Лекция 1. Инстинктивно-практицистские и традиционно-прагматические основы помощи и взаимопомощи.

План лекции:

1. Инстинктивно-практицистские основы помощи и взаимопомощи

2. Природная социальность, альтруизм и коллективизм как имманентные характеристики человека, необходимые условия его выживания, развития помощи и взаимопомощи.

3. Традиционно-прагматический подход в становлении помощи и взаимопомощи, благотворительности и социальной работы

Несмотря на то, что словосочетание «профессиональная социальная работа» появилось в нашем обществе всего десять лет назад, она, с точки зрения профессионально-этических основ, опирается на собственные тысячелетние традиции заботы о человеке, помощи и взаимопомощи, благотворительности и общественного призрения. В соответствии с принципом историзма отдельные ее элементы не теряют актуальности и в современных условиях, органично включаясь в современную профессионально-этическую систему. Заимствованный у зарубежных коллег опыт в области этико-аксиологической регламентации профессиональной социальной работы, в ряде стран институциализированный в виде профессионально-этических кодексов, также содержит элементы, представляющие большой интерес для российских специалистов.

Профессионально-этические основы социальной работы, как и сама социальная работа, прошли длительный путь формирования, становления и развития от примитивных представлений о необходимости оказания помощи ближнему до философского осмысления системы социальной работы в целом и каждого ее элемента в отдельности, научного подхода в определении потребностей общества и индивида, выработки на этой основе наиболее эффективных форм и способов социальной защиты.

Можно выделить отдельные взаимосвязанные периоды развития профессионально-этической системы социальной работы, начиная с единичных, разрозненных актов помощи и взаимопомощи до настоящего времени. В основу периодизации могут быть положены различные критерии - связанные с политической, культурной, хозяйственной жизнью страны и народа, а также с появлением новых форм и методов самой социальной работы, степенью ее всеобщности, организованности и профессиональности. Однако данные подходы в разработке периодизации становления профессионально-этической системы представляются менее предпочтительными, поскольку, будучи положенными в ее основу, в меньшей степени отвечают потребностям философского осмысления сущности и содержания профессиональной этики и аксиологии в социальной работе.

Мораль является одной из наиболее ранних форм общественного сознания и регуляторов человеческого поведения. В любом из периодов общественного развития основными функциями морали является регулирование и оценка индивидуального поведения людей, приведение его в соответствие с теми нормами и принципами, которые приняты данным обществом в качестве базовых и, соответственно, служат цели поддержания стабильности самого общества. Эти базовые нормы и принципы, в свою очередь, должны соответствовать коренным потребностям общества и отражать общественные интересы, поскольку моральность есть определенное свойство реальных человеческих отношений, которые уже затем получают более или менее точное отражение в сознании в виде оценочных шаблонов и правил поведения. В отличие от морального, ценностный подход к человеку, его поведению и деятельности, появляется сравнительно поздно; на ранних этапах развития человеческого общества имеет значение оценка преимущественно полезности того или иного индивида.

Человек изначально, еще будучи homo erectus, жил в сообществе себе подобных, поскольку отдельный индивид не может удовлетворять свои потребности, не вступая в определенные отношения с другими людьми именно по поводу совместного удовлетворения основных насущных потребностей. Из материалов исследований палеоантропологов известно, что изначально предок современного человека был стадным существом и вел кочевой образ жизни, причем жизнеобеспечение сообщества осуществлялось совместно. Будучи физически относительно беззащитным, древний человек объективно нуждался в кооперировании своих усилий с соплеменниками для организации совместной охоты или самозащиты от хищников и был поэтому естественным, биологически детерминированным коллективистом[13].

Очевидно, что в этот начальный период истории человечества должны были существовать определенные регуляторы поведения индивида в коллективе себе подобных, т.к. даже в самом примитивном обществе должны существовать единые поведенческие нормы, являющиеся основой и условием совместного существования. Такие нормы должны в первую очередь гарантировать сохранение и выживание человека как биологического вида, невозможность уничтожения человеческого сообщества как извне, так и изнутри. Очевидно также, что существовавшие в тот период нормы должны были быть детерминированы биологической природой человека, а не его сознанием.

Известно, что нормы являются результатом отбора множества поведенческих актов на основе оценивания (аналитического или эмпирического) значимости их результатов. Поведенческие нормы первобытного общества, положенные впоследствии в основу системы ценностей и детерминированные потребностями человека в выживании определялись эмпирически, ощущались инстинктивно и носили явную биологическую окраску. Безусловно, о ценностях или морали в их современном понимании применительно к данному периоду человеческой истории говорить нельзя, поскольку мозг предка человека, не будучи еще достаточно развитым, не мог обеспечить осмысления этого сложного феномена. Однако на уровне примитивных полуживотных ощущений и инстинктов человек, безусловно, мог дифференцировать полезное и вредное для себя и для сообщества. Нормы поведения и ценности закреплялись на уровне условных рефлексов и поддерживались образом жизни сообщества. Важным является то, что поведенческие нормы формировались с учетом значимости их для сообщества, а не отдельной особи.

В этот период предок человека существовал, руководствуясь инстинктами, и осмысления феномена помощи и взаимопомощи, этических основ этого вида социальной деятельности быть не могло, хотя на практике некоторые первичные формы регуляции его поведения имели место, как имела место помощь и взаимопомощь – например, при обороне, нападении, добывании пищи. Отдельная особь, нуждающаяся в особой заботе со стороны соплеменников, не получала ее: условия жизни человека, уровень развития его сознания, и главное – обусловленные законами природы задачи выживания не допускали заботы о больных, раненых. Имела место лишь природно-инстинктивная забота матерей о малышах, не способных позаботиться о себе. Кочевой образ жизни первобытной орды делал невозможным присутствие в ней ослабленных особей; не получая помощи, они отставали от сообщества и погибали.

Развитие примитивных представлений о помощи и взаимопомощи, регуляции этих процессов и соответствующий им уровень осмысления этого феномена носили инстинктивно-практицистский характер. Этот период мог продолжаться вплоть до сорокового тысячелетия до Новой эры, поскольку именно это время определяется специалистами как условный рубеж между средним и верхним палеолитом, которому придается большое значение в антропо- и социогенезе в связи с переходом к родовому строю, массовым появлением наряду с неандертальцем homo sapiens и развитием первобытных культур в различных регионах Африки, Азии и Европы.

Рассматривая этот период, невозможно сделать вывод о восприятии отдельного представителя сообщества в качестве ценности. Поскольку в эту эпоху предок человека являлся преимущественно биологическим существом, то законы природы и, в частности, закон сохранения вида, имели для его жизнедеятельности большее значение, нежели в настоящее время. Законы же природы нацелены главным образом на обеспечение выживания вида, но не отдельной особи как его представителя, следовательно, основные требования к индивиду заключались в исключении действий, наносящих ущерб сообществу как единому целому, препятствующих удовлетворению потребностей и представляющих угрозу его безопасности. Наивысшей ценностью в этот период был не столько человек, сколько человеческое сообщество, его целостность, безопасность и жизнеспособность, а следовательно, естественными ценностями являлись коллективизм и альтруизм, обусловленные витальными и экзистенциальными потребностями. Сам же человек был ценен постольку, поскольку представлял собой часть единого целого и приносил пользу именно как часть целого. Очевидно, что социальность человека имеет биологическое происхождение и может рассматриваться как одно из важнейших условий выживания человека и его последующего становления как разумного человеческого существа. Обусловленная природой социальность человека логично требовала от него социального поведения, выражающегося в совместных действиях во время охоты, обороны и других совместных акций. Можно сказать, что природная социальность человека обусловила помощь человека человеку вначале в процессе удовлетворения витальных потребностей и затем, по мере усложнения и развития потребностей человека, его сознания, жизнедеятельности, обусловила усложнение и развитие как форм помощи и взаимопомощи, так и ситуаций, в которых эта помощь оказывалась.

При этом первобытный человек, несомненно, был природным коллективистом и альтруистом. По мнению большинства специалистов, альтруизм и коллективизм, определявшие преимущество их обладателей в условиях жизни в первобытном обществе, явились важнейшими условиями, позволившими человечеству выжить. Способность действовать таким образом, чтобы содействовать безопасности и благополучию всего сообщества, пожертвовать своей жизнью на благо сообщества, заложенные в человека природой в силу закона сохранения вида, стали основой и условием выживания биологического вида homo. Очевидно, что те первобытные сообщества, чьи члены в большей степени проявляли склонность к альтруистическому и коллективистскому поведению, имели больше шансов выжить и эти их качества закреплялись в поколениях. Своеобразный “отбор” по альтруистическим и коллективистским наклонностям стал для человека, по мнению Ч. Дарвина, важнейшим видоохранительным фактором и дал возможность ему выжить и эволюционировать в разумное, высокоорганизованное социальное существо, способное преобразовать окружающую действительность. Следовательно, альтруизм и коллективизм, сформировавшиеся на ранних стадиях антропо- и социогенеза в качестве защитных механизмов, обеспечивающих безопасность и выживание, также естественны и присущи человеку изначально, как инстинкт самосохранения, половой инстинкт и другие. Отсюда можно сделать важный вывод: альтруизм и коллективизм есть имманентные сущностные характеристики homo sapiens, не только родовые, но и видовые качества человека.

Позднее, по мере своей сапиентации и развития сознания, человек начинает осознавать, а не просто инстинктивно ощущать, социальную ценность альтруизма и коллективизма, ценность коллектива и человеческого существа как члена коллектива, поскольку имеет возможность воспользоваться знаниями, опытом, силой сообщества и тем самым получить преимущество в борьбе за существование. Развитие человека сопровождалось усложнением его потребностей, а это приводило к постепенному усложнению деятельности, обусловливая необходимость ее специализации. Каждый человек в условиях совместного бытия в связи с постепенным усложнением жизни и индивидуальными и коллективными потребностями выполнял вполне определенные функции.

Человек в этот период оценивался уже не только как член сообщества, но и сам по себе, благодаря тем функциям, которые он выполнял, и которые все более и более отличались от функций других членов сообщества содержанием и качеством. Человек оценивался главным образом на основании той пользы, которую он приносил сообществу в целом и каждому его члену. Прагматический подход в организации взаимосвязей и взаимодействия членов племени был в этот период, очевидно, преобладающим. Это приводит к выводу о наличии в этот период прагматического подхода и к оказанию помощи и взаимопомощи: помощь следовало оказывать потому, что может возникнуть необходимость в ее получении. Однако в этот же период имел место не только прагматизм, но и сострадание по отношению к слабым, беспомощным и больным членам племени[14], которые заведомо не могли принести племени пользу. Возможно, что сострадательное отношение к слабому является превращенной формой природного альтруизма человека.

К этому периоду можно отнести появление первых устойчивых форм взаимопомощи людей, первых прообразов будущей благотворительности. Появляется необходимость осознанно и последовательно прививать каждому члену сообщества наиболее целесообразные для социума нормы человеческого общения и взаимодействия, поскольку любое общество стремится сформировать своих членов таким образом, чтобы осуществление социальных функций было для них желанным. Вследствие этого постепенно начали складываться традиции в отношении помощи нуждающимся. Первыми формами помощи стали предоставление приюта и кормление тех, кто в этом нуждается, но не в состоянии организовать собственное жизнеобеспечение и тем более не может принести пользу племени. Именно в этот период началось формирование собственно моральных и ценностных отношений, регулирующих взаимодействие и взаимное существование людей, в том числе и взаимопомощь. Отношения складывались на основе определенных нравственных законов, которые основаны не только на рационализме, но и на традициях, которые своими корнями восходят к природному рационализму. Эти законы имеют более или менее постоянный характер и принимаются всеми членами сообщества, усваиваясь ими в процессе обучения и воспитания, передаваясь из поколения в поколение в форме устных преданий, легенд, заповедей. Таким образом, эволюция человека заключалась не только в изменении его облика, но и в изменении поведенческих реакций, причем с течением времени влияние биологических факторов снижалось, в то время как значимость и влияние социальных факторов, таких, как морально-ценностная регуляция поведения, росло по мере его сапиентации.

Однако в значительно большей по сравнению с периодом среднего палеолита степени морально-ценностное регулирование отношений и поведения людей требовалось и, соответственно, развивалось с появлением семьи и собственности как способ преодоления противоречия между личностью и обществом, и в первую очередь, между интересами собственников и сообщества в целом. Первые моральные принципы, унаследованные от инстинктов homo erectus, преследовали все ту же цель сохранения единства и сплоченности рода, его безопасности и силы, и поэтому представляли собой запреты на действия и поступки, вызывавшие вражду и рознь между членами сообщества и имели конкретный смысл - сохранение целостности и единства общины, ее жизнестойкости и обороноспособности, преемственности традиций и образа жизни. Ценность сообщества в этот период по-прежнему была выше ценности отдельного индивида.

В этот период, который продолжался приблизительно до VI-VIIвв. н.э., появляются и развиваются первые попытки осмысления на уровне обыденного сознания феноменов помощи и взаимопомощи, добра и зла, коллективизма и альтруизма. Этот период существования человека также показывает высокую ценность коллективизма, более осознанного, нежели в предыдущий период, но тем не менее, продиктованного во многом необходимостью выживания. Этот подход в осмыслении профессионально-этической компоненты помощи и взаимопомощи может быть охарактеризован как традиционно-прагматический, поскольку в нем отражены как прагматизм в оказании помощи нуждающимся в связи с заботой о целостности и сплоченности рода, так и почитание традиций, составлявших социально-культурное наследие предшествующих поколений людей.

Целостность, жизнеспособность рода в этот период была важнейшей ценностью. Несмотря на то, что отдельный человек уже мог цениться в связи со своими индивидуальными качествами, он мог быть принесен в жертву (во всех смыслах), если этого требовали интересы рода. Например, в благополучные периоды люди имели возможность жить в племени и умирать от естественных причин: старости, болезни и т.п., но если ситуация усложнялась, то старики, инвалиды, тяжело больные люди становились обузой. Голод, необходимость быстрого перемещения в другую местность и иные экстремальные ситуации или особо тяжелые условия жизни требовали от членов рода, племени высокой организованности и мобильности, силы и ловкости, сплоченности и единства. Невозможность полного подчинения своей жизнедеятельности интересам выживания рода или племени делали таких людей лишними, и племя от них различными способами избавлялось.

Это вновь свидетельствует о том, что разнообразные поведенческие нормы, будь они природно-биологического или социального происхождения, действовали таким образом, чтобы обусловить полезное по отношению к общности, а не к личности, поведение человека. Уже имевшиеся первые моральные нормы, носившие характер запретов (табу) подчиняли поведение человека интересам общности, и действовать необходимо было так, чтобы не навредить сообществу. Ценность общности людей была выше ценности отдельной личности; благополучие общности обеспечивало в главном и благополучие личности в ней: оно давало чувство безопасности, защищенности, единства.

Тем не менее, и ценность отдельной личности в этот период признавалась, если не возникал ценностный конфликт между общим и частным. Например, многочисленные фольклорные источники говорят о человеческих жертвоприношениях как о высших дарах божествам или духам; по обыденным поводам в жертву приносились, как правило, продукты питания и иные неодушевленные предметы. В особо важных случаях жертвой мог стать человек – самое дорогое, что было у общности. Такое противоречивое с точки зрения современного человека поведение наших предков (с одной стороны, забота о человеке, с другой – принесение его в жертву, ритуальное убийство) на самом деле противоречивым не являлось, если учесть, что высшая ценность – это общность. Ценность отдельной личности могла выступать следующей за ценностью общности. Поэтому в обыденных обстоятельствах помощь человеку оказывалась, если он в ней нуждался - это было в интересах общности, не противоречило традициям и моральным нормам. В дальнейшем подобные поведенческие стереотипы совершенствовались и закреплялись в более поздних религиозных и светских нормах, традициях, обычаях, положенных в основу помощи и взаимопомощи, благотворительности и современной профессиональной социальной работы.

В частности, первобытные религии, основанные на почитании духов, вере в могущество и разумность сил природы и отдельных предметов требовали от человека вполне определенных форм поведения. Они делали мир, в котором жил человек, целостным, менее враждебным, более понятным, объяснимым и даже управляемым (посредством совершения ритуальных действий, установления приязненных отношений с могущественными духами и силами природы и т.п.). Очевидно, что требования, присутствующие в религиозных верованиях, не могли противоречить коренным интересам человека и человеческого сообщества, и не только потому, что «разработал» их сам человек, но и потому, что при помощи таинственных сил человек стремился обезопасить себя, получить помощь в различных начинаниях, добиться устойчивого, благополучного существования, а не наоборот. Значит, в религиозных верованиях должно было быть сохранено и закреплено, объяснено волей духов-покровителей то положительное, что уже имелось в человеческой практике. То, что ранее человек совершал, руководствуясь инстинктом или объясняя соображениями практической пользы, отдавая дань традиции или подчиняясь обычаям, он продолжал совершать, уже повинуясь воле духов. В дальнейшем, по мере формирования языческих политеистических религий, человек действовал по воле богов. Безусловно, формы и виды взаимодействия человека с человеком изменялись, но не религиозные верования стали причиной этого. Наоборот, в религиозных верованиях эти изменения в конечном итоге закреплялись. Таким образом, изменения в условиях жизни требовали изменений поведенческих стереотипов, в том числе в оказании помощи человеку, а они, в свою очередь, должны были быть возведены в ранг религиозной нормы.

Философия, в отличие от языческой религии, не постулирует, а размышляет о том, каким должен быть человек, как он должен поступать и каким образом взаимодействовать с людьми, обществом, чтобы достичь блага. Собственно учения о помощи человеку как такового античная философия не содержит, однако она обращается к проблеме человека, добра и зла. Античные философы, рассуждавшие о проблемах морали, о человеке и обществе, их совершенствовании, большую ответственность возлагали лично на человека и, значит, будучи ответственным за себя и общество, человек должен быть подготовлен к такой ответственности. Человек должен быть добродетелен, т.е. внутренне устремлен к добру (разумеется, с позиций общественного блага как оно понимается в обществе или каким его представляет философ). В частности, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур и многие другие считали, что добродетельный человек прежде всего сапиентен (разборчив, разумен). Разуму человека помогут развиться знания и опыт; в свою очередь, разум поможет человеку разобраться в ситуации и сделать выбор в пользу добра, поступать во благо людей, избегать ошибок и крайностей, жить в согласии людьми и природой. Значит, разумный человек в состоянии осознавать общественные потребности и содействовать их удовлетворению, соблюдать общественно необходимые обычаи и традиции. А это означает, что помощь действительно нуждающемуся человеку должна быть оказана; человек, необоснованно выпрашивающий вспомоществание, достоин осуждения.

Основные идеи античной этики в адаптированном виде могли распространяться среди населения и оказывать влияние на общественную мораль, тем более, что они не противоречили обыденным представлениям о справедливости, добре и зле, благе, ценном и неценном. Эти идеи, оказывая влияние на формирование личности, могли способствовать этизации общественных отношений.

Русичи познакомились с трудами греческих и римских философов сравнительно поздно, однако уклад их жизни свидетельствовал о том, что идеи справедливости, коллективизма, умеренности были присущи им. Как свидетельствуют летописи и другие источники, к середине первого тысячелетия н.э. у восточных славян складываются устойчивые представления об этических основах помощи ближнему и традиции, основанные вначале на древнеславянских мифологических верованиях, затем на этике христианства (православия). Природно-климатические условия, обусловливавшие способ хозяйствования, делали славян естественными коллективистами и детерминировали совместное проживание и деятельность как необходимые и единственно возможные условия существования. В этот период российской истории широко развилась общинная помощь. Человек, как член общины, член коллектива, всегда мог рассчитывать на помощь соплеменников. Так, например, Прокопий Кесарийский, Маврикий Стратег, Адам Бременский, Ибн Русте, Ибн Фадлан и другие авторы рукописных исторических произведений, единодушны во мнении, что людей более доброжелательных, милосердных, сострадательных и справедливых, чем славянские народы, найти трудно. В Древней Руси этика помощи человеку, безусловно, не выделялась в отдельную отрасль знаний, и отдельных произведений, посвященных этому вопросу, не существует. Этические взгляды на проблемы помощи и взаимопомощи существовали только в самом общем виде, в контексте норм человеческого общежития, что доказывает обыденность самого факта оказания помощи. Их зарождение и сущность можно до некоторой степени проследить в древнейших памятниках русской литературы и фольклора.