Противоречия в эллинистическом мире и римские завоевания на Балканах 7 глава

В результате римской победы во всей Греции к власти и к государственным должностям пришли сторонники римлян. Так, например, такие ярые приверженцы римской партии, как Калликрат, Аристодам, Агезий и Филипп из Ахеи, Мнезипп из Беотии, Хремас из Акарнании, Харона и Никий из Эпира и др. пришли к власти и стали проводниками римской политики.467)

Расправа римлян с Македонией была очень суровой. Прежнюю сплочённую монархическую державу римляне расчленили на четыре части, всякие взаимные сношения, политические и экономические связи между которыми воспрещались. Браки между лицами, принадлежавшими к различным союзам, признавались незаконными. Оседлость и недвижимую собственность разрешалось приобретать только в одной из этих частей. По сообщению Цицерона, земли, принадлежавшие ранее македонским царям, теперь поступили в распоряжение цензоров.468) Поземельный налог, поступавший в распоряжение царя, отменялся. Македонские общины получили право облагать самих себя налогами; но они обязывались уплачивать Риму половину прежнего поземельного налога в размере 100 талантов.

Это был самый тяжкий удар, который нанесли Македонии римляне. Ливий вынужден признать, что Македония выглядела разрубленной, насильственно разорванной, «всё равно как если бы растерзать живое существо на части, хотя они нуждаются одна в другой».469)

Разделив Македонию на четыре части, Рим предоставил каждой из них свою столицу, свои государственные органы и свой бюджет. Вся страна была навсегда обезоружена, а крепость Деметриада срыта. Из сданного македонянами оружия медные щиты отсылались в Рим, всё остальное сжигалось. Македонянам запрещалось иметь своё войско, кроме нескольких пограничных отрядов, в обязанность которых вменялась защита границ от соседей.470) Только три македонских округа получили право иметь вооружённые силы на своих границах – те области, которые подвергались опасности нападения варваров. Но и эти вооружённые силы оставались разделёнными. Каждая армия имела своего начальника. Армии предназначались для отдельного изолированного действия. Всякие общие военные действия запрещались. Третья область вообще не имела вооружённых сил и не участвовала в обороне страны.

Ливий и Диодор оставили нам сведения о том, как римляне практически осуществили разделение Македонии на четыре области (Regiones, μέρη), официально по-гречески, называвшиеся меридами.471) В текстах Ливия и Диодора имеются незначительные расхождения; они иногда дают повод для новых размышлений о сущности происходивших событий.472)

В первый округ были выделены северные земли страны, лежавшие между реками Стримоном и Пестом; сюда включались также некоторые районы по ту сторону Песта и Стримона – на восток и на запад. Ливий и Диодор в целом согласны между собой о границах этого округа. По Ливию, округ охватывает, кроме пространства между реками Стримоном и Нессом, деревни, укрепления и города по ту сторону Несс к востоку, где располагались владения Персея, кроме Эна, Маронеи и Абдер (qua Perseus tenuisset, vicos, castella, oppida, praeter Aenum et Maroneam et Abderam). В этот округ входила также территория западнее от Стримона, занимавшая всю Бисалтию, вместе с городом Гераклеей.

По Диодору, территория этого округа также проходит восточнее Неста, около городов Абдеры, Марокеи, Эна.473) Город Эна – самый восточный из этих городов. Он находился у Геброса (Марица). Согласно Диодору, эта река может рассматриваться как восточная граница Македонии в 167 г. до н. э. В первом округе было много естественных богатств. Ливий обращает внимание на обилие здесь хлеба и множество рудников, обилие своеобразных плодов и металлов, «...multas frugum proprietates metalla». Тут же находился удобный по местоположению Амфиполь, который, стоя на дороге, препятствует всякому доступу в Македонию с востока.474) Столицей округа и стал город Амфиполь (в нижнем течении Стримона). Из племён округа Ливий упоминает синтов. В соседстве с ними жили одоманты. В главном их городе Серу в одно время располагал свои войска победитель Персея Эмилий Павел.475) Южнее, в долине Стримона, жили бисалты; дальше к востоку, около Пангея, – эдоны.

Второй округ, с центром в Фессалониках, занимал пространство между реками Стримоном и Аксием, включая часть Пеонии, лежавшую к востоку от реки Аксия. Ливий говорит, что этот округ занимал территорию между Стримоном на востоке, кроме Гераклеи, Бисалтии и Аксия на западе. К ним были приданы пеонийцы, которые жили восточнее от Аксия (additis Paeonibus, qui prope Axium flumen ad regionem orientis colerent). Диодор даёт некоторые другие сведения относительно расположения второго округа. Согласно его указаниям во вторую мериду входила территория, чьими границами на востоке был Стримон, а на западе – Аксий и соседние места. (δεύτερον μέρος οπερ από μέν ανατοληδ óρίζει ο Στρυμώγ ποταμóς, από δέ δυσμών ο κσλούμενος Αξίóς ποταμος και οι παρακειμενοι αυτω τώποι).

Сокращая свой источник, Диодор сделал его неясным. Последние слова Диодора „και οι παρακειμενοι αυτω τώποι” не могут, к сожалению, найти параллелей в тексте Ливия, поэтому правильно истолковать их нет возможности.

Во второй округ входили весьма населённые города, как Фессалоника и Кассандрея, кроме того, богатая и плодородная область Паллена. Здесь много удобных гаваней для сообщения с морем, как например, у Торона и горы Афона, у Энеи и Аканфа; одни удобно обращены к Фессалии и Эвбее, другие – к Геллеспонту.476)

В третий округ вошли земли между реками Аксием и Пенеем (Галиакмоном) и та часть Пеонии, которая лежит к западу от Аксия. Столицей округа стала бывшая столица Македонского государства – Пелла.477) С реки Пенея начиналась южная граница Македонии, отделявшая македонскую область Пиерию от Фессалийской Магнесии. Ливий указывает, что территория, омываемая реками Аксием с востока и Пенеем с запада и входившая в третью мериду, граничит на севере с горой Бора. Кроме того, в эту мериду входит и та часть Пеонии, которая простирается от запада по реке Аксию. Туда же отошли Эдесса и Беройя.478) Подчеркивая, что на этих землях жили неутомимые земледельцы, Ливий дважды напоминает, что третий округ включает в себя знаменитые города Эдессу и Беройю. Здесь много неясностей, на которые впервые обратила внимание и которые старалась выяснить Ф. К. Папазоглу.479) Мы не знаем точно, какую гору Ливий называет Бора. Это может быть гора Докса, западнее от Беройи, античный Бермион или какая-либо другая гора, название которой древние авторы нам не сохранили. И в том, и в другом случае остаётся неясным, почему в тексте Ливия дважды специально подчеркивается, что в третьем округе находятся города Эдесса и Беройя, как будто нужно убедить кого-то, что эти города действительно были на той территории, которую занимала третья мерида. Неясно у Ливия и в отношении разделения Пеонии. В науке утвердилось мнение, что Пеония была поделена между второй и третьей македонскими меридами, и это мнение основывалось на тексте Ливия.480) В точности текста никто не сомневался, хотя у Диодора имеются и другие указания.

Ф. К. Папазоглу критически относится к точке зрения Н. Вулича, считавшего, что Пеония в то время была организована как свободная держава, хотя он сам должен был увидеть, что его утверждение не находит подтверждения в источниках. О какой-то тогда «независимой» Пеонии нельзя говорить. Ф. К. Папазоглу также не соглашается с утверждением И. Венедикова, который считает текст Ливия ясным и точным. Сопоставляя тексты Т. Ливия с соответствующим свидетельством Диодора, она пришла к справедливому выводу, что Пеония на правом берегу Аксия не полностью входила в третью область. Её южная часть вошла в четвёртую область. Диодор исключает Восточную Пеонию, присоединённую ко второму округу. Таким образом, Пеония в 167 г. до н. э. была разделена между тремя областями: второй, третьей и четвёртой. Подобно Македонии, римские власти искусственно расчленили Пеонию. Они здесь поступили умышленно, с определённой целью – ослабить единство этнических групп в Македонии. Лишь небольшим этническим группам римляне оставляли их племенные границы. Что касается более крупных этнических объединений, каким была Пеония, римляне стремились разбить их политическое и экономическое единство, уничтожить традицию политической самостоятельности. С того времени Пеония перестаёт существовать как политическое и этническо-географическое понятие. Пеонийцы слились с македонянами.481)

В четвёртый округ вошли западные области Македонии, граничившие с Иллирией и Эпиром.482) Гора Пинд и иллирийская территория на границе Эпира представляли в 167 г. юго-западную границу Македонии, совпадавшую с природной и этнической границей. Столицей этого округа была объявлена Пелагония. В округ входили, кроме горной Македонии, Элимейя, Линкестида и Пелагония, Эордея, Тимфея и иллирийская область Атинтанея. Ливий указывает, что эту землю населяли зардей, линкесты, пелагоны, атинтаны, тимфейцы, элемеи, но не упоминает пеонийцев.483) На самом деле к четвёртой мериде относились и пеонийцы, жившие в северной части Пеонии, деуропы и др.484) Вся эта территория, по утверждению Ливия, холодна, неудобна для обработки и сурова; характер жителей тоже соответствует свойствам страны; на грубость их нравов, говорит Ливий, влияет ещё и соседство варваров, с которыми они то ведут войны, то живут в мире, но при этом заимствуют у них обычаи.485)

Раздробление единой Македонии, резкое вмешательство в дела каждой из её областей и сталкивание их друг с другом были продуманными мерами римской политики. Всё это тяжело отразилось в первую очередь на македонской экономике. Экономические связи, существовавшие раньше между отдельными районами страны, были нарушены, что серьёзно сказалось на положении внутреннего рынка. Сказалось это разделение и на развитии внешней торговли, ибо доход от отдельных отраслей хозяйства, принадлежавший ранее всей стране, принадлежал теперь только какому-либо одному округу. Не существовало даже единой македонской монеты; как уже известно, каждая часть страны чеканила свою монету с указанием названия соответствующего округа.

Разделение округов было произведено тогда весьма неравномерно, без всякого учёта общего развития производительных сил страны. Особенно пострадал четвёртый округ, находившийся в горной местности, совершенно оторванный от моря и почти лишенный плодородной земли. Естественно, что он обрекался на быстрый упадок. Богатейшие пангейские рудники принадлежали теперь только первому округу, вообще богатому рудниками.486) Такое разделение резко увеличивало экономическое несоответствие между различными округами, их экономическое неравенство. Экономике Македонии мероприятия победителей нанесли и ещё один тяжёлый удар: запрещалась разработка золотых и серебряных рудников.487)

Для того чтобы воспрепятствовать строительству македонского торгового и военного флота и развитию экономических связей с другими государствами, римляне объявили своей монополией рубку леса для судостроения. Римляне взяли в свои руки торговлю солью; соль раньше Македония поставляла соседним странам. Македония лишилась постоянных и самых богатых источников своих доходов, что привело к замиранию ремесла и торговли, к запустению страны. Жизнь теплилась только в некоторых больших городах и более развитых районах. Горные же области, оторванные от экономических центров страны, постепенно пустели и становились глухими неразвитыми окраинами.

В это время широкое распространение получила введённая тогда откупная система. На откуп отдавалось значительное количество пустовавших земельных угодий.488) Учреждались специальные сборщики податей, они собирали налоги с населения, поступавшие теперь в римскую казну.489) Сам Ливий вынужден признать, что там, где появляется откупщик, «или общественное право становится пустым звуком, или совсем уничтожается свобода союзников».490) При поддержке римлян к власти пришла земледельческая знать, она получила в стране господствующее положение.

Таким образом, римляне сделали всё, чтобы подорвать экономику и без того уже разорённой Македонии, чтобы легче использовать её богатства. В этой связи нельзя согласиться с точкой зрения М. И. Ростовцева, считающего основной целью разделения Македонии фискальную цель. При этом каждая часть страны, как и прежде, собирала лежавшие на ней подати и платила их Риму.491) Приписывая этим мероприятиям римлян лишь фискальный характер, Ростовцев не видит того бесспорного факта, что римляне не ограничивались сбором налогов, но стремились использовать в своих интересах всю македонскую экономику.

Римляне добились, однако, не только экономического ослабления, но и политической раздробленности страны и всеми возможными средствами стремились её закрепить.

В отдельных частях страны возникали ещё больше изнурявшие Македонию раздоры. О её тяжёлом положении можно судить по одному случайно упоминаемому эпизоду в Фокее, где совет должностных лиц был, по наущению некоего Дамазиппа, перебит. Комиссии, отправленные туда римским сенатом, третейские судьи, к которым македоняне обращались, не могли навести здесь порядка.492)

В административном отношении устранение единого централизованного управления облегчало римлянам вмешательство во внутренние дела македонских областей. К тому же македонская знать, ещё раньше стоявшая за союз с Римом, теперь открыто проводила проримскую политику, надеясь на поддержку римских военных властей.

Вопрос об устройстве управления в Македонии решался на втором собрании в Амфиполе.493) Ливий нам оставил довольно подробные сведения об этой административной организации Македонии в 167 г. до н. э. Его дополняют некоторыми новыми известиями Полибий, Диодор, Юстин, Плутарх. Но все они не дают нам ясного представления о том, как были организованы в административном и политическом отношении искусственно возникшие четыре македонские объединения. Недостаточность сведений источников по этому вопросу породила у учёных разные точки зрения.494)

Одни учёные полагают, что четыре македонских округа были организованы на федеральной основе, как союз самоуправляемых городов. Другие видели в этом унитарную территориальную державу. По мнению одних, главные органы власти в каждом из этих округов – собрания, по мнению других – представительство. Так, Низе считал, что каждая из разделённых четырёх македонских частей должна была составлять самостоятельное, свободное государство.495) Болгарский учёный Ив. Пастухов, наоборот, считает, что возникшие из раздробленной Македонии четыре республики не имели никакого суверенитета, который перешёл всецело в руки римлян.496)

Тенни Франк в 1914 г. впервые высказал мнение о том, что четыре македонских округа не были ни городами-государствами, ни союзом городов-государств, а представляли собой унитарное территориальное целое. Он считал, что центральная власть в Македонии сохранилась по традиции и после её реорганизации. Государство лишь делилось на городские территории.497)

В устройстве римлянами побеждённой Македонии Франк видел первый в истории пример организации государства с системой правительства на унитарной территориальной основе.

Антагонистом Франка выступил в 1936 г. Ларсен, который считал македонские республики федеративными государствами.498) С его точки зрения, македоняне, присутствовавшие на конгрессе в Амфиполе, которым Эмилий Павел сообщил решение римского сената о новом устройстве Македонии, являлись представителями civitates, то есть основными единицами, избиравшими своих представителей в федеральное собрание.

Большой спор и целую дискуссию вызвал вопрос об органах управления в Македонии 167 г. до н. э. Важное значение многие учёные придавали интерпретации понятий «concilium» и «consilium» применительно к македонской истории того времени. Некоторые связывали concilium с собранием, а consilium с представительством. Так, Франк полагал, что синедрион (совет) имел представительную и законодательную власть; concilium – собрание имел выборную власть. Ларсен, напротив, считал, что синедрион и консилиум есть одно и то же, они действовали в каждой республике как один орган.

В 1946 г. вышла работа Мишеля Фейеля, посвящённая этому вопросу.499) В ней он подчеркивает, что Рим сохранил для древнего Македонского царства минимум единства посредством организации общего синедриона, хотя это царство и было разделено на четыре части. Образование для всей Македонии одного синедриона – это, по Фейелю, уступка, которой римляне хотели успокоить недовольство, вызванное разделением Македонии на первом конгрессе в Амфиполе. Для подтверждения своей мысли Фейель приводит надпись из Беройи, в которой имеется указание συνεδριον и μεριδες.500) По его мнению, центральный орган был необходимым посредником между Римом и местными властями. Правда, надпись из Беройи, в которой имеется упоминание о синедрионе, мериде и койноне македонян неоспоримо свидетельствует о том, что мериды существовали ещё и во времена Флавия. Но из надписи не ясно, идёт ли речь о синедрионе македонского койнэ. Маловероятно, чтобы римляне разрешили постоянное македонское койнэ в 148 г. до н. э. и после него.

Фейель полагает, что в каждой из македонских частей была первичная ассамблея, проходившая по одному разу в год. Для него не возникало трудностей при определении функций того синедриона, существование которого он предполагал. Общемакедонский синедрион, с его точки зрения, заботился о собирании той подати, которую нужно было вносить Риму. Но поскольку областные правления имели свои кассы, становится несомненным, что такая обязанность лежала на них. Фейель приписывает синедриону при возникновении юридических конфликтов между четырьмя областями также заботу об арбитраже, контроль над выполнением закона, запрещавшего браки между жителями различных областей, закона о покупках недвижимой собственности и, наконец, тех законов, которые Эмилий Павел хотел издать для всей Македонии.

В источниках не сохранилось никаких доказательств для подтверждения или отрицания выдвинутых Фейелем положений. Они основаны лишь на одних предположениях, вытекающих из отсутствия в Македонии общей внешней политики.

После выхода в свет работы Мишеля Фейеля Ж. Ларсен в своей новой статье, опубликованной в 1949 г., пересмотрел свою точку зрения относительно организации, которую получила Македония от римлян после поражения Персея, и пришёл к диаметрально противоположным точке зрения М. Фейеля выводам.501)

Потребность более глубокой аргументации заставила Ларсена принять тщательное филологическое исследование двух текстов: одного – литературного, Тита Ливия, другого – эпиграфического, надписи, до сих пор недостаточно известной. Но как изучение текста Ливия, особенно в отношении «concilium» и «consilium», так и надпись не внесли большой ясности в основной вопрос возникшего спора.

В своей работе Ларсен опроверг аргументы Фейеля и подтвердил своё мнение о том, что Македония после поражения под Пидной была разделена на четыре части, предназначенные жить в полной изоляции одна от другой, вне политических и даже хозяйственных связей. Исходя из известных решении римского сената относительно Македонии, Ларсен приходит к выводу, что создание общего македонского синедриона находилось бы в резком противоречии с намерением римлян. Он также считал маловероятным существование первичных собраний, хотя признавал возможным наличие избирательной ассамблеи, открытой для всех граждан. На примерах четырёх македонских областей фессалийского и ликийского койнонов он пытался доказать, что представительное управление было нормальной формой управления в федеральных государствах II в. до н. э.

В 1950 г. вышла в свет работа сорбоннского профессора Андре Эмара, которая, по его словам, являлась ответом на призыв Ларсена к деятельному исследованию этой проблемы.502) По узкой теме спорного вопроса о Македонии Эмар объявляет свои взгляды нейтральными. Но, выйдя за пределы обсуждения этих вопросов, он привлекает параллельный материал из истории греческих государств, приводит ряд новых мыслей и предположений.

Проблема общего синедриона не вызывает у него разногласий с Ларсеном. То, что во времена империи такой синедрион действительно имел место, не даёт ему права признать его существование в 167 г. до н. э. Тогда Рим отказался дать всей Македонии коллективный политический орган, но впоследствии согласился на организацию такого органа. Когда и по какому поводу это произошло, мы не знаем. То, что такай возможность не исключается, подтверждается Эмаром на основании истории греческих койнэ. Рим уничтожил в 146 г. до н. э. если не все эллинские койнэ, то, по меньшей мере, ахейскую конфедерацию. Но впоследствии он восстановил ахейский койнон. Так могло случиться и с Македонией.503)

Выступая против Фейеля, стремившегося не только доказать существование общего синедриона, но и определить его функции, Эмар указывает, что всё это противоречило бы политике Рима в завоёванной Македонской стране. Передать заботу о выполнении всех своих решений общему синедриону, составленному из македонян, тех самых македонян, которые горестно переживали направленные против них меры и были ими угнетены, означало бы фактически дать македонянам средство самим организовать нарушения этих предписаний, или, по крайней мере, закрыть глаза на такие нарушения. Могут сказать, говорит Эмар, что правительства областей, также составленные из македонян, тем более не могли внушать доверие римлянам. Возможно, что это и так. Однако римляне могли питать надежду, что правительства областей, вошедшие во вкус своей власти и заботившиеся об автономии областей, более охотно будут наблюдать над сохранением тех барьеров, без которых они больше уже ничего не значили. Общее для всей Македонии учреждение неизбежно увеличивало бы возможность контактов между македонянами и было бы препятствием для римских интересов в Македонии, защищаемых Римом с такой безжалостной твёрдостью.504) Эмар приходит к выводу, что синедрионы, избрание которых было установлено после второго собрания в Амфиполе, не могли быть членами центрального македонского синедриона. Тит Ливий говорит о создании четырёх областных синедрионов, которые, по мысли римлян, должны были осуществлять управление Македонией. Однако, указывает Эмар, из этого не следует, что каждая из четырёх областей не имела в 167 г. до н. э. первичной ассамблеи. «Нет ничего поражающего в сосуществовании синедриона и ассамблеи такого рода. Наоборот, такое сосуществование является нормальным фактом».505) По его собственным словам, он высказывает это мнение менее категорично, чем Фейель, и ещё более осторожно, чем Ларсен, потому что нет никаких доказательств того, что четыре области имели первичные собрания, как и нет доказательств того, чтобы отрицать их существование.506)

Заслуживают внимания указания Эмара на социальную опору римлян в завоёванных странах. Стремясь укрепить свои позиции в них, они создавали покорные правительства, которые не присоединились бы ни к какому мероприятию, направленному против римского господства. Для того, чтобы достичь этой цели, было одно средство: «Передать власть социальной группе отобранных граждан». Такая группа оказалась бы наиболее заинтересованной как в сохранении спокойствия внутри страны, так и верности по отношению к Риму. Поэтому римляне всюду, где только могли, передавали фактическую власть богатым. Они установили ценз для всех государственных функций, имевших хотя бы какое-нибудь значение. Так, по поводу фессалийского койнона Ливий говорит, что Квинкций выбрал сенаторов и судей на основании оценки собственности и придал более силы той части граждан, которой дороже всего общее спокойствие и тишина.507) Именно такие граждане должны были проводить в жизнь римские интересы и не допускать, чтобы первичные собрания стали опасным инструментом в руках демагогов.508)

Признавая возможность существования первичных собраний в многочисленных государствах, даже федеральных и организованных под контролем Рима, Эмар пытается объяснить, почему эти собрания впоследствии исчезли. Причину такого явления он ищет не в социальной и политической борьбе, а в простой эволюции, которую называет «почти естественной». Эволюцию этого учреждения он понимает довольно своеобразно. Непрерывное укрепление римского господства переходило в суверенную власть. Разочарованные и жестоко наказанные каждый раз, когда они пытались свергнуть чужое иго, непокорные элементы, патриоты, присоединившиеся к противникам таким образом установленных режимов, кончили тем, что примирились с неизбежным. Сфера действия власти греческих государств непрерывно суживалась, а вместе с этим суживались и интенсивность, и привлекательность политической жизни. В таких условиях, пишет Эмар, стал пропадать интерес к игре в государственные учреждения. Высшие органы, которые ещё давали почётные должности богатым в ходе общественного развития, сохранились и устояли. Но первичные собрания, не дававшие никакой компенсации заседавшим в них гражданам, погибали в более или менее долгой агонии. В одном случае их функции переходили к уже существовавшему ранее тому или иному совету, в другом – первичные собрания преобразовывались в представительные ассамблеи.509)

Появление и распространение представительного режима в греческом мире не означало, по мнению Эмара, какого-то обновления форм политической жизни, при котором можно было бы распознать признаки плодотворной изобретательности и жизненности, достойные прежней гибкости эллинского духа. Скорее появление и распространение представительного режима говорят не о творческой молодости, а об усталости, отчаянии и отречении от своих собственных интересов.

Делая далеко идущие выводы, Эмар сам признаётся, что вследствие недостатков документации он дал свободу своему воображению.510)

В 1957 г. в своей работе о македонских городах в римское время Ф. К. Папазоглу снова сделала попытку проверить мнения предыдущих учёных относительно устройства, которое получила в 167 г. до н. э. Македония. Она оправдывает эту свою попытку тем, что режим, установленный римлянами для четырёх македонских республик, представляет особый интерес для истории государств, организованных под римской опекой.511)

Резюмируя, что было сказано раньше, Ф. К. Папазоглу в основном споре не разделяет точки зрения Ларсена и Эмара. Она считает несомненным, что римляне противопоставляли уничтожаемой монархии государства, основанные на местной автономии civitates. Об этом определённо и прямо говорят Ливий и Плутарх. Но эта автономия civitates, не являвшихся всё же независимыми полисами, придает специальный характер четырём македонским государствам и отличает их как от унитарных, так и от федеративных государств.512)

Ф. К. Папазоглу считает, что конституция македонских государств имеет близкую аналогию в организации римских, провинций; конституция не может быть понята ни как федеративная, ни как унитарная. Во главе каждой республики стоял магистрат (αρχεγοί).513) Ему помогал вести дела совет, составленный из представителей civitates (синедрион, консилиум). Ф. К. Папазоглу считает, что административными единицами поделённой Македонии были городские общины (civitates), что видно из речи-прокламации Эмилия Павла, как её передает Ливий: Omnium primum liberos esse iubere Macedonas, habentis urbes easdem agrosque, utentes legibus suis annuos creantis magistratus”.514) В биографии Эмилия Павла Плутарх говорит: „Μακεδόσι μεν απέδωκε την χώραν και τας πολεις ελευθερας οικειν και αθτονομους”.515) Как видим, города были свободны и автономны, имели своих магистратов и органы власти. Положение о свободных законах (utentes, legibus suis) относится к городам и их местному самоуправлению. Ф. К. Папазоглу приводит случай с иллирийским городом Агассами, которому в 169–168 гг. Эмилий Павел, как и другим городам, обещал иммунитет и автономию „ut reliquorum Macedonum animos sibi conciliaret, obsidibus contentus sine praesidio relinquere se iis urbem inmunesque ac suis legibus victuros est pollicitus”.516)

Римляне смотрели на эти города как на самоуправление, а те, которые имели законы, сохранили их. Когда Эмилий Павел объявлял македонянам «свободу и автономию», в первую очередь он имел в виду местное самоуправление. Указания Ливия и Плутарха показывают, что римляне противопоставляли монархии не единую центральную республику.517) Папазоглу не признаёт существование первичных собраний, о которых нет никаких данных, и признаёт маловероятным, чтобы Рим позволил македонянам устраивать массовые собрания. Она высказывается против неправильного предположения о существовании общемакедонского совета, так как всякая политическая и экономическая связь между четырьмя республиками была запрещена. Ф. К. Папазоглу высказывает мысль о том, что термины concilium и consilium не могут дать безошибочного представления о характере основных органов власти в македонских республиках.518)