Истина и ее критерии

Категорию «истина», наряду с понятиями «добро» и «красота», можно отнести к основным ценностям общества. Как писал русский философ В. С. Соловьев, человеку важно, «чтобы предмет его воли... был объективным благом... предмет и содержание его мысли были объективно истинны и предмет его чувства был объективно прекрасен, т. е. не только для него, но и для всех безусловно».
Вопросы о том, какое знание следует считать истинным, в какой мере оно доступно познающему человеку и какими способами достигается, были и остаются предметом обсуждения в философии и науке.
Вы уже знаете, что некоторые философы утверждали принципиальную непознаваемость мира. Их назвали агностиками. Но и те, кто признают возможность получения истинного знания, дают различные трактовки категории «истина», по-разному видят ее критерии.

ОБЪЕКТИВНОСТЬ ИСТИНЫ

Приведем два классических определения истины. Средневековый мыслитель Фома Аквинский утверждал, что «истина есть тождество вещи и представления». Французский философ XVII в. Р. Декарт писал: «Слово «истина» означает соответствие мысли предмету». Таким образом, истинным можно считать знание, которое точно выражает сущность и свойства рассматриваемого предмета. В этом выражается важнейшее свойство истинного знания — его объективность, независимость от сознания человека, его пристрастий и интересов.
Такая трактовка истины восходит к Аристотелю. Он критиковал позицию философа Протагора, отрицавшего объективность истины и заявлявшего: «Что каждому кажется, то и достоверно». Если прав Протагор, рассуждал Аристотель, значит, «что одно и то же существует и не существует, что оно и плохо и хорошо, что другие противолежащие друг другу высказывания также верны». Но «придавать одинаковое значение мнениям спорящих друг с другом людей нелепо: ведь ясно, что одни из них должны быть ошибочны».
В дальнейшем, как уже отмечалось, все более отчетливо выявлялась роль субъекта в процессе познания, его влияние не только на средства, но и на результат познавательной деятельности.
Однако главным оставался вопрос о том, как человек может удостовериться в истинности своих знаний о предмете, если собственно сам предмет дан ему в опосредованных формах — чувственном представлении и рациональном осмыслении. Вот здесь и возникает проблема тех показателей, которые позволяют нам делать вывод об истинности полученного знания.
Особенно строго к отбору и проверке критериев, способов обоснования истины относится наука.

КРИТЕРИИ ИСТИНЫ

В истории философии, особенно в период Нового времени, выделились два направления, представители которых по-разному определяли роль чувств и разума в познании. Эмпирики считали, что источником и обоснованием всех знаний является чувственный опыт. В своей крайней форме это направление выражалось в сенсуализме (от лат. sensus — чувство, ощущение) — философском течении, согласно которому ощущения являются единственным источником и основанием знания. Идеалистический сенсуализм само человеческое «Я» сводил к комплексу ощущений, рассматривая мышление как производное от ощущений.
Ограниченность эмпиризма сегодня достаточно очевидна. Во-первых, как уже отмечалось, на уровнях восприятия и представления для получения целостной картины мира наше сознание использует элементы обобщенных знаний, кроме того, наш чувственный опыт может давать искаженное представление о действительности. Во-вторых, многие теоретические постулаты, лежащие в основе научного знания, нельзя обосновать опытным путем. Кроме того, сам опыт не есть нечто изначальное, мы «видим» действительность под определенным углом зрения, концентрируем внимание на отдельных объектах, по тем или иным значимым для нас причинам, — словом, чувственный опыт есть результат понимания, интерпретации.
Для представителей другого направления — рационалистов — критерием истины выступал разум. За образец истинного знания принималась математика, начинающаяся с очевидных истин и использующая методы логического выведения нового знания из несомненных посылок. Вместе с тем само определение этих фундаментальных и безусловных оснований познания оставалось для рационализма серьезной проблемой. Декарт считал их «врожденными идеями», немецкий исследователь Лейбниц полагал, что такими основаниями являются «врожденные интуиции». Свойственные рационализму представления об интуитивных очевидностях познания пошатнулись в связи с открытием неевклидовой геометрии (геометрия Евклида долгое время считалась идеалом теоретически обоснованного знания). Поскольку каждая из системы аксиом Евклида, Лобачевского и Римана была теоретически строга, возникал вопрос о том, какая же из них соответствует действительному пространству, является истинной.
Многие исследователи критиковали рационализм за необоснованные, на их взгляд, претензии на исключительную роль разума в деятельности человека и развитии общества.
Некоторые ученые предложили считать, что в определении того, что принято считать истинным научным знанием, лежит соглашение между исследователями — «конвенции». Так, французский математик, физик и философ А. Пуанкаре (1854—1912 гг.) писал: «Основные положения Евклида суть также не что иное, как соглашение, и было бы настолько же неразумно доискиваться, истинны ли они или ложны, как задавать вопрос, истинна или ложна метрическая система. Эти соглашения только удобны».
При таком подходе вопрос об истинности или ложности наших знаний вообще неактуален. Однако то, как упорно возвращаются к нему философы разных школ и направлений, говорит о том, что и сегодня он сохраняет свое значение.
В попытках снять односторонность указанных подходов родился еще один взгляд на главный критерий истины. Возьмем элементарный пример. Допустим, что человек видит темное пятно на белом фоне. Однако существует ли оно реально? Да, сразу скажут некоторые, при условии, что его видят другие люди. Но, может быть, дело в том, что у всех людей одинаковый психофизиологический механизм восприятия? Как выйти за рамки чувственного опыта? Это возможно разными путями. Во-первых, поставить эксперимент, используя специальные приборы. Во-вторых, осуществить практическое взаимодействие наблюдаемого явления с каким-либо другим. В зависимости от того, получили ли мы ожидаемый эффект, можно судить об истинности первоначального суждения. Оба эти пути укладываются в понятие «практика», которая и рассматривается как критерий истины. При этом данное понятие трактуется широко: в него включаются и материальное производство, и накопленный опыт, и научный эксперимент.
Вряд ли можно оспаривать значительную роль практики в познавательной деятельности людей. Практические нужды вызвали к жизни многие отрасли научного знания. Из курса истории вы знаете, как потребности земледелия и мореплавания стимулировали развитие астрономии, геометрии. Производство создает приборы и аппараты для научного исследования, существенно расширяющие познавательные возможности человека. И наконец, опыт всего человечества в его историческом развитии является «верховным судьей» достоверности наших знаний. С точки зрения этого подхода знания о предметах и явлениях могут считаться правильными, если с их помощью мы можем сделать те или иные реальные вещи, осуществить целесообразные преобразования.
Вместе с тем многие философы считают, что признание практики в качестве критерия истины не является окончательным решением проблемы.
Во-первых, практика не может рассматриваться как универсальный критерий истины. К примеру, ученик сопоставляет результаты, полученные при решении задач, не с реальной действительностью непосредственно, а с теоретическими познаниями (законами, правилами, аксиомами, ранее доказанными положениями), полученными им в процессе обучения. Ученый в ходе своей научной деятельности для подтверждения выдвинутых идей во многих случаях опирается не только на эксперимент, но и на соответствующую теорию. В математических науках обоснование положений всегда завершается теоретическим доказательством: критерием истинности этих положений выступает теория.
Во-вторых, если рассматривать практический успех как показатель правильности выдвигаемых теорий, значит, придется отказаться от принципа развития знания: если практическую задачу удалось решить, значит, полнота знания о предмете достигнута, получена полная истина. Здесь мы подходим к проблеме различения абсолютных и относительных истин.

АБСОЛЮТНАЯ И ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ИСТИНА

Абсолютная истина — это несомненное, неизменное, раз и навсегда установленное знание. Абсолютная истина полностью исчерпывает предмет и не может быть опровергнута при дальнейшем развитии познания. Достижимо ли такое знание? Можно ли считать им, например, утверждение, что сумма внутренних углов треугольника всегда равна 180°? Да, для евклидовой геометрии это бесспорное утверждение. Однако в других геометрических системах оно ошибочно. Кроме того, претензия на абсолютное знание противоречит установке на критичность — необходимую черту научного познания. Ведь знание предполагает активную работу мысли, а думать — значит сомневаться.
Большинство философов рассматривают абсолютную истину как образец (идеал) или предел, к которому стремится наше знание. На пути к этой цели мы получаем относительные истины, т. е. неполное, ограниченное знание. Относительность наших знаний обусловлена рядом причин. Прежде всего сам мир бесконечно изменчив. Ограниченны, как уже отмечалось, и познавательные возможности человека. Кроме того, возможности познания зависят от реальных исторических условий своего времени и определяются уровнем развития духовной культуры, материального производства, имеющимися средствами наблюдения и эксперимента.
В итоге на каждом этапе познавательной деятельности мы получаем знания неполные, незавершенные, невечные. Но по мере накопления знания одни относительные истины сменяются другими, более полными и глубокими. Некоторые философы сравнивают путь познания с лестницей, где каждая вновь открытая истина — ступень к следующей.
Обратимся к конкретному примеру. Проследим, как менялись знания и представления людей об устройстве Вселенной. Уже древние люди, наблюдая за небесными явлениями, обнаружили, что, кроме Луны и Солнца, есть еще пять светил, постоянно перемещающихся по небу. Их назвали планетами. Астрономические наблюдения позволили определить продолжительность года, составить первые календари. При этом господствовало представление о том, что Земля — неподвижное плоское тело, вокруг которого вращаются Солнце, Луна, планеты. Во II в. до н. э. древнегреческий астроном Птолемей выдвинул главный принцип своей системы мироустройства: шарообразная Земля — неподвижный центр Вселенной. Эти взгляды продержались почти полторы тысячи лет. И дело не только в том, что они согласовывались с религиозной картиной мира. Эти представления содержали в себе элементы истинных знаний, в частности, относительно траекторий движения планет. Это позволяло заранее вычислять движение планет, что было необходимо для ориентировки во время путешествий и для календаря.
В XVI в. польский астроном Н. Коперник на основе наблюдений и сложных математических расчетов убедительно показал, что Земля — лишь одна из планет и все планеты обращаются вокруг Солнца. При этом Коперник считал звезды неподвижными, а орбиты движения планет — круговыми. Из курса истории вы знаете, что судьба этого нового учения была драматична, защита и пропаганда его сурово карались католической церковью. Спустя три четверти века немецкий ученый И. Кеплер доказал, что орбиты планет представляют собой эллипсы, он же вывел законы движения планет. Итальянский ученый Г. Галилей своими наблюдениями подтвердил правильность учения Кеплера.
Новая страница в исследовании Вселенной была открыта в конце XVII в. английским ученым И. Ньютоном. Именно ему, открывшему закон всемирного тяготения, удалось выяснить истинную причину движения планет. (Кеплер ошибочно сравнивал Солнце с гигантским магнитом и полагал, что планеты движутся по орбитам под влиянием его магнетического действия.)
Сегодня ученые, используя новейшие методы исследования, пытаются выяснить, почему происходит расширение Вселенной, как образовались галактики и ряд других вопросов.
Таким образом, получая ответы на одни вопросы, познающий разум человека ставит новые проблемы и ищет способы их разрешения.

ИСТИНА И ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Если мы обладаем мощным и эффективным инструментом познания — мозгом, знаем, что такое истина, стремимся к истинным знаниям, то почему так велико количество заблуждений человечества в целом и каждого из нас в отдельности? (Здесь мы отбрасываем случаи заведомой лжи, сознательной подтасовки фактов.)
Причины наших заблуждений отчасти кроются в некоторых особенностях познавательной деятельности человека. Об этих особенностях, уводящих с пути истинного знания, писал еще в XVI в. английский философ Ф. Бэкон. Он назвал их идолами. Вот, в частности, как характеризовал он «идолов рода», т. е. заблуждений, истоки которых коренятся в самой человеческой природе: «Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде». Наверное, оставлять на долю людей лишь «искривление» и «обезображивание» познаваемого мира несправедливо. Но то, что человек, даже стремясь оставаться сторонним наблюдателем, невольно влияет на процесс и результаты познания, сегодня, как мы уже отмечали, признается большинством исследователей. Со времен Бэкона перечень таких «идолов сознания», искажающих истину, вводящих в заблуждение, существенно пополнился.
В более позднюю эпоху — в начале прошлого века — проблеме заблуждения посвятил одно из своих исследований австрийский физик и философ Э. Мах. Хотя его идея о том, что окружающие нас предметы можно свести к комплексу наших ощущений, была подвергнута критике в науке и философии, ряд его подходов к анализу заблуждений можно считать вполне правомерным. Так, исследователь считал, что для выявления их причин полезно обратиться к тем реальным случаям из истории науки, опыта отдельных людей, когда познавательная деятельность завершалась неудачей, а также широко использовать достижения психологии — новой для того времени науки.
Современная психология выявила некоторые механизмы восприятия и мышления, которые могут приводить нас к ложным выводам.
В частности, хорошо известно, насколько мы привержены общепринятым мнениям, даже если они расходятся с достоверными фактами и научно обоснованными выводами. Некоторые из этих мнений складываются стихийно, другие навязываются пропагандой или рекламой. К примеру, долгое время многие были убеждены, что упитанность, «полнотелость» — признак здоровья. Такой взгляд сохранялся вопреки заверениям медиков в обратном. Складываются и веками держатся социальные мифы, например убеждение, что всякая власть от Бога.
Людям также свойственно устанавливать связь там, где ее нет на самом деле. Так, встречаются люди, считающие, что землетрясения, сколь бы далеко они ни происходили, отрицательно влияют на их самочувствие. Мы слишком доверяем первому впечатлению, преувеличиваем число тех, кто разделяет наши взгляды.
Но главное, что препятствует установлению истины, — это, говоря языком науки, отсутствие полной и точной информации об интересующем нас предмете, а также необходимых средств для ее обработки. Конечно, вряд ли можно располагать исчерпывающими сведениями, особенно о сложном объекте познания. Именно поэтому мы говорим, что наше знание образуют относительные истины. Но и то, что уже достоверно известно, далеко не всегда учитывается каждым из нас: что-то кажется несущественным, что-то мы отбрасываем как противоречащее сложившимся взглядам. Психологи считают, что это вызвано стремлением экономить познавательную энергию. С лавинообразным ростом информации мы неизбежно становимся познавательными «скрягами». Поскольку наша способность осмысливать информацию небезгранична, мы просто отбрасываем многие сведения, упрощаем сложное, часто принимаем решение, основанное не на анализе ситуации, а на использовании привычной схемы — стереотипа.
В результате наши выводы нередко поверхностны, а порой ошибочны. К примеру, покупая в магазине какой-либо продукт, мы в первую очередь обращаем внимание на яркую картинку на упаковке и считаем, что изображенное на ней соответствует содержимому. При этом редко обращаемся к помещенному на той же упаковке тексту, который, как правило, содержит более точную и полезную информацию о составе продукта, его пищевой ценности, фирме-изготовителе. В итоге покупка далеко не всегда оправдывает наши ожидания.
Добывать объективные, истинные знания о мире и человеке призвана в первую очередь наука. Об особенностях научного познания речь пойдет в следующем параграфе.
Основные понятия:эмпиризм, рационализм, практика как критерий истины, относительная истина, абсолютная истина.
Термины:сенсуализм, критерий.

1) Каково классическое определение истины как философского понятия? 2) В чем выражается объективность истины? 3) Чем, по мнению эмпириков, обеспечивается истинность наших знаний? 4) Покажите познавательную и мировоззренческую ограниченность эмпиризма? 5) Каков главный критерий истины с позиций рационалистов? 6) В чем недостатки этого подхода? 7) Что включает в себя практика как критерий истины? 8) Раскройте возможности и границы использования критерия «практика» в оценке результатов познавательной деятельности. 9) Дайте определение понятию «абсолютная истина». 10) В чем выражается относительность добываемых нами истин? 11) Каковы, на взгляд философов и психологов, истоки человеческих заблуждений?

1. К эмпирикам или рационалистам принадлежат авторы следующих высказываний?
«Высшее благо заключено в разуме, а не в чувствах... разум в его совершенстве есть благо, присущее человеку, тогда как все остальные чувства — общие с животными и растениями».
«Истина не познается расчетами, лишь язык сердца знает, где живет великая Правда, которая, несмотря ни на что, ведет человечество к восхождению».
«Логика скорее служит укреплению и сохранению заблуждений, имеющих свое основание в общепринятых понятиях, чем отысканию истины».
2. Прочитайте фрагмент одного философского спора.
«Гилас. Нет ни одной вещи, относительно которой мы могли бы познать ее действительную природу или то, что она такое сама в себе.
Филониус. Ты хочешь сказать, что я в действительности не знаю, что такое огонь или вода?
Гилас. Ты можешь, конечно, знать, что огонь горяч, а вода текуча; но это значит знать не больше, чем какие ощущения вызываются в твоей собственной душе, когда огонь и вода соприкасаются с твоими органами чувств. Что же касается их внутреннего устройства, их истинной и действительной природы, то в этом отношении ты находишься в совершенной тьме» (Д. Беркли).
Можно ли отнести Гиласа к агностикам? Свой вывод обоснуйте.
3. Русский мыслитель начала прошлого века А. А. Богданов отрицал существование абсолютных истин. В своей статье «Вера и наука» он подверг критике пример такой истины, использованный Ф. Энгельсом, а затем В. Лениным: «Наполеон умер 5 мая 1821 года».
Богданов доказывал относительность этой истины, выдвигая следующие аргументы: а) летосчисление ведется по григорианскому календарю, который отставал к 1821 г. от астрономического на 13,5 ч; б) смерть зафиксирована по прекращению дыхания и сердцебиения, их считают признаками смерти в результате договоренности, достигнутой в медицинском мире (возможно, в будущем смерть будут устанавливать по другим признакам); в) понятие «Наполеон» относительно — физиологически и психически человеческое «Я» на протяжении жизни несколько раз обновляется; умирающий Наполеон, по сути, уже не был тем, каким он был, например, в сражении под Аустерлицем.
Разделяете ли вы вывод автора об относительности истины, выраженной в приведенном высказывании? Оцените убедительность приведенных документов.

Прочитайте отрывок из работы В. С. Соловьева «Чтения о богочеловечестве», впервые опубликованной в 1879—1881 гг.

Вера и знание

Что вне нас и независимо от нас что-нибудь существует — этого знать мы не можем, потому что все, что мы знаем (реально), т. е. все, что мы испытываем, существует в нас, а не вне нас (как наши ощущения и наши мысли); то же, что вне нас, а в самом себе, то тем самым находится за пределом нашего опыта и, следовательно, нашего действительного знания и может, таким образом, утверждаться лишь перехватывающим за пределы этой нашей действительности актом духа, который и называется верой.
Мы знаем, что 2 × 2 = 4, что огонь жжет — это суть факты нашего сознания; но существование чего-нибудь за пределами нашего сознания (существование, например... существа или существ, производящих на нас действие огня), очевидно, не может быть дано в этом самом сознании, не может быть его фактом или состоянием, и, следовательно, оно может утверждаться только актом веры, «обличающей вещи невидимые».
Но если существование внешней действительности утверждается верою, то содержание этой действительности (ее сущность, essentia) дается опытом: что есть действительность — мы верим, а что такое она есть — это мы испытываем и знаем. Если бы мы не верили в существование внешней действительности, то все, что мы испытываем и знаем, имело бы лишь субъективное значение, представляло бы лишь данные нашей внутренней психической жизни. Если бы мы не верили в независимое существование солнца, то весь опытный материал, заключающийся в представлении солнца (а именно: ощущение света и тепла, образ солнечного диска, периодические его явления и т. д.), все это было бы для нас состоянием нашего субъективного сознания, психически обусловленным...
Все, что мы из опыта знаем о солнце... ручалось бы лишь за нашу действительность, а никак не за действительность солнца. Но раз мы верим в эту последнюю, раз мы уверены в объективном существовании солнца, то все опытные данные о солнце являются как действие на нас этого объективного существа и таким образом получают объективную действительность...
Данные опыта при вере в существование внешних предметов, им соответствующих, являются как сведения о действительно существующем и как такие составляют основание объективного знания. Для полноты же этого знания необходимо, чтобы отдельные сведения о существующем были связаны между собой, чтобы опыт был организован в цельную систему, что достигается рациональным мышлением, дающим эмпирическому материалу научную форму.
Вопросы и задания:1) Почему, на взгляд автора, мы не можем знать то, что существует вне нас и независимо от нас? 2) Отрицает ли философ существование объективной реальности? Какой феномен позволяет автору дать определенный ответ на вопрос о существовании внешнего мира? 3) Есть ли, на ваш взгляд, что-либо, кроме веры, что может подтверждать существование объективной реальности?

§ 23. Многообразие путей познания мира

В истории науки о знании и познании рассматривались различные виды знаний. Так, в античные времена было установлено различие между знанием и мнением. Если мнение не обязательно носит достоверный характер, то знание достоверно по определению. Мнение обычно относится к единичным объектам, тогда как знание охватывает общие свойства ряда сходных объектов. Мнение может меняться, оно неустойчиво, а знанию присущи устойчивость и всеобщий характер. Античные ученые нередко отождествляли знание с истиной разума — идеями.
Средневековье особенно волновал вопрос о соотношении знания и веры. Главное различие между ними усматривалось в доказательности. Если вера таковой не предполагает, то знание требует строгой, логической аргументации.
Успехи естественных наук в Новое время привели к отождествлению знания и науки. Научное знание становилось основным объектом гносеологии — теории познания. Но именно с этого времени существует разделение знания на различные виды: обыденное, мифологическое, философское, религиозное, художественно-образное.
Действительно, в мире знания переплетаются рациональное и чувственное, логичное и алогичное, научное и ненаучное. До того, как сформировалась наука, существовали и иные способы познавательного отношения к миру. Но и с развитием науки даже сегодня, в начале XXI в., большинство людей черпают многие сведения о мире отнюдь не из научных трактатов. Наряду с наукой как способом познания мира существуют и другие пути познания. О них речь в данном параграфе.

МИФ И ПОЗНАНИЕ МИРА

Самым ранним способом понимания природной и общественной действительности был миф. Кто из нас не восхищался поэтичностью, волшебством мифов древних народов? Миф — это всегда повествование, причем истинность его не подлежала сомнению, а содержание всегда так или иначе было связано с реальной жизнью людей. В отличие от науки, которая стремится объяснить мир, установить взаимосвязь между причиной и следствием, миф заменяет объяснение рассказом о происхождении, творении мироздания или его отдельных частей.
Все происходящее в мифе приобретает значение своеобразного образца для воспроизведения. Он как бы совмещает в себе обязательный рассказ о прошлом и объяснение настоящего и будущего. Так, в греческой мифологии происхождение науки, знаний о мире объясняется подвигом Прометея.
В мифах, наряду с рассказами, повествованиями о событиях, важных для людей, утверждалась и принятая в данном обществе система правил и ценностей. Это было своеобразное моделирование человеческого поведения в определенных условиях. Сами мифы служили особой «лабораторией» человеческой мысли, в которой были накоплены и систематизированы в определенном порядке социально одобренные образцы поведения на все случаи жизни.
Какие же сведения об окружающем мире содержали в себе мифы? Прежде всего в них описывались творения мира, животных, людей, происхождение природных сил, особенности рельефа, различные обычаи и обряды. Вероятно, вы можете припомнить такие мифы. Во многих из них творение изображалось как «добывание» героем элементов культуры (например, путем похищения у первоначальных хранителей) или как изготовление творцом. Так, в Древнем Междуречье существовал миф о первых мудрых правителях-полубогах, которые будто бы научили людей всем достижениям техники и культуры.
Процесс творения мира часто представлялся как превращение хаоса в космос путем постепенного упорядочения, которое сопровождалось борьбой богов или героев с демоническими силами. Описывалось отделение неба от земли, выделение суши из первичного океана, появление трех миров: небесного, земного и подземного.
Знания о смене времен года содержались в календарных мифах и были связаны с повествованием об умирающих и о воскресающих богах и героях (Осирисе, Деметре, Персефоне и др.).
У некоторых народов еще в древности существовали так называемые эсхатологические мифы, описывающие грядущую гибель космоса, за которой следует или не следует его возрождение. Идеи гибели космоса или его частей присутствуют в мифах о потопе, который посылают всемогущие боги для испытания людей, давая возможность спастись отдельным представителям рода человеческого.
Наряду с космическими темами в мифах присутствовали биографические мотивы: рождение, посвящение в полновозрастной статус, брак, смерть мифологических героев. Все эти мифы содержали описания определенных испытаний, через которые герои успешно проходили. Вокруг некоторых мифологических героев складывались целые циклы, как и вокруг отдельных исторических персонажей. Пример первого типа мифов — мифы об Одиссее, Тезее, Геракле. Пример мифов о реальных событиях — мифы о Троянской войне, о которой известно не только по дошедшим до нас сказаниям, но и по данным раскопок немецкого археолога Г. Шлимана.
Мифы, очищенные от ритуала и элементов святости, дали начало сказкам. К мифам же восходит и древний героический эпос, т. е. сказание о прошлом, содержащее целостную картину жизни народа. Самыми известными примерами героического эпоса, тесно связанного с мифологией, являются «Илиада», «Одиссея», «Махабхарата», «Рамаяна», калмыцкий эпос «Джан-гар» и т. п. Былинные богатыри русского народа также напоминают героев биографических мифов.
Мифы, сказки, эпос служили своего рода способом сохранения жизненного опыта народов. При этом запоминались не только представления о действительности, но и приемы мышления, которые помогали ориентироваться в окружающем мире.

Постигая мифы своего народа, индивид начинал соотносить свой личный опыт с родовым опытом коллектива, сообщества людей. В дописьменную эпоху мифы были вместилищем социальной памяти. Это была своеобразная «живая память», сохранявшая совокупность знаний, умений, опыта, накопленного не одним поколением людей.
Уже в XX в. в исследовании мифов сформировалось несколько направлений. Так, Дж. Фрезер считал мифы ритуальными текстами, в которых все не случайно, всему свое место и время. От этих текстов нельзя отступать, а их истинный смысл доступен немногим, да и он является через откровение. Сторонники иного направления (функционалисты) видели в мифе способ поддержания определенного порядка, который связывает воедино не только общность людей, живущих в одно время и в одном месте, но и их предков. Функция мифа — обеспечивать преемственность культуры племени (народа).
Мифологические представления древних людей об устройстве мира, деяниях богов и героев остались в прошлом. Но некоторые черты мифологического сознания сохраняются и поныне. Многие из нас по-прежнему верят, что с помощью нескольких простых идей можно объяснить все многообразие мира.
В XIX в. эту роль приписывали идеям «чистоты рас», «государства всеобщего благоденствия», «царства всеобщей свободы» и т. д. И сегодня одних известных людей общественное мнение героизирует, а других демонизирует. Люди по-прежнему ждут «культурного героя», который откроет перед ними новые, невиданные возможности.

«И ОПЫТ, СЫН ОШИБОК ТРУДНЫХ...»

Особым способом познания мира является жизненная практика, опыт повседневной жизни. Издавна люди не только стремились объяснять мир в целом, но и просто трудились, мучились неудачами, добивались результатов. При этом они накапливали и определенные знания. В отличие от науки, где знания — самоцель, в практическом опыте они представляют собой «побочный продукт». Например, человек, живший на берегу реки или озера, строил корабль, лодку для плавания по волнам. Основным результатом такой деятельности должно было стать судно, а побочным — знание о том, какое дерево взять, как и чем его обработать, какую форму придать плавучему средству передвижения. При этом закон Архимеда не был известен строителю судна. Но если лодка получалась удачной, то, скорее всего, правила, по которым она была построена, вполне соответствовали научным положениям, пусть даже неизвестным строителю-практику. Массу знаний практического характера давала людям деятельность ремесленника, земледельца, повара, лекаря, винодела, строителя и т. д. Способом формирования практического знания являлось ученичество у опытного наставника, мастера, умельца.
Практическому знанию, возникающему в ходе накопления опыта, соответствует и свой язык. Припомните: «на глазок», «чуть-чуть», «щепотку» и т. п. Попробуйте точно определить в граммах, минутах, сантиметрах, сколько это. Профессиональное мастерство обладателя такого практического знания требует способности определять микроны и миллиграммы, доли секунды; умения ориентироваться во всем многообразии инструментов, материалов, условий труда при помощи памятных знаков, привычки, сноровки.
Большинство практических знаний не претендует на теоретическое обоснование и обходится без него. Сегодня трудно найти ребенка, который не умеет пользоваться телевизором, хотя вряд ли он знает принципы передачи изображения на расстояние. Каждый сможет завязать шнурки и при этом обойтись без всякой научной теории.
В процессе приобретения жизненного опыта человек усваивает не только практические знания, но и оценки, нормы поведения, причем усваивает их как бы исподволь, без специальных усилий, действуя по образцу. Оценочные знания, связанные с повседневным опытом, иногда называют духовно-практическими. От них один шаг до народной мудрости.

НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ И ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Возрастание объема и усложнение деятельности людей, направленной на удовлетворение их потребностей, приводили к необходимости фиксировать знания, достижения практики в виде описаний. Причем такие описания содержали как бы собранный воедино обобщенный опыт разных людей, иногда даже многих поколений. Такие обобщенные практические знания составили основу народной мудрости.
На ранних этапах истории человеческая мудрость приписывалась прежде всего богам, которые в виде дара наделяли ею отдельных людей. Считалось, что люди, которых коснулась «искра Божья», приобретали способность судить о неведомом, предрекать ход событий, направляемых самими богами. С разрушением устоев общества, в котором господствовала мифология, изменилось и понимание мудрости. Она стала трактоваться как умение разбираться в земных событиях самих по себе, без соотнесения с миром богов.
Из обобщения опыта возникали своеобразные афоризмы, поговорки, суждения, содержащие практические выводы. Все знают выражение «Куй железо, пока горячо». Родилось это суждение из наблюдения, что металл следует обрабатывать в таком состоянии, когда он легче поддается воздействию. Оно означает призыв делать что-либо своевременно, пока условия способствуют деятельности. Сейчас оно может означать действия, вовсе не связанные с кузнечным ремеслом. Большинство свидетельств народной мудрости, зафиксированных в пословицах, поговорках, загадках, связано первоначально с практической предметной деятельностью.
Загадки тесным образом связаны с искусством древних оракулов, предсказателей, прорицателей. И вместе с тем народная загадка доступна любому человеку, обладающему природным умом и жизненным опытом. Вспомните, как часто в сказке Иванушка-дурачок на деле оказывается достаточно сообразительным, чтобы найти ответы на загадки Василисы Премудрой.
Отличительной чертой народной мудрости как своеобразного свода рецептов поведения для разных случаев является ее неоднородность, противоречивость. Это связано с тем, что в ней фиксируется отношение разных людей к одним и тем же явлениям, поступкам, поэтому встречаются прямо противоположные суждения по одному и тому же поводу. Например: «Работа — не волк, в лес не убежит», а рядом «Не спеши языком — торопись делом». Вы сами можете продолжить подбор такого рода суждений народной мудрости.
Теперь обратимся к тому, что такое здравый смысл. Словарь определяет его как стихийно складывающиеся под воздействием повседневного опыта взгляды людей на окружающую действительность и самих себя, причем эти взгляды являются основани