Компетенция лингвиста.

В компетенцию лингвиста входит:

1. Установление отнесенности спорного высказывания / текста к конкретному лицу.

2. Установление отсутствия / наличия речевого акта оскорбления.

3. Установление формы передачи информации – приличная / неприличная.

В компетенцию лингвиста не входит:

А) Юридическая квалификация материала.

В лингвистической экспертизе не допускаются выводы о том, что Х намеренно (умышленно) оскорбил У, так как квалификация умысла (прямого или косвенного) является юридической квалификацией и не входит в компетенцию лингвиста-эксперта. Не допускаются также выводы об оправданности / неоправданности речевого поведения инвектора. Такие выводы входят в компетенцию суда, лингвист лишь может указать в качестве экспертной инициативы на факты, которые, по его мнению, значимы для рассмотрения дела по существу. Например, «По существу дела считаем нужным отметить, что речевому акту оскорбления Х-ом У-а предшествовал речевой акт оскорбления У-ом Х-а». Оправдывает ли такое положение дел Х -а, входит в компетенцию суда.

Б) Определение возможного психологического состояния инвектума.

Определение возможного психологического состояния инвектума также не входит в пределы компетенции лингвиста-эксперта. Кроме того, что установление факта психологического ущерба входит в компетенцию психологии и суда (при оценке степени причиненного ущерба), вывод, сформулированный следующим образом: «Фраза (слово) Х способна причинить ущерб (=может быть оскорбительной (=обидной) для лица)», вероятно, бессодержателен. Тот факт, что для Х-а фраза может быть обидной не нуждается в обосновании, когда Х написал заявление о возбуждении уголовного дела по оскорблению. В принципе данный ответ мог бы быть положительным в том смысле, что способен был нести позитивную информацию, когда были бы установлены ситуации, в которых Х не имеет права обижаться, но такой юридический подход к проблеме оскорбления на данном этапе вряд ли возможен (в принципе остается проблемой, насколько он целесообразен).

4.1.2. Типовые вопросы к лингвисту-эксперту:

Выделяются следующие три группы вопросов к лингвисту-эксперту.

1. Первая группа вопросов направлена на установление факта отнесенности (=адресованности) спорного высказывания к конкретному лицу. Данное экспертное задание формулируется, как правило, в следующих вопросах.

А) Содержит ли текст информацию о конкретном Х -е?

Б) Можно ли по имеющимся в тексте различным номинациям установить что речь идет о конкретном Х -е?

В) Относится ли фраза к конкретному Х-у (=адресована ли фраза конкретному лицу?)?

2. Вторая группа вопросов связанна с установлением наличия / отсутствия речевого акта оскорбления.

Сюда входят следующие вопросы:

А) Оскорбительна ли фраза Х?

Б) Является ли высказывание оскорбляющим честь и достоинство лица, к которому оно обращено?

Б) Представляют ли собой (являются ли) высказывания оскорблением?

Отвечая на вопрос А необходимо учитывать, что его можно понимать двояко: а) как определение психологического состояния инвектума (обидно / необидно) и б) как выяснение наличия / отсутствия речевого акта оскорбления. Целесообразно под этим вопросом понимать квалификацию спорного текста / высказывания с точки зрения наличия / отсутствия в нем речевого акта оскорбления, в силу изложенных в разделе о пределах компетенции лингвиста соображений.

1.Третья группа вопросов связана с установлением наличия / отсутствия неприличной формы в спорном высказывании (тексте).

А) Имеется ли в тексте негативная оценка личности, выраженная в неприличной форме противоречащей правилам речевого поведения, принятым в обществе?

Б) Имеется ли в тексте негативная (бранная, неприличная лексика)?

В) В какой форме, приличной или неприличной, было высказано суждение в адрес Х?

Г) Имеются ли в тексте бранные слова и выражения, словесные конструкции с оскорбительным переносным значением или оскорбительной эмоциональной окраской?

Д) Носит ли высказывание неприличный характер?

При ответе на вопрос о форме выражения коммуникативного намерения целесообразно учитывать, что концепт «неприличная форма» не имеет в лингвистике определенного содержания и фактически не разработан как концепт, утверждающий что-то о свойствах высказываний или лексем русского языка, но очевидно, неприличными являются:

А) обсценные слова и выражения;

Б) непристойные слова и выражения.

В связи с тем, что признак неприличная форма является в уголовно-правовом аспекте квалифицирующим, а именно введен для определения того факта, что деяние относится к разряду преступлений, так как обладает общественной опасностью, при этом моральный вред может быть компенсирован и в гражданско-правовом порядке (ст. 151 ГК РФ) рекомендуется в качестве неприличной формы квалифицировать высказывания, которые содержат два названных выше класса единиц (список лексем и выражений русского языка, которые являются неприличным, приведен в Приложении с….), относительно остальных единиц, которые могут вызвать какие-либо сомнения рекомендуется использовать право отказа от дачи заключения ст. 57. п. 3(6) УПК РФ.

4.2. Пределы компетенции лингвиста-эксперта и типовые вопросы по делам о распространении не соответствующих действительности порочащих сведений (ст. 152 ГК РФ) и клевете (ст.ст. 129, 298 УК РФ)

4.2.1. Компетенция лингвиста-эксперта. В рамках данной категории дел предметом исследования является речевое поведение автора спорного текста. В компетенцию лингвиста входит установление следующих фактов:

1) содержание конкретного спорного высказывания либо конкретной спорной единицы высказывания (текста);

2) наличие / отсутствие негативной информации о конкретном лице / субъекте делового оборота;

3) отношение (относится или нет?) негативной информации к конкретному лицу;

4) способ выражения информации оценочное суждение (мнение, убеждение) / утверждение о фактах.

Таким образом, лингвист квалифицирует речевое поведение в следующих аспектах:

А) автор речевого произведения передает негативную информацию о конкретном лице, негативная информация выражена в форме утверждения о фактах (утверждается наличие ситуаций, имевших / имеющих место в реальности, негативно характеризующих конкретное лицо).

Б) автор речевого произведения передает негативную информацию о конкретном лице, негативная информация выражена в форме оценочного суждения (производится негативная оценка ситуаций, с которыми была связана (или связана в данный момент конкретная личность) или оценка самой личности на шкалах хорошо / плохо, достоверно / вероятно и т.п.

В пределы компетенции лингвиста не входит:

1) Юридическая квалификация речевого поведения.

Лингвист не может установить:

- порочат ли спорные сведения честь конкретного лица,

- умаляют ли спорные сведения достоинство конкретного лица;

- наносят ли (способны ли нанести) спорные сведения вред деловой репутации субъекта делового оборота;

2) Юридическая и морально-этическая квалификация выраженной в тексте информации.

Лингвист не может установить:

- содержится ли в тексте информация о нарушении конкретным лицом или субъектом делового оборота действующего законодательства;

- содержится ли в тексте информация о нарушении конкретным лицом или субъектом делового оборота морально-этических норм и принципов.

3) Гносеологические характеристики спорных высказываний.

Лингвист не может установить:

- проверяемо или нет конкретное спорное высказывание на предмет его соответствия действительности.

4.2.2. Типовые вопросы

1. Содержатся ли в статье «...» негативная информация о лице? В каких конкретно высказываниях содержится негативная информация?

2. Можно ли по имеющимся в тексте различным номинациям установить что речь идет о конкретном Х -е?

3. Относится ли фраза к конкретному Х-у (=адресована ли фраза конкретному лицу?)?

4. Содержатся ли в статье «...» негативная информация о деловой репутации юридического лица / общественной организации / фирмы / учреждения «...» (название)?

5. В какой форме – утверждения о фактах или оценочного суждения – представлена информация?

4.3. Пределы компетенции и типовые вопросы по делам о призывах к экстремистской деятельности, а также возбуждении расовой, религиозной, национальной и социальной ненависти и вражды (ст.ст. 280, 282 УК РФ)

4.3.1. В компетенцию лингвиста входит:

А) Установление наличия / отсутствия призывов в спорном речевом произведении.

Б) Установление наличия / отсутствия речевых актов оскорбления по отношению к какой-либо группе лиц, объединенных на основе расовых, религиозных, социальных признаков.

В компетенцию лингвиста не входит:

А) Установление содержания призывов:

- являются ли выявленные призывы призывами к насильственному изменению основ конституционного строя РФ;

- являются ли выявленные призывы призывами к нарушению целостности РФ;

- являются ли выявленные призывы призывами, ведущими к нарушению прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии

- являются ли действия, к которым автор спорного речевого произведения призывает неопределенную группу лиц экстремистскими действиями и др.

Данные вопросы имеют отношение к сфере компетенции юриста, и не входят в пределы специальных познаний лингвиста, так как последний, не имея юридического образования, не знает, например, могут ли конкретные призывы вызвать действия, которые способны привести к насильственному изменению основ конституционного строя РФ.

Б) Установление реальных (=некоммуникативных) намерений говорящего:

- Направлено ли спорное речевое произведение на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации?

- Направлено ли спорное речевое произведение на возбуждение социальной, расовой, межнациональной розни?

- Можно ли утверждать, что автор сознательно и целенаправленно стремился возбудить ненависть и вражду по отношению к людям той или иной нации, вероисповеданию, унизить их человеческое достоинство, исходя из национальности, происхождения, отношения к религии, если да, то, что об этом свидетельствует?

Эти вопросы также относятся к сфере компетенции юриста и связаны с установлением формы вины, фактически за этими вопросами стоят следующие вопросы: «Хотел ли говорящий разжечь межнациональную рознь, произнося высказывание Х?» или «Хотел ли говорящий, чтобы были захвачены властные полномочия, когда произносил высказывание Х?» Лингвист не может ответить на эти вопросы, поскольку язык может использоваться неискренне, таким образом, из наличия призыва не вытекает желание призывать (кто-то, например, может призывать под угрозой).

В) Установление способности призывов побуждать неопределенную группу лиц к конкретным действиям либо установление способности действий, к которым призывают в спорном речевом произведении, приносить ущерб общественным отношениям:

- Способны ли данные действия (призывы к действиям) вызвать социальную, расовую, национальную или религиозную вражду, рознь?

- Какова характеристика речевого произведения в целом с точки зрения возможности, невозможности быть средством разжигания национальной, расовой и религиозной ненависти и вражды?

В компетенцию лингвиста-эксперта не входит оценка возможности / невозможности (а также характеристика возможных) негативных последствий, которые способно повлечь исследуемое речевое произведение. Очевидно, что такая возможность зависит от многих факторов, в том числе, например, и от экономической и политической стабильности в стране. Однако, так как состав преступлений, предусмотренных ст.ст. 280 и 282 формальный, то вопросы группы В избыточны, так как наступление реальных последствий и установление причинно-следственных связей между речевым произведением и этими последствиями не является необходимым.

Типовые вопросы:

1. Имеются ли в спорном речевом произведении высказывания оскорбительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или социальной группы?

2. Является ли спорное речевое произведение призывом?

3. Создается ли в спорном речевом произведении образ врага?

4.4. Пределы компетенции лингвиста и типовые вопросы по делам, связанным с квалификацией угрозы

Так же как и в предыдущих случаях, в случае установления в спорном речевом произведении наличия / отсутствия угрозы, предметом исследования является речевое поведение автора спорного сообщения.

В компетенцию лингвиста в данном случае входит только один вопрос: «Содержит ли спорное речевое произведения угрозы?». Таким образом, лингвист способен установить только то обстоятельство, что говорящий в речевом отношении вел себя таким образом, что высказывал в адрес Х-а угрозы.

В компетенцию лингвиста не входит.

1. Оценка состояния воспринимающего угрозу: лингвист не может установить, воспринимал ли Х угрозу как реальную.

2. Содержание угрозы. Является ли угроза угрозой причинения легкого вреда здоровью или угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья и др.

Эти вопросы носят юридический характер и не могут быть решены лингвистом-экспертом.

Список литературы

Аверьянова, Т.В.Судебная экспертиза: Курс общей теории / Т.В. Аверьянова. – М. : Норма, 2006. – 480 с.

Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. – М.: Лабиринт, 2007. – 320 с.

Апресян, Ю.Д.Идеи и методы структурной лингвистики / Ю.Д. Апресян. – М., 1966.

Апресян, Ю.Д.Лексическая семантика: синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. – М., 1974.

Артеменко, Н.В., Минькова, А.М.Спорные вопросы применения нормы об освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим / Н.В. Артеменко, А.М. Минькова // Справочно-правовая система КонсультантПлюс.

Арутюнова Н.Д.Лингвистические проблемы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 13. – М., 1982. – С.10-33.

Арутюнова, Н.Д.Предложение и его смысл / Н.Д. Арутюнова – М., 1976.

Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова – М., 1988.

Баранов А.Н.Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие / А.Н. Баранов. – М.: Флинта: Наука, 2007. – 592 с.

Белкин, Р.С.Курс криминалистики. – Т 2.– М., 1997. – С. 289-345.

Белкин, Р.С.Собирание, исследование и оценка доказательств / Р.С. Белкин. – М., 1966.

Бринев К.И.Лингвистическая экспертиза: типы экспертных задач и методические презумпции / К.И. Бринев // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: Межвузовский сборник научных трудов./ под ред. Н.Д. Голева. – Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2008. – С.232-249.

Бринев, К.И. Реклама в парадигме инвективности / К.И. Бринев // Юрислингвистика 8 : Русский язык и современное российское право: Сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та,. – Барнаул, 2007. – С.402-405.

Бринев, К.И. Судебная лингвистическая экспертиза по делам об оскорблении. Оскорбление в метасознании лингвиста [Электронный ресурс] // http://pusic.ucoz.ru /

Бринев, К.И. Честный юрист в думе (анализ предвыборной листовки) / К.И. Бринев // Юрислингвистика 7 : Язык как феномен правовой коммуникации: Сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2006. – С. 268-275.

Вежбицка, А.Дескрипция или цитация / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. – М., 1982.

Вежбицка, А.Речевые жанры [в свете теории элементарных смысловых единиц] / Вежбицка А. // Антология речевых жанров. – М.: Лабиринт, 2007. – С.68-81.

Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов / А.Б. Венгеров. – М.: Юриспруденция, 2000. – 528 с.

Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. – М., 1985.

Вригт, Г.Х. фон Нормы, истина и логика / Г.Х. фон Вригт // Логико-философские исследования. Избранные труды. – М., 1986.

Галяшина, Е.И.Лингвистика против экстремизма / Е.И. Галяшина. – М., 2006.

Галяшина, Е.И.Основы судебного речеведения: Монография / Галяшина Е.И. – М.: СТЭНСИ, 2003. – 236 с.

Галяшина, Е.И.Правовой статус судебной лингвистической экспертизы / Галяшина Е.И. // Цена слова. – М.: СТЭНСИ, 2002. – С. 228-237.

Голев, Н.Д. Антиномии русской орфографии / Н.Д. Голев. – М.: Едиториал УРСС, 2004. – 160 с.

Голев, Н.Д. «Взял для себя все» // Юрислингвистика-5: Юридические аспекты права и лингвистические аспекты языка: Сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – С. 246-251.

Голев, Н.Д. «…Восстать, вооружиться, победить…»: Шекспир и экстремизм / Н.Д. Голев // Юрислингвистика 8: русский язык и современное российское право Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. – С. 412-416.

Голев, Н.Д. Об объективности и легитимности источников лингвистической экспертизы / Голев Н.Д. // Юрислингвистика -3 : Проблемы юрислингвистической экспертизы : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – С. 14-29.

Голев, Н.Д.От редактора: Актуальные проблемы юрислингвистической экспертизы / Голев Н.Д. // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – С. 5-14.

Голев, Н.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении Юрислингвистика: проблемы и перспективы : Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул.: Изд-во Алт. ун-та, 1999. – С. 7-38.

Голев, Н.Д. Юридизация естественного языка как юрислингвистическая проблема / Голев Н.Д. // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. – С. 9-46.

Гридина, Т.А., Третьякова, В.С. Принципы лингво-когнитивного анализа конфликтного высказывания / Т.А. Гридина, В.С. Третьякова // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул.: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – С.55-65.

Доронина, С.В.Залежалый товар / С.В. Доронина // Юрислингвистика-5: юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2004. – С. 271-280.

Доронина, С.В. Инвективная функция насмешки и проблемы ее экспертной оценки / С.В. Доронина // Юрислингвистика-3 : Проблемы юрислингвистической экспертизы : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2002, с. 77-85.

Жельвис, В.И. Инвектива / В.И. Жельвис // Антология речевых жанров. – М.: Лабиринт, 2007. – С. 187-195.

Жельвис, В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия/ В.И. Жельвис // Юрислингвистика-2 : русский язык в его естественном и юридическом бытии : Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул. : Изд-во Алт. ун-та, 2000. – С. 223-236.

Зинин, А.М., Омельянюк, Г.Г., Пахомов, А.В.Введение в судебную экспертизу / А.М. Зинин, Г.Г. Омельянюк, А.В. Пахомов – М., 2002.

Ивин, А.А.Логика [Электронный ресурс] // http://psylib.org.ua/books/ivina01/index.

Иссерс, О.С. Свобода слова : две стороны медали (оскорбление в зеркале юриспруденции и лингвистики) / О.С. Иссерс // Юрислингвистика 1: проблемы и перспективы : Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул. : Изд-во Алт. ун-та, 1999. – С. 40-53.

Кирилин, К.А. Опровержение и ответ как механизм реализации информационных прав личности : «де-юре» и «де-факто» / К.А. Кирилин // Юрислингвистика-3 : Проблемы юрислингвистической экспертизы : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2002. – С. 172-188.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации, 7-е издание, переработанное и дополненное, ответственный редактор - председатель Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедев [Электронный ресурс] // Справочно-правовая система КонсультантПлюс.

Коряковцев, А.В. Головачева, О.В. К проблеме инвективного функционирования языка и лексикографического описания русской инвективной лексики / А.В. Коряковцев, О.В. Головачева // Юрислингвистика-5 : юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – С. 216-226.

Кречетов, Д.В. Честь и достоинство (исторический аспект) / Д.В. Кречетов // Юрислингвистика-2 : русский язык в его естественном и юридическом бытии. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. – С. 113-117.

Кусов, В.Г. Коммуникативная перверсия как способ диагностики искажения при оскорблении / В.Г. Кусов // Юрислингвистика-6 : инвективное и манипулятивное функционирование языка : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2005. – С. 44-56.

Лакофф, Д.Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о категориях мышления / Дж. Лакофф. – М.: Едиториал УРСС, 2004.

Лакофф, Дж., Джонсон, М.Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. – 256 с.

Лебедева, Н.Б.Полиситуативность глагольной семантики (на материале русских префиксальных глаголов) / Н.Б. Лебедева. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999.

Матвеева, О.Н. Статья «Комментарий «СК»» / О.Н. Матвеева // Цена слова. – М.: СТЭНСИ, 2002. – С.184-190.

Мельчук, И.А. Опыт теории лингвистических моделей «СМЫСЛ ↔ТЕКСТ» / И.А. Мельчук. – М., 1974.

Наумов, А.В. Практика применения уголовного кодекса Российской Федерации. Комментарий судебной практики и доктринальное толкование. Под редакцией президента адвокатской палаты г. Москвы, заслуженного юриста российской федерации Г.М. Резника/ А.В. Наумов // Справочно-правовая система КонсультантПлюс.

Остин, Дж. Как совершать действия при помощи слов / Д.ж. Остин // Избранное. – М., 1999.

Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации / Авт.-сост.А.А. Леонтьев, В.Н. Базылев, Ю.А. Бельчиков, Ю.А. Сорокин; Отв. ред. А.К. Симонов. – М., 1997.

Поппер, К.Р.Историческое объяснение / К.Р. Поппер // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики — М.: Эдиториал УРСС, 2006. – С 330-340.

Поппер, К.Р.Логика и рост научного знания / К.Р. Поппер. – М., 1983.

Поппер, К. Нищета историцизма / К.Р. Поппер. – М., 1993.

Поппер, К.Р.Предположения и опровержения: Рост научного знания / К.Р. Поппер. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. – 638 с.

Поппер, К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход. / К.Р. Поппер. — М.: Эдиториал УРСС, 2002. — 384 с.

Поппер, К.Р. Открытое общество и его враги. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы / К.Р. Поппер. — М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. — 528 с.

Постатейный комментарий к уголовному кодексу Российской Федерации под руководством Н.А. Громова // Справочно-правовая система КонсультантПлюс.

Ратинов, А.Р.Экспертиза текстов массовой информации – необходимое условие подлинного правосудия / А.Р. Ратинов // Цена слова. – М.: СТЭНСИ, 2002. – С.. 211-221.

Рассел, Б. Философия логического атомизма / Б. Рассел // Избранные труды. – Новосибирск: Сиб. унив. изд-ство, 2007. – С. 121 – 223.

Рассел, Б. Человеческое познание его сфера и границы / Б. Рассел. – Киев.: Ника-Центр, 1997. – 560 с.

Россинская, Е.Р.Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе / Е.Р. Россинская. – М.: Норма, 2008. – 688 с.

Серль, Дж. Р. Классификация иллокутивных актов / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. – М., 1986.

Сорокотягина, Д.А., Сорокотягин, И.Н. Судебная экспертиза: Учебное пособие / Д.А. Сорокотягина, И.Н. Сорокотягин. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. – 336 с.

Сыпченко, С.В. Из опыта судебной лингвистической экспертизы публицистических произведений (О проблемах лингвистической экспертизы как прикладного направления юрислингвистики). Юрислингвистика: проблемы и перспективы : Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та. – 1999. – С.230-240.

Сыпченко, С.В. О типах инвективных текстов как объекте лингвистической экспертизы / Сыпченко С.В. // Юрислингвистика-2 : русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2000. – С. 244-253.

Фомичева, М.А.Угроза как способ совершения преступления (основания криминализации, виды и характеристика) / М.А. Фомичева. – Владимир, 2007. – 176 с.

Цена слова – М.: СТЭНСИ, 2002. – 336 с.

Чернышова, Т.В. Стилистический анализ как основа лингвистической экспертизы конфликтного текста / Т.В. Чернышова // Юрислингвистика-2 : русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2000. – С. 236-244.

Чернышова, Т.В. Юрислингвистическая экспертиза газетно-публицистических текстов с неявной коммуникативной функцией высказывания / Т.В. Чернышова // Юрислингвистика-3 : Проблемы юрислингвистической экспертизы : Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2002.С. 42-55.

Шляхов, А.Р.Судебная экспертиза: организация и проведение / А.Р.Шляхов. – М., 1979.

Юрислингвистика–2:русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. 273 с.

Юрислингвистика-3:Проблемы юрислингвистической экспертизы:Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – 263 c.

Юрислингвистика-5:лингвистические аспекты права и юридические аспекты языка Сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева .- Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – 354 с.

Юрислингвистика 6: инвективное и манипулятивное функционирование языка / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2005. – 419 с.

Юрислингвистика 7: язык как феномен правовой коммуникации / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2006.

Юрислингвистика 8 :русский язык и современное российское право / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2007.

Юрислингвистика-9:Истина в языке и праве : межвузовский сборник научных трудов / под ред. Н.Д. Голева. – Кемерово; Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2008. – 454 с.

[1] Особенно важно подчеркнуть, что это еще и большой и разнообразный личный опыт автора монографии. Это опыт своей исследовательской работы и опыт обобщения работ других лингвистов, юристов и экспертов, опыт теоретический и практической работы (научной, экспертной, образовательной и общественно-организационной).

[2] Для аналогии важно отметить, что при наличии «лингвистики лжи» отсутствует «лингвистика истины» (так же, впрочем, отсутствует как целостная концепция и «этическая лингвистика»; отчасти поэтому понятие «языковая манипуляция» нередко трактуется как обычное воздействие, присутствующее в любом речевом акте).

[3] Понятия чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. – М., 1997, c.17.

[4] Может возникнуть словесная проблема: «Что такое истина?», чтобы предупредить ее, отметим, что можем не употреблять этих терминов в принципе, а всегда говорить «соответствие и несоответствие действительности» [Поппер, 2002].

[5] Еще раз подчеркнем, что мы можем игнорировать это недовольство, не меняя список, для этого нужна только сила принуждения.

[6] Напомним, что потенциальная (да и фактическая ложность) теорий является, скорее, их достоинством, нежели недостатком [Поппер, 2004]. Думаем, что это должно хорошо быть понятно именно лингвисту, так как истина / ложь – это оппозиция, и если нет лжи, то нет и истины и, соответственно, содержания у утверждений, которые сообщают что-то о мире.

[7] Экзерситив – это «решение, касающееся того, что нечто должно быть, в противоположность суждению, что оно является таким-то: это защита того, как должно быть, в противоположность оценке, как есть на самом деле» [Остин, 1999, с. 128]. В описании Дж. Серля – это директивы или комиссивы [Серль, 1986].

[8] Когда, например, лингвист утверждает, что происходит «порча» языка и пытается обосновать это эмпирически, то он всегда потерпит неудачу, потому что данное утверждение – это утверждение о ценности, а не о фактах. Воображаемый лингвист в данном случае, безусловно, оценивает факты: жаргонные и иностранные слова начали проникать в сферу, например, официального общения, а это недопустимо, потому что лингвист не хочет, чтобы так было, таким образом, лингвист пытается отстоять свои ценности, которые сформировались у него относительно норм речевого общения. Эти факты, кстати, продукты решений других людей: человек способен решать употреблять ему жаргонные слова в официальной речи или нет. Но даже если когда-нибудь удастся доказать, утверждение «Русский язык портится» (например, в том смысле, что он стал передавать меньше бит информации в единицу времени), то это не будет влечь автоматически того, что будет принято решение о восстановлении его (русского языка) «пропускных способностей».

[9] Иное представление о дополнительной экспертизе представлено у А.Р. Шляхова [Шляхов, 1979, с. 70-71] «Назначение дополнительной экспертизы возможно, во-первых, для разъяснения ранее данного заключения; во-вторых, для решения нового вопроса по прежним исходным данным либо того же вопроса по дополнительным исходным данным. В случае постановки новых вопросов и предоставления эксперту не исследованных ранее исходных данных необходимо назначать не дополнительную, а самостоятельную экспертизу». Названные точки зрения отличаются системой отсчета относительно отождествления основной экспертизы. Для А.Р. Шляхова тождество экспертного исследования определяется относительно поставленного вопроса либо исследуемого объекта, тогда как в [Зинин, 2002] тождество определяется относительно и вопроса, и объекта исследования. Очевидно, что противопоставление данных точек зрения не имеет научного значения, имея при этом, безусловно, значение практико-юридическое в аспекте единообразия толкования соответствующих юридических норм.

[10] Последние два выделенных признака и, соответственно, четыре выделенных типа экспертиз могут быть преобразованы в менее избыточную классификацию. Первичные экспертизы могут быть противопоставлены вторичным, в рамках которых уже выделяются два подвида – повторные и дополнительные, последние выделяются по признаку «основания и цели назначения». Это вытекает из факта, что ни одна дополнительная экспертиза не может быть первичной, а повторная – основной. Но отметим, что эта классификация не имеет какого-либо серьезного научного значения, и признака «почему есть решение о том, что должны быть повторные, дополнительные и др. экспертизы» достаточно для описания существа дела.

[11] «Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления» [Уголовный кодекс, 1996].

[12] Такое же понимание объекта в работе [Галяшина, 2003]. «Объекты судебного речеведения – речевые произведения, (выделено нами – К.Б.) вовлекаемые в сферу судебного спора (разбирательства) в качестве документов или вещественных доказательств с целью подтверждения или опровержения позиции участвующих в деле сторон» [Галяшина, 2003, с.7]

[13] Так сформулирован объект лингвистической экспертизы в [Вопросы организации…, 2005].

[14] С этой точки зрения эмпирическое содержание слова «текст» достаточно тривиально. В общем случае текст – это то, что готовится, тогда как остальное возникает спонтанно, хотя очевидно, что это не обязательно.

[15] Такой подход вполне согласуется с представлением об экспертизе как об исследовательском способе получения доказательственной информации: экспертиза назначается, когда информацию невозможно получить без исследования объектов и, не обладая специальными познаниями в определенной области. Так, судебный медик, устанавливая причину смерти, не нуждается в непосредственном присутствии на месте смерти, тем и ценны его познания, но также справедливо, что при исследовании различных объектов его выводы могут отличаться.

[16] Автор пытался решить проблему описания задач экспертного исследования в реалистическом ключе, выделяя при этом два типа задач классификационные и герменевтические, но был очевиден факт, что возможно все задачи назвать герменевтическими и наоборот возможно обозначить все задачи как классификационные, это заставило нас отказаться от решения, принятого в [Бринев, 2008].

[17] Если, конечно, этот фрагмент существует.

[18] Мы заключили слово «действительно» в кавычки, потому что действия относительно истины и лжи не могут быть экстремистскими. Экстремизм – это наше решение о том, какие действия мы будем считать недопустимыми. Очевидно, что допустимость / недопустимость каких-либо конкретных действий не является предметом изучения лингвистики как науки.

[19] Слово «реальное» употребляется здесь условно, мы не хотим сказать, что коммуникативные намерения нереальны.

[20] В этом плане необходима системная типологизация оппозиций (привативные / эквиполентные, нейтрализуемые / ненейтрализуемые), исследуемых в экспертных исследованиях.

[21] Очевидно, что к интроспективным методам относятся и такие методы, как дистрибутивный и трансформационный. Они применяются для установления содержания текста. Так, отсылка к словарному значению – это свернутый анализ дистрибуций конкретного слова. Трансформационный анализ направлен на сведение поверхностных структур к глубинным, более элементарным, и установлению логических связей между этими элементарными структурами, которые не зависят от внешней формы выражения.

[22] Следует отметить, что описание лингвистических объектов, получающее значение «необходимо истинно», осуществляется относительно определенной нормы кодирования, данное описание может быть ложным при наличии сбоев в кодировании, установление которых может являться не менее важным при экспертном исследовании. Так, приведенный выше пример может получить следующую юридическую интерпретацию. Доказано, что представленные вопросы в цельном тексте являются утверждениями, также доказано, что они не соответствуют действительности, при этом обвиняемый в клевете доказывает, что данный текст генетически не является цельным, был создан случайно из двух различных текстов и случайно опубликован. В данном случае перед судом встает вопрос о наличии прямого умысла.

[23] По нашему мнению, нет необходимости подробно описывать исследовательское содержание отрицательных и положительных выводов, оно весьма очевидно.

[24] Так в определении.

[25] Педагогический работник подал иск в суд в связи с необоснованным увольнением. Основанием для увольнения послужили высказывания преподавателя в адрес одной из учениц. В судебном порядке на основании объяснения лиц и свидетельских показаний был установлен факт, что в адрес ученицы педагогическим работником были высказаны следующие фразы: 1) «Извини, ну ты и свинья»; 2) «И. выйди из класса, а то у меня булка в горле застрянет». При увольнении педагогического работника работодатель, в том числе, руководствовался п.2 ст.336 ТК РФ:

В комментариях к ТК РФ данный пункт трактуется следующим образом: «однократное применение к обучающемуся, воспитаннику методов физического насилия (применение физической силы, принудительного физического воздействия, в том числе и преднамеренное нанесение физических повреждений, причиняющих физическую боль, различной степени тяжести, принудительная изоляция обучающегося, воспитанника