Другая экзистенциальная данность - изоляция.

Имеется в виду не одиночество в том смысле , что у меня нет друзей , и не в

ом смысле , что человек изолирован от своей личности. Речь идет о фундаментальной изоляции , изоляции от мира в целом. И не важно на сколько мы близки к миру и людям , сколько у нас друзей , всегда существует последняя черта , которую мы не сможем переступить. Человек приходит в жизнь один и уходит один. Здесь возникает базовый экзистенциальный конфликт между знанием абсолютной изоляции и желанием быть частью мира , быть вместе с другими.

Проблема в том, что полностью понять другого и полностью быть с кем то мы не можем .

Стоит отметить , что весь процесс роста – отделение человека от мира , движение к автономии, независимости и доверию к себе. Изоляция и присущая ей тревога – плата за личностный рост.

Парадокс в том , что мы можем разделить одиночество другого , но даже любовь не устраняет одиночества, она лишь компенсирует боль, заполняет одиночество, не избавляя от него. По сути можно выделить два одиночества :

n Невротическое одиночество обусловленное тем , что человек порабощен привязанностью к людям и одержим желанием их использовать.

n Базовое одиночество – место очищения, необходимое тому , кто пребывает в обоюдной связи с богом или человеком, чтобы вступить в Святое-святых – любовь и подлинность жизни существа отделенного от мира, но способного открыться миру и открыть его для себя во всей его целостности.

Если мы можем принять собственное одиночество, это дает возможность возникнуть зрелой любви без маниакальных идей и смертельных привязанностей. В противном случае возникает любовь невротическая, любовь двух ущербных половинок отчаянно нуждающихся друг в друге.

Вопрос о человеческой сущности во всей своей глубине открывается лишь тому, кто стал одиночкой. Истинная встреча между людьми , которая станет возможной и неизбежной после того, как кончатся все мнимости и иллюзии, может состояться лишь как встреча одиночки с его собратьями. Когда одиночка узнает другого во всей его инаковости , как самого себя , без предрассудков , запретов и страхов , только тогда он может заполнить сое одиночество подлинным диалогом, заполнить его до краев.

Как говорил Мартин Бубер : Настоящий диалог (не обусловленный заранее во всех своих частях , но вполне спонтанный , где каждый обращается непосредственно к своему партнеру и вызывает его непредсказуемый ответ), настоящий урок (а не автоматически повторяемый и не тот , результаты которого наперед известны преподавателю, но сулящий обоюдные призы), настоящее, а не обратившееся в привычку объятие, настоящий а не игрушечный поединок – во примеры истинного «Между», которое только и может ослабить боль нашего одиночества и заполнить его до краев.