Следствия выражений лица и других мышечных реакций

Критика Кэннона и смещение интересов психологической науки привели к почти полному игнорированию теории Джеймса—Ланге. Однако более новая версия тезиса о роли телесных реакций выдвинулась на передний план в 1960-е годы, когда некоторые психологи, и прежде всего (но не только) С. Томкинс и К. Изард, выдвинули гипотезу о том, что эмоции управляются главным образом выражениями лица¹.

___________

¹ См.: Izard (1971) и Tomkins (1962, 1963). См. также: Adelmann and Zajonc (1989); Leventhal and Tomarken (1986).

Согласно этой гипотезе выражение лица продуцирует сенсорную обратную связь с мозгом, которая ведет к усилению эмоционального состояния. Другие телесные реакции, как полагает Томкинс, также способствуют развитию эмоциональных переживаний, но обратная связь от кожи и мышц лица играет более важную роль, поскольку реакции лицевой экспрессии более быстрые и более сложные, чем реакции внутренних органов. Я не буду подробно рассматривать гипотезу лицевой обратной связи ввиду неоднократного ее описания в литературе и даже не буду анализировать сложности и противоречия, возникающие при исследованиях в данной области. Более важно отметить существенную валидность идеи о лицевой обратной связи. Экспрессивные мышечные реакции лица у людей могут влиять на их эмоциональные состояния, особенно когда они не осознают полностью характер своей лицевой экспрессии. Чтобы проиллюстрировать данный эффект, я приведу в качестве примера эксперимент, проведенный Л. Рутледжем и Р. Хупкой (Rutledge & Hupka, 1985).

Испытуемым было сказано, что они принимают участие в исследовании активности лицевых мышц при выполнении перцептивных задач, после чего они проходили через серию «проб». Каждому из них предлагалось приводить в движение определенным образом некоторые из лицевых мышц, рассматривая при этом возбуждающие те или иные эмоции картинки. В половине из всей серии «проб», расположенных в случайном порядке, по указанию экспериментатора испытуемые приводили в движение мышцы лица таким образом, что казалось, будто они выражали радость, в то время как в других пробах движения лицевых мышц у испытуемых соответствовали выражению гнева. На предъявляемых для рассмотрения одновременно с указанными движениями лицевых мышц картинках изображались либо радостные события (моряк обнимает медсестру), либо провоцирующие гнев инциденты (женщина, вымазанная дегтем и привязанная к позорному столбу) или нейтральные вещи. Рассматривая каждую из картинок, испытуемые оценивали свои эмоции посредством нескольких стандартизированных шкал эмоциональных состояний.
Следует отметить, что экспериментатор не говорил испытуемым о характере того или иного конкретного паттерна лицевых мышц, активизируемых в той или иной пробе, и действительно, когда их спрашивали по окончании эксперимента, выяснялось, что подавляющее большинство из них не осознавали выражаемые ими эмоции. Здесь будут представлены результаты, полученные в этой группе — группе неосознававших свою лицевую экспрессию.
Переживаемые участниками этого эксперимента эмоциональные состояния были обусловлены как содержанием рассматриваемых ими картинок, так и выражениями их лиц, но влияние того и другого факторов было особенно значительным, когда картинки и экспрессия действовали координированно, в одном направлении. Испытуемые сообщали о переживаемой ими сильнейшей радости (и наименьшем гневе), когда они рассматривали картинки, возбуждающие радость, при условии радостной экспрессии лица, и они говорили, что чувствуют сильнейший гнев — (и наименьшую радость), когда рассматривали картинки с неприятным содержанием при условии экспрессии гнева.
Необходимо, однако, отметить, что выражения лица у испытуемых не могли противодействовать влиянию радикально противоречащих эмоциональных сцен. Счастливая улыбка не могла вызвать у человека чувство радости, если при этом он рассматривал возбуждающую гнев картинку. Движения лицевых мышц усиливали настроение, порождаемое внешним эмоциогенным воздействием, лишь тогда, когда они были совместимы с детерминированной извне эмоцией.

Соглашаясь с X. Левенталем и Э. Томаркеном, мы, по-видимому, должны заключить, что лицевые мышцы не являются важнейшими или сильнейшими детерминантами эмоциональных состояний (Leventhal & Tomarken, 1986, p. 580). Тем не менее реальное значение имеет то, что экспрессия лица оказывает определенное влияние на эмоции.

Еще один момент должен быть отмечен. Хотя исследователи уделяли наибольшее внимание лицевой экспрессии, другие телесные реакции также могут влиять на эмоциональные состояния. Дж. Рискинд и К. Готай представили нам доказательства этого влияния, полученные в нескольких экспериментах. Они показали, что испытуемые, которые по просьбе экспериментатора принимали угрюмый, подавленный вид, позу упавшего духом человека, проявляли тенденцию вести себя и чувствовать более депрессивно по сравнению с испытуемыми контрольной группы, которых попросили принять вид экспансивного, бодрого, энергичного человека(Riskind & Gotay, 1982).

Таким образом, имеющиеся данные подтверждают, что телесные реакции оказывают влияние на эмоции. Мышечные движения, осуществляемые нами при восприятии эмоциогенного события, могут влиять на характер переживаемого нами эмоционального состояния. Вполне возможно, что У. Джеймс был прав по крайней мере в некоторых аспектах. Подумайте о стереотипе англичанина знатного рода, сохраняющего «невозмутимость и хладнокровие» в столкновениях с противником. Он мог бы быть более рассержен, если бы не контролировал выражение своего лица. Улыбка не может быть «зонтиком», спасающим нас от негативных эмоций, когда происходят неприятные события, но хмурый вид, подавленное выражение лица могут усугубить наше негативное эмоциональное состояние.