БЮДЖЕТНЫЙ ДЕФИЦИТ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДОЛГ.

Если расходы правительства равны его доходам, бюджет назы­вается сбалансированным. Та сумма, на которую в данном году расхо­ды правительства превышают доходы, составляет бюджетный дефицит.

Общая, накопленная за все годы сумма дефицитов составляет государственный долг.

Бюджетный дефицит России на конец 1993 г. составил 17 трлн. руб., что в процентах к бюджету было 50%, а к ВНП — 10,5%. Для сравнения: в США бюджетный дефицит в 1993 г. составил 330 милли­ардов долл., что в процентах к бюджету около 10%, а к ВНП около 5%.

Отметим, что приближение дефицита бюджета к 10 % ВНП (валового национального продукта) и 33 % к сумме расходов считается опасным, поскольку это двигает экономику к гиперинфляции.

В 1994 г. бюджетный дефицит в России составил 70 трлн. руб. при сумме расходов 200 трлн. В 1995 г. бюджетный дефицит составит менее 30 % к расходам и менее 5 % к ВНП, В бюджете на 1996 г. плани­ровалось дальнейшем снижение этих цифр (20 % к расходам и 3,85 % к ВНП).

Ряд российских экономистов не одобряет непреклонность, с ка­кой правительство проводит линию на без дефицитность бюджета и отрицание дополнительной денежной эмиссии. Указывается, например, что многие европейские страны не один год живут с уровнем дефицита в 4—5 % к ВНП (в 1993 г. дефицит бюджета составил в Германии 8 % к валовому национальному продукту, в Италии 11 %, в Великобритании 8 %, во Франции 4,5 % к ВНП). Ожидать без дефицитного бюджета в стране, переживающей радикальную структурную перестройку, по мнению таких экономистов,— нереально. "Возможно, что для переход­ной экономики России умеренное, в рамках 2—4 % ВНП, использова­ние простой денежной эмиссии для финансирования государственных расходов принесло бы меньше головной боли, чем решение головолом­ки без эмиссионного 7—8 % дефицита бюджета" ("Финансовые извес­тия" № 45 1995 г.).

Имелась и более резкая критика политики, направленной на достижение любой ценой бездефицитного бюджета и финансовой стабилизации. Основные доводы такой критики сводились к следующему.

"Во-первых, как только правительство отказалось от инфляци­онных источников покрытия бюджетного дефицита и развернуло "цивилизованный рынок" своих долговых обязательств, то с прискор­бием обнаружило, что расплатиться со старыми долгами ему удается только за счет влезания в новые долги, а бюджетный дефицит прихо­дится покрывать исключительно внешними кредитами международных благотворительных организаций вроде МВФ.

Во-вторых, благополучные с виду цифры бюджетного дефицита были получены ценой такого тотального усечения госрасходов, что впору говорить о прекращении функционирования государства как такового. Даже если не принимать в расчет привычные уже внешнеэко­номические провалы, падение обороноспособности и прекращение социальных программ,— речь идет об элементарном не обеспечении государством своих же заказов, вызывающем лавину неплатежей, а также о полном прекращении помощи регионам, то есть о фактическом аннулировании федеративных основ государства. Бюджетные расходы, составляющие 14 процентов от ВВП — это равносильно прекращению функционирования центральной власти (сравните: США — бюджет­ные расходы составляют 36 процентов, в Европе — более 50 про­центов ВВП).

Ирония судьбы российских реформ выразилась в том, что "финансовая стабилизация" оказалась достижимой лишь в точке "общего замерзания" — читаем в одной из оппозиционных газет.

Иная точка зрения в 1995 г. была у министра экономики Е.Ясина, министра финансов Е.Панскова и др. сторонников назван­ной политики. Они считают, что сокращение бюджетного дефицита приведет к снижению инфляции, а последнее к притоку капиталов и оживлению российской экономики.

Государственный долг — это общая, накопленная за все годы сумма бюджетных дефицитов.

Внутренний государственный долг — это задолженность правительства населению.

Не прекращаются дискуссии относительно того, как смотреть на дефицит бюджета и государственный долг.

Часть экономистов утверждает, что использование государ­ственного долга для финансирования государственных программ мо­жет быть выгодно для экономики и не представляет опасности для будущих поколений. Другие считают, что неблагоприятные послед­ствия государственного долга перевешивают любые выгоды.

Может ли большой государственный долг каким-то образом привести к банкротству правительства? К.Макконел и С.Брю отвеча­ют на этот вопрос категорическим "нет".

Нет никакой необходимости погашать долг, его нужно только реинвестировать. На практике, как только подходит срок платежа по какой-то части долга, правительство обычно не сокращает расходы и не повышает налоги, чтобы получить средства для погашения облига­ций, срок выплаты по которым наступил (в условиях депрессии фи­скальная политика была бы ошибочной). Правительство всего лишь рефинансирует свой долг, то есть продает новые облигации и исполь­зует выручку для выплаты держателям погашенных облигаций.

Многие экономисты считают, что основная тяжесть долга состо­ит в необходимости ежегодно осуществлять процентные платежи, воз­никающие как результат государственного долга. В США, к примеру, выплата процентов по долгу представляет сегодня третью по величине важнейшую статью расходов федерального бюджета. В России, по рас­четам известного экономиста Сергея Глазьева, бремя "государственной финансовой пирамиды" из краткосрочных обязательств таково, что

уже в 1996 г, для обслуживания выпущенных облигаций государству придется изыскать средства, превышающие все затраты федерального бюджета на образование и в два раза больше, чем на здравоохранение.

Еще один упрек в адрес бюджетного дефицита заключается в перекладывании бремени на будущие поколения. Авторы "Экономики" Макконнелл и Брю спрашивают по этому поводу: "Означает ли, что каждый вновь рожденный ребенок входит в мир с шлепком акушерки и долговым обязательством на 10568 долл. от дяди Сэма? Вовсе нет! Сна­чала нужно спросить: кто является держателем государственного долга, кому мы должны? Ответ таков: В большей части мы должны сами себе. Около 87% наших правительственных облигаций размещено внутри страны, то есть они находятся в руках граждан и организаций — бан­ков, страховых компаний, правительственных учреждений, довери­тельных фондов — внутри США. Таким образом, государственный долг одновременно является и общественным активом. В то время как государственный долг представляет собой сумму обязательств перед американскими гражданами (как налогоплательщиками), большая часть того же самого долга одновременно является активами амери­канских граждан (как держателей облигаций). ...Новорожденные, каж­дый из которых в среднем наследует сегодня 10568 долл. обязательств по государственному долгу, одновременно становятся наследниками правительственных облигаций на такую же сумму".

Ряд экономистов указывает на эффект вытеснения, порождаемый чрезмерными государственными расходами. Дефицитное финансиро­вание увеличивает ставки процента и, следовательно, сокращает инве­стиционные расходы. При этом, если спрос на деньги для инвестиций исходит от государства, то соответственно меньше возможностей для инвестиций у частного капитала, более эффективного, по мнению мно­гих экономистов.

Если это будет происходить, последующие поколения унаследу­ют экономику с уменьшенным производственным потенциалом, так сказать, меньшую "национальную фабрику".

Однако этой тенденции может противостоять эффективность правительственных расходов в наиболее нужные для национальной экономики отрасли инфраструктуры: строительство автострад, портов, гидротехнических сооружений или в систему образования и здравоохранение. Сюда следует добавить эффект от рассасывания безработицы в результате государственных инвестиций.

В заключение укажем, что дефицитное финансирование, увели­чение или уменьшение бюджетного дефицита стало необходимым ин­струментом государственного регулирования экономики.