Принципат во второй половине I – II вв.

Гай. Институции, I, 5.

Гай – римский юрист II в., автор "Институций", учебника по римскому праву.

Указ императора есть то, что постановил император или декретом, или эдиктом или рескриптом; и никогда не было сомнения в том, что указ императора имеет силу настоящего закона, так как сам император приобретает власть на основании особого закона.

Гай. Институции. М., 1997.

«Закон об империуме Веспасиана» (Corpus inscriptionum Latinarum, VI, 1232).

Надпись, найденная в Риме, датируемая 69 г. н. э.

…И пусть ему будет дозволено заключать союзы с кем он захочет так, как это было дозволено божественному Августу, Тиберию Юлию Цезарю Августу и Тиберию Клавдию Цезарю Августу Германику. И пусть ему будет дозволено созывать сенат, вносить предложения и брать [их] обратно, проводить сенатусконсульты путем внесения предложения и голосования так, как это было дозволено божественному Августу, Тиберию Юлию Цезарю Августу и Тиберию Клавдию Цезарю Августу Германику. И пусть, когда, согласно его воле и авторитету, по его приказу, или поручению, или в его присутствии будет собираться сенат, он во всех делах будет иметь и сохранять те же права, как если бы заседание сената было назначено и имело место по закону. И пусть те из магистратов, которым он препоручит гражданскую власть, военное командование, надзор за каким-нибудь делом, совершающимся для сената и римского народа, и те, кому он даст или обещает свою поддержку на выборах, принимаются в расчет в экстраординарном порядке. И пусть ему будет дозволено раздвигать и расширять границы померия, как он будет считать нужным для общего блага, так же как это было дозволено Тиберию Клавдию Цезарю Августу Германику. И пусть все то, что он сочтет нужным сделать для пользы и величия республики из дел, касающихся богов, людей, государства и частных лиц, он имеет власть и право совершить и исполнить, как имели [их] божественный Август, Тиберий Юлий Цезарь и Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик. И пусть на основании тех законов и плебисцитов, которыми было установлено, чтобы божественный Август, Тиберий Юлий Цезарь Август и Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик не подлежали ответственности, по тем же законам будет освобожден [от ответственности] и император Цезарь Веспасиан. И все то, что по какому-нибудь закону или рогации дозволено было божественному Августу, Тиберию Юлию Цезарю, Тиберию Клавдию Цезарю Августу Германику, пусть будет дозволено и императору Цезарю Веспасиану Августу. И пусть то, что до внесения этого закона было сделано, исполнено, предписано, приказано императором Цезарем Веспасианом Августом или кем-нибудь по его приказанию или поручению, все это будет так же законно и незыблемо, как если бы было совершено по приказу народа или плебса. Если кто-нибудь в связи с этим законом сделает что-либо против законов, рогации, плебисцитов, сенатусконсультов или не сделает в связи с этим законом того, что следует сделать по закону, рогации, плебисциту, сенатусконсульту, то да не будет вменено ему в преступление; и пусть он из-за этого не будет должен дать что-либо народу, и пусть никто по этому поводу не вчиняет иска и не судит, и пусть никто не допускает тревожить себя по этому делу.

Хрестоматия по истории Древнего Рима Под. ред. С. Л. Утченко. М., 1962. С. 535–536.

Плиний Младший. Панегирик императору Траяну.

Гай Плиний Цецилий Секунд – государственный деятель и писатель начала II в. В 100 г. он произнес благодарственную речь в честь императора Траяна, по поводу назначения его консулом. Впоследствии Плиний издал эту хвалебную речь ("Панегирик") в виде отдельного сочинения, прославляющего правление Траяна.

6. …Ты уже и раньше заслужил быть усыновленным, но мы не знали бы, скольким тебе обязано государство, если бы ты был усыновлен раньше этого. Мы дождались такого времени, когда стало совершенно ясно, что ты не столько получил эту милость, сколько сам оказал ее нам. Прижалось к груди твоей потрясенное государство, и власть императорская, чуть было не рухнувшая над головою императора, была передана тебе по его же слову. В силу усыновления ты был призван слезными просьбами, как некогда было обыкновение призывать великих вождей с войны против чужеземцев для оказания помощи родине внутри ее. Таким образом и сын и родитель одновременно оказали друг другу величайшую услугу: он тебе передал власть, а ты восстановил ее для него. Следовательно, ты один смог в этот опасный момент нашего века воздать равное за принятую тобою милость; ты даже обязал дающего: с передачей тебе императорских полномочий на тебя легло больше забот, а давший тебе их получил большую безопасность.

7. Вот новый и неслыханный путь к принципату… Между усыновляемым и тем, кто усыновлял, не было родства, никаких взаимных обязательств, кроме того, что оба они были наилучшими людьми нашего времени и оба достойнейшие: один чтобы сделать выбор, другой чтобы оказаться избранным. Итак, ты был усыновлен не так, как усыновлялись другие принцепсы в угоду женщинам. Тебя принял в качестве сына не отчим, но принцепс, и божественный Нерва стал твоим отцом, движимый к тебе таким же чувством, как и ко всем остальным. Да и не должно принимать сына иначе, если усыновляет принцепс. Или, собираясь доверить кому-нибудь одному сенат, римский народ, войска, провинции, надо принимать своего преемника из объятий супруги и искать наследника своей высшей власти только внутри своего собственного дома? Разве не следует при этом окинуть взором все государство и признать за самого близкого, за самого родственного по духу того, в ком ты найдешь наилучшие качества, кого признаешь более всего подобным богам? Тот, кто будет управлять всеми, должен быть избран среди всех. Не господина для своих рабов должен ты назначить, когда ты мог бы быть доволен и ближайшим тебе наследником, но как император ты должен дать принцепса гражданам. Это значило бы поступить высокомерно и по-царски, если не усыновить того, относительно кого известно, что он будет править, если ты его даже не усыновишь. Нерва же поступил, не придавая никакого значения, родился ты от него или был им избран, как если бы вообще дети могли усыновляться так же не зависимо от суждения о них, как они рождаются, хотя люди более снисходительно относятся к тому, чтобы у принцепса был неудачный сын, нежели неудачный избранник.

8. Он преднамеренно избежал этого обстоятельства и привлек к участию в этом деле мнения не людей, а богов. Таким образом твое усыновление произошло не в спальне, а в храме, не перед супружеским ложем, но перед ложем великого и всеблагого Юпитера; так-то, наконец, было положено начало не рабству нашему, а свободе, спасению, безопасности. Славу этого дела присвоили себе боги: это их установление, это ими освященная власть. Нерва был лишь при этом помощником; тот, кто усыновлял, в такой же мере повиновался богам, как и ты, которого усыновляли… Ты тотчас же сделался и сыном и цезарем, а вскоре после и императором и соучастником трибунской власти, что недавно мог сделать родной отец по отношению к одному из своих сыновей [Веспасиан по отношению к Титу].

10.…Ты слышал утверждение этой власти сенатом и народом. Это было мнение и выбор не одного только Нервы. В самом деле, где только были какие люди, все пожеланиями своими добивались того же, он же лишь по праву принцепса опередил других и первый сделал то, что собирались все сделать.

(Пер. В. С. Соколова)

Письма Плиния Младшего. М., 1982.

Аврелий Виктор. О цезарях, 13.

Секст Аврелий Виктор – римский историк IV в.

Перед смертью Траян принял в соправители Адриана, близкого и родственного себе гражданина. С этого времени различаются титулы цезаря и августа и введено положение, чтобы в государстве было двое или больше лиц, обладающих высокой властью, но с разными титулами и полномочиями

(Пер. В. С. Соколова).

Римские историки IV века. М., 1997.

К. Крист

«Адоптивная монархия»

Ниже приводятся страницы из монографии немецкого историка Карла Криста «История времен римских императоров», комментирующие особенности престолонаследия при Антонинах.

Под влиянием группы сенаторов, к которой принадлежали такие авторитетные люди, как Луций Лициний Сура, Юлий Урс Сервиан, Юлий Фронтин, Вестриций Спуринна и другие, Нерва сделал решительный шаг. Во время благодарственного акта перед алтарем храма Юпитера на Капитолии 27 октября 97 г. н. э. он объявил об усыновлении Марка Ульпия Траяна, который тогда в качестве наместника Верхней Германии командовал одной из ближайших и боеспособнейших римских армий. После долгой военной карьеры он имел к тому же многочисленные связи и пользовался большим авторитетом. Благодаря этому усыновлению Нерва укрепил свою власть и смог устранить напряженность, Траян сразу же получил титул Цезаря, сенат предоставил ему большую проконсульскую, а также трибунскую власть. Когда 28 января 98 г. н. э. после полутора лет правления Нерва умер, принципат беспрепятственно перешел к Траяну. Нерва был обожествлен и похоронен в мавзолее Августа.

В современной научной периодизации эпоха после усыновления Траяна называется «адоптивной» или также «гуманитарной» империей. Эта форма принципата возникла из исторического совпадения, потому что ни один из принцепсов между Нервой и Антонином Пием не имел родных сыновей, а также потому, что тяжелый кризис принципата требовал новой стилизации. Римский принципат знал фазы, когда подчеркивалась преемственность политических и общественных структур. Однако он знал и другие фазы, когда, наоборот, подчеркивалась непреемственность по крайней мере в формах и стиле, хотя во многих сферах она продолжала существовать. Так было после убийства Калигулы и смерти Нерона.

Для Нервы и Траяна важно было дистанцироваться от «тирана» Домициана. Идеологема «усыновление лучшего», а таким было усыновление сильного человека, служила для укрепления власти. Сначала спорный и проблематичный порядок наследования был идеологически возвышен, а в «Панегирике» Плиния Младшего возведен даже до исполнения божественной воли и тем самым стал неподвластен любой человеческой критике. Нерва был якобы инструментом, слугой богов.

Как уже было сказано ранее, усыновление с самого начала принципата было выбрано в качестве инструмента порядка наследования. Однако усыновленные дома Юлиев-Клавдиев всегда находились в родстве с домом принцепса. Только усыновление Гальбой Пизона означало разрыв с этой традицией, что подвигло Тацита на описание этого процесса 97 г. н. э. в своей «Истории». Так как Август при жизни оставил открытым вопрос о наследовании, во всяком случае до определенной степени, сенат мог думать, что ему предстоит выбор принцепса. Поэтому следующие принцепсы вынуждены были противопоставить этой теоретической претензии сената последовательную династическую политику, как Флавии, или политику усыновления, как Гальба и Нерва. Бездетные правители были фактически источником опасности для принципата.

Усыновление само по себе не было новым явлением. Представители римского правящего слоя в 97 г. н. э. должны были вспомнить о том, что средство усыновления было использовано не только для Пизона, но и для Тиберия и Нерона. Поэтому нужно было прежде всего идеологически пропагандировать качественно новое усыновление Траяна. В «Панегирике» Плиния Младшего 100 г. н. э., в «Истории» Тацита, в надписях и на монетах отражены элементы идеологии адоптивной империи. Если функция идеологии всегда была особенно важной в начале каждого принципата, то сейчас она приобрела то значение, которое можно сравнить со значением идеологем 27 г. до н. э.

Вместо родства с принцепсом или по крайней мере с домом принцепса на первое место теперь выдвигались критерии работоспособности и пригодности. Прошли времена, когда империя была наследством одной семьи. Более того, альтернативой династии Флавиев стало усыновление лучшего и в отличие от провозглашений армии или преторианцами открывало мирный путь к власти. Однако сколько бы ни было потрачено слов о «новом, неслыханном доселе пути к принципату», решающий вопрос, кто будет выбирать лучшего принцепса, обсуждался, как впрочем и другие, например, почему такой выбор должен был осуществляться с помощью усыновления. Не последовало и конституционно-правового урегулирования процедуры, как, например, привлечение сената и народа. Последним результатом идеологии усыновления было окончательное отстранение сената от вопроса о порядке наследования, за ним осталась только аккламаторная функция.

Крист К. История времен римских императоров. Ростов-на-Дону, 1997. Т. 1. С. 380–383.