то я бы сказал так: новых задач очень много, новых плодотворных методов — достаточно, новых открытий, положительных результатов пока маловато. Во всяком случае, все, что способствует расширению наших знаний о ландшафтной сфере, все, что помогает оттачиванию новых методов исследования и познания, все, что позволяет взглянуть на природу и отношения к ней человека с новой точки зрения, безусловно заслуживает всяческого одобрения.

Задачи, поставленные перед географией научно-технической революцией, поистине огромны. Прежде всего не разработана теория физической географии. Не установлена даже соответствующая терминология. Не создана элементарная формализация основных положений и терминов физической географии.

Многое может прояснить в жизни ландшафтов и геосистем (что отнюдь не одно и то же) метод моделирования. Он может помочь выделить костяк явлений из поразительного их многообразия, может упорядочить наши представления о взаимосвязях, существующих в ландшафте. Работа по моделированию только начинается.

Новая область - сближение с экологией. Прежняя биологическая экология была однобока: она интересовалась только влиянием среды на биоту. Она должна быть оплодотворена союзом с географией, должна обрести симметрию и начать в не меньшей мере интересоваться влиянием биоты на неорганическую материю.

Неограниченные возможности имеются в области учета продуктивности ландшафтной сферы. Очень грубо подсчитана только первичная продуктивность и почти не затронута вторичная. Между тем уточнение этого вопроса важно не только с точки зрения возможности пропитания человечества, но и с точки зрения обмена веществ, химического равновесия всей планеты.

Эта задача перерастает в проблему вообще всяких ресурсов человечества, вещественных и энергетических, органических и косных, индустриальных и сельскохозяйственных. Методы их учета, оценки кадастров еще не разработаны, еще служат предметом дискуссий.

От ресурсов прямой переход к проблеме балансов, которая все еще недооценивается. Между тем без составления балансов энергии, воды, кислорода, углекислоты, масс земной коры, органического вещества невозможно понимание ни одной отрасли ’’хозяйства” Земли, ни одного этапа его эволюции. А между тем географы еще не начали составлять балансы геосистем или типов ландшафта.

Старейшее направление географии — районирование - нуждается в усовершенствовании: необходимо ввести логические нормы в классификацию типов ландшафта, разработать критерии деления территории для различных отраслей народного хозяйства, разобраться в вопросе о том, что в задаче районирования исходит от природной дифференциации территорий, а что является творческим вкладом ученого.

Большие возможности, особенно перед ландшафтоведением, открывают физика и химия ландшафтов. Особенно велико значение математических методов, способных поднять на более высокую ступень все разделы географии и, что особенно ценно, ее теорию.

Очень мало до сих пор применяется в географии экспериментальный метод. Он не только может облегчить понимание многих закономерностей, но и во многих случаях является лучшим способом уверенного составления географических прогнозов - того вклада, которого больше всего ждут от географов работники ряда отраслей народного хозяйства.

Сейчас общепризнано, что стационарный метод исследований но крайней мере сравнялся по значению с экспедиционным. Это особенно подчеркивается благодаря тому обстоятельству, что во главу угла теперь ставится не морфологическое изучение ландшафтов, а анализ всех имеющихся в них внешних и внутренних взаимосвязей. Изучать их можно лишь длительно, детально и на ограниченных пространствах. Только немногие регионы изучены стационарным методом.

Наконец, в области конструктивной географии перед физико-географами возникает задача перевооружения. Чтобы быть компетентными в важнейших областях внедрения своих знаний в практику, надо овладеть основами экономической географии и разбираться хотя бы в одной из следующих прикладных дисциплин: мелиорации, агрономии, лесоводстве, гидротехнике, ландшафтной архитектуре, дорожном строительстве, планировании городов.

Сочетание географии со знанием отраслей открывает безграничные возможности в организации ландшафтов природно-технических комплексов, культурных сельскохозяйственных районов, рекреационных зон (природных парков) и заповедников.

Во всех перечисленных областях географии уже начата работа. Но она ведется лишь небольшими группами и одиночками-энтузиастами. Между тем открыта дорога для поистине массового наступления на теоретическом и практическом фронтах и для разъяснения географических представлений широким слоям населения. Это особенно необходимо сейчас, в эпоху научно-технической революции, когда ошибки, совершаемые по незнанию, могут иметь тяжелые последствия для биологической и геофизической жизни планеты.

Тем более досадно, что в последнее время некоторая часть географов пошла по пути формальных новшеств; они затрачивают свои силы на введение модных, но, по существу, неплодотворных течений или упражняются в написании статей таким витиеватым языком, что их почти никто не понимает.

Я всегда был сторонником внедрения в географию математических методов. Но вот передо мной брошюра, казалось бы, на географическую тему (nomina sunt odiosa) - три печатных листа сплошных формул, нашпигованная трехэтажными интегралами, сигмами интегралов, операторами, матрицами, векторами, символами булевой алгебры, терминами теории вероятностей и т.д.

Ни малейшей попытки популяризации или по крайней мере разъяснения простыми словами, в чем суть проблемы. На кого она рассчитана? Тираж 1500 экземпляров, но вряд ли в СССР найдется десяток географов, способных прочитать брошюру до конца (я не принадлежу к их числу). Авторам, кажется, доставляет удовольствие, что читатели их не понимают. Это дает им чувство собственного превосходства.

К сожалению, часто можно заметить, что географы, поднявшиеся в знании математики хоть немного выше среднего уровня, проявляют математический снобизм вместо того, чтобы попытаться объяснить свои достижения и тем помочь другим подняться до их уровня. Иную статью прочтешь — словно прослушал канон. Автор пальцы развивает, но к географической музыке отношения не имеет.

Другие увлекаются терминотворчеством. Сколько одних сфер изготовлено, сколько древнегреческих корней потревожено в могилах: эпигено, эпигео, биогено, биогео, фитогео, симми, ламба... Сибирские географы сейчас выражаются примерно так: ’’Интеграция природных регионов методом комплексной ординации на полигон-трансекте микрогеохоры позволяет выявить их инвариантную структуру”.

Я предоставляю читателю заняться переводом на русский язык этой фразы. Присутствуя на 5-м совещании географов Сибири и Дальнего Востока, я временами остро ощущал отсутствие сибирско-русского словаря. Хотя могут гордиться тем, что сам догадался, что ’’эшантилонаж” значит ’’выбор ключевых участков”.

Я не против новых терминов. Когда в науке возникает новое понятие, приходится давать ему новый термин. При этом желательно поискать среди русских народных слов. Если нет ничего подходящего, может быть, удастся найти среди давно адаптированных иностранных слов и уж в крайнем случае воспользоваться новым словом. Но зачем нужен ’’полигон-трансект”, когда есть точный термин ’’разрез” (означающий буквально то же самое) и, кроме того, хотя не русский, но всем известный термин ’’профиль” - это можно объяснить только желанием блеснуть знанием иностранных языков.

Иногда ученый, изобретя новый, может быть, очень хороший метод, считает нужным создать для него особую науку. Так родилась морфология, а затем топология ландшафта, причем ни в той, ни в другой нет никакой надобности, все содержание их может развиваться в пределах старого ландшафтоведения.

Очевидно, создание на бумаге новых наук - дело очень заманчивое, потому что ему поддались в высшей степени уважаемые ученые. Один из них, мечтая о будущем географии, выводит из нее антропопсихологию, натурсоциологию, геокосмологию и многое другое. Второй, едва успев зафиксировать существование общей географии, нашел в ней 16 дочерних наук. Третий, отметив существование пяти компонетов ландшафта, предложил для их изучения 31 науку, из них только десять существующих.

Это не такое безобидное занятие, как кажется. Оно способствует безудержной дифференциации, т.е. расползанию географии на ’’удельные княжества”, и противоречит интеграции знаний в составе фундаментальной науки - географии, за что все упомянутые ученые ратуют.

Точно так же два весьма уважаемых экономико-географа, следуя за В. Бунге, проповедующим изучение ’’закономерности абстрактного пространства”, проводят идею создания теоретической географии, прося не смешивать ее с теорией географии. Мне представляется, что это просто игра слов, а что касается теории географии, то она должна быть не вне, а внутри географии, должна пронизывать все ее разделы, подобно нервной системе.

Не удовлетворяясь одним зонтиком, они нахлобучивают на географию еще и второй - метагеографию, функция которой, очевидно, будет состоять в том, чтобы разбираться в вопросе, чем должна заниматься география. Как будто это не дело самой географии!

На некоторых ученых, увлекающихся модой, чарующее впечатление производят такие термины, как ’’биогеоценоз”, ’’экосистема”, ’’моделирование”, ’’системный подход” и пр. Им кажется, что они нашли то слово, которое им, наконец, откроет все тайны природы. Это все полезные понятия, плохо то, что ими пользуются до точного определения их смысла и преувеличивают их значение. Доходит до того, что, например, увлечение экосистемами имеет тенденцию развиваться в ущерб изучению неорганической части природы.

Другое ошибочное увлечение состоит в формулировке географических аксиом или законов; их родоначальником является немецкий ученый Э. Нееф, аксиомы которого сводятся к тавтологиям. Тем не менее один ведущий советский географ дал длинный свод географических закономерностей, из которых большая часть является просто опытными фактами, такими же, как факт, что Земля кругла. Это вытекает из ошибочного представления, что авторитет науки зависит от того, имеет ли она или не имеет собственные законы. А дело совсем не в этом.

Таким образом, досадно, что при громадном количестве новых нужных и серьезных дел усилия и время ряда географов расходуются на формальные наукообразные работы или непродуманно тратятся на ’’удары по касательной” к поверхности нашей науки. Это способствует засекречиванию, эзотеричности географии, уменьшает количество людей, понимающих ее основные идеи, и создает разобщение не только между учеными и широкими кругами интересующихся географией, но и между школами самих географов.