Конституционные» положения Хартии, направленные на упорядочение деятельности административных и судебных органов страны

При ответе на данный вопрос необходимо выделить и проанализировать путем сопоставления от­дельных статей те из них, которые непосредственно от­носятся к сфере королевской администрации и системе правосудия в стране (ст. 17—22, 24, 36, 39, 40, 55 и др.). Именно они снискали ВХВ 1215 г. многовековую славу документа, впервые закрепившего «во тьме Средневе­ковья» гарантии прав личности.

Так, ст. 17—19 Хартии содержали положения, обес­печивавшие большую доступность, профессионализм и улучшение управляемости королевских судов. Эти поло­жения не только не подрывали, а, напротив, подтверж­дали и в определенной мере модифицировали в интере­сах истца систему правосудия, созданную Генрихом I (1110—1135 гг.) и его преемниками. Статья 17 Хартии возвращала страну к старому, более удобному делению высшего королевского суда «общих тяжб» (которое было ликвидировано Иоанном в 1209 г.) на два судебных при­сутствия: суд, сопровождавший короля в его объездах страны, и суд, заседавший без короля в Вестминстере в режиме регулярных и длительных сессий. Статьи 18 и 19 также в интересах истца устанавливали правило, что вла­дельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определяя с этой це­лью необходимое число присяжных и королевских разъездных судей (а также порядок выезда их на места).

Как известно, в системе формального по своему ха­рактеру «общего права», сложившегося в Англии в XII— XIII вв., важнейшую роль играли королевские приказы о расследовании или различные формы исков (writs). Хар­тия 1215 г. не только утверждала сложившуюся к этому времени систему приказов, но и способствовала ее даль­нейшему развитию. Так, ст. 18 перечисляла приказы, на­правленные на защиту свободного держания земли: ста­рейшие приказы о «новом захвате», «о смерти предше­ственника», «о последнем представлении на приход». В ст. 36 говорилось о специальном королевском прика­зе, который должен был выдаваться бесплатно и без вся­кого промедления в случае расследования убийства или иного тяжкого преступления, — приказе о расследова­нии «о жизни и членах». Его выдача сопровождалась, как правило, получением другого приказа — о рассле­довании причин задержания обвиняемого: не вследствие ли чьей-либо «злобы или ненависти человек был арес­тован» (writ of otio at atia). Если следствием было уста­новлено, что обвиняемый был арестован на основании злобы или ненависти, он отпускался на свободу при ус­ловии поручительства нескольких лиц в том, что он бу­дет доставлен в суд по первому требованию. Этот при­каз, сходный с приказом habeas corpus, давал обвиняе­мому в тяжком преступлении право на временное освобождение до суда.

В других статьях Хартии закреплялись принципы дея­тельности судов, многие из которых созвучны современ­ному праву. В частности, ст. 20 содержала требование соответствия тяжести наказания степени опасности пре­ступления. Более того, данное прогрессивное положе­ние распространялось на всех держателей земли, в том числе и на зависимых вилланов, воспроизводя при этом традиционное для английского права предписание о не­прикосновенности вилланского инвентаря (упряжки) при взыскании штрафов, что могло лишить виллана средств к существованию. Статья 24 запрещала королев­ским чиновникам (шерифам, констеблям и др.) высту­пать в роли судей по делам, подсудным королю, т. е. судам сотен и графств, в компетенцию которых входило рассмотрение уголовных дел при участии так называе­мого большого (обвинительного) жюри присяжных (это относилось даже к делам вилланов). Содержание этой статьи конкретизируется положением ст. 38, которая, следуя общему замыслу данного политического докумен­та, направлена на пресечение возможности со стороны короля и его чиновников преследовать невиновного. Со­гласно этой статье, никакой человек не мог «привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собствен­ного устного заявления, не привлекая для этого заслу­живающих доверия свидетелей».

Статья 36 Хартии имела прямую связь со ст. 40, в которой закреплялся часто повторявшийся и взятый дос­ловно из церковных декретов принцип «не продавать права и справедливости», «не отказывать в них или не замедлять их». Историки связывают ст. 40 главным обра­зом с требованием Церкви к светским властям не вме­шиваться в компетенцию церковных судов.

В ряду вышеуказанных статей наиболее дискуссион­ным представляется толкование положений ст. 34 и 39. Так, ст. 34 служит главным аргументом для тех исследо­вателей Хартии, которые утверждают, что бароны пы­тались с ее помощью остановить планомерную работу по созданию централизованного королевского правосудия. Дословно данная статья гласила: «Приказ, называе­мый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком-либо держании, вследствие чего сво­бодный человек мог бы потерять свою курию» (курия — это феодальный совет, суд при лендлорде или ином се­ньоре. — Н. К.). Особое политическое значение, которое придавалось этой статье, было связано с ее ошибочным толкованием, что убедительно доказывается новейши­ми исследователями документа¹⁶.

Речь в данной статье Хартии шла не об ограничении деятельности королевских судов вследствие расширения частной юрисдикции лордов, а о защите от королевско­го произвола владельческих прав его непосредственных держателей с помощью традиционного «суда равных». Неверно истолковывая предписания этой статьи, неко­торые исследователи ВХВ считали, что в ней говорилось о потере лордом своей курии. В действительности име­лась в виду возможность потери вассалом суда своего лорда. Так, в английских изданиях, посвященных дан­ному политическому документу, соответствующий фраг­мент латинского текста ст. 34 переводится следующим образом: «вследствие чего свободный человек не мог быть судим в курии (суде) своего лорда» («thereby man not be tried in his lord's court»).

Право феодального землевладения и средневековый европейский принцип «суда равных» в отношениях се­ньора и его вассалов были неразрывно связаны. Ни один сеньор, имеющий курию (собственный суд), действую­щую в двух формах — в форме «суда равных» в отноше­нии своих вассалов и манориального сельского суда в отношении зависимых вилланов и иных жителей своего манора, не мог ее потерять.

Чтобы понять действительный смысл таких важней­ших статей Хартии, как ст. 34 и 39, необходи­мо иметь ясное представление о сложной, многозвен­ной, обладающей внутренним единством системе судов средневековой Англии, в которой каждый из них занимал свою традиционную нишу. Становление этой систе­мы было связано с реформами Генриха II. При нем были сформированы центральные королевские суды в каче­стве составной части королевской курии и восстановле­ны и укреплены общие судебные собрания сотен и графств на основе традиционных англосаксонских по­рядков с привлечением присяжных из числа свободных держателей земли. Кроме того, были упорядочены тра­диционно сложившиеся границы между юрисдикцией судов графств, и частных сеньориальных «судов равных». К компетенции судов «общего права» в сотнях и граф­ствах были отнесены не только уголовные дела, но и споры о землевладении свободных. Это открыло для сво­бодного держателя земли широкие возможности не толь­ко перенести свой иск в королевский суд для расследо­вания с помощью присяжных, но и самому активно приобщиться к их деятельности в той же роли.

Отличительной особенностью этих судов был их со­словный характер. Они исключали из сферы своей дея­тельности земельные тяжбы вилланов. Однако действиф принципа «исключения вилланства» («exeptio villenagii»W не распространялось на тяжкие уголовные преступления, ибо, как писал в середине XIII в. английский правовед: Г. Бректон, «жизнь и члены находились во владении короля и в отношении запретов и наказания, разве что кто-либо другой пользуется специальной привилегией».

В сеньориальном частном «суде равных» лорд мог быть и истцом, и ответчиком. Этот суд основывался на прин­ципе «suit of court», когда сеньор председательствовал в суде, а решения коллективно выносились так называе­мыми suitors — самими вассалами лорда. Вассал при этом в случае несогласия с решением мог обратиться в выс­ший сеньориальный суд, в королевскую курию или пе­ренести свой иск в королевский суд графства. Не изжит был в то время и такой способ решения спора, как су­дебный поединок.

В манориальных сельских судах вершили правосудие «волей лорда и обычаями манора» сами жители манора под председательством сеньора или его помощника-стю­арда. Они разбирали главным образом земельные споры, дела о неуплате долгов, о мелких правонарушениях, в том числе совершенных против своего лорда, выполня­ли ряд полицейских функций наряду с судами сотен и графств. Решения в этих судах принимались коллектив­но, от имени всей общины манора. При этом формаль­но не проводилось различие между крепостными вилла­нами и свободными фригольдерами, сокменами, когда дело касалось зашиты от неправомерных посягательств даже со стороны самого лорда (Г. Дж. Берман).

Таким образом, согласно ВХВ 1215г., сам приказ «Praecipe», являвшийся суммарным средством перене­сения владельческого иска в королевскую курию и дей­ствовавший в отношении держателей короля, графов и баронов («tenents in chif of the Crown»), «как бы сопра­вителей короля» (Г. Бректон), был своеобразным адми­нистративным средством. Дело в том, что он лишь со­держал требование к вассалам короля явиться в коро­левскую курию для обоснования своего права вершить суд по конкретному владельческому иску. Если тому или иному вассалу удавалось аргументировано доказать это право, то дело оставалось для рассмотрения по существу в соответствующем «суде равных». Статья 34 Хартии зап­рещала королю использовать приказ «Praecipe» в иных (щелях и выдавать его «кому бы то ни было о каком-либо держании», т. е. исключить с его помощью незаконное и без «суда равных» изъятие земли у королевского вассала. Прямым подтверждением этому служит ст. 52, в которой закреплялось обещание короля воз­вратить своим вассалам земли, замки, вольности и иные их права, которых они были лишены без законного при­говора своих пэров (равных), а в случае возникновения тяжбы передать дело на решение комитета 25 баронов. Последний создавался в качестве высшей апелляцион­ной инстанции по владельческим искам непосредствен­ных королевских держателей против своего лорда-ко­роля, что было вызвано все тем же государевым произволом, а также тем, что король не мог быть в собствен­ном деле и судьей, и ответчиком. (Еще в «Баронских статьях» (ст. 25) предусматривалось создание такого комитета.) Весьма показательно, что тяжба по поводу владения, отнятого отцом или бароном короля, а не самим Иоанном, должна была рассматриваться в обыч­ном порядке «по приговору своих пэров» «с полной справедливостью» в королевской курии.

По своему содержанию приказ «Praecipe» стал пред­течей широко распространенного впоследствии в англий­ском праве приказа «о запрещении производства по делу» (writ of prohibition). Co временем были разработаны и аль­тернативные способы перенесения дела в королевский суд, например с помощью приказа «о вторжении» (writ of entri). В новой редакции ВХВ прежняя ст. 34 была исклю­чена из текста документа, хотя королевский судебный произвол не прекратился и в последующие века.

Центральное место в ВХВ 1215г. занимала также ст. 39, направленная против произвольных действий ко­роля, незаконных арестов, наложения наказаний по ад­министративному распоряжению без судебного разби­рательства, произвольного лишения прав владения иму­ществом, прежде всего землей, и других неправомерных действий.

Необходимо обратить особое внимание на данную статью Хартии, учитывая общепризнанную не­четкость использования в ее содержании таких понятий, как «суд равных», «свободный человек», «законы стра­ны» и др.

Безусловно, положения ст. 39 были направлены прежде всего против произвола Иоанна Безземельно­го, хотя ряд исторических документов свидетельствуют о его широком распространении и во времена его пред­шественников. Так, в ст. 1 Хартии Генриха I (1100г.) содержалось обещание не допускать впредь «несправед­ливых взиманий (денег)». Хартия Генриха II (около 1154г.) гласила, что необходимо соблюдать «вольно­сти и обычаи королевства». Вторая Оксфордская ХартияСтефана (1136г.) предписывала искоренить «все поборы и несправедливости и незаконные судебные взыскания». Статья 29 «Баронских статей» была почти дословно воспроизведена в ст. 39 ВХВ 1215г. с одним характерным уточнением, содержащим требование «за­конного (legate) приговора равных ему». «Ни один сво­бодный человек, — записано в ст. 39, — не будет арес­тован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным образом обездолен и мы не пойдем на него и не пошлем на него, иначе как по законному (курсив мой. — Н. К.) приговору равных ему (его пэ­ров) или по закону страны».

Разногласия по поводу ст. 39 Хартии касались, прежде всего, вопроса о том, распространялись ли ее гарантии на всех свободных жителей Англии или только на баронов, которые подпадали под юрисдикцию суда пэров (равных), что в свою очередь «упиралось» в перевод частицы «vel» («...per legate sudiciumparium suorum velperlegem terre»). При ж возникал вопрос, имеет ли она объединительный английский союз «and» — «и») или разъединительный английский союз «оr»— «или») характер. И по контексту, и по буквальному толкованию частица «vel» в тексте г. 39 имеет сугубо разъединительный смысл, свидетельствуя о наличии в Англии XIII в., помимо «суда равных» для баронов и других головных держателей земли от короля, иных судебных учреждений и альтернативных процедур правосудия. При этом ни один из известных вариантов разрешения спора, особенно по поводу земельных держаний, не был сугубо обязателен для свободных жителей королевства. После судебной реформы Генриха II (1166г.) каждый «свободный человек» фактически получил ­право обращения к королю за помощью в случае отказа в правосудии, или нарушения прав свободного держания, или несправедливого решения «равных» в феодальной курии (суде) лорда.

Конкретное содержание ст. 39 Хартии 1215 г. заключалось в официальном признании различных вариантов правосудия, которые определялись условиями земель­ного держания (tenure) и формой судебной процедуры. «Суд равных» в королевской курии эта статья относила к графам, баронам и другим головным земельным дер­жателям короля, выступающего в роли их верховного сеньора (против рядового рыцаря или фригольдера ко­ролю вряд ли понадобилось бы посылать армию). Судом «по законам страны» могли воспользоваться все осталь­ные свободные держатели земли по иным судебным ис­кам, при обращении к другим формам правосудия. Ши­рокое понятие суда «по законам страны» не исключало возможности не только привлечь к ответственности пе­ред королевским судом графства любого нарушителя прав свободного человека, в том числе в случае его не­явки в суд, но и защищать свои интересы иным путем, в частности с помощью традиционного судебного по­единка или объявления королем уклоняющегося от суда «стоящим вне закона» (outlawry).

Эта известная еще англосаксонскому праву и упомя­нутая в ст. 39 мера применялась ранее только в качестве наказания за тяжкие преступления. В XIII в. она стала использоваться по гражданским делам в качестве сред­ства доставки человека в суд, а в случае его неявки или побега — как основание признания им своих долгов, факта незаконного владения чужим имуществом и пр. Статья 39 Хартии была направлена против злоупотреб­лений короля и его чиновников правом объявления че­ловека вне закона без достаточных оснований. Впослед­ствии судами «общего права» в развитие ст. 39 был со­здан специальный приказ о «судебной ошибке» (writ of error), если человек оспаривал объявление его вне зако­на без предъявления обвинения.

Таким образом, в каждую фразу ст. 39 ВХВ 1215г. включался конкретный смысл, соответствующий требо­ваниям исторического момента. Выражение «суд пэров (равных)» относилось в ней к крупным феодалам (гра­фам, баронам) и означало средство защиты их земель­ных держаний от незаконных посягательств со стороны их сеньора — короля. Требование же суда «по законам страны» означало признание иных процедур «правосу­дия», предусмотренных обычным, или общим, правом страны. Оно относилось ко всем свободным людям стра­ны, закрепляя тем самым принцип — «нет наказания без суда». Даже с учетом сословного характера положе­ний ст. 39 сам факт провозглашения этого принципа в начале XIII в. стал бесспорным шагом вперед на пути к будущему утверждению института прав человека в Анг­лии. Интересно отметить, что в XIV в. термин «суд рав­ных» приобрел вполне точный смысл особой формы судебного процесса в отношении баронов по таким тяж­ким преступлениям, за которые предусматривалось наказание в виде смертной казни и конфискации имущества в пользу королевской казны.