Показательные модели модернизации
Спонтанными (лат. spontaneus — произвольный, добровольный) принято считать модернизации, которые зарождались и протекали естественным путем, в процессе постепенного самопроизвольного (т.е. опиравшегося на объективно формировавшиеся силы спроса и предложения) преобразования социально-экономической структуры общества и, как следствие, его политических институтов. Среди спонтанных обычно называют модернизацию Великобритании. (Правда, мощными импульсами для этого процесса послужили отношения метрополия — колонии.) Также к странам «органической» модернизации причисляют бывшие британские переселенческие колонии, прежде всего США, где индустриальный способ производства и современные политические институты эволюционировали на свободной от докапиталистических социально-институциональных связей основе.
К направляемым обычно относят модернизации в обществах «позднего старта» (Германия, Италия, Россия, Япония и др.), где фактически не оформились независимые от политической власти агенты модернизации. В этих странах государство, во многом под влиянием внешних факторов принимало на себя основную ответственность за приспособление хозяйственной и политической систем к инновационным тенденциям в обществах - пионерах модернизации. В обществах «второй волны» модернизации четко просматривается следующая закономерность: чем ниже «точка старта» (т.е. исходный для модернизации уровень в первую очередь экономики), тем насущнее была необходимость государственного вмешательства в общественные процессы. Общества «позднего старта» продемонстрировали в целом успешное осуществление модернизационного проекта, что решительно отличает их от современных переходных обществ, т.е. развивающихся стран, перспективы которых на поприще социально-политической трансформации по сей день, за редким исключением, не приняли конкретных очертаний.
Среди национальных вариантов политической модернизации особо выделяется случай Великобритании, которая по праву считается первопроходцем данного пути. В этой стране впервые в истории человечества формировались гражданские отношения и институты гражданского общества. Мощным стимулом к развитию современных политических институтов стала опять-таки первая промышленная революция (с 1770-1780-х гг. по 1830-е гг.), закрепившая необратимый характер развития индустриально-капиталистического общества, которое в политической науке принято называть современным. Эта промышленная революция сделала неизбежным появление институтов самоорганизации массовых слоев населения — политических партий, профсоюзов и др. Британское общество к началу 1880-х гг. выходит на модерный уровень социетального равновесия, который был закреплен с помощью уже сложившегося механизма разрешения циклических кризисов, отлаженной системы политического представительства, устойчивого положения экономики страны в мировом хозяйстве. Значительную роль в упрочении экономических и политических основ британского общества сыграла четко и ритмично действовавшая система отношений метрополия — колонии, позволявшая эффективно использовать природные и человеческие ресурсы обширных территорий, зависимых от Короны.
Во Франции политическая модернизация началась заметно позже, чем в Великобритании, и несколько раз прерывалась. Видный европейский политик экс-президент страны Валери Жискар д'Эстен (род. 1926) в книге «Власть и жизнь» отметил: «В ряду великих держав Франция стоит среди тех, кто хуже всех управляла своим общественным развитием: французское общество эволюционировало хаотически, преодолевая многочисленные препятствия и ограничения революционными рывками». Период официального признания гражданского общества растянулся с 1789 по 1830 г. Однако и после Июльской революции потребовался почти век на создание дееспособной системы представительной демократии, окончательная институционализация которой состоялась в конце 1950-х гг.
Политическая модернизация в Германии происходила под знаком консервативной эволюции. Это была явная модернизация сверху, отражавшая, однако, насущные потребности всего германского культурно-политического пространства. Политическую модернизацию в данной стране подталкивали, с одной стороны, форсированный экономический рост, а с другой — немецкие консерваторы во главе с личностью исторического масштаба Отто фон Бисмарком (1815-1898). Темпы и размах демократизации общества постоянно корректировали внешнеполитические условия, требовавшие полного сплочения немецкой нации вокруг государства и его институтов.
В Японии модернизация оказалась едва ли не единственным способом сохранения ее национально-цивилизационной идентичности и политической независимости. Перестройка экономики, прежде всего военной промышленности, нуждалась в выработке так называемой мобилизационной стратегии развития, посредством которой в 1880-1930-е гг. страна совершила мощный экономический рывок. В рамках мобилизационной модели у политического представительства было мало возможностей для легитимизации и институционализации.
Частный случай политической модернизации — Россия. Не случайно страну причисляют к государствам поздней индустриализации, где особенности нациеобразования и социально-исторического опыта не поощряли развитие демократических начал в политической культуре, а так называемое оборонное сознание никак не позволяло сформироваться личности как базовому субъекту политического процесса. Начиная с петровских преобразований, модернизация России фактически имела закрытый характер. Русский парламентаризм с октября 1905 по октябрь 1917 г. вряд ли можно считать периодом реальной подготовки к институционализации системы политического представительства в стране. Наконец, следствием отсутствия в обществе массовых слоев — сознательных носителей идеи демократии (аналогов современного среднего класса) привело к скоротечному демонтажу едва начавшей свое становление системы представительства интересов и к ее замене в 1917 г. режимом «диктатуры развития».
Значительная заслуга в разработке парадигмы «позднего старта» принадлежит Гершенкрону. Для политической науки особенно важны два положения из его исследований, имеющие непосредственное отношение к теме модернизации.
1. Чем ниже исходный уровень развития страны, с которого берет начало модернизация, тем более активную роль призваны сыграть замещающие институциональные факторы: достаточно вспомнить деятельность крупных банков в Германии или министерства финансов в царской России на этапах форсированного экономического роста.
2. В обществах «позднего старта» исключительна значимость фактора идеологии модернизации, непосредственно влияющего как на формирование среднесрочной и долгосрочной политики государства, так и на текущую внутриполитическую ситуацию.
Идеи Гершенкрона особенно полезны для разработки моделей развития нынешнего третьего мира, частью которых является концепция политической модернизации.
2.5. Переходные общества в процессе политической модернизации: теории и действительность
Анализу сложных, «неклассических» социально-политических процессов в переходных обществах, отличающихся разнообразием экономических, этнодемографических и культурных условий, отведено видное место в политической науке. Это закономерно: переходные общества (развивающиеся страны) занимают основную часть мировой суши, именно здесь сосредоточены самые значительные человеческие ресурсы Земли. Помимо этого характер демографических процессов в зоне переходных обществ имеет явно выраженную тенденцию к углублению уже существующего разрыва в численности населения ведущих индустриальных стран, с одной стороны, и довольно аморфного массива развивающихся обществ — с другой. Разработка форм и способов ускорения экономического и культурно-социального развития столь огромной массы людей, а равно и методов политического управления общественными процессами на заселенном ими пространстве стала, пожалуй, одной из самых неотложных задач мировой науки.
Переходные общества — это конгломерат наций и государств, куда входят сегодняшние развивающиеся страны, «новые демократии» Восточной и Центральной Европы, а также южноевропейский регион (за вычетом Италии), где процессы политической модернизации приобрели устойчиво необратимый характер с середины 1970-х гг. Данная общность, будучи внутренне неоднородной (трудно сопоставлять показатели члена Евросоюза Испании и, например, вовсе не безнадежно отсталого Таиланда), все же как типологический класс отличается от обществ - пионеров модернизации по таким значимым факторам, как уровень развития производительных сил, прежде всего их духовно-интеллектуальных составляющих, степень однородности или дуализма хозяйственной и социальной систем, положение в мировой политике и т.п.
1. Развитие переходных (транзитных; англ. transitional) обществ в условиях нарастания тенденций глобализации ставит перед политической наукой проблемы универсального характера. Ученые энергично и небезуспешно занимаются существом сформулированных ниже исследовательских тематик.
2. Степень вероятности преодоления с помощью умелого политического управления общественными процессами и в исторически уплотненные сроки экономического и социально-культурного дуализма, сохранившегося от прежних эпох и в настоящее время усугубляемого факторами глобализации.
3. Выявление параметров оптимальной хозяйственной модели, способной обеспечить ускоренный, но без социально-политических потрясений переход общества из традиционного (доиндустриального и раннеиндустриального) в современное (индустриальное и научно-техническое) качество.
4. Возможность институтов политического представительства, сформированных до начала общей модернизации, облегчить трудности «межформационного» перехода и создать благоприятные условия для массового участия в назревших социально-экономических, политических и культурных преобразованиях. Иначе говоря, это проблема легитимизации политической системы в обществах, подвергающихся глубокой и всесторонней модернизации.
Изучение политической модернизации прошло несколько методологически значимых этапов. Динамика политической мысли, как в зеркале, отражала процессы деколонизации, которые активно развивались по окончании Второй мировой войны. Ее итоги отнюдь не сводились к изменению общей конфигурации геополитических сил на европейском театре бывших военных действий. После 1945 г. открыто проявились тенденции и процессы, которые если и существовали раньше, то в скрытой форме. Политические изменения в Индонезии, Индии, Вьетнаме, Алжире — вот лишь несколько исторически значимых моделей завоевания независимости, которые отразили новое состояние мировой политики, определившееся с возникновением такого непривычного массовидного субъекта международных отношений, как общность развивающихся стран. Конституи-рование этого «неклассического» политического актора наметило и концептуальные задачи политической науки на Западе. Фактически политологам пришлось одновременно искать ответ на два весьма сложных вопроса: во-первых, добиваться достоверного и, по возможности, ясного представления о новых политиях, для того чтобы точно прогнозировать поведение новообразованных политических субъектов во внешнем мире, во-вторых, с высокой степенью соответствия реальности предположить векторы и временные этапы развития в таких странах модернизационных процессов. Столь оригинальная проблема могла быть решена в максимально сжатые сроки — а это требовалось для научного обеспечения политики заинтересованных западных государств — лишь за счет концентрации и перепрофилирования лучших творческих сил из сферы политологии и смежных с ней социальных дисциплин. Осуществление масштабного стратегического замысла стало возможным в результате активной, хорошо скоординированной и целенаправленной деятельности правящей элиты промышленно развитых стран, прежде всего США, где были сосредоточены ведущие в то время политологи. Несомненным стимулом для американских ученых и их привлеченных европейских коллег на новом творческом поприще была необычность поставленных задач: исследование процессов модернизации в «неклассических» условиях требовало дополнительных интеллектуальных усилий, в частности апробирования уже испытанных американской действительностью парадигм научного знания в среде бесконечного разнообразия историко-культурных условий, напрямую влиявших на воспроизводство «туземных» политических систем. Первые концепции модернизации увидели свет на рубеже 1950-1960-х гг.
Психологическим фоном этих исследований был повсеместный оптимизм, своеобразно отражавший довольно высокие темпы роста экономики Запада; это было время ожидания грядущих перемен, веры во всемогущество научно-технического прогресса. Западные концепции модернизации той поры нужно оценивать исторически — с позиций убежденности их разработчиков в том, что, преодолев отсталость и бедность, можно сформировать в сжатые сроки развитое общество и «правильную» политическую систему там, где доселе не было даже ростков гражданских отношений и протоиндустриальных форм хозяйственной деятельности.
Истоки современных теорий политической модернизации можно проследить по двум основным направлениям: методологическому и конкретно-практическому. В области методологии западная политология решала проблемы понимания и описания обществ, не включенных ранее в рамки традиционного политического анализа (неоднородность социальной структуры, фактическое отсутствие сколь-нибудь массовых носителей идей модернизации, сложное соподчинение экономических, этнокультурных, местных интересов и т.д.). Очевидной политико-прикладной задачей политологии стала выработка внятных рекомендаций американскому и другим западным правительствам, намеревавшимся сформулировать средне- и долгосрочную стратегию действий в отношении абсолютного большинства человечества. Это было жизненно необходимо Западу в условиях обострявшегося «холодного» противостояния двух альтернативных политических систем.
Действительно, теория модернизации возникла в США и развивалась как своего рода философское обоснование внешнеполитического курса этой страны в отношении государств Азии, Африки и Латинской Америки, которые рассматривались как потенциальный ресурс, способный обеспечить мировое лидерство Соединенных Штатов. Первоначально теория модернизации опиралась на идейное наследие кейнсианства, т.е. рассчитывала на преобразование (осовременивание) переходных обществ в ходе индустриализации, подкрепленной западной экономической помощью и стратегическими инвестициями, способными, как тогда полагали, создать побудительные стимулы для развития современных политических институтов. Не меньшее значение для теории модернизации имела и политическая составляющая. Первоначально западная политология выдвинула идею универсальности демократических ценностей, линейности перехода от традиционного к современному обществу, ориентируясь на социологические теории позитивистов, в частности Конта, Спенсера, Дюркгейма, Тенниса, а также на идеи Вебера. Основой политологических концепций модернизации стала так называемая социология развития, использующая в качестве методологической базы структурный функционализм, представители которого в исследовании общества руководствуются принципами системного анализа социальных объектов посредством статичных структур и динамичных функциональных категорий.
Скоро выяснилось, что незападные общества иначе, чем предусмотрено общей теорией, реагируют на импульсы модернизации. В частности, массовый приток западных капиталовложений во многих случаях (особенно в африканских государствах) укреплял позиции традиционалистских сил, так что модернизация превращалась в видимость: современные институты использовались консерваторами для укрепления их контроля над обществом и блокирования политической социализации массовых слоев населения.
Поскольку поток инвестиций в экономику переходных обществ направлялся без учета изъянов их социально-институциональной среды (отсутствовали институты, способные воспринять идеи и технологии, а рационалистические взаимоотношения между предполагаемыми акторами процесса модернизации еще не сформировались), то кризис теорий «рыночного решения» заставил задуматься о подходах, которые позволили бы заняться проблемой с другой стороны. Их смысл состоял в стремлении сначала добиться качественных сдвигов в мировоззрении традиционно ориентированного человека посредством его регулярного участия в избирательном процессе и — уже на индустриальной основе — попытаться соединить его преобразованное политическое сознание с современным экономическим образом мышления. Иначе говоря, через публичный политический процесс все базовые параметры традиционного общества (личность, социальная структура, политическая система и т.п.) были призваны трансформироваться в направлении их приспособления к целям и задачам индустриального производства.
Вышеописанные малоуспешные подходы были скорее теоретико-методологического плана. Подлинная заслуга исследователей модернизации — конкретное рассмотрение политических аспектов противоречивого перехода от до- и раннеиндустриального к индустриальному состоянию общества. В работах Алмонда, Пая,Дж. Бингэма Пауэлла (род. 1942), Сиднея Вербы, Алекса Инкельса (род. 1920) и их многочисленных сподвижников содержится добротный эмпирический материал, позволяющий живо представить себе и институциональное, и человеческое измерение политического процесса, т.е. прочувствовать перестройку внутреннего мира самого человека, включая структуры сознания и культуры.
Обратите внимание Видимо, стоит признать, что в советской литературе не нашлось (в силу конкретных политических обстоятельств) ученых, которые бы продолжили линию, ассоциирующуюся с именем и работами Бориса Федоровича Поршнева (1905-1972). Увлечение описанием закономерностей межформационных переходов отвлекло внимание от исследования собственно человека как главного субъекта исторического политического процесса. Отсутствие научного осмысления феномена человека невозможно было восполнить абстрактными рассуждениями о «важной роли субъективного фактора в жизни общества». |
Теории политической модернизации — это живое, противоречивое, развивающееся научное знание. Исследование столь сложносоставных обществ, каковыми являются, например, индийское, индонезийское или бразильское, не говоря уже об африканских политиях, предполагает междисциплинарный подход, объединяющий рассмотрение экономики, политики, быта, нравов, цивилизационной модели развития.
Понятие теорий модернизации не означает целостного научного направления: это своеобразная совокупность методологически неоднородных концепций, моделей, логических приемов анализа, цель которых — объяснить природу социально-политического развития, избегая упрощенных представлений о безальтернативности и линейности индустриально-капиталистического прогресса, выявить причины отклонения развития переходных обществ от якобы эталонных путей, разработанных в эпоху Просвещения и проторенных промышленными революциями. В последние десятилетия вновь усилился научный интерес к политической модернизации в связи с событиями и процессами, собирательно именуемыми «волнами демократизации», что обусловлено несколькими обстоятельствами. 1. Начался очередной — третий — этап развертывания процессов массовой политической социализации развивающихся обществ — абсолютного большинства народонаселения нашей планеты. Многомиллионные массы населения в исторически краткие сроки переходят в состояние организованной активности и остро ставят вопросы о перегруппировке сил в мировой системе. 2. Разнообразие экономических, социокультурных, этнодемо-графических условий в современных переходных обществах проявляется в множественности конкретно-политических форм межстадиального перехода. Иными словами, анализ основных параметров демократического транзита предполагает обязательное исследование специфических траекторий развития осовременивающихся социумов. 3. «Волны демократизации» есть не что иное, как нерегулируемое включение в политический процесс массовых групп населения, смысл которого — нарастающий поток требований к своему государству и политической системе в целом. Учитывая невозможность за какие-то 10-15 лет вывести конкретную национальную экономику на качественно более высокий уровень, становится понятным, что политическая система данного общества довольно быстро достигнет предела своих возможностей мирного согласования интересов, за которым вполне вероятны резкое обострение гражданских конфликтов и попытка принудительного, вплоть до насилия, разрешения общественных противоречий.
Таким образом, модернизация, представлявшая еще в прошлом веке специфически организованный переходный период, в начале XXI столетия превращается в типологическое состояние, в довольно длительное межстадиальное движение со своими закономерностями, культурными и идейными предпочтениями, вариантами политико-институциональных изменений. Все это уже нельзя вписать в устаревшую схему «современный экономический рост > становление системы политического представительства». Тем более что политологи доказали: сам экономический рост (за исключением «новых индустриальных обществ» Дальнего Востока) так и не смог подчинить своим законам социальное пространство в полном его объеме, чтобы создать «модернизированного» человека.
Стратегическая ошибка некоторых прежних концепций политической модернизации заключалась в следующем. Структурные особенности переходных обществ нередко затушевывалась талантливо построенными эмпирико-аналитическими моделями, сравнивавшими основные составляющие классической модернизации с наличными условиями в нынешних развивающихся обществах. В подобных моделях, как правило, были зафиксированы важные, но производные от характера социальной структуры параметры политической сферы, такие как отсутствие профессионально подготовленной и способной к повседневному управлению элиты, мозаичность политической культуры (особенно в Африке), нечеткость представлений о целях развития общества и его ресурсном потенциале и т.п. Сейчас такой подход вряд ли пригоден для решения вновь накопившихся модернизационных проблем, тем более в научном плане.
Несколько десятилетий тому назад попытка исследовать человеческое измерение модернизации заведомо предполагала обращение к такому методологическому направлению в познании общества, как структурно-функциональный анализ, избегавшему, как представлялось, недочетов и макросоциологического и конкретно-эмпирического подходов. Как известно, наибольшее влияние на концепции политической модернизации оказали идейные системы Парсонса и Роберта Мертона. Они привлекали аналитиков модернизации тем, что были направлены на выявление механизмов поддержания общества в равновесном состоянии, его ограждения от нежелательных «революционных» потрясений, снятия напряжений в политической системе. Взгляды Парсонса, Мертона и других корифеев функционализма подверглись затем основательному переосмыслению и адаптации к политическим условиям переходных обществ. Подобная тенденция в политической науке весьма убедительно представлена в работах Алмонда и Аптера. Эти ученые разработали достаточно гибкую и эффективную методологию, сохранив жизнеспособные положения функционализма. Повышение устойчивости политических систем на мировой периферии представлялось им в виде структурной и функциональной дифференциации традиционных обществ, возникновения в них социальных связей современного рационалистического типа и, как кульминация всего процесса, легитимизации институтов политического представительства.
Алмонд, Аптер и их последователи, однако, ограничивали свою задачу описанием явлений и процессов исключительно в политической сфере, особо не вникая в их социально-экономическую причинность. Копирование моделей этих авторов привело к тому, что еще в большинстве недавних исследований проблем развития политические процессы были непроизвольно отделены от социально-экономических. Поэтому в работах сторонников структурно-функциональной школы политическая реальность предстает как некая замкнутая совокупность взаимозависимых институтов, основная задача которых сводится к поддержанию политической системы в равновесном состоянии. Критика изъянов структурно-функционального метода в его применении к переходным обществам отнюдь не означает отрицания значительного вклада, который функционалисты внесли в построение общей теории модернизации, особенно заметного при дальнейшем анализе партий и партийных систем в переходных обществах.
Политологи, специализирующиеся в изучении партийной жизни, логически выделяют две основные функции партий вне зависимости от степени структурно-функциональной сложности политических систем. Это функции мобилизации и организации. Мобилизационная модель предполагает, что основная задача партий сводится к ликвидации отчуждения между слабопо-литизированными или вовсе не участвующими группами населения и «политическим классом». Исполняя данную роль, партии расширяют социальное пространство современной политики и тем самым повышают пластичность политической системы, ее способность реагировать на новые вызовы общества. Партия, иначе говоря, может стать сознательной силой политического воспитания, тогда как основные формы ее деятельности — участие в избирательном процессе и повседневное общение политиков со своим электоратом. Однако в переходных обществах свои мобилизационные возможности партии осуществляют через адекватные организационные условия, преодолевая в своей деятельности два последовательных этапа: 1) политическую социализацию населения; 2) реальную интеграцию граждан в публичный политический процесс (т.е. укрепление основ политической системы).
В обстоятельствах сегодняшних переходных обществ, с их неотлаженностью механизма согласования интересов и с недостаточной структурно-функциональной дифференцированностью самого социума, говорить о теоретически завершенных моделях партий пока преждевременно. Речь может идти о некоем сочетании мобилизационного и организационного начал. Это диктует потребность ускорить создание институциональных структур, своим влиянием пронизывающих общество по вертикали, вплоть до самого основания социальной пирамиды.
Основную проблематику политической модернизации логически завершает объемная и комплексная тема, которую принято называть стратегией развития. В упрощенном объяснении стратегия развития — это средне- и долгосрочная политика, нацеленная на повышение жизнеспособности переходных обществ, на приспособление их экономической и политической структур к необходимости многостороннего взаимодействия с индустриальными государствами, особенно в условиях глобализации.
Интерпретация В 1970-е гг. была предпринята попытка сформулировать факторы, уточняющие задачи стратегии развития. Такого рода стратегия, утверждал, в частности, индийский политолог Раджни Котхари («Демократическая полития и социальные изменения в Индии: Кризис и возможности», 1976), должна быть ориентирована сразу на несколько взаимосвязанных направлений. Тем самым модернизация подразумевает одновременное осуществление следующих политических инициатив: 1) интеграция разнородных социальных и этнических компонентов общества; 2) экономический рост, ориентированный на повышение жизненного уровня населения и на смягчение возникающих конфликтов; 3) утверждение социальной справедливости в качестве одного из принципов межличностных отношений; 4) институционализация политической демократии в социальной системе, где глубоко укоренились статусная (или кастово-сословная) иерархия, а власть удерживает ограниченный круг лиц. |
Можно по-разному оценивать научный и практический потенциал теорий политической модернизации сейчас, четыре десятилетия спустя после первых опытов преобразования обществ, ныне именуемых переходными. Но нельзя не заметить, что это направление политологических исследований оказалось очень полезным для понимания процессов гигантского масштаба и особой общечеловеческой значимости, а также и для управления ими. Теоретики модернизации были, пожалуй, первыми, кто обратил серьезное внимание на необходимость оперативной и глубокой трансформации обществ, включающих в себя 5/6 мирового народонаселения. Сверх того, Алмонд и его последователи были одними из первых, кто попытался применить методологические принципы теории модернизации к условиям тех стран Европы, которые образуют «вторую волну» индустриального развития.
Вопросы для семинарского занятия
1. Оцените вклад философии Просвещения в развитие представлений о политических изменениях. Какие факторы способствовали этому?
2. Возможно ли политическое развитие в условиях авторитарного режима или оно является атрибутом и функцией только демократического режима?
3. Оправдано ли представление о традиционных обществах как о «примитивных и отсталых»?
4. Какие предпосылки необходимы для образования основ современного общества?
5. В чем отличие государственного переворота от революции? Может ли переворот сравниться по своим последствиям с революцией?
6. Приведите примеры революций сверху в России. Каковы их результаты по сравнению с революциями снизу?
7. Назовите основные исторические и методологические истоки теории модернизации.
8. Каковы наиболее приемлемые варианты модернизационных преобразований в концепции Д. Растоу?
9. Какое влияние оказывает на общую теорию модернизации интенсификация процессов экономического и политического развития, глобализации и регионализации?
10. Какова специфика обществ «позднего старта»? Какие факторы, по вашему мнению, определяют разные достижения обществ «позднего старта», в т.ч. России?
11. Можно ли считать 70-летний советский период истории России попыткой реализации модернизационного проекта? Если да, то в чем состоят его особенности?
Тексты
Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. — М., 1998.
Гидденс Э. Последствия модернити. — Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. — М., 1999. Гидденс Э. Социология. — М., 1999.
Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. — М., 1997.
Парсонс Т. Система современных обществ. — М., 1997.
Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели. — Полис— 1996. — № 5.
Штомпка П. Социология социальных изменений. — М., 1996. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование общества. Сравнительное изучение цивилизаций. — М., 1998.
Дополнительная литература
Авторитаризм и демократия в развивающихся странах (отв. ред. В.Г. Хо-рос). — М., 1996.
Бергер Я.М. Модернизация и традиция в современном Китае. — Полис. — 1995. — № 5.
Ильин М.В. Политическая модернизация: неоконченная драма в трех действиях. — Стратегия. — 1998. — № 1.
Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен (О понятиях «процесс», «изменение», «развитие»). — Полис. — 1993. — № 2.
КапустинБ.Г. Современность как предмет политической теории.—М., 1998.
Лисовский Ю.П. Социокультурные предпосылки модернизации. — Полис. — 1992. — № 5-6.
Мельвиль А.Ю. Демократический транзит в России — сущностная неопределенность процесса и его результата. — Космополис. Альманах. — 1997.
Турен А. Возвращение человека действующего. Очерки социологии. — М., 1998.
Глава 9
Политическое поведение
Программные тезисы
· Человек и его действия как исходная сущность и реальность политики. Гуманистический смысл современной политики.
· Человек — субъект (актор) политики. Политические роли. Homo politicus. Коллективные субъекты политики. Политическая социализация и десоциализация. Политизация и деполитизация. Политические темпераменты.
· Поведенческий подход к политике. Многообразие разновидностей понимания политического поведения.
· Психологическая составляющая политического поведения. Три формы проявления человеческой активности: инстинкты, навыки и разумные действия.
· Факторы воздействия на политическое поведение: внешняя среда, потребности, мотивы, установки, личностные особенности, действия и поступки, их обратная связь. Материалистические и постматериалистические потребности.
· Политическое поведение в организованных и стихийных формах. Партийная идентификация. Особенности поведения индивида в толпе. Экстремистское поведение.
· Политическое участие и его виды. Политическая мобилизация. Оптимальные границы и модели политического участия.
· Электоральное поведение. Направления электоральных исследований.
· Кризисы политического участия. Институциональная адаптация, авторитарный ответ и «обволакивание» новой политической активности как способы разрешения кризисов политического участия.
Проблемные вопросы
1. Что является простейшим элементом политики?
2. Что такое политическое поведение? Какова его структура?
3. Каковы основные аспекты поведенческого подхода к политике?
4. Как можно определить политическую установку, мотив, потребность?
5. В чем специфика организованной и стихийной форм политического поведения?
6. Что есть политическое участие?
7. Когда и почему возникают кризисы политического участия?
С. 242: «Суд и наказание Пиночету!» Акция против решения суда отложить судебные действия в отношении бывшего диктатора Чили Лугусто Пиночета. Чили, 10 июля 2001 г. |
Дата добавления: 2016-05-28; просмотров: 2695;