Лидеры регионального развития

Выделить наиболее сильных игроков в столь разнообразном регионе возможно только с рядом оговорок. Китай, Япония и Индия выбраны в качестве таковых только для демонстрации превосходящего масштаба их влияния на региональные и мировые процессы. Фактически динамика развития государств в АТР позволяет делать выводы о будущем росте относительной мощи таких стран, как Индонезия и Южная Корея. Особую роль в регионе играет внешняя политика США и интеграционные устремления Австралии и Новой Зеландии, по экономическим и политическим параметрам относящихся к странам Запада. Большая дифференциация стран региона позволяет говорить о сохраняющейся слабости большинства стран Индокитая и Южной Азии, исключая Вьетнам и Индию.

По совокупности политического, экономического, демографического, географического и военного потенциала лидером АТР является Китайская Народная Республика. В настоящее время КНР стала второй экономикой мира, обогнав Японию в апреле-июне 2010 г. ВВП Китая оценивается в 5745 133 тысяч долларов , при этом, рассчитанный по паритету покупательной способности, этот показатель составляет уже 10 084 369 тысяч долларов , таким образом отставая от сильнейшей экономики мира США меньше чем в полтора раза. С 2009 г. Китай является главной страной-экспортером на планете, выступая в роли мировой фабрики, где имеются практически все известные виды производства. В то же время КНР зависит от ограниченных запасов природных ресурсов. Углеводороды и запасы пресной воды во многом определяют направленность внешней политики Китая в современных условиях.

Занимая 4-е место в мире по площади территории, КНР своими границами выходит на целый ряд сопредельных субрегионов, соприкасаясь с Центральной Азией, Южной Азией, Юго-Восточной Азией. Однако большинство сухопутных границ не имеют приемлемой транспортной инфраструктуры, что вызвано особенностями исторического развития и менее удачными географическими ландшафтами в западной части страны. Между тем КНР стремиться закрепиться в качестве импортера ЦА углеводородов и южноазиатских водных ресурсов. Гораздо лучше дела обстоят в восточных регионах Китая, где сосредоточены портовые города с выходами в моря и портовыми коммуникациями.

Политическая система КНР представляет собой сплав однопартийной социалистической системы, возглавляемой Коммунистической партией Китая, с либерализованными экономическими правами. Большая часть промышленности и банковская система контролируются государством. Страна представляет собой ассиметричную федерацию с сильной централизацией управления, имея в своем составе в основном равные в правах 23 провинции, включая формально входящий в состав КНР Тайвань, 5 автономных районов, 4 муниципальных образования (города центрального подчинения) и 2 специальных административных района. К последним относятся бывшие европейские колонии с высоким уровнем экономического развития Гонконг и Макао со значительной автономией в управлении. Большие сложности привносит наличие таких взрывоопасных регионов, как Тибет, где последний раз народные беспорядки прошли в 2008 г., и Синьцзян-Уйгурский автономный район, ставший местом народных волнений в 2009 г.

Обладая крупнейшей численностью населения в мире и, естественно, в рассматриваемом регионе (1341 414 человек), Китай привносит демографическое давление на соседние государства и оказывает влияние посредством проникновения в сопредельные страны своих эмигрантов. Сообщества китайских иммигрантов в сопредельных странах Юго-Восточной Азии формируют бизнес сообщества «хуацяо» и оказывают двусторонне воздействие на страны-реципиенты: влияют на отток капитала из них, инвестируя в КНР, а также на политику и экономику принимающих стран, лоббируя свои интересы и интересы Пекина.

Приоритеты внешней политики Китая базируются на понимании его элитами особой роли этой страны, выработанной в период биполярного противостояния, в качестве третьего полюса, действующего на неконфронтационной основе. Основные концептуальные положения внешней политики страны формировались в период правления второго поколения руководителей. Базовая часть внешнеполитической стратегии была заложена на III пленуме ЦК КПК, когда был предложен новый курс развития страны, направленный на модернизацию экономики и избавление от негативных последствий «культурной революции». Внешней политики отводилась не приоритетная роль, а вспомогательная по отношению к экономической составляющей китайского развития. Обновленная стратегия предполагала формирования пояса добрососедства на границах КНР, однако до ее действительного воплощения прошло больше десяти лет. Лишь когда противостояние между США и СССР прекратилось с распадом последнего, Китаю удалось действительно переключиться на неконфронтационную внешнюю политику. Изменились установки руководителей, теперь стремление к мировой революции сменилось реализацией прагматических и геополитических интересов страны. А постепенное реформирование экономики Китая позволило ему выбиться в лидеры регионального развития.

В настоящее время КНР остается важным элементом в безопасности АТР. Кажущееся спокойствие гиганта сопряжено с модернизацией вооруженных сил и увеличением расходов на оборону при обладании крупнейшей армией в мире (в Народно-освободительной армии Китая служит более 2 миллиона человек). Кроме того, Пекин не ослабляет своих территориальных претензий к соседям, имея спорные районы с большинством их них. В первую очередь речь идет о Южно-Китайском море с разграничением вод в Тонкинском заливе, островах Спратли, Парасельских островах, оспариваемых с Вьетнамом и рядом государств Юго-Восточной Азии. С Японией не решены вопросы относительно острова Сенкаку (китайский Дяоюй). КНР претендует на входящий в Индию штат Аруначал-Прадеш, называемый Китае Южным Тибетом. Смягчает ситуацию существование диалогового механизма Регионального форума АСЕАН, на котором особое внимание уделяется безопасности в Южно-Китайском море. КНР совместно со странами АСЕАН подписали Декларацию о действиях в Южно-Китайском море в 2002 г. Однако основной движущей силой в этих спорах выступает борьба за ресурсы. Если Тонкинский залив, острова Спратли и Парасельский архипелаг уйдут под контроль Пекина, то для него станет возможной добыча шельфовых залежей углеводородов практически на всей акватории Южно-Китайского моря. Россия и ЦА страны СНГ постарались решить территориальные вопросы с КНР путем уступок спорных районов, затем закрепили дух сотрудничества формированием ШОС. В отношениях с Тайванем возникла особая ситуация, при которой материковый Китай не позволяет изменить международный статус острова, действуя через механизмы ООН, но старается уйти от агрессивного сценария путем мягкой интеграции, сначала на экономическом уровне интенсифицируя торговые связи с Тайбэем и формируя комплекс преференционных мер.

В последнее время Пекин активно участвует в деятельности многосторонних механизмов по безопасности в регионе. В первую очередь следует отметить особую роль этой страны в шестисторонних переговорах по северокорейскому ядерному урегулированию, начавшихся в 2003 г. и с переменным успехом влияющих на обстановку на Корейском полуострове. Стоит отметить, что КНР имеет с КНДР Договор о дружбе сотрудничестве и взаимопомощи 1961 г., что способствует приданию Китаю особого положения в этом механизме. Однако фактическое действие этого договора сошло на нет по причине расхождения во внешнеполитических ориентациях участников. После северокорейских ядерных испытаний в мае 2009 г. Пекин стремится вернуться к формату шестисторонних переговоров, которые прервались более чем на два года. КНР является активным участником в таких структурах по безопасности в АТР, как АРФ и ШОС.

В плане интеграционной политики Китай все активнее продвигает идеи восточноазиатской интеграции. Основной целью для этой страны выступает доступ к рынкам энергоресурсов ЮВА, схожие стремления Японии и Республики Кореи позволяют активизировать диалог по созданию Азиатской зоны свободной торговли (AFTA) на основе АСЕАН+3. Участие КНР в других типах диалоговых площадок связано с активной деятельностью в рамках форума АТЭС (которые все меньше напоминает интеграционное объединение) и в системе Восточноазиатских саммитов (на их базе предполагается формирование Восточноазиатского сообщества по типу европейских интеграционных объединений 1950-х). Идет интенсификация связей в трехстороннем формате с Японией и Южной Кореей. Пиковым моментом в их отношениях стала встреча на о. Бали в 2003 г., на которой были приняты 14 совместных программ в сфере политики, безопасности, гуманитарных обменов и т. п., после некоторого ослабления сотрудничества, вызванного взаимными территориальными противоречиями и попытками пересмотра предвоенной истории Токио в 2004-2008 гг. Однако, несмотря на разногласия среди политических элит, в феврале 2006 г. был проведен Первый трехсторонний форум Северо-Восточной Азии , в котором участвовали бизнесмены, журналисты, отставные политики, ученые и общественные деятели. Что позволило сгладить противоречия на правительственном уровне. В 2009 г. наблюдалась активизация взаимодействия, благодаря смене политического руководства в Японии и воздействию на экономики трех стран экономического кризиса.

Глобальная роль Китая оценивается его активным участием в основных органах ООН, где с 1971 г. он выступает в роли постоянного члена Совета Безопасности. Эта страна отстаивает позиции примата международного права и стремится не допустить гегемонии одного из государств. В то же время в рамках концепции многополярного мира КНР выступает в роли активного участника в неформальных международных объединениях, участвуя в таких диалоговых площадках, как Большая Двадцатка, БРИК и РИК. Два последних механизма позволили Китаю сгладить острые противоречия с Индией и добиться статуса стратегического партнерства в двусторонних отношениях. В 2000 г. со встречи в Пекине был запущен регулярный Форум сотрудничества Китай — Африка, проводящийся раз в три года.

Япония, являясь третьей экономикой мира, с ВВП равным 5390 897 тысяч долларов , в абсолютных выражениях только в 2010 г. уступила свои лидерские позиции в АТР Китаю. Фактически это уже давно предрешенный сценарий, ведь сокращающаяся численность населения (в год убывает до 150 тысяч человек, а общее количество в 2010 г. составило 127 368 тысяч человек ) связана еще и со старением — средний возраст в этой стране 44,8 лет. Экономика Японии, расположенной на островах без крупных месторождений полезных ископаемых, с начала своего рассвета опиралась на импортируемые природные ресурсы. В последнее время повышение мирового спроса на углеводороды при медленно расширяющихся объемах их добычи ведет к постоянному росту цен на нефть и газ, немалую роль в этом играют и китайские потребности в их импорте. Кроме того, огромной выгодой было отсутствие необходимости нести на себе военные затраты: страна расходовала лишь 1 % бюджета на оборону, а за безопасность страны с 1947 г. отвечали США. В настоящее время Вашингтон стремится переложить финансовое бремя ответственности за международную безопасность на своих ближайших союзников и Токио принуждают к интенсификации расходов на миротворческие операции.

Еще с 1970-х гг. развернулась дискуссия в отношении будущего японско-американского военного сотрудничества. Политики США предполагают, что страна с таким экономическим потенциалом способна иметь более активную роль в вопросе обеспечения международной безопасности. Однако реальность еще не дает однозначного ответа на вопрос о будущем двустороннем сотрудничестве и будущем Японии на международной арене.

С одной стороны, Япония все еще остается верна пацифистским принципам в своей внешней политике, и статья 9 конституции 1947 г. выступает верным гарантом отсутствия милитаристских стремлений этой страны. С другой стороны, два государства намечают очередную ежегодную встречу государственного секретаря Хилари Клинтон и министра иностранных дел Кацуя Окада на конец января 2010 г., а 15 января министр обороны Японии Тосими Китадзава отдает приказ о выводе морских сил самообороны из зоны Индийского океана, где они снабжали горючим и питьевой водой многонациональные силы в Афганистане.

Конечно же, компенсировать столь необходимые поставки горючего и пресной воды японский премьер-министр того периода Юкио Хатояма предполагал путем невоенного содействия в восстановлении мирной жизни в Афганистане и увеличить объем инвестирования (объем поставленного Японией горючего составлял 786 миллионов долларов, а планируется выделить дополнительно 5000 миллиардов долларов).

Однако военная компания в этой стране еще далека от завершения, а удар, совершенный со стороны Токио, имеет особую горечь для Вашингтона, так как произошел накануне 50-летнего юбилея японско-американского оборонного союза.

Устойчивые требования со стороны США усилить военную составляющую Японии в двусторонних взаимодействиях влияют на настроения в последней не лучшим образом. Ведь радикальные взгляды в отношении будущей внешней политики Токио, привнесенные с Синдзо Абэ в период пребывания на посту премьер-министра в 2006 г., сильно ударили по авторитету Либерально-демократической партии (ЛДП), а вместе с ней и по японско-американскому альянсу. Неоднозначно воспринятый курс на усиление роли страны на международной арене в период ухудшения отношений с соседями и разразившимися коррупционными скандалами в высших эшелонах власти привели к подрыву доверия населения в отношении правившей с 1955 г. ЛДП.

Начало завершения монополии на власть Либерально-демократической партии было положено, вероятно, до вступления в должность премьер-министра Синдзо Абэ. Еще в декабре 2001 г. популярный политик Дзюнъирито Коидзуми попытался изменить обязанности японских Сил самообороны и санкционировал их участие в антитеррористической операции в Афганистане, возглавляемой США, в качестве тыловой поддержки многонациональных сил для дозаправки союзных кораблей. Это было наименьшее из зол, так как в 2003 г. Коидзуми позволил японским военным направиться в непосредственную зону конфликта в Ирак, хотя и в качестве вспомогательных сил материального обеспечения. Это действие уже свидетельствовало о беспрекословном согласии с американским видением международного порядка, ведь решение о вводе войск было принято в обход Совета Безопасности ООН.

Готовность следовать США в любых начинаниях и игнорирование мнения соседей стали визитной карточкой кабинета Коидзуми. Им осуществлялись публичные ежегодные посещения храма Ясукуни, где находятся списки погибших японских воинов с конца XIX в., в их числе и главные военные преступники, казненные по решению Токийского трибунала. При нем вводились новые учебники истории с пересмотром роли Японии в регионе в 1930–1940-х гг. Это влияло на политический климат во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе, а особенно на отношения с КНР и Республикой Кореей.

Но срок полномочий главы ЛДП истек в сентябре 2006 г., и место Коидзуми занимает энергичный и сравнительно молодой Синдзо Абэ, который имеет амбициозный план по отмене статьи 9 конституции Японии, чтобы позволить стране иметь полноценные вооруженные силы. Более осмотрительный с соседями, новый премьер-министр отказывается от посещений храма Ясукуни, но продолжение следования Договору о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности между США и Японией он позиционирует одним из приоритетов.

Между тем общество страны восходящего солнца, слегка оправившись от экономических сложностей, начатых в 1990-е гг., без особого воодушевления воспринимает его деятельность. Хотя очевидно, что заявления Синдзо Абэ о переходе к равнозначному участию в японско-американском союзе (по большому счету, состоящем в увеличении военной составляющей Токио) свидетельствует о настроениях, распространенных в то время среди японских элит. Однако реальные угрозы безопасности решительным образом влияют на развитие ситуации, так после северокорейских испытаний ядерного оружия в октябре 2006 г. Токио интенсифицировал работу по развертыванию системы ПРО в Японию. Также усилился фактор сотрудничества в сфере построения единой тихоокеанской системы противоракетной обороны с Австралией.

Все же в декабре 2006 г. Абэ проводит через парламент закон о преобразовании Агентства обороны Японии в Министерство обороны, одновременно расширив его функции. Что по понятным причинам вызвало недовольство среди ближайших соседей Японии.

Россия же в то время испытала на себе гнев со стороны Токио, пересматривавшего свою международную роль. Именно тогда по инициативе С. Абэ был распущен совет мудрецов, призванный решить проблему мирного договора. Тогда же, летом 2007 г., впервые происходит визит министра иностранных дел С. Лаврова на Южные Курилы под протесты японской стороны. Все это начинает свидетельствовать о бескомпромиссной позиции, принимаемой двумя сторонами по вопросу принадлежности островов.

Итогом политики С. Абэ можно назвать череду смен премьер-министров, последовавшую за его уходом в сентябре 2007 г. По иронии судьбы курс на усиление международной роли Японии, с его акцентом на военной составляющей во внешней политике страны, был нарушен отчасти изнутри министерства обороны его главой Фумио Кюма. Кроме того, подрыв союзнических отношений мыслился и со стороны блокирования оппозицией в верхней палате парламента закона о продлении присутствия японских морских сил самообороны в зоне Индийского океана для поддержки союзных сил в Афганистане. Конечно, публичное оправдание американских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки главой оборонного ведомства послужило не единственной причиной пошатнувшегося доверия населения действовавшему кабинету. Можно вспомнить и самоубийство министра сельского хозяйства Тосикацу Мацуока в разгар коррупционного скандала. Но в итоге новый глава японского правительства Ясуо Фукуда очень осторожно начал пересмотр внешнеполитических установок своего предшественника.

Ясуо Фукуда получил в свое подчинение подорвавший доверие при С. Абэ кабинет министров, а в дополнение повисшие воздухе проблемы, связанные с внешнеполитическим будущим Японии. Союз с США оставался базовой составляющей в обеспечении безопасности страны, но наблюдалось мягкое сворачивание конституционной реформы, интенсификация связей с Китаем и Республикой Кореей. В этот период наметилось улучшение взаимоотношений и с Россией, в чем необязательно сыграло роль правительство, однако оно не препятствовало развитию торгово-экономических связей, хотя декларативно и увязывало их с принадлежностью Южных Курил и мирным договором (тогда были созданы совместные предприятия в сфере атомной энергетики, разместили свое производство в России такие промышленные гиганты, как Мицубиси, Тойота, Ниссан).

Ясуо Фукуде без кардинальных изменений в составе правительства не удалось улучшить ситуацию с поддержкой населения. Кабинет по составу оставался почти прежним, а коррупционные скандалы продолжились, разрешить ситуацию не давала ЛДП, которая в целом участвовала в формировании правительства прошлого состава. В итоге через год после своего назначения на пост премьер-министра Я. Фукуда сложил с себя полномочия, так и не укрепив доверие населения.

Таро Асо — следующий премьер-министр и последний глава японского правительства в монопольном правлении ЛДП на протяжении почти 55 лет. Сдержанный в отношении союза с Вашингтоном, этот политик прославился заявлениями о возможности Японии иметь ядерное оружие, а также непримиримой позицией в отношении Южных Курил. В то время, когда Т. Асо являлся министром иностранных дел, в 2004 г. было отвергнуто предложение России о передаче двух островов в обмен на заключение мирного договора в соответствии с советско-японской декларацией от 1956 г.

Жесткая риторика в вопросе о спорных территориях с близлежащими соседями, продолжение следованию в фарватере американской внешней политики, а также излишнее давление на КНДР, вылившееся в наращивание последней ядерного оружия, вызывали все большее раздражение среди населения. Кроме того, разразившийся финансовый кризис повлиял на внутриэкономическое положение страны. Рост числа безработных, сокращение гарантий трудящихся привели к окончательному подрыву доверия в отношении Либерально-демократической партии Японии. Ответственность за провал на выборах в нижнюю палату парламента 30 августа ЛДП взял на себя Таро Асо, хотя очевидно, что причины крылись в целом в ослаблении доверия консервативным элитам.

Как бы то ни было, но большинство мест в нижней палате (308 из 480) заняли представители Демократической партии. А в предвыборных обещаниях их лидера помимо проведения структурных преобразований в экономике и моделях управления числилось и перемещение с территории Японии американской базы на Окинаве под названием Футенма.

Глава ДПЯ Юкио Хатояма выступал с резкой критикой в адрес США. В опубликованном им заявлении «Моя политическая философия» он говорил: «Финансовый кризис показал, что эра американского превосходства в мире может подойти к концу, рыночный фундаментализм в стиле США, который принято называть глобализацией и который навредил Японии и всему миру, разрушает экономические традиции разных стран и регионов».

В этом случае появилась конкретика, по крайней мере в отношении японско-американских отношений. Однако в полной мере выполнить задуманное Хатояме не удалось, зато он резко снизил расходы Токио на проведение миротворческой операции в Афганистане, прекратив дозаправку союзных кораблей в Индийском океане. Одной из наиболее существенных причин ухода политика с поста премьер-министра и стало неосуществленное предвыборное обещание по ликвидации американской военной базы на Окинаве, хотя ее и переместили в северную менее населенную часть острова. В остальных направлениях внешнеполитический курс демократов приобрел взвешенность, особенно порадовало японцев поступательное улучшение взаимоотношений с соседями, в первую очередь с КНР, который теперь стал главным экономическим партнером этой страны. Действующий премьер-министр Японии внимательно отслеживает состояние и перспективы интеграционных процессов в Азии.

Крах биполярной системы и последовавшие за этим глобальные изменения мировой архитектуры в конце XX в. способствовали диверсификации внешнеполитической стратегии Индии и корректировке «курса Неру», главными принципами которого являлись антиколониализм, антирасизм, не присоединение к военным блокам и мирное сосуществование государств.

Большая стратегия Индии в XXI в. делит весь мир на три концентрических кольца. В пределах первого кольца, включающего «ближнее зарубежье» (Бангладеш, Бутан, Мальдивы, Непал, Пакистан и Шри-Ланку), Дели добивается права вето на вмешательство со стороны третьих стран. Второй круг охватывает «дальнее зарубежье» в Азии и вдоль побережья Индийского океана. Здесь Индия стремится уравновешивать влияние других держав (особенно Китая) и не позволять ущемлять ее интересы. В третьем, глобальном круге, Индия претендует на место одной из великих держав, обладающей всеми полномочиями для участия в большой политической игре. Однако последнее требует высвобождения из политического производства Индии значительных материальных и символических капиталов, что в ближайшей перспективе представляется весьма проблематичным. Несмотря на то что многие эксперты ставят Индию на 1-е место по темпам роста ВВП до 2050 г. (5–5,5 % в год), существует ряд препятствий на пути к глобальному лидерству.

С одной стороны, прорыв Индии в сфере информационных технологий, либерализация экономики, успешное реформирование финансовой системы государства, проведение новой налогово-бюджетной политики для активизации процесса внутреннего накопления и другие меры, предпринятые Дели, способствовали продвижению страны на мировой рынок. С другой стороны, «модернизация» деревни привела к обнищанию крестьян. Хотя Индия является экспортером зерна, половина детей в стране страдает от недоедания. Четверо индусов из десяти не умеют читать и писать. По индексу человеческого развития Индия занимает 126-е место в мире.

Среди кризисных факторов эволюции внешнеполитического курса Дели можно выделить также «большой» национализм полутора десятков крупных народов страны (например, движение сикхских сепаратистов, требующих отделения Пенджаба от Индии и создания священного сикхского государства Халистан). Кроме этого, особую напряженность вызывает «экзотический» национализм малых народностей и племен. Вооруженные сепаратистские выступления племен нага и мизо вынудили Дели создать штат Нагаленд и Союзную территорию Мизорам, несмотря на малочисленность их населения (около 300 тысяч).

Нищета, безработица и социальная неустроенность подпитывают радикальные и сепаратистские движения и препятствуют урегулированию пограничных конфликтов.

Глобальные позиции Индии серьезно подрываются индийско-пакистанским конфликтом. Урегулирование отношений с Пакистаном является одним из приоритетных направлений внешней региональной политики Индии.

В XX в. наиболее кровопролитные столкновения между Индией и Пакистаном происходили в 1965 г., в 1971 г. (Восточный Пакистан или Восточная Бенгалия, при поддержке индийских войск провозгласил себя Народной Республикой Бангладеш); в 1987 г. (столкновения в районе ледника Сиачин).

В краткие периоды оттепелей в отношениях между Индией и Пакистаном официальными лицами Дели и Исламабада предпринимались меры для стабилизации двусторонних отношений: консультации на высоком уровне, подписание соглашений о кодексе поведения в отношениях дипломатических представителей и совместной Декларации о запрещении химического оружия (1992).

Особое значение имела так называемая «крикетная» и «автобусная» дипломатия, применявшаяся во время обострения отношений в периоды ядерных испытаний, проводившихся обеими сторонами в 1980–1990 гг. Так, в конце 1986 г. — начале 1987 г. в ответ на ядерные инициативы Пакистана Индия провела крупные военные учения в Раджастхане недалеко от границ с Пакистаном. Для нейтрализации напряженности президент Пакистана Зия-уль Хак предпринял неформальный визит в Индию для посещения матча по крикету, в ходе которого обсуждались вопросы по урегулированию двусторонних отношений.

В 1999 г., когда было восстановлено регулярное автобусное сообщение между двумя странами, министр иностранных дел Индии А. Б. Ваджпаи отправился первым рейсом в Лахор, где состоялась его встреча с премьер-министром Пакистана. Результатом встречи стало подписание совместной декларации, предусматривающей выработку мер доверия на границе и механизма предупреждения друг друга в случаях, связанных «ядерными исследованиями» и испытаниями ракет. Такие неформальные встречи во многом способствовали сдерживанию двух стран от радикальных действий.

Комплекс проблем, препятствующих урегулированию индийско-пакистанских отношений, кроме «кашмирского вопроса», включает в себя также спор по поводу принадлежности ледника Сиачин, водораздел бассейна реки Инда и впадающих в него рек, терроризм, экстремизм, наркотрафик, торгово-экономическое сотрудничество и др. Начавшийся в 2004 г. переговорный процесс по этим вопросам был прерван в результате террористического акта в Мумбаи в 2006 г., в котором Дели обвинил Исламабад. В свою очередь, Пакистан подозревает Индию во взрыве гостиницы «Марриот» в пакистанской столице в 2008 г.

В последнее время обвинительная риторика Дели и Исламабада уступает место более прагматическим высказываниям и действиям. Свидетельством тому является выступление премьер-министра Индии Манмохана Сингха в июне 2010 г. в городе Сринагар (штат Джама и Кашмир), в котором он подчеркнул, что «комплексные переговоры с Пакистаном ведут к решению застарелых проблем и полностью соответствуют интересам Индии. Это может создать такую обстановку, когда народы, проживающие по обе стороны от линии контроля, могут жить в мире, гармонии и трудиться вместе».

Важным направлением внешнеполитической деятельности Индии является «торговая дипломатия», применяемая ей в отношении соседних стран, которые традиционно пытаются дистанцироваться от доминирующего державного стиля Дели.

Договор о «вечной дружбе» с Бутаном (1949), устанавливавший протекторат Индии, во всех внешнеэкономических отношениях полностью «привязал» его к экономике Индии, что наряду с привилегиями и финансовой помощью, которую оказывал Дели, ограничивал самостоятельность Тхимпху. Договор между Индией и Бутаном 2007 г. предусматривает большую автономию в проведении внешней политики, хотя при этом Индия остается главным торгово-экономическим партнером. Доля Бутана во внешней торговле Индии с 2008 г. составила 0,1 %. Объем двусторонней торговли составляет около 315 миллионов долларов.

В соответствии с Договором о мире и дружбе с Непалом (1950) правительства обоих стран обязались информировать друг друга обо всех серьезных разногласиях и недоразумениях с любым соседним государством, чтобы не нарушать дружеских отношений, существующих между двумя правительствами.

Заключенное между двумя странами в 2002 г. Соглашение о торговле и транзите ввело в действие систему квотирования на беспошлинный ввоз в Индию ряда товаров. В последние годы Индия стала важнейшим донором и инвестором для непальской экономики и, кроме того, оказывает содействие в совершенствовании транспортной инфраструктуры и таможенной службы Непала. Это особенно актуально в том смысле, что между Индией и Непалом существуют проблемы, связанные с демаркацией индийско-непальской границы.

Индия является одним из значимых инвесторов в экономику Бангладеш. Товарооборот двух стран составляет около 1400 миллиардов долларов. Индия стала инициатором создания зоны свободной торговли и приграничного сотрудничества на восточной границе Бангладеш.

В последнее время динамично развиваются и отношения Дели со Шри-Ланкой, особенно после начала функционирования зоны свободной торговли в 2000 г. Согласно действующему между странами Соглашению 1999 г. ввозные пошлины на 600 наименований товаров сокращены вдвое, а объем торговли возрос более чем в шесть раз.

После окончания военной кампании по уничтожению боевиков организации ТОТИ на Шри-Ланке (2010) Дели постепенно восстанавливает свое влияние на острове с помощью капиталовложений в экономику государства. Индия вышла на 3-е место среди основных инвесторов Шри-Ланки.

С начала XXI в. Индия пытается укрепить свои позиции в восточноазиатском регионе, провозгласив программу «Смотреть на Восток». Здесь основным стратегическим соперником Дели является Китайская Народная Республика.

Общая протяженность границы 2,5 тысячи км. Оба государства позиционируют себя лидерами и стремятся установить гегемонию в регионе. Одной из исторических предпосылок для разногласий между двумя государствами являлся курс британской колониальной администрации, проводившей несправедливую демаркацию границы, и как следствие, борьбу за влияние на гималайские государства Непал, Бутан и территорию Сикким. Индии после ухода британцев были предоставлены особые права в Тибете, который китайцы считают своей территорией. Пограничные споры, возникшие еще в XIX в., впоследствии приобрели характер тлеющего костра, который периодически вспыхивает, перерастая в военные столкновения. Так, в 1950 г. китайцы ввели свои войска на территорию Тибета. В 1954 г. Индия была вынуждена признать Тибет частью Китая. В принятом между двумя странами Соглашении были зафиксированы пять принципов мирного сосуществования (панча шила) — взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода. Однако, несмотря на это, в 1959 г. после подавления восстания в Тибете китайцы предъявили претензии на часть Кашмира — Аксай-Чин, ряд территорий в высокогорье и приграничную часть от Бирмы до Бутана. К 1962 г. Китай оккупировал Аксай-Чин, выбив ситуацию из-под контроля индийской стороны. Только вмешательство США, СССР и Великобритании вынудило Китай вывести свои войска с захваченных территорий, сохранив при этом Аксай-Чин. События 1962 г. подтолкнули Индию к переоценке приоритетов своей внешней политики и способствовали усилению военной мощи, увеличив финансирование на военные расходы почти в 3 раза.

В то же время наблюдается тенденция к увеличению торгового обмена между странами. Активно развивается сотрудничество в энергетической сфере: китайская компания China National Petroleum и индийская Oiland Natural Gas Corporation договорились о совместных инвестициях в разработку сирийских месторождений.

В совместном коммюнике 2006 г. стороны заявили о необходимости поощрять сотрудничество между предпринимателями обеих держав, включая совместную разведку недр и разработку энергетических ресурсов в третьих странах, а также развивать сотрудничество в ядерной сфере. По словам эксперта Мартина Бюлара, участие Пекина в совместных ядерных проектах с Дели свидетельствует о том, что Китай принимает к сведению индийско-американское «ядерное соглашение» и стремится не позволить Дели занять место привилегированного партнера Вашингтона.

В основе стратегических отношений Индии и США лежат следующие вопросы: «оборонный пакт», предполагающий передачу Вашингтоном в распоряжение Дели некоторых сверхчувствительных технологий военного назначения; строительство двух атомных реакторов; фактический отказ США увязывать развитие двустороннего сотрудничества в атомной энергетике с подписанием Индией Договора о нераспространении ядерного оружия.

С одной стороны, Дели всячески выступает против однополярности мировой политики и по мере возможности противодействует усилению роли США в качестве единственного центра силы, с другой — наблюдается «привязка» Индии к внешнеполитическому курсу США. Подтверждением тому является соглашение о «ядерной сделке» между Вашингтоном и Дели (2008). Согласно договоренностям между двумя сторонами США отменили эмбарго, наложенное на Индию после ядерных испытаний 1998 г. Кроме того, несмотря на то что Дели не подписал Договор о нераспространении ядерного оружия, США предоставили Дели значительную часть привилегий, закрепленных за официальными ядерными державами.

В соответствии с «ядерным соглашением», Индия обязалась разделить свою ядерную программу на военную и гражданскую составляющие. Гражданские ядерные объекты ставятся под гарантии МАГАТЭ. Кроме этого, Дели обязуется соблюдать односторонний мораторий на ядерные испытания и воздерживаться от передачи ядерных технологий в страны, не располагающие ими. Как полагают эксперты, США стремятся с помощью Индии геополитически уравновесить Китай с его быстрорастущей экономикой и, вовлекая Дели в так называемый «четырехугольник демократий» (США, Япония, Индия, Австралия), укрепляют свои позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Кроме того, таким образом создается противовес ШОС (Казахстан, КНР, Россия, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, Монголия), которая становится все более авторитетной в регионе.

Серьезную трансформацию претерпели индийско-российские отношения, подвергшиеся стагнации в 1990- гг. прошлого столетия. В 2000 г. между двумя странами была подписана Декларация о стратегическом партнерстве, обозначившая приоритетные направления их развития в качественно новых международных условиях. Возобновились регулярные ежегодные встречи на высшем уровне. Активизировались также контакты по парламентской и партийной линиям, взаимодействие общественных организаций.

Большое значение, по словам министра иностранных дел России С. Лаврова, имеет взаимодействие Индии и России в формате РИК (Россия — Индия — Китай) и БРИК (Бразилия — Россия — Индия — Китай) и ШОС (Индия имеет статус наблюдателя), которые являются элементами многополярной сетевой дипломатии и формирующегося ново