Польской короны на украинских землях.

К середине 80-х гг. XIV в. возникли условия для укрепления взаимопонимания между Польшей и Литвой. Эти страны объединяли и общие интересы, и общая угроза. Как польских, так и литовских правителей тревожили агрессивные планы господствовавшего на берегах Балтики Тевтонского ордена. Восточная экспансия тевтонов до предела истощила Литву, и она уже была не в силах в одиночку дать отпор немцам на западе. Тем временем поляки разочаровались в своем династическом союзе с венграми. Польша была не прочь получить доступ к новым землям в Украине. Возникла идея политического соглашения между Польшей и В.К.Л. скреплённого династическим союзом между польской королевой Ядвигой (младшая дочерь Людовика Венгерского) и великим князем литовским Ягайло.

В 1385 г. в белорусском местечке Крево между Польшей и Литвой была заключена Кревская уния. Ягайло так хотелось поскорее стать мужем Ядвиги (а еще больше – польским королем), что он без колебаний дал полякам согласие на переход со всеми своими подданными в католичество и присоединение всех литовских и украинских земель «на веки вечные» к польской короне. Таким образом, сам акт Кревской унии, а также привилей Владислава II Ягелло 1387 г., дискриминационный для православных феодалов, вызвали недовольство последних.

Литовско-русскую оппозицию политике нового польского короля возглавил его двоюродный брат Витовт Кейстутович. В 1392 г. Владислав II вынужден был признать власть Витовта над Великим княжеством Литовским. Таким образом, инкорпорация Литвы Польшей не осуществилась, и Кревская уния так и осталась собственно династическим соглашением.

Однако многие правители южнорусских княжеств не желали признавать верховенство не только польского короля, но и великого князя литовского. В этих условиях Витовт стремился достигнуть максимальной централизации управления и начал переводить князей из одних владений в другие, лишая их таким образом местной поддержки. Так, Федор Любартович был лишен своих богатых волынских владений. Вместо них ему были предложены куда менее привлекательные новгород-северские земли, которые он, правда, и не подумал принять. Владимир Ольгердович вместо Киева получил небольшой Копыльский удел.

Непокорных князей Витовт принуждал к изгнанию военной силой. Такая судьба была у Федора Кориатовича Подольского, вынужденного искать убежище в Венгрии. Чуть позже Витовт продал половину Подолья полякам, затем выкупил у них эти же земли.

Некоторые историки считают, что Витовт полностью уничтожил удельную систему на юге Великого княжества Литовского. Однако на самом деле он только сильно ограничил автономию крупных земель Южной Руси. Кроме того, уцелели второстепенные уделы. Известно также, что в конце своей жизни Витовт отдал Чернигов с Новгород-Северской и Брянской землями своему злейшему врагу Свидригайле Ольгердовичу, а в Подольской земле выделил удел для Дмитрия-Корибута Ольгердовича. Вероятно, на этом настоял брат последних – король Владислав II. Таким образом, традиции удельного периода истории Руси были еще довольно сильными.

Мечты Витовта об объединении в рамках литовской государственности всей Восточной Европы разбила военная катастрофа на Ворскле в 1399 г., когда в битве с татарами Темир-Кутлуга погиб цвет войска ВКЛ. Ордынцы опустошили Переяславщину, Киевщину, Подолье и Волынь. Поражение от татар оживило оппозицию великокняжеской власти. Во время бескровной войны ВКЛ с Московским княжеством (1406–1408) наблюдался массовый отъезд православных князей и бояр, особенно чернигово-северских, в Москву.

Зато победа объединенных сил славян и литовцев над рыцарями-тевтонами при Грюнвальде (1410) вновь усилила амбиции Витовта, а Владислава II вынудила пойти на уступки. Городельская уния 1413 г. подтвердила независимость Великого княжества Литовского, хотя верховенство Польши над ним оставалось.

В 1430 г. великим князем стал младший брат польского короля Свидригайло Ольгердович Северский, который вопреки своему католическому вероисповеданию поддерживал тесные связи с православной аристократией. При нем белорусская и украинская знать занимали высшие государственные посты, заседала в великокняжеской раде. Свидригайло намеревался ограничить и даже порвать связи с Польшей. А вскоре между ним и польским королем начались военные деиствия. Яблоком раздора стало Западное Подолье, но борьба, в которой самое активное участие приняло местное православное население, велась также и на Волыни, и даже в Галичине. Свидригайло мобилизовал союзников – немцев, валахов, татар. Польский король вынужден был заключить перемирие на условиях сохранения статус-кво.

Однако ставка великого князя преимущественно на православную славянскую знать встретила противодействие со стороны литовских феодалов-католиков. Против Свидригайло сложился заговор, и осенью 1432 г. он бежал. Заговорщики посадили на виленский стол младшего брата Витовта – Сигизмунда Кейстутовича (1432–1440). Сигизмунд уступил Польше Западное Подолье.

Поскольку Свидригайло оружия не сложил и даже принял титул «великого князя русского», началась гражданская война, которая в результате битвы под Вилькомиром (1435) закончилась победой Сигизмунда. Но и положение Сигизмунда было очень сложным. Волынь и Киевская земля по-прежнему его власти не признавали. Как польская креатура он вызывал недовольство даже у литовской католической знати. В 1440 г. Сигизмунд был убит в собственном замке в Троках (ныне г. Тракай в Литве) в результате заговора, ведущую роль в организации которого сыграли волынский князь Александр Чарторыйский и киевский боярин Скобейко.

Новый великий князь литовский Казимир Ягеллончик (1440–1492), видимо, по совету своего дядьки Яна Гаштольда согласился с существованием Киевского и Волынского удельных княжеств в составе ВКЛ. Киевским князем стал сын Владимира Ольгердовича Олелько (1440–1455). До этого он пять лет провел в заключении по воле Сигизмунда, который не без оснований заподозрил его в намерении занять великокняжеский стол.

На Волыни с согласия верховной власти княжил Свидригайло Ольгердович. Только после его смерти в 1452 г. Волынь на польский манер была обращена в обычную провинцию под управлением наместника.

Феодальная знать пограничных с Киевским княжеством волынских и подольских земель отказалась подчиняться власти наместников и перешла под верховенство Олельки Владимировича. Кроме того, под властью киевского князя были Переяславщина и часть Черниговщины. Олелько продолжил курс своего отца по обеспечению интересов местного боярства, дал ряд привилегий киевским мещанам. Он всячески поддерживал православную церковь и предотвратил первую попытку введения церковной унии.

С 1455 г. в Киеве княжил сын Олельки Семен. Он был реальным претендентом на великокняжеский стол, его считали равным себе могущественные европейские правители. Об этом говорят и династические связи князя: его дочь была замужем за тверским князем Михаилом, а сестра – за молдавским господарем Стефаном Великим. В своей политике Семен Олелькович умело использовал также автономистские устремления юго-западных улусов Золотой Орды и образование Крымского ханства.

Казимир, который с 1447 г. стал еще и польским королем, не желал мириться со своевольством удельных киевских князей. Он воспользовался смертью в 1470 г. Семена Олельковича и прислал в Киев католика-литовца Мартина Гаштольда, брата жены умершего князя. Однако Семен имел прямых наследников – сына Василия и брата Михаила, который в то время находился в Новгороде. Кандидатура Михаила наиболее импонировала киевлянам, которые решительно отказались признавать Гаштольда как лицо некняжеского происхождения и католика. Они дважды не пустили великокняжеского наместника в Киев, и только в третий раз, в 1471 г., воевода силой захватил город. Проблески государственности Южной Руси бесповоротно исчезли.

После смерти Казимира IV персональная уния между Польшей и Литвой была разорвана. Великим князем стал Александр Казимирович, а польским королем – его брат Ян-Альбрехт. Но уже в 1501 г. власть над обоими государствами объединилась в руках Александра. Эта ситуация повторилась и при его преемниках – Сигизмунде I Старом (1506–1548) и Сигизмунде II Августе (1548–1572). Однако и при едином правителе вплоть до Люблинской унии (1569) сохранялась обособленность ВКЛ и Польского королевства, которые оставались двумя самостоятельными государственными организмами.

После окончательного присоединения в 1387 г. Галичины к Короне Польша еще пока мирилась с древнерусскими традициями присоединенного края. Львову, например, вплоть до 1414 г. позволялось чеканить собственную монету. Одновременно Корона раздавала галицкие земли иностранцам за обязательство служить в войске короля, содействовала немецкой колонизации Галичины, поддерживала польских купцов и католических миссионеров, просила у папы римского помощи для борьбы с «неверными русинами».

В 1434 г. король Владислав II Ягелло (Ягайло) окончательно ликвидировал остатки автономных прав Галичины в составе Польского королевства, распространил на нее польское право, суд и администрацию. Было создано Русское воеводство с центром во Львове в составе пяти земель – Львовской, Перемышльской, Галицкой, Санокской и Холмской. Земли в свою очередь делились на поветы, которые в основном совпадали с границами бывших удельных княжеств и волостей.

Воеводская система последовательно распространялась Короной на другие вновь присоединенные земли. Так, на протяжении 1434–1447 гг. было образовано Подольское воеводство с центром в Каменце, а в 1462 г. – Белзское воеводство с центром в Белзе.

Православная церковь на землях, подвластных ВКЛ, по сравнению с Галичиной находилась в лучшем положении. В свое время православие приняли сыновья Гедемина Любарт, Кориат, Наримонт, Ольгерд и почти все дети последнего. Правда, запланированные первоначально брак Ягайлы с дочерью Дмитрия Донского, а значит и принятие им православия, не состоялись. Ход исторического развития Литовско-Русского государства был изменен Кревской унией 1385 г. С этого времени прекратилась христианизация Литвы православной церковью. Литовцы-язычники начали принимать католичество, а православные – переходить на католический обряд.

Несмотря на то, что законодательных актов, которые ставили бы православную церковь в угнетенное положение, еще не было, дарование государственной властью ряда привилегий католической шляхте ограничивало права православной. Городельский привилей 1413 г. уравнял в правах литовских шляхтичей-католиков с польской шляхтой, а православных («схизматиков») приравнял к литовцам-язычникам. Этот акт стал предвестником грядущей религиозной нетерпимости, могучим фактором пропаганды западного христианства. Высшие слои общества переходили в католицизм ради тех прав и привилегий, которые давались только шляхте католического вероисповедания.

В связи с усложнением внутриполитической обстановки в ВКЛ привилеями 1432 и 1434 гг. была сделана попытка уравнять положение правосланных и католических верхов населения. Однако почти через столетие, в 1529 г., действие Городельского акта было подтверждено, чему предшествовал протест литовских панов против назначения трокским воеводой православного князя Константина Острожского (1522).

Характерной чертой политики великих князей литовских в отношении к православной церкви было стремление ввести отдельную от Москвы митрополию. Однако еще в первой половине XV в. большинство митрополитов были общими для Московского государства и ВКЛ. Окончательное разделение митрополии произошло во второй половине XV в. В Москве последним митрополитом, который еще носил титул «Киевского и всея Руси», был Иона (1448–1461), избранный без согласия константинопольского патриарха. Преемник его, митрополит Феодосий, назывался уже митрополитом «Московским и всея Руси».

Отдельным, привнесенным извне эпизодом церковно-политической жизни Украины стала Флорентийская уния. Епархии ВКЛ своих представителей на Ферраро-Флорентийский собор не посылали из-за противодействия великого князя Сигизмунда Кейстутовича и виленского католического епископа. Видимо, не получили разрешения Короны на поездку в Италию и церковные иерархи Галичины. Правда, в соборе принимали участие представители львовской православной общины армян, которые представляли там и интересы армян каменец-подольских. Митрополит Исидор, подписав договор об унии восточной и западной церквей (1439), по пути в Москву посетил в 1440–1441 гг. Краков, Перемышль, Львов, Галич, Холм, Вильно. Киев и другие церковные центры. Католические иерархи и светские владельцы Польши не выступили открыто против унии церквей. Запрет на провозглашение унии Исидор получил в Вильно. Тот факт, что Исидор практически беспрепятственно официально провозгласил унию в Луцке, Владимире-Волынском и Киеве, объясняется тем, что здесь, в отличие от Польши, его воспринимали не как кардинала и папского легата, а как митрополита-грека, представителя константинопольского патриарха.

В целом отношение украинского населения к миссии Исидора было довольно сдержанным. Среди мещанства существовало недовольство его богослужебной практикой – поминанием имени папы на литургиях, обрядовой мешаниной. Пребывание Исидора на землях ВКЛ и Польши после бегства весной 1442 г. из Москвы было практически незамеченным большинством современников. В 1443 г. он окончательно оставил русские земли. В 1451 г. Казимир IV дал согласие на подчинение всех епархий Киевской митрополии в ВКЛ митрополиту Ионе, пребывавшему в Москве, что подтверждало отсутствие унии как таковой на южнорусских землях.

В 1458 г. по распоряжению римского папы в противовес Ионе в сан митрополита для ВКЛ в Риме константинопольским экс-патриархом (униатским) Григорием Маммой был посвящен ученик Исидора Григорий Болгарин. Он был принят Казимиром IV и признан белорусскими и украинскими епархиями. Только черниговский митрополит не признал Григория Болгарина и отъехал в Москву. Таким образом, в 1458 г. было окончательно ликвидировано единство общерусской митрополии.

Первоначально Киевская митрополия находилась под верховенством римского папы и охватывала белорусские и украинские земли вместе с Галичиной. Уже в XVI в. к Москве отошли черниговская и смоленская епархии. Однако церковная уния на землях ВКЛ до самого конца XVI в. осуществлена не была. Со временем Киевская митрополия вновь оказалась под контролем Константинополя, где Флорентийская уния была осуждена. Правда, зависимость от патриарха в конце концов превратилась в простую формальность: он давал благословение выбранному королем по рекомендации «князей и панов греческого закона» кандидату в митрополиты.

В Галичине позиции католической церкви усиливались уже с Казимира III, который проводил интенсивную колонизацию галицких земель немцами и поляками. В Перемышле, Галиче, Холме были основаны католические епископские кафедры. Правда, при жизни Казимира епископы, назначенные на эти кафедры, задержались в Германии и Англии как помощники епископов в здешних католических диоцезиях (епархиях).

Что касается отдельной митрополии для Юго-Западной Руси, то ее ликвидации требовал не только римский папа, но и Москва. Так, патриарший собор в Константинополе ликвидировал в 1347 г. Галицкую митрополию именно по просьбе великого князя московского Семена Гордого и митрополита Феогноста, которые ссылались на извечное единство митрополии на Руси.

Однако Казимир Великий все же осуществлял в своих восточных владениях достаточно взвешенную политику. Он совсем не хотел, чтобы православное население Галичины подчинялось митрополиту, который находился в Москве и проводил линию московского князя. В конце своей жизни Казимир, действуя, по сути, против воли римского папы, обратился к константинопольскому патриарху с просьбой о поставлении галицким митрополитом украинского епископа Антония. Угроза короля, что он будет вынужден переводить православных на латинскую веру, если не будет Галицкой митрополии, подействовала на патриарха. Галицкая митрополия была восстановлена в 1371 г. и просуществовала до начала XV в. Поздней титул галицкого митрополита вошел в полную титулатуру киевского архипастыря – «митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси».

Несмотря на восстановление митрополии, положение православной церкви в Галичине резко ухудшилось при преемнике Казимира на польском троне Людовике Венгерском. Расширилась сеть католических парафий, начали активную деятельность основанные ранее католические епископские кафедры. Стал обычным захват имущества православной церкви. В Перемышле был разрушен православный собор, а на его месте начал строиться костел. Активизировалась миссионерская деятельность католических орденов доминиканцев и францисканцев.

Характерно, что декрет Казимира IV 1451 г. о передаче украинских и белорусских епархий под юрисдикцию митрополита Ионы не касался Галичины. Польский король и католические иерархи имели в отношении русских земель в границах Короны собственные церковно-политические планы, которые выражались формулой «одна держава, один народ, одна вера».

Хотя формально православные в Польше и пользовались свободой вероисповедания, их конфессия рассматривалась Короной как второстепенная, свидетельством чего было налогообложение православного духовенства, ограничение отдельных культовых служб, церковного строительства и т. д. Уже с начала XVI в. православная епархия в Галиче подчинялась юрисдикции львовского католического архиепископа как главы христианской общности в регионе.

Конфессиональная политика последнего Ягеллона – Сигизмунда II Августа – не отличалась последовательностью. Дважды, в 1547 и 1551 гг., подтверждалось действие Городельского акта, но в 1563 г. шляхта католического и православного вероисповедания была уравнена в правах, чем удовлетворялись сословные интересы последней, и закладывался фундамент будущей унии Короны и ВКЛ.