Вопрос об исторической уникальности глобализации

Многие исследователи, однако, полагают, что процессы «регионализа­ции», «фрагментации» и т.п. это не просто диалектическая противопо­ложность глобализации. Это явление, не просто реально противостоя­щее универсальному и всеохватывающему процессу глобализации, но и параллельное ему, а потому сравнительно независимое от него. В. Максименко, например, высказывает сомнение относительно правомерности самого термина «глобализация», так как последний, «без указания на объект глобализации, теряет смысл». А.Д. Богатуров же считает глобализацию «фактом на две трети виртуальным», поскольку «большая часть наиболее впечатляющих проявлений этой тенденции по сути локальна и проявляется преимущественно в зоне постиндустриальных стран и в тончайшем слое интернет-электронных связей, протянувшихся от них в другие части мира». Глобализации, с точки зрения А.Д. Богатурова, противостоит анклавно-конгломеративная модель мира. С позиций такой модели одновременно со странами Запада (представ­ляющими собой «гетто избранничеств» и стремящимися распростра­нить свое влияние на остальной мир) и вместе с тем в относительном удалении от них существует иной тип обществ. Их особенность состо­ит в том, что они представляют собой конгломеративные образования в рамках которых архаичное и модернизированное начала образуют отдельные анклавы, сосуществуют друг с другом без опасности взаим­ного уничтожения. К такому типу обществ автор относит Россию Китай, Индию, Японию и ряд других незападных стран. Совокупность взаимно влияющих и взаимно приспосабливающихся, хотя и не пыта­ющихся копировать друг друга анклавов и составляет ту часть мира, которая способна ограничить воздействие глобализационных импуль­сов, исходящих от Запада.

Близких позиций придерживаются и те, кто считает, что в качест­венном отношении глобализация ­– совсем не новое явление в мировой истории, т.е. речь идет лишь о количественных изменениях, приобре­тающих иные формы. Под новым термином скрываются давно извест­ные процессы роста взаимозависимости и формирования единого ми­рового пространства. На различных этапах всемирной истории их ос­новой были, например, экспансия Римской империи; колониальные завоевания, ставшие следствием великих географических открытий, научных и технологических революций и распространения рыночных отношений; освоение наиболее удобных и экономи­чески выгодных коммуникаций между народами и континентами, по­добных Великому шелковому пути. Как считает экономический обозреватель Файненшл ТаймсМартин Вольф, даже с экономической точки зрения глобализация не выглядит исключительно новым явле­нием. Современная мировая экономика в некоторых отношениях является менее интегрированной, чем экономика накануне Первой Мировой войны. В канун 1914 г. экспорт британских капиталов составлял до 9% ВНП, т.е. в два раза превышал экспорт капиталов Японии и Германии (в сопоставимых цифрах) в 1980-е гг. В 1910-е гг. существовала и единая мировая денежная единица – золото, а численность рабочих, пересекающих границы, была более высокой, чем в наши дни. Правда, уже в 1970 г. экспорт, соотнесенный с совокупным производством, достиг уровня 1913 г.; в последующие годы темпы его роста составляли от 12 до 17%. Финансовые рынки достигли невиданной ранее степени интегрированности; беспрецедентный размах получает передача технологий; правительства становятся все более тесно связанными друг с другом через многосторонние договоры. В чем же в таком случае состоит новое качество процессов, обозна­чаемых термином «глобализация»? Избегая дефиниций, исследовате­ли данного явления пытаются выяснить его сущность через анализ основных составляющих.