Народные героико-романтические драмы

Народные героико-романтические драмы, в отличие от быто­вых сатирических, возникали и формировались не только на фольклорной основе. В них активно использовались песни литературного происхождения, а также лубок и народная книга (лу­бочные романы и картинки о разбойниках, рыцарские романы). Некоторые героико-романтические драмы известны в един­ственном варианте (например, патриотическая пьеса о войне 1812г. "Как француз Москву брал"). Самыми популярными были "Лодка" и "Царь Максимилиан".

"Лодка". Драма "Лодка" получила широкое распространение. В. Ю. Крупянская, исследовавшая эту драму, писала, что старейшими очагами ее бытования были Петербург с его округой, а также центральные районы России (исконные центры текстильной про­мышленности: Московская, Ярославская, Тверская, Владимир­ская губ.), откуда пьеса перекочевала на Север, Урал, в Астра­ханскую губ., в донские станицы. "Лодка" бытовала в кресть­янской и казачьей среде, у солдат, рабочих, ремесленников.

Известно несколько десятков вариантов "Лодки". В народ­ном обиходе эта пьеса носила разные названия: "Шлюпка", "Шайка разбойников", "Черный ворон", "Степан Разин", "Ер­мак" и др.

Иногда народ видел в разбойниках борцов против крепост­ного гнета. Одна из редакций драмы имела антибарскую на­правленность (см., например, в публикуемом в Хрестоматии ва­рианте обращение атамана к шайке: "Эй, молодцы, жги, пали богатого помещика!"). Но далеко не все варианты оканчивались подобным образом. Н. И. Савушкина, изучившая драму, писа­ла, что призыв жечь-палить богатого помещика встречается лишь в нескольких вариантах, причем преимущественно в донских поздней записи. Большинство же вариантов оканчивалось уго­щением разбойников, пением, пляской. Подобная игровая кон­цовка более органична для драмы.

Происхождение "разбойничьих драм" имело свою историю. Крупянская писала, что наличие во всех известных текстах пье­сы "Лодка" песни "Вниз по матушке по Волге...", соединенной с определенным драматическим представлением, заставляет рас­сматривать тексты "разбойничьих драм", дошедшие в записях XIX—XX вв., как близкие друг другу варианты, генетически вос­ходящие к инсценировке песни "Вниз по матушке по Волге... ".

Возникновение этой песни исследователи относят ко второй половине XVIII в. Ее творческое переосмысление произошло под влиянием сюжетов и образов традиционных разбойничьих песен, в частности песенного творчества о Степане Разине. Как тип представления "Лодка" в ее первичной основе является пе­сенной инсценировкой, где мимическое воспроизведение об­щего содержания (подражание гребле) и драматургия сюжета (персонификация героев, элементы диалога) близки традицион­ным народным представлениям типа игрищ.

В процессе исполнения в "Лодку" вносились разные песни о разбойниках, литературные лирические произведения, сатири­ческие сценки: "Мнимый барин", "Барин и Афонька", "Док­тор" — в "Шайку разбойников"; "Барин и Афонька", "Барин и староста", "Доктор" — в "Ермака" и т. д.

Органической частью драмы стал отрывок из поэмы А. С. Пушкина "Братья-разбойники".

Незнакомец, назвавший себя фельдфебелем Иваном Пятаковым, рас­сказывает, почему и как они с братом стали разбойниками, как их пойма­ли, отвели в острог и т. д. При этом он говорит словами поэмы Пушки­на — не дословно, с изменениями {"Нас было двое — брат и я... ).

Можно предположить, что драма испытывала также влияние исторических преданий разинского цикла.

В одном из вариантов "Шлюпки" Атаман рассказывает о смерти бра­та и своем освобождении из тюрьмы:

— Но меня, доброго молодца,

Не могли удержать за каменными стенами.

За железными замками.

Я на стене лодку написал и оттуда убежал.

В этом варианте и Егерь, рассказывая, как они с братом спаслись из тюрьмы, говорит:

— В тюрьме, на стене лодку написали

И оттуда убежали.

В народных преданиях подобным образом убегал из тюрьмы Степан Разин.

С разинским циклом фольклорных произведений эту драму сближает и то, что одним из ее персонажей является сам Стень­ка Разин — правда, здесь он не атаман.

В развитии драмы большую роль сыграли литературные ис­точники, главным образом массовая литература о разбойниках. Это сказалось в сюжете (осложнении его романтической ситуа­цией — любовными сценами), в разработке характеров действу­ющих лиц (введение типовых персонажей: Рыцарь, Лариза и проч.), в общем стиле драмы.

"Царь Максимилиан". Драма "Царь Максимилиан" (иногда Максимъян, Максемьян) получила широкое распространение на всей территории России (Петербургская, Московская, Тверская, Ярославская, Костром­ская губ., Русский Север, Дон, Терек, Урал, Сибирь), Беларуси (Минская, Могилевская, Витебская губ.), Украины (Киевская, Черниговская, Подольская, Харьковская, Херсонская губ.), Мол­давии. Ее играли в солдатской, матросской, городской, рабочей, крестьянской среде.

О возникновении этой драмы высказано несколько мнений. Вероятно, правы исследователи, считавшие, что поводом к ее созданию послужила политическая обстановка начала XVIII в.: конфликт между Петром I и его сыном Алексеем и казнь послед­него. В памяти людей было и убийство сына Иваном Грозным. Сыноубийство не могло не отразиться на отношении народа к государям. Это способствовало распространению драмы. Следу­ет учесть и то, что в народе был известен духовный стих "Кирик и Улита", в котором, как и в драме, жестокий царь Максимили­ан требует, чтобы младенец Кирик отрекся от веры в христиан­ского Бога. Кирик, как и герой драмы Адольф, остается верен Богу.

Предпринимались настойчивые поиски непосредственного источника драмы, но он не был найден. Вероятно, единствен­ного источника и не существовало. Вместе с тем бесспорна связь пьесы с репертуаром русского городского театра XVII-XVIII вв., а также несомненно влияние на ее текст переводных повестей (рыцарских романов) и их инсценировок той же эпохи, что дока­зано рядом исследователей. Однако какими бы разнообразными ни были литературные источники "Царя Максимилиана", су­щественно другое — связь пьесы с русской действительностью.

В основе драмы — конфликт тирана царя Максимилиана с его сыном Адольфом. Отец-язычник требует, чтобы сын бросил христианскую веру, но тот решительно отказывается:

— Я ваши кумирческие боги

Подвергаю себе под ноги,

В грязь топчу, веровать не хочу.

Верую в Господа нашего Исуса Христа,

И целую Его в уста,

И содержу Его закон.

Царь Максимъян повелевает затюремному сторожу.

— Поди и отведи моего сына Адольфу в темницу

мори его голодной смертью.

Дай ему фунт хлеба и фунт воды.

Адольф в темнице. Царь Максимилиан три раза обращается к Адольфу со своим требованием, но тот все время отказывается. Тогда царь вызывает палача Брамбеуса и приказывает казнить Адольфа.

В драме изображена жестокость царя Максимилиана не только с сы­ном. В одном из вариантов он, подобно царю Ироду, приказывает воину (здесь: Анике-воину) убить младенцев:

— Воин, мой воин.

Сходи все страны Вифлеемские,

Сбей, сруби четырнадцать тысяч младенцев.

Аще кого не убьешь.

Ко мне живого приведешь.

Является Баба (Рахиль) и спрашивает царя:

— За что моему дитяти

Невинно пропадати?

Царь неумолим:

— Как низавинно,

Когда я послал воина,

Воина вооруженного?

Воин, мой воин,

Убей сего младенца

И прогони эту бабу!

Воин убивает ребенка. Рахиль плачет.

Царю Максимилиану противопоставлен его сын Адольф. Он смело говорит отцу, что вниз по матушке по Волге катался И с вольной шайкой, с разбойниками, знался, что был их атаманом; приказывает выпустить из тюрьмы арестанта (рестанта), кото­рый был посажен по приказу отца[212]. В драме Адольф твердо от­стаивал свои убеждения, претерпевал мучения, шел на смерть, но не изменял своим идеалам, чем вызывал симпатию и сочув­ствие. Палач, выполнив приказ царя и убив Адольфа, закалывал и себя со словами:

- За что любил,

За тои голову срубил.

Царя долг исправляю

И сам вслед помираю.

Повеление царя убить сына, изображение казни Адольфа, са­моубийство палача — трагические картины. Но представление должно было веселить зрителей, нужна была разрядка. Устано­вилась традиция вводить в действие фарсовые, сатирические и юмористические эпизоды. Таковыми являются разговоры Гро­бокопателей, Портного, Доктора, даже отпевание Патриархом тела Адольфа. Острая сатира на священнослужителей возникала при изображении венчания царя Максимилиана с Богиней (свя­щенник и дьякон в кабаке пропили венчанную книгу, а на заупо­койную опохмелялись).

Исследователь народных драм Н. Н. Виноградов писал о "Царе Мак­симилиане": "Появившись в половине XVIII столетия и переходя из уст в уста, от поколения к поколению, эта пьеса неизбежно подвергалась самым разнообразным изменениям, сокращалась и удлинялась по произ­волу. Понравившись народу, она мало-помалу втянула в себя целый ряд отдельных сцен и мелких произведений того же рода. Вследствие этого во многих вариантах получается длинный ряд отдельных сцен, целая кол­лекция разнохарактерных лиц, пестрый калейдоскоп самых разнообраз­ных положений; теряется общий смысл пьесы, отсутствует единство сю­жета, остается лишь единство названия. Вот, например, какая серия сю­жетов практикуется в большинстве не очень распространенных (по объе­му) вариантов: 1) Максемьян и Адольф (основной); 2) Богиня и Марс; 3) Мамай; 4) Аника и Смерть; 5) Лодка. Часто они совсем не связаны, иногда связь чисто механическая. К этим сюжетам еще нужно прибавить целый ряд вставок в виде отдельных комических сценок или устойчивых, постоянных (доктор, портной, цыган, гробокопатель...), или же случай­ных, спорадических (n-ное количество); иногда пьеса начинается верте пом.

Постепенно тема борьбы за религиозные убеждения стано­вилась менее актуальной — это сделало возможным сатиричес­кое изображение служителей культа, а также церковных обря­дов отпевания и бракосочетания. В 1959 т. в Архангельской обл. был записан вариант драмы, в котором о религиозных убежде­ниях отца и сына даже не упоминалось. Вместе с тем проблема тираноборства, борьбы с насилием продолжала волновать зри­телей. В драме "Царь Максимилиан" была произведена замена: царь потребовал от своего сына не измены религиозным убеж­дениям, а женитьбы на невесте из тридевятого царства, кото­рую ему подыскал. Адольф столь же решительно отказывался от женитьбы, как отказывался переменить веру. И был казнен.

Иногда драма заканчивалась смертью самого царя Максими­лиана, что могло восприниматься как наказание за жестокость и сыноубийство.

Диалог Смерти и царя Максимилиана почти дословно совпадал с ду­ховным стихом — диалогом Аники-воина со Смертью.

Смерть (подойдя к трону, обращается к царю Максимилиану):

— Следуй за мной!

Царь Максимилиан:

— Маши моя, любезная Смерть,

Дай мне сроку житья хоть на три года,

Чтобы мне нажиться
И своим царством распорядиться.
С м е р т ь:

— Нет тебе житья и на один год.

Дальше царь Максимилиан просил дать ему житья хоть на три месяца, хоть на три дня. Но Смерть неумолима:

— Не будет тебе сроку и на три часа,

А вот тебе моя вострая коса.

(Ударяет его косой по шее. Царь падает).

Драма "Царь Максимилиан" большая по объему. Часто ее переписывали в тетради и перед представлением репетировали. Однако и в ней выработались стереотипные ситуации, а также формулы, которые способствовали запоминанию и воспроизве­дению драмы. Таковыми, например, являются сцены поедин­ков, формулы-ответы Адольфа отцу ("Я ваши кумирские боги Тер­заю под ноги..." и т. д.). Приобрели устойчивую форму вызов царем Максимилианом Скорохода (или иного действующего лица) и доклад вызываемого о прибытии.

Царь Максимильян:

— Скороход-Фельдмаршал,

Явись перед троном

Ггрозного царя Максимильяна!

Скороход:

— Справа налево вернусь,

Перед троном грозного царя Максимильяна явлюсь:

О, великий повелитель.

Грозный царь Максимильян,

Почто ты Скорохода-Фельдмаршала призываешь?

Или дела, указы повелеваешь?

Или мой меч притупился?

Или я, Скороход-Фельдмаршал, в чем пред вами

провинился?

В цитируемом варианте драмы эта формула доклада повторяется 26 раз (Скороход ее произносит 18 раз, Маркушка 3раза, Адольф и Аника-воин по 2 раза, Палач 1 раз).

К сказанному следует добавить, что в "Царе Максимилиане" встречаются те же ситуации и общие места, что и в драме "Лод­ка". Например: Адольф — с шапкой разбойников знался; о погре­бении убитого говорят: "Убрать это тело, чтобы сверх земли не тлело... " — и т. д.