Личности и общества.

Взаимосвязь личности и общества как организованного коллектива индивидов коренится в самой человеческой сущности, представляющей собой единство родового и индивидуального. Поскольку сущность человека, включая и общую родовую, модифицируется в каждой формации, отношения личности и общества принимают различные исторические формы.

На каждой ступени развития человечества индивиды таковы, какова их жизнедеятельность, или определенный образ жизни. “То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят”153. Тип личности, возможности ее реализации и развития зависят прежде всего от общественной системы производства и места индивидов в ней. В соответствии с тремя крупными историческими типами труда Маркс выделил три основных исторических типа взаимоотношений личности и общества, или, иначе, социальности: отношения личной зависимости, отношения вещной зависимости и отношения свободных индивидуальностей. В первобытнообщинной формации сущность индивида совпадает с родовой сущностью и является ее простейшим выражением. Общественное и личное в ней непосредственно едины, хотя они опосредуют друг друга и примат принадлежит родовому началу. Первобытным индивидам присущи все наиболее общие человеческие свойства и черты, но они представлены в них в наиболее абстрактном, неразвитом виде. Адекватная реализация человеческой сущности в каждом отдельном индивиде в первобытном обществе в классово-антагонистических обществах сменяется культивированием части заложенных в нем сущностных сил, развитием какой-нибудь одной существенной стороны индивидуальности. Это связано с разделением труда на материальный и духовный, их противоположностью. С этого момента возникает различие между личной жизнью каждого индивида и его жизнью как представителя класса, т.е. жизнью, подчиненной той или иной отрасли труда и соответствующим ей условиям. Классовый индивид находит уже заранее установленные условия своей жизни, свое жизненное положение и, следовательно, заранее заданный масштаб развития своей индивидуальности, себя как личности. Противоречие между трудом, или навязанными жизненными условиями, и личностью становится основным противоречием человеческого бытия в условиях классового антагонизма. По мере углубления противоположности материального и духовного труда (или противоположности труда и собственности) утрачивается непосредственное единство личного и общественного, они все больше противостоят друг другу.

Общество и личность противостоят в той мере, в какой индивиды отчуждены от рода “человек”. Отчуждение человека от его родовой сущности означает отчуждение индивидов друг от друга и каждого из них от себя как высшей ценности и цели. Главное сущностное свойство человека — труд — становится внешним, не принадлежащим их сущности, ибо в навязанной им деятельности они не осуществляют себя, не утверждают свою личность, а, напротив, чувствуют себя все более оторванными от своей человеческой природы. Их деятельность превращается преимущественно в средство осуществления узкоклассовых целей, но не в способ и смысл жизни индивидов, и непосредственно не направлена на реализацию их родовой и индивидуальной сущности. Частная собственность в любой ее форме не позволяет человеку стать человеком для себя, она делает его прежде всего средством. Способ жизни одних за счет других “расщепляет” родовые свойства человека (способности и потребности, труд и собственность, труд и мысль и т.д.) и противопоставляет их. Основанные на малопроизводительном ручном труде и мелкой частной собственности докапиталистические общества “покоятся на незрелости индивидуального человека”, личности, слабой обособленности индивидов от образуемого ими коллектива, которому свойственна та же незрелость. Капиталистическое общество в силу самой своей природы не может опираться на ограниченно развитую человеческую сущность и отношения личной зависимости в сфере производства. Именно при капитализме личность становится автономной, самостоятельной (человек обособляется как индивид) и опосредованно включается в универсальную общественную связь. Отделение непосредственного производителя от средств производства и превращение его рабочей силы в товар (“поляризация собственности”) явилось исходным пунктом развития личности, расширения возможностей для самореализации, саморазвития, свободы. Вместе с тем вытеснение отношений личной зависимости “вещными”, замещение подлинного богатства (сущностных свойств человека) вещественным и денежным богатством превратило овеществленные сущностные свойства человека (труд и мысль) в силу, господствующую над индивидами и враждебную им. Продавая рабочую силу, способную создавать прибавочную собственность, индивид по существу продает себя и ощущает себя товаром, средством, а не целью. Ему противостоят мощные силы: капитал и рынок, лишающие его уверенности в себе, чувства собственного достоинства и самоутверждения и превращающие личный успех и денежное богатство в суть и смысл жизни. В условиях господства частной собственности отчуждению подвержены не только угнетенные классы, но и имущие. Однако господствующий класс чувствует себя в этом самоотчуждении утвержденным, воспринимает его как свидетельство своего собственного могущества, а угнетенный класс чувствует себя в нем угнетенным и осознает действительность своего нечеловеческого существования154.

Чем сложнее производимое индивидами общественное и индивидуальное бытие, тем выше степень идентичности человечества своей сущности. Однако рост идентичности сдерживается товарным производством (“рыночным хозяйством”) с его жаждой накопления. В силу этого человеческая сущность остается расщепленной, она не совпадает с собственно социальной сущностью (индивиды действуют преимущественно как живые существа, осуществляющие мускульную и психическую деятельность), индивидуальное и общественное в ней настолько противостоят друг другу, что возникает кризис личности, человечности. Современный кризис мировой цивилизации — это кризис неидентичности человечества своей сущности, выражающийся вутрате индивидами сущности и смысла человеческого существования, человечности, что, по Фромму, равнозначно смерти человека (“человек умер”). Еще в середине ХХ в. Г. Маркузе и Э. Фромм связывали наступление кризиса человечности с тем, что западное общество все больше вытесняет истинно человеческие ценности и замещает их суррогатами (страстью к власти, вещественному богатству и т.д.), что оно устранило не насилие, а лишь его традиционную форму — прямое насилие над личностью. В действительности, в так называемом демократическом обществе с рыночным фундаментом действуют скрытые и косвенные формы насилия. Непосредственно человека не заставляют делать то, чего он не хочет. Он делает, что хочет. Но хочет от того, что требуется. В результате индивиды отчуждаются даже от собственного сознания, они не властны над своим Я. Такое потребительское общество, где власть над человеком из внешней превращается во внутреннюю и где манипулирование сознанием приводит к тому, что у многих индивидов оно оказывается не совсем человеческим, Г. Маркузе назвал обществом с “прибавочной репрессивностью”. Что касается конца ХХ в., то, как справедливо заметил Ж. Бодрийар, — это “время агонии самой реальности”, т.е. начало той стадии развития западной цивилизации, “когда человек превращается в хаос”. Причем этот заплутавшийся, безумный, теряющий все человеческое, “ошеломленный человек”, или дезорганизованная личность, есть результат не “жесткого”, традиционного тоталитаризма, а “мягкого”, гуманного, “с человеческим лицом” тоталитаризма, развившегося в последние десятилетия в западном обществе с рыночным фундаментом, властью закона и потребления.

Чтобы реализовать и развить себя как полноценную личность, индивиды должны заменить товарно-денежный способ существования, нивелирующий как их самих, так и коллективы, в которых они получают средства своего развития, новым, коммунистическим обществом, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Такое гуманистическое общество следует отличать от грубого, уравнительного коммунизма, отрицающего человеческую личность. Ибо этот грубый коммунизм есть лишь “обобщение и завершение отношения частной собственности... только отрицательное выражение упразднения частной собственности и присущего ей овеществления жизни”155. Действительное, позитивное упразднение частной собственности возможно при условии всестороннего развития человеческой личности, которое в свою очередь предполагает наличие универсального развития производительных сил и форм общения. Только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается и универсальное общение людей.

Следует отметить, что гуманизм возник на заре развития капитализма как прогрессивное течение общественной мысли, основным требованием которого были свобода личности, справедливое общественное устройство, право человека на удовлетворение земных потребностей. Экономическая основа буржуазного гуманизма — частная собственность, нравственная — индивидуализм и “разумный эгоизм”, идеал — свободное развитие естественных задатков и склонностей человека. Однако вместо свободы, равенства, братства, расцвета личности капитализм вел к деградации и нравственному распаду личности, отчуждению ее от родовой сущности, утрате человечности. В своем труде рабочий по существу не утверждает, а отрицает себя, не развертывает свободно свою духовную и физическую энергию, а изнуряет физическую природу и разрушает свой дух156. Путь к истинному гуманизму — построение бесклассового общества, разрешающего антагонистическое противоречие личности и общества, создающего условия для свободного развития всех и каждого на основе всеобщего, научного труда и индивидуализированной общественной собственности.

По мнению Тейяра де Шардена, глубинная тенденция развития человечества в эпоху НТР — замена индивидуалистической цивилизации, приведшей к эгоистическому примату индивида над коллективом, коллективистской суперцивилизацией, в которой коллективность выступает в качестве необходимого условия персонализации индивидов, а персонализация индивидов — основным условием существования и развития коллектива (общества). “Коллективизация или суперсоциализация в отношении к человеку могут означать только суперперсонализацию”157. Принцип “персонализирующего объединения” по существу означает гармоничное развитие личности и общества, направленность личных и общественных интересов на всеобщий прогресс, преодоление всех форм отчуждения личности от общества.

Что касается попыток освободить себя из-под власти безличных сил путем экзистенциального “бунта”, преодоления в своем Я суррогатов ценностей современного общества, то они носят мнимый характер, не приводят к устранению антагонизма между личностью и обществом, не возвращают индивидам человеческие отношения, свойственные подлинной коллективности, основой которой является совпадение рода и индивида, непосредственное единство личного и общественного.