Психофармакология эмоционально-позитивных состояний

Первые опыты с применением методики самовведения экспериментальным животным растворов наркотических веществ были осуществлены в середине 60-х годов Виксом, Томсоном и Денау. Экспериментальные животные (крысы и обезьяны) в специальных камерах довольно быстро обучались выполнять ряд сложных действий. «Наградой» за это была возможность добраться до специального контакта, нажатие на который обеспечивало внутривенное введение дозы наркотического вещества. В дальнейшем методика самовведения наркотических веществ экспериментальным животным (крысам), находящимся в специальной исследовательской «камере Скиннера», была существенно усовершенствована А.В. Вальдманом, Э.А. Бабаяном и Э.Э. Звартау, разработавшими и сформулировавшими физиологическую концепцию патогенеза наркомании.

Используя методику внутривенного самовведения наркотических и психотропных веществ, упомянутые выше исследо­ватели создали не только хорошо действующую модель, благодаря которой можно успешно изучать механизмы привыкания и пристрастия к наркотикам и психотропным веществам у экспериментальных животных, но и разработали рекомендации по доклиническому определению наркологических и токсиманических свойств различных медикаментозных средств перед возможным их применением в широкой клинической практике. В экспериментах по внутривенному самовведению веществ были определены концентрации морфина и диацетилморфина (героина), вызывающие привыкание и пристрастие, а также первично и вторично подкрепляющие эффекты веществ, вызывающих пристрастие. По аналогичной методике изучались механизмы развития пристрастия к некоторым психостимуляторам (амфетамин, кокаин), барбитуратам, а также к другим психотропным веществам.

Интересные результаты были получены в опытах с применением методики электрической самостимуляции структур головного мозга, сочетанной с введением животному некоторых наркотических и психотропных веществ. Введение морфина и диацетилморфина активировало реакцию самораздражения животными своих эмоционально-позитивных центров. По данным некоторых зарубежных исследователей, точно также влияли на реакцию самораздражения и другие опиоидные агонисты – фентанил, эторфин, метадон. Предположительно, феномен активации реакции самостимуляции может быть связан с увеличением под влиянием наркотика зоны нейрональных элементов, входящих в состав структуры, ответственной за позитивно-эмоциональную реакцию животного. Помимо этого возможен и механизм подавления наркотиком деятельности «стоп-зон» головного мозга.

Агонизм наркотиков и самостимуляции эмоционально-позитивных центров говорит о многом. Во-первых, становится ясно, что механизм привыкания и пристрастия к наркотикам базируется на том, что наркотики, модулируя функции позитивного подкрепления, способствуют созданию функциональной системы поведения, направленной к одной цели – стремлению снова и снова повторить эйфоризирующий эффект. В этом смысле непрерывное нажимание на контакт, включающий цепь самостимуляций, или на контакт обеспечивающий внутривенное введение дозы наркотика, суть явления одного порядка. Во-вторых, рассматривая возможные схемы патогенеза наркомании, мы должны признать, что и электрический стимул, и наркотическое вещество воздействуют на одни и те же нейрональные элементы, и их действие, по-видимому, обеспечивается одними и теми же медиаторными системами, которые функционируют в нормальном мозге, не подстегиваемом действием электрической стимуляции или наркотика. Следовательно, нужно понять и разобраться в том, как работают эти системы и почему возможна ситуация, когда вместо нормального эмоционального возбуждения возникает его суррогат – наркогенная эйфория, которая в силу своей необузданной мощи чрезвычайно быстро формирует трудно разрушаемую поведенческую модель.