II. Соматический аспект психологии Я

Хотя психоанализ считается дисциплиной, имеющей дело только с психикой, своим возникновением он обязан нарушениям соматического функционирования, этиологию которых нельзя свести к органическому повреждению. Группа таких проблем включает истерию, неврозы страха, неврастению и обсессивно-компульсивное поведение. Фрейд определил истерию как «способность к превращению… способность психики преобразовывать сильные возбуждения в соматическую иннервацию» (Freud 1894b, р.65). За многие годы психоаналитического изучения истерии механизм этого превращения, или преобразования, никогда не освещался достаточно полно, пока Райх не сформулировал основной закон эмоциональной жизни, где речь идет о единстве и противоположностях психосоматического функционирования. Несмотря на то что Фрейд не рассматривал неврозы одновременно на психическом и соматическом уровнях, он никогда не упускал из виду лежащие в их основе телесные процессы. Свидетельством его интереса к этому вопросу может служить замечание о том, что «Я есть прежде всего телесное выражение Я» (Freud 1950а, р. 31). Ференци гораздо больше, чем Фрейд, старался соотнести биологические процессы и феномены психики. Это привело к созданию «активной терапии», на соматическом уровне дополняющей аналитическую работу в сфере психики. В 1925 году в статье, озаглавленной «Противопоказания к «активной» психоаналитической технике», Ференци поднял вопрос об интеллектуалистском подходе психоанализа. «Он следует только путем интеллекта, который есть функция Я, но отнюдь не путем убеждения в том, что происходит в реальности» (1925а, р. 229). Хотя это признается сегодня всеми аналитиками, путь убеждения через непосредственное телесное ощущение известен очень немногим из них. Цель этой книги — расширить понятие «анализ снизу» и предоставить терапевтам-аналитикам возможность понять динамику соматических процессов, лежащих в основе наблюдаемых при анализе психических феноменов.

Прежде всего надо установить, что процессы психики и тела взаимосвязаны, рассмотреть механизм действия системы, единственно способной охватить и наглядно продемонстрировать взаимоотношения, знать которые совершенно необходимо. Но чтобы познать, необходимо опираться на познанные феномены — в этом и состоит парадокс знания. Можно с уверенностью утверждать, что Фрейд не мог не понимать, что для того, чтобы приобрести в конечном итоге желанный статус науки, психоанализ должен опираться на биологию. Возможно, Фрейд ограничился изучением феноменов психики, чувствуя, что психические процессы еще недостаточно изучены, чтобы связать между собой две сферы человеческого функционирования. Его огромная заслуга в том, что он достиг успеха в изучении структуры и функционирования психики, и это послужило толчком для «прыжка» в биологию. Сегодня доскональное понимание психологии Я — обязательное условие для того, чтобы постичь характер и динамику биоэнергетической терапии.

В 1923 году Фрейд опубликовал подробную работу о Я и Оно. В основе данной книги лежит та же концепция, в которой с тех пор мало что изменилось. Сначала, однако, нужно отметить, что экспрессия использовалась в психоанализе для изображения психических феноменов. Мы увидим, что рациональная интерпретация восприятия, чувств или потребностей часто сбивает с толку, что человек вынужден дополнять психические понятия физическими действиями, чтобы придать им видимость реальности.

Концепция Я — фундаментальное аналитическое понятие. Английское ego не совсем соответствует немецкому das Ich, которым пользовался Фрейд и которое на французском звучит как le moi (Я мужского рода). Точное английское слово — «the I» (конкретное, персонифицированное Я). Кроме того, надо иметь в виду, что ego используется еще и как синоним self в субъективном смысле. Это лишний раз подчеркивает, что познать себя (self) через самость (self) трудно. Тем не менее только так можно понять, что Я — первое, с чем мы сталкиваемся, обратившись внутрь себя.

Фрейд описал Я следующим образом: «…мы создали себе представление о связной организации душевных процессов в личности и называем эту организацию Я личности. Это Я связано с сознанием, оно владеет подступами к системе подвижности, то есть к оттоку возбуждений во внешний мир. Это та душевная инстанция, которая контролирует все частные процессы, которая ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений» (Freud 1950b, р. 15). Даже такая ясная формулировка содержит некоторую сложность. Нелегко примирить то, что Я «ночью отходит ко сну», с тем, что оно «контролирует все частные процессы». Разве нельзя сказать, что спать идет человек, а не его Я, хотя именно Я вовлечено в эту общую функцию, представляя собой ощущения и мускулатуру? Понижению активности сопутствует уменьшение возбуждения всего организма, результатом которого является ослабление или прекращение деятельности Я.

По крайней мере один из аспектов Я вполне обоснованно можно сравнить с электрической лампой, где разум-это свет. Хотя мы приписываем наступление темноты тому, что погасла лампа, мы все же сознаем, что за наступление темноты «ответственен» электрический ток. Не напоминает ли это сон, ведь когда мы спим, возбуждение затухает — свет, который есть Я, меркнет или угасает.

С практической точки зрения важно, что это различие имеет отношение к базисной природе сна. Есть ли смысл рекомендовать пациентам, страдающим бессонницей, чтобы они перестали думать? Может быть, следует поискать в стойком соматическом напряжении и возбуждении причину, которая не дает им остановить сознательную активность мозга? Уже на раннем этапе развития психоанализа Фрейд понял, что наилучшая приманка для сна — удовлетворение сексуальной активности. Сегодня нам известно, что оргазм — это разрядка энергии или напряжения, которая способствует сну. Это не означает, что Я отказывается идти спать; оно не может померкнуть, пока стойкое соматическое возбуждение перетекает в психический аппарат. Течение направляется в обратную сторону, вниз, и приносит это возбуждение к органам разрядки — гениталиям.

Но Я — это больше, чем свет в темноте бессознательной активности. Оно контролирует доступ к подвижности и непосредственно подвижность. В определенных пределах Я может высвободить действие или овладеть им, удержать его до того момента, когда наступят подходящие условия, чтобы оно смогло проявиться. Я способно затормозить действия и даже подавить их без участия сознания. При этом его функция напоминает электронное устройство, которое регулирует железнодорожное движение, заменяя диспетчера и красный, желтый и зеленый сигналы. Поезд уже готов тронуться с места, но движение не начнется, пока не поступит сигнал, что путь свободен и ясен. Я похоже на свет, который обращен и внутрь и вовне. Снаружи оно воспринимает среду через ощущения, а внутри заключает в себе сигналы, которые управляют импульсами движения. Кроме того, мы знаем, что оно обладает особой силой, позволяющей, подобно электронному регулятору, соотносить импульсы с реальностью. Фрейду были хорошо известны эти взаимоотношения в сфере психики. «Из этого Я исходит также вытеснение, благодаря которому известные душевные побуждения подлежат исключению не только из сознания, но и из других областей влияний и действий» (там же, р. 16–17). Сопротивление, возникающее в процессе анализа, есть не что иное, как проявление красного света вытеснения. Мы смело можем использовать фрейдовские понятия вытеснения и сопротивления, а также бессознательного как части Я, в которую затем включаются сознательные и предсознательные элементы. Но здесь необходимо отметить одно важное отличие. Я заключает в себе только те элементы бессознательного — страхи, импульсы, ощущения, — которые когда-то осознавались, но затем были вытеснены. Проблема избегания или задержки развития — внешняя по отношению к психологии Я. Человек, который в младенчестве или детстве никогда сознательно не переживал определенные ощущения, не может приобрести их с помощью анализа. Если он в раннем возрасте страдал от отсутствия чувства безопасности, ему в процессе терапии необходим не только анализ, но и возможность и средства для того, чтобы приобрести эту безопасность в настоящем. Анализ не может восстановить птенцу утраченную способность летать. Только в рамках аналитической психологии Я возможно верно отделить невроз от «противоречий между организованным Я и тем, что вытеснено и с ним диссоциировано».

Следующее, что нам известно благодаря Фрейду, — Я топографически расположено на поверхности психического аппарата, вблизи внешнего мира. Такая позиция обеспечивает функцию восприятия. Я высвечивает и воспринимает и внешнюю реальность, и сознаваемую внутреннюю реальностьпотребности, импульсы, страхи, то есть ощущения организма. Нельзя не согласиться со словами Фрейда о том, что «если связь между внешним восприятием и Я почти очевидна, то отношение между внутренним восприятием и Я, несомненно, требует особого исследования» (там же, р. 24).

Об этом втором отношении Фрейд говорил, что «ощущения и чувства становятся сознательными лишь благодаря соприкосновению с «системой восприятия»; если же путь к ней прегражден, они не могут стать ощущениями, но присутствует некий неопределимый элемент, сообщающий о том, что они есть» (там же, р. 25). Дальше можно уловить различие между внутренним событием (количественно неопределимый элемент) и феноменом его восприятия, передающего его качественную значимость, то есть связывающего его с внешней действительностью. Именно этот «неопределимый элемент» является предметом работы всех «активных техник».

Ядро Я составляет система сознательного восприятия. Сюда следует отнести все, что было когда-то сознательным- как вытесненное в бессознательное, так и предсознательное. Как психический феномен Я — это система всех моментов прошлого и настоящего восприятия. Фрейд следом за Гроддеком придерживался мнения, что функция Я, «в сущности, пассивна». К этому заключению неизбежно приходят те, кто отождествляет self с системой восприятия, те, кто считает, что Я — это разум. Все биоэнергетические техники исходят из того, что в понятие «Я» входят не только восприятие, но и те внутренние силы, фрейдовские «неопределимые элементы», которые его вызывают. Когда self идентифицируется с чувствами, человек не считает свое Я чисто психическим феноменом. Для таких людей восприятие — один из компонентов сознательного действия.

Фрейд не мог не видеть трудностей, возникающих, когда Я понимается только как психический процесс. Самое трудное- отсутствие каких бы то ни было количественных факторов. В процессе терапии человек мыслит количественно. Сегодня нередко звучат замечания пациента, что он слабо чувствует свое Я; еще чаще люди жалуются на отсутствие интенсивного тона чувствования и (что более важно) отсутствие решительности в действии и экспрессии. В таких случаях было бы ошибкой связывать проблему с системой восприятия. Сильное Я — это признак эмоционального здоровья, но, если его энергия главным образом направлена на вытеснение, ему сопутствуют неврозы.

Фрейд отметил, что «Я складывается и обособляется от Оно не только под влиянием системы восприятия, но под действием также другого момента», и сделал предположение, обозначившее путь к биологии; «Я прежде всего телесно» (там же, р. 31). Тщательно рассмотрев эту идею, он пришел к выводу, что «Я, несомненно, порождается телесными ощущениями, его истоки главным образом лежат на поверхности тела». В этой главе мы постараемся проанализировать те телесные процессы, которые определяют фрейдовский «другой момент». Мы увидим, что это не телесные ощущения, хотя сюда входит восприятие, а более глубокий процесс формирования импульса в организме.

Перед тем как двинуться дальше, нужно выяснить отношения Я с другими подразделениями психики. Большинство функций организма осуществляется бессознательно. Этот факт относится и к умственной деятельности. Большая часть нервной системы обеспечивает совершенно не сознаваемую человеком телесную активность. Осанка, которую человек считает само собой разумеющейся, во многом контролирует подвижность. Сознание может проникнуть в эту сферу, но только в весьма незначительной степени. Ту часть психики, которая находится в таких же отношениях с непроизвольными процессами, как Я — с произвольными действиями, Фрейд назвал «Оно». Он охарактеризовал его иначе, но данное определение следует из его замечаний о том, что путь лежит от биологии к психологии.

«Я и Оно не разделены резкой границей, и с последним Я сливается внизу». Фактически Я представляет собой часть Оно, «которая изменена непосредственным внешним влиянием через систему сознательного восприятия» (там же, р. 28–29). Для наглядности можно представить себе дерево, где Я подобно стволу и ветвям, а Оно-корням. Разграничение возникает, когда дерево прорастает из земли.

Индусы считают, что само тело содержит в себе эти отношения. Вот замечание Эриха Нойманна из книги «Истоки и история сознания»; «Диафрагма соответствует земной поверхности, и развитие выше этой зоны координируется «восходящим солнцем», то есть таким состоянием сознания, которое покидает бессознательное и все, что с ним связано» (Neumann 1954, р.25). Можно привести слова Фрейда: «Я старается также содействовать влиянию внешнего мира на Оно и осуществлению тенденций этого мира, стремясь заменить принцип удовольствия, который безраздельно властвует в Оно, принципом реальности. Восприятие имеет для Я такое же значение, что и влечение для Оно» (Freud 1950b, р. 29). Изучая путь развития от эмбрионального состояния до зрелого организма, мы видим, что нельзя помочь процессам, которые минуют человеческое понимание; можно только изумляться им. По сравнению с бессознательной координацией биллионов клеток, бесчисленных тканей и множества органов способность рассуждать и воображать выглядит незначительной. И все же развитие этих бессознательных процессов можно сравнить с цветами, распускающимися на кусте.

Психика одинаково активна как в бессознательных действиях, так и в сознательных. Если говорить о бессознательных чувствах, мыслях или фантазиях, нельзя не отметить, что они явно противоречат экспрессии. Ранее было сказано, что понятие чувствования применимо только к восприятию внутреннего события. До этого момента мы рассматривали только такое движение (неопределимый элемент), которое качественно неопределимо, — возможное, а не скрытое чувствование. Но внутри организма существует бессознательная активность, которой сопротивление и вытеснение преграждают путь к сознанию и восприятию. Она скрыта и может стать сознаваемой, если путем анализа устранить ограничивающие ее силы. Такую активность отличает то, что бессознательная деятельность была прежде осознанной, а затем вытеснена. Есть еще одна категория бессознательной активности, которую человек сознавать не может. Это деятельность внутренних систем и органов тела (почек, печени, кровеносных сосудов и т. д.), которая к аналитической терапии, разумеется, отношения не имеет.

Для того чтобы заняться анализом, следует выделить три категории бессознательного. Первую категорию составляет деятельность внутренних органов и систем, которую осознать невозможно. Вторую категорию составляет деятельность, которую можно было бы осознать, но этого никогда не делалось. Примером может служить осанка, сформировавшаяся в раннем возрасте, предшествующем сознаванию более интегрированной функции. У ребенка, который учится ходить, когда мышцы еще недостаточно сильны и недостаточно координированны для этого действия, развиваются определенные напряжения в quadriceps femoris (четырехглавой мышце бедра) и tensor fascia lata (мышце-напрягателе широкой фасции), поскольку они оказываются перегруженными. Это происходит потому, что ребенок, оставленный в одиночестве, вынужден проявлять определенную активность, чтобы встать и пойти к матери. Мышечное напряжение делает ноги ригидными для того, чтобы совершить усилие, противоречащее природному балансу и грации. Если человек пытается вызвать релаксацию этих мышц, он сталкивается с сопротивлением, которое пропорционально возникающей тревожности. Важно отметить, что у детей, которых годами носят на себе взрослые, как это делают американские индейцы, такой тревожности не возникает и полностью отсутствует какое бы то ни было подавление природной активности и ощущений грациозности, широты и удовольствия. Скованность не развивается.

Последнюю категорию составляют психические процессы, вытесненные в бессознательное. Можно сказать, что тяжелый взгляд когда-то сознательно выражал ненависть, что стиснутые челюсти сообщают о бессознательном импульсе горечи, что сжатие бедерных мышц демонстрирует подавление интимных ощущений. И наоборот, про вялый взгляд никто не скажет, что он сдерживает бессознательную ненависть.

Если Я вычленилось из Оно, то Сверх-Я выкристаллизовывается из Я. Понятие Сверх-Я-одно из наиболее сложных в аналитической психологии. Может возникнуть впечатление, что поведение человека можно описать в терминах Я и Оно. На самом же деле поведение каждого из нас определяют силы Оно, контролирует реальная функция Я, которое в свою очередь изменяет развитие Я-идеала и Сверх-Я.

Роль Сверх-Я очевидна. В сфере психики оно выполняет функцию цензора мыслей и действий, определяя те из них, которые явно отличаются от реальной функции Я или противоречат ей. Перцептивной реальности Я Сверх-Я противопоставляет ту реальность, которая извлечена из восприятия самых ранних переживаний и представляет правила поведения, привитые родителями. Сверх-Я возникает как защитная структура Я, которая развилась и выкристаллизовалась в раннем детстве. Если оно впоследствии не выполняет функцию визави с внешним миром, то только потому, что изменилось внешнее окружение. Его (Сверх-Я) настойчивость основана на том, что оно структурировано как бессознательное ограничение подвижности, за пределы которой организм не осмеливается выйти. Кроме того, надо иметь в виду, что Сверх-Я — это бессознательная часть Я, использующая его энергию для того, чтобы блокировать импульсы Оно а это истощает и ограничивает Я.

Давайте здесь вспомним, что нам известно о функциях психики. Оно представляет собой бессознательные психические процессы, которые мы не сознаем. Их можно разделить на три категории: те, которые относятся к деятельности внутренних органов и которые сознавать невозможно; те, что представляют собой деятельность, которую мы обычно не сознаем, но, если приложить усилия, можем осознать, и, наконец, те, которые составляют вытесненный материал бессознательного, Я представляет собой те психические процессы, которые мы сознаем, потому что они включают действия, связывающие нас с внешним миром. Отсюда можно увидеть основную закономерность: активность становится сознаваемой когда она соприкасается с поверхностью тела, благодаря чему последнее вступает в отношения с внешним миром. Сверх-Я — это психический процесс, который может предупредить осознание деятельности, то есть не позволить активности достичь поверхности тела. Существуют и другие психические процессы, которые мы пока оставим в стороне. Это творческая, или синтезирующая, функция Я.

Чтобы понять, в чем состоит соматическая основа психологии Я, необходимо рассмотреть количественные факторы. В сфере функционирования тела вещи таковы, как они выглядят, а энергию можно количественно измерить возникающими движениями. Не можем ли мы всю физическую энергию измерить в единицах совершенной работы? Мы начали с того, что Я как психический феномен представляет собой, в сущности, процесс восприятия. Однако мы видим, что у современного человека Я — это нечто большее, чем восприятие. Это — восприятие восприятия, осознание сознания, самосознание. Но это вторая стадия, а на первой — сознание, по существу, тождественно восприятию. Человеку на этой первой стадии было бы непонятно, что такое жить осознанно.

Ответ на этот вопрос относительно прост. Мы ощущаем движение — движение организма, которое принимает или не принимает форму перемещения в пространстве. Это не означает, что все движения можно ощущать. Мы движемся во сне и бессознательно. Мы обычно не ощущаем движений кишечника или сердца. Но там, где нет движения, нет ощущения. Движение вызывает восприятие. В эволюции живых организмов, в онтологическом развитии индивида, сознание возникает позже. Оно по является с началом жизни и угасает перед смертью. Следовательно, всякое восприятие есть восприятие движений организма — либо внутреннее, либо визави с внешним миром. Когда прекращаются наши внутренние движения, как в момент смерти, прекращается и восприятие внешней реальности.

Обычно мы сознаем только грубые движения тела. Если быть внимательным, можно ощутить более тонкие движения. Чтобы почувствовать какую-то часть тела, достаточно лишь пошевелить ею. Движение не обязательно произвольно, но, если есть восприятие, обязательно происходит некоторое частичное перемещение. Люди, например, обычно не чувствуют своей спины даже когда лежат на кушетке. Во время терапевтических сеансов часто наблюдается следующее: если слегка подуть в основание шеи, можно заметить волну возбуждения, которая пройдет вверх по коже головы и вниз вдоль спины, вызывая мурашки и эрекцию волос. Затем можно почувствовать, ощутить или воспринять спину. Мы описываем такое сознавание как «вступление в контакт» с частью тела. Контакт с той частью тела, которая не ощущается, можно установить, увеличив ее подвижность. Здесь присутствует количественный фактор: интенсивность движения связана с качеством восприятия. Пока будет достаточно сказать, что все чувства, все ощущения зависят от движения.

Что же определяет, какие движения ощущаются, то есть становятся сознаваемыми, а какие нет? У нас есть наблюдение Фрейда, что Я возникает из телесных ощущений, главным образом поступающих с поверхности тела. Экспериментально установлено, что ощущения возникают в том случае, если внутреннее движение достигает поверхности тела и психики, где локализована система сознательного восприятия. В дальнейшем я расскажу об экспериментах Райха, но надо отметить, что существует масса клинических исследований, подтверждающих данный тезис. Этим объясняется, почему глубинная органическая боль всегда ощущается так, как будто болит поверхность тела. Нам известно, что чувствительные приборы (например электрокардиограф или электроэнцефалограф) могут считывать с поверхности тела текущие изменения электрического потенциала, который сообщает о внутренней активности. Восприятие — функция интенсивности заряда на поверхности.

Я представляет собой поверхностный феномен как в психическом, так и в соматическом отношении. Система сознательного восприятия расположена на поверхности коры головного мозга. Это подтверждает фрейдовскую мысль о том, что Я является проекцией поверхности на поверхность.

Оно, напротив, относится к процессам, происходящим в глубине, под поверхностью, причем опять необходимо отметить, что описание Оно связано и с соматическими процессами, и с психическим представлением о них, за которое отвечают важные центры в определенных зонах нервной системы, располагающиеся под поверхностью коры головного мозга: ромбовидный мозг, средний мозг и промежуточный мозг. С помощью простой диаграммы (см. рис. 1) можно рассмотреть соматические аспекты этих слоев психики. Представим организм в целом как сферу, подобную простейшей клетке, в центре которой помещается ядро-энергетический источник всякого движения. Импульс — это энергетическое движение от центра к периферии.

На рис. 1 поверхность организма соответствует Я, а Оно-центру и процессам, которые протекают под поверхностью. Такая схема подходит только для простейших форм жизни. У высших форм Я не только воспринимает, но и контролирует доступ к подвижности. Данный рисунок не учитывает эту функцию Я, поскольку здесь импульс всегда достигает поверхности. У высших организмов, как и у человека, существует «подповерхностный» слой, некоторая протяженность, которую контролирует Я. Можно поискать ее проекцию на поверхности коры головного мозга. Таким требованиям отвечает произвольная мышечная система высших организмов. Если теперь поместить эту систему под поверхность, можно определить соматическую основу структуры психических функций.

На рис. 2 импульс, прежде чем достичь поверхности, активизирует мышечную систему, которая выполняет двойную функцию. Мы привыкли рассматривать мускулатуру как моторный аппарат больших организмов. И это действительно так. Но мышцы способны сдерживать движения, а не только выполнять их. Достаточно вспомнить о мышцах анального сфинктера, чтобы понять, насколько важна сдерживающая функция. Рассмотрим случай, когда человек испытывает ярость, но должен сдержать этот импульс. Он сжимает кулаки, напрягает руки, и сдерживание «обуздывает» импульс. В процессе сдерживания Я психически препятствует тому, чтобы импульс достиг поверхности, то есть внешнего мира, поддерживая мышцы в сокращенном состоянии. Это говорит о том, что Я контролирует доступ к подвижности.

Известно, что в Я выделяется часть, которая становится бессознательным цензором наших действий. Она будет определять, какие импульсы можно выразить, а какие надо затормозить. Но хотя Сверх-Я представляет собой психическую категорию, оно контролирует импульсы через мышечный аппарат. Чем же Сверх-Я отличается от Я? Если импульс сдерживается, потому что он не подходит ситуации, действие сознаваемо, его контролирует Я и оно согласовано с принципом реальности. Торможения, осуществляемые Сверх-Я, бессознательны и ничего не позволяют сделать с реальной ситуацией. Это те ограничения подвижности, которые минуют контроль Я. Сверх-Я контролирует действия, пользуясь механизмом мускулатуры. Те мышцы, которые оно сдерживает, хронически напряжены, сокращены и удалены от восприятия, так что человек не сознает, что данная часть мышечной системы не функционирует должным образом.

Я попробую объяснить это по-другому. Мышцы напрягаются, когда человек сознательно сдерживает импульс. Например, он может быть настолько зол, что чувствует, как напряжены и болят от этого мышцы. Но возможно и неосознаваемое напряжение, когда импульс тоже сдерживается, но бессознательно. Это и есть феномен Сверх-Я. Подобно тому как на психическом уровне Сверх-Я удерживает определенные мысли от того, чтобы они просочились в сознание, на биологическом уровне спастически сжатые мускулы предупреждают определенные импульсы и не пропускают их на поверхность тела. Эти мышцы не попадают подсознательный контроль, а их функции подавлены. Отсюда следует, что можно определить природу Сверх-Я путем анализа напряжений в мышечной системе. Метод и техника таких аналитических процедур будет подробно рассматриваться в последующих главах. Сейчас мы просто отметим, что паттерн мышечного напряжения определяет экспрессию человека, которая в свою очередь непосредственно связана со структурой характера.

Психика и тело здесь рассматриваются дуалистически. И то и другое понимается как отдельная целостность. Существуя параллельно, они взаимодействуют друг с другом. Каждое действие одновременно происходит на двух уровнях — соматическом и психическом. Организация психических процессов вполне соотносима с организацией телесных процессов. Понятия Я, Оно и Сверх-Я имеют совершенно определенных собратьев в соматической сфере. Соответствие идет еще глубже. Центр, направление и периферию можно уподобить другому комплексу идей, которые Фрейд выдвинул, исследуя феномен психики. Анализируя инстинкт, он постулировал, что тот имеет источник, цель и объект. Так инстинктивное действие проявляется в психике. Не углубляясь в обсуждение природы инстинкта, мы можем описать его как импульсивное действие, которое не изменяется ни научением, ни опытом. Ряд таких действий сохраняется во взрослой жизни. Пока изменения происходят на поверхности, каждое действие прежде всего импульсивно и основано на инстинкте. Наш анализ импульса показывает, что он также имеет источник, цель и объект. Источнику соответствует энергетический центр организма, представленный глубинными процессами Оно. Целью является биологическая направленность, которую мы будем изучать позже. Объект — поверхность тела (Я), на которую воздействуют стимулы внешнего мира, становясь причиной, вызывающей импульс. Я контролирует только объект. Источник, сила и направленность — это феномен Оно.

Мы не утверждаем, что такой дуалистический подход полностью объясняет взаимоотношения психики и тела. Те, кто хорошо знаком с работами Райха, знают, что его концепция единства и противоположностей биологический функций включает в себя этот дуализм, но в то же время в ней говорится о единстве на более глубоком уровне. В работе с эмоциональными проблемами человеческого организма обращение к поверхности неизменно связано с таким дуалистическим взглядом. Для того чтобы прояснить нашу точку зрения на эти взаимоотношения, мне бы хотелось использовать два рисунка, которые демонстрируют, что к этому вопросу можно подходить по-разному.

Китайские символы инь и ян (см. рис. 3) содержат в себе противоположности, которые интерпретируются как черное и белое, день и ночь, небо и земля, мужское и женское начала. Этот ряд можно продолжить понятиями души и тела.

Целое — это космос, макрокосм и микрокосм, представляющие собой жизнь человека. Целое составляют две совершенно равные половины, тесно контактирующие друг с другом. Эти половины — предмет различных интерпретаций, каждая из которых отвечает символу. В этом символе впечатляет законченность, отсутствие взаимопроникающего действия, неизменное и постоянное качество изображения. Это выражение восточной философии, где концепция изменения и прогресса относительно неважна.

В иудейской звезде Давида (см. рис. 4) те же два элемента находятся в совершенно иных отношениях. Равные половины здесь тоже интерпретируются как день и ночь, небо и земля, женское и мужское начала, и, соответственно, как душа и тело.

В этом символе, однако, противоположности выражают динамику. В шести точках видно, как оба начала достигают границ и прорываются сквозь ограниченное пространство. В целом фигура состоит из углов, в ней совершенно отсутствует восточная гладкость и округлость. Эта концепция взаимодействия противоположностей основана на изменении и прогрессе. Неудивительно, что история западной мысли проистекает из иудейско-греческой традиции конфликта.

Можно продемонстрировать динамику взаимодействия противоположных сил по-другому. Более сильный акцент мы делаем на концепции силы, а менее сильный — на структуре, делающей символ более открытым.

Рисунок 5 также изображает две противоположности, которые тоже могут символизировать свет и тьму, небо и землю, мужское и женское начала или душу и тело. Наложение двух сил — понятие, которое присутствует в работе Райха. Это даже более динамичная интерпретация, чем иудейский символ, в смысле взаимопроникающего замещения путем взаимодействия в движении, однако в ней отсутствует ощущение границ или поверхности, которую можно было бы считать Я.

Нельзя закончить рассмотрение психологии Я, не упомянув о созидательной стороне его функции. В гл. I мы отметили, что единство противоположностей проявлялось на поверхности как единая функция. Несмотря на глубинные отношения, личность целостна. Если это единство нарушаются, мы говорим о «расщеплении» личности. Психиатрия рассматривает это расщепление как признак заболевания или дезинтеграции Я. Мы еще будем говорить о шизофрении в заключительной главе этой книги. Сейчас же постараемся понять, как Я выступает в роли интегрирующей и организующей силы.

Вновь вернемся к психическому аспекту проблемы. Фрейду, мыслившему дуалистически, были хорошо понятны противоречия человеческого существования. Пытаясь изучить основные конфликты психики, он постулировал несколько пар противоположных тенденций. В качестве примеров можно привести противопоставление голода и сексуальности, объектного либидо и нарциссического, Я и сексуальности. В конечном итоге в 1920 году Фрейд свел все силы к двум исходным; силе жизни, эросу (сексуальности), и силе смерти-танатосу (разрушению). Это положение не выходит за рамки основных принципов, управлявших ранним человеческим мышлением. Снова противоположности, ряд которых можно продолжить: свет и тьма, небо и земля, мужское и женское начала, душа и тело, сексуальность и разрушение.

Но Фрейд пошел дальше. Исследуя неврозы, он понял, что единство этих основных противоположностей у человека нарушено. Рассматривая эти силы как инстинктивные тенденции, Фрейд отметил, что разрушение может быть частичным и полным. Там, где функции Я поддерживают единство организма, действия Сверх-Я расщепляют эту целостность. «Сверх-Я возникает, как известно, из идентификации с отцом как моделью. Каждая такая идентификация по своей природе есть десексуализация или даже сублимация. Можно сказать, что одновременно с такого рода преобразованием ослабевает влечение» (Фрейд 1950b, р. 80).

Фрейд считал, что подобным ослаблением основных инстинктивных тенденций человек расплачивается за цивилизованное существование. Базальное расщепление личности вызывают те противопоставления, которые характеризуют цивилизованного человека: добро и зло, Бог и дьявол, культура и природа и т. д. Разумеется, тяжесть этого расщепления, или ослабления, зависит от индивидуальных факторов семьи, где растет ребенок, но можно сделать вывод, что ни один цивилизованный человек не свободен от этой проблемы.

Ничто не мешает личности больше, чем ослабление присущих ей тенденций, или расщепление ее чувств. Подобное расщепление Я равносильно прямому повреждению поверхности тела. Я спешит исправить дефект точно так же, как ткани стремятся заживить и закрыть любую царапину. Но ведь это не обычная рана. Посторонние элементы (интернализованные родительским авторитетом) проникли в личностную структуру, и такое инородное тело удалить невозможно. Я беспомощно перед Сверх-Я. Оно вынуждено перестраивать паттерн поведения, подчиняя его запретам Сверх-Я. Новый паттерн поведения определяет личностное мировоззрение, созидаемый идеал, где неприемлемые для окружения тенденции учитываю его требования.

Формирование сознательного Я-идеала происходит вслед за периодом формирования у ребенка эдипова комплекса. Я-идеал определяет его ценности пут осознанной идентификации с людьми, вызывающими у ребенка. уважение: старшими братьями и сестрами, друзьями, учителями. С помощью Я-идеала инстинкты переплавляются в «более высокий уровень». Появляется новая конструкция, представляющая высшую природу человека. Этот сознательный Я-идеал, противоположный бессознательному Сверх — Я, по-видимому, приобретает определенную форму в возрасте, когда у ребенка появляются первые постоянные зубы. На протяжении жизни он в с е время оценивается и изменяется.

Если слепень ослабления столь велика, что не позволяет обеспечить сознательное усилие или определенное преобразование, если Я не способно обеспечить противоположные тенденции, оно исключает из Я-идеала тот элемент, который кажется наиболее опасным, разрушающим. Это похоже на ситуацию, когда ребенок, страдающий косоглазием, просто перестал бы пользоваться одним глазом. Обычно такое происходит с агрессивными тенденциями, которые сознание не допускает к участию в выборе действий.

Я и его производные — Сверх-Я и Я-идеал — дают человеку толчок к новому жизненному опыту. Но эмоциональное развитие было бы невозможным, если бы этот новый опыт не интегрировался с существующими системами. Для этой интеграции Я должно снять барьеры, которые ограничивают переживание в тот момент, когда оно должно ослабить их, пропуска я импульсы. Чем больше опыт, тем большей открытости он требует. Здесь речь идет не о гибкости или адаптивности, поскольку эти понятия не предполагают измене