Пути развития детской литературы и круга детского чтения во второй половине 19 века


За промежуток времени от Крымской войны (1853—1856) и реформ 60-х годов до начала революционных событий (1905) дет­ская литература прошла этап своего окончательного утверждения в русской культуре. Творчество для детей стало восприниматься большинством писателей как почетное и ответственное дело. Утверждалось и отношение к детству как к суверенному миру с собственными духовными и этическими началами, своим быто­вым укладом. Разнообразие педагогических систем свидетельство­вало о постановке новых вопросов, касающихся детства и взаи­моотношений взрослых и детей.

Эпоха потребовала от детской литературы актуального содер­жания и современной художественной формы. Противоречия, порожденные реформами, могли быть разрешены только буду­щими поколениями, поэтому маленьким читателям предлагались книги современного звучания — здоровая духовная пища для пра­вильного развития личности.

Расцвет реалистического искусства оказал решающее влияние на детскую литературу, качественно изменил прозу и поэзию для детей (не дав, впрочем, заметного толчка детской драматургии).

Шире стала пониматься проблема народности: простое выра­жение «народного духа» признавалось уже недостаточным — не­обходимо было, чтобы произведение служило связующим звеном между читателем и народом, отвечало интересам всех честных и думающих читателей. Иными словами, понятие народности при­обрело более идеологический характер, связанный с идеалами демократии и гражданственности.

Революционно-демократическое направление в литературе и критике оказало большое влияние на детскую литературу. Это направление возглавляли критики и литераторы Н.Г.Чернышев­ский и Н.А.Добролюбов, поэт и редактор журнала «Современ­ник» Н.А.Некрасов. Революционеры-демократы формировали новое общественное сознание, взывая к гражданской совести и материалистическим взглядам, возглавляя борьбу за счастье на­родное.

Усиливается противоборство двух давних в детской литературе тенденций.

С одной стороны, детская литература сближается с современ­ной ей «взрослой» литературой: писатели демократического на­правления стремятся внести в произведения для детей художе­ственные принципы и идеи, которые приняты во «взрослой» ча­сти их творчества. С небывалой до того откровенностью и вместе с тем нравственным тактом они изображают мир реальных проти­воречий. Опасность раннего взросления детской души кажется им меньшим злом, чем опасность духовной спячки.

С другой стороны, ревнители «охранительной» педагогики и литературы проповедуют защиту детского мира от жестокой ре­альности: в произведениях на современные темы не должно быть полной картины жизни, неразрешимых противоречий и безнака­занного зла. Так, трагическая неизбежность смерти умеряется ре­лигиозной верой в бессмертие души, социальные язвы лечатся благотворительностью, вечное противостояние человека и при­роды сводится к облагораживающему влиянию красот природы на юную душу.

Противоборство двух мировоззренческих тенденций вполне отражают детские журналы. Сохраняют свою популярность став­шие привычными для общества журналы А. О. Ишимовой. Су­ществуют и другие детские журналы сентиментально-охрани­тельного толка. Появляются журналы новые, уже демократиче­ской направленности. В них утверждаются ценности народни­ческой идеологии и разъясняются идеи материализма и дарви­низма.

Развитие поэзии для детей идет двумя путями, получившими условное название «поэзии чистого искусства» и «некрасовской школы» (т.е. народно-демократической поэзии). Помимо пейзаж­ной лирики получает широкое распространение гражданская ли­рика. В поэзию для детей начинает проникать сатира. В стихах все еще звучит главным образом голос взрослого лирического героя, но уже появляется герой-ребенок, что будет характерно для дет­ской поэзии XX века. Диалог с ребенком, воспоминания о детских ощущениях — шаги к этому переходу.

Детство как лирическая тема, открытая в творчестве Шишко­ва, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, получила окончатель­ное утверждение в поэзии второй половины века. При этом боже­ственные, ангельские черты в образе ребенка сменяются чертами сугубо реалистическими, хотя образ ребенка не утрачивает своей идеальности. Если поэты первой половины века видели в ребенке идеал современной им эпохи, который сходит на нет по мере взросления, то в восприятии их поздних преемников ребенок иде­ален в смысле его будущих деяний на благо общества.

Поэзия для детей (особенно в «некрасовской школе») разви­вается в тесной связи с фольклором, сам поэтический язык при­ближен к языку народной поэзии.

Более прочные позиции в детской прозе занимает теперь жанр рассказа. Наряду с традиционными моралистическими и художе­ственно-познавательными получают развитие рассказы социаль­но-бытовые, героико-приключенческие, исторические. Общие их черты — реализм, углубление подтекста, уход от однозначности в решении конфликта, усложнение общей идеи.

К концу столетия в отдельное тематическое направление вы­деляются рассказы о детях-сиротах, бедняках, маленьких труже­никах. Писатели стремятся привлечь внимание к катастрофиче­скому положению детей, погибающих духовно и физически в тис­ках буржуазно-капиталистического века. Эта тема звучит в произ­ведениях таких писателей, как Мамин-Сибиряк, Чехов, Куприн, Короленко, Серафимович, М.Горький, Л.Андреев. Тема тяжело­го детства проникает и в популярные святочные рассказы, либо подчиняясь сентиментальной идее благотворительности, либо опровергая ее (например, рассказ Достоевского «Мальчик у Хри­ста на ёлке»).

Привлекают внимание писателей и психологические пробле­мы детей, растущих в так называемых «приличных» семьях. Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Короленко, Куприн в своих про­изведениях проводят подробнейший анализ возрастной психоло­гии детей, факторов воспитательного влияния, обстановки, ок­ружающей ребенка, и приходят порой к выводам неожиданным, настораживающим. Формируется литература о детях, обращенная к родителям и педагогам.

Литературная сказка становится все более похожей на реали­стический рассказ. Чудеса и превращения, моменты волшебного вымысла уже не являются определяющими чертами сказки. Писа­тели предпочитают держаться законов реальности, не прибегая даже к прямой аллегории. Животные, растения, предметы могут говорить, выражать свои чувства и мысли, но человек уже не всту­пает с ними в диалог. Волшебный мир закрылся от человека, люди существуют где-то по другую его сторону. Так двоемирие роман­тической сказки заменяется двоемирием сказки реалистической.

Продолжаются поиски приближения к детям «вечных» книг, в частности Нового Завета и Ветхого Завета, христианских притч, апокрифов, житий. Церковь идет навстречу новым запросам, вы­пуская облегченные переложения, впрочем, тщательно взвешен­ные на весах государственных интересов. Лев Толстой предлагает освободить древние произведения от элементов фантастики, ре­лигиозной мистики, оставив чистую нравственную основу, т.е. предлагает применить законы реализма к произведениям, воз­никшим вне литературных направлений. Н.С.Лесков в 80 —90-е годы создает ряд рассказов, сказок, повестей на христианские сюжеты, подчинив мистическое начало сказаний правде отно­шений между людьми.

Достижения литературы второй половины XIX века явились мощной основой обновления детской литературы в начале следу­ющего столетия и подпитывали ее дальнейшее развитие.

 

2 ПОЭЗИЯ В ДЕТСКОМ ЧТЕНИИ (ОБЗОР)

 

В круг детского чтения к началу 60-х годов уже широко и про­чно вошли лучшие образцы русской классической поэзии, пред­ставленные такими именами, как И.А.Крылов, В.А.Жуковский, А.С.Пушкин, А.В.Кольцов, М.Ю.Лермонтов, П.П.Ершов. Да и современные юным читателям поэты, тоже ставшие впоследствии классиками, находили к ним дорогу: это Ф.И.Тютчев, А.А.Фет, А. К.Толстой, А. Н. Майков. Особый интерес критиков, издателей, педагогов, разделявших демократические идеи, вызывали те по­эты, которые стремились рассказать детям о народе и его нуждах, о жизни крестьян, о родной природе: Н.А.Некрасов, И.З.Сури­ков, И. С. Никитин, А. Н. Плещеев. Поэтами-лириками были мно­гие авторы, чьи произведения в 60—70-х годах вошли в круг дет­ского чтения. Русская лирика обрела в их творчестве невиданную до тех пор глубину психологического и социально-философского подтекста, освоила новые, считавшиеся прежде «непоэтичными» темы.

Однако представители блестящей плеяды русских лириков 60— 70-х годов весьма различались по своим общественным позици­ям, по взглядам на поэзию, ее роль и назначение.

Поэтам, группировавшимся вокруг Н. А. Некрасова, таким как: И.С.Никитин, А.Н.Плещеев, И.З.Суриков, ближе всего были традиции реализма; они разделяли идею открытой гражданствен­ности и демократизма, тяготели к социальной проблематике. Им было в высшей степени свойственно сочувствие к судьбе народ­ной, к тяжкой крестьянской доле. Они использовали разговорную лексику, чтобы приблизить свои произведения к простому чело­веку. Это было для них особенно важно, потому что они стреми­лись формировать у читателей активную жизненную позицию, высокие гражданские идеалы.

Под знаком «чистой поэзии», «чистого искусства» выступали те, кто развивал романтические традиции русской литературы и ее философскую, общечеловеческую направленность. Это по­эты Ф.И.Тютчев, А.А.Фет и др.

Цельность личности, утраченная современниками, непосред­ственность и яркость чувств зачастую виделись в античности. По­этому усиливается интерес к античной литературе, эстетической нормой признаются эллинская простота и естественность, ясность и прозрачность стиха. Такую поэзию называют антологической. Безмятежная созерцательность, которую поэты-эллинисты, на­пример А.Н.Майков, противопоставляли будням жизни, согрета у них искренностью и душевным теплом.

Федор Иванович Тютчев (1803— 1873) сложился как поэт в кон­це 20—начале 30-х годов. Судьба его была не совсем обычна: пе­чататься он начал в 15 лет, но долгие годы оставался почти безве­стным. Лишь в 1850 году в журнале «Современник» прозвучало высказанное Некрасовым суждение о нем как о замечательном русском поэте. В 1854 году появился первый сборник стихов Тют­чева. Такие шедевры из этого сборника, как «Я встретил вас...», «Есть в осени первоначальной...», «Летний вечер», «Тихо в озере струится...», «Как хорошо ты, о море ночное...» и др., вошли в золотой фонд русской лирики, в том числе и в круг детского чте­ния.

Творчество Тютчева наполнено глубоким философским содер­жанием. Его возвышенные лирические раздумья всегда тесно свя­заны с реальной жизнью, выражают ее общий пафос, главные ее коллизии. Человек видится поэту не только во всей широте даро­ваний и стремлений, но и в трагической невозможности их осу­ществления.

Тютчев беспредельно свободен в своем поэтическом языке и образности: он легко и гармонично сближает слова разного лек­сического ряда; метафора объединяет у него далекие друг от друга явления в цельные и яркие картины.

Главное в лирике Тютчева — страстный порыв человеческой души и сознания к освоению бесконечного мира. Юной, развиваю­щейся душе такой порыв особенно созвучен. Близки детям и те стихи, где поэт обращается к образам природы:

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом...

От самого ритма такого стихотворения возникает чувство прича­стности к животворящим силам природы.

Неохотно и несмело

Солнце смотрит на поля.

Чу, за тучей прогремело, Принахмурилась земля.

Жизнь природы у поэта предстает драматично, порой в ярост­ном столкновении стихийных сил, а порой лишь как угроза бури. Так, в стихотворении «Неохотно и несмело...» конфликт не раз­вернулся, гроза ушла и вновь засияло солнце; в природе наступи­ло успокоение, как наступает оно и в человеке после душевных бурь:

Солнце раз ещё взглянуло

Исподлобья на поля —

И в сиянье потонула

Вся смятенная земля.

Умение передать «душу природы» с удивительной теплотой и вниманием приближает стихи Тютчева к детскому восприятию. Олицетворение природы иногда становится у него сказочным, как, например, в стихотворении «Зима недаром злится...».

В стихотворении «Тихой ночью, поздним летом...» рисуется как будто неподвижная картина июльской ночи в поле — времени роста и созревания хлебов. Но главный смысл в нем несут гла­гольные слова — они-то и передают подспудное, невидимое, безо­становочное действие, происходящее в природе. В опоэтизирован­ную картину природы косвенно включен и человек: ведь хлеб на поле — дело его рук. Стихи, таким образом, звучат как лириче­ский гимн природе и труду человека.

Чувство слитности с природой характерно и для такого поэта, как Афанасий Афанасьевич Фет (1820— 1892). Многие его стихи — это непревзойденные по красоте картины природы. Лирический герой Фета полон романтических чувств, окрашивающих и пей­зажную его лирику. В ней передается то восхищение природой, то светлая грусть, навеянная общением с нею.

Я пришёл к тебе с приветом

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало...

Когда Фет писал это стихотворение, ему было всего 23 года; молодая, горячая сила жизни, столь созвучная весеннему про­буждению природы, нашла свое выражение и в лексике стихотво­рения, и в его ритмике. Читателю передается владеюшее поэтом ликование оттого, «что лес проснулся. / Весь проснулся, веткой каждой...».

Вполне правомерно, что стихи Фета входят в детские хресто­матии и сборники: именно малышам свойственно чувство радо­стного постижения мира. А в таких его стихотворениях, как «Кот поет, глаза прищуря...», «Мама! глянь-ка из окошка...», присут­ствуют и сами дети — со своими заботами, своим восприятием окружающего:

Мама! глянь-ка из окошка

— Знать, вчера недаром кошка

Умывала нос:

Грязи нет, весь двор одело.

 

Посветлело, побелело —

Видно, есть мороз...

Не колючий, светло-синий

По ветвям развешан иней

— Погляди хоть ты!

Радостен мир природы и в стихах Аполлона Николаевича Майкова (1821 — 1897). Гармоничность, светлое мироощущение свой­ственны были эллинистической поэзии. Близость к ней поэт ощу­щал настолько сильно, что и на русскую природу смотрел, по выражению Белинского, «глазами грека». Майков много путеше­ствовал, и впечатления от заграничных странствий находили от­ражение в его творчестве. Он увлеченно переводил стихи с других языков, а в 1870 году перевел с древнеславянского «Слово о пол­ку Игореве». Его перевод до сих пор считается одним из лучших (1856).

Большое значение для Майкова имело личное знакомство с Белинским. Прогрессивные идеи критика, его стремление к со­вершенствованию общества побудили поэта обратиться к совре­менным темам. Именно тогда были написаны поэмы с явно выра­женными гражданскими мотивами — «Две судьбы» и «Машенька». Это был своего рода ответ на надежду великого критика, что «пре­красная природа» не будет заслонять от глаз поэта «явлений выс­шего мира — мира нравственного, мира судеб человека, народов и человечества...».

В детское чтение вошли те стихи Майкова, которые, по выра­жению Белинского, отмечены благотворной печатью простоты и рисуют «пластические, благоуханные, грациозные образы». Вот маленькое стихотворение Майкова «Летний дождь» (1856):

 

«Золото, золото падает с неба!»

— Дети кричат и бегут за дождём...

— Полноте, дети, его мы сберём.

Только сберём золотистым зерном

В полных амбарах душистого хлеба!

 

Идиллический взгляд на мир проявляется и в другом его хре­стоматийном стихотворении — «Сенокос» (1856):

Пахнет сеном над лугами...

В песне душу веселя,

Бабы с граблями рядами

Ходят, сено шевеля.

 

Не нарушает этой благостной картины даже такая грустная строфа:

 

В ожиданьи конь убогий,

Точно вкопанный, стоит...

Уши врозь, дугою ноги

И как будто стоя спит...

Все это — повседневная жизнь крестьянская, как бы говорит поэт; она протекает среди гармоничной природы и основана на истинных ценностях и радостях — на труде и награде за этот труд: богатом урожае, заслуженном отдыхе после его сбора, когда ам­бары наполнены «золотистым зерном».

Символически звучат и строки другого стихотворения — «Лас­точка примчалась...»:

Как февраль ни злися,

Как ты, март, ни хмурься,

Будь хоть снег, хоть дождик —

Всё весною пахнет!

Здесь не просто вера в неизбежность смены времен года, но и выражение своей поэтической программы, основанной на гедо­нистическом, радостном ощущении бытия. Такое восприятие мира проступает и в «Колыбельной песне», где силы природы — ветер, солнце и орел — призываются, чтобы навеять сладкий сон мла­денцу.

Майков видел свое место среди тех поэтов, которые провоз­глашали целью искусства погружение человека в светлый мир ра­дости. Для Майкова поэзия — это прекрасная форма, в которую облекаются идеи и наблюдения; это вечные высокохудожествен­ные создания, заключающие в себе «божественную тайну», «гар­монию стиха».

Алексей Николаевич Плещеев(1825—1893), поэт некрасов­ской школы, исповедовал нераздельное слияние жизни и поэзии. Участие в революционном движении, в кружке Петрашевского, арест и ссылка в Сибирь — все это определило основные мотивы его творчества. «Воплями души» назвал Майков стихотворения Пле­щеева, помещенные в сборнике 1846 года. Их гражданский пафос усиливается напряженностью интонаций, обилием экспрессив­ных средств. Стихи пронизаны трагическим восприятием неспра­ведливости, гневом на косность среды, отчаянием от несбывших­ся надежд. «Грустно мне! Тоска на сердце безотчетная лежит», — писал Плещеев в одном из первых своих стихотворений. А затем в его стихах все чаще возникает образ поэта-пророка и борца, кри­тика действительности сливается с верой в торжество человечно­сти, в достижение свободы и социального равенства.

В 60-х годах Плещеев настойчиво работает над новой, общедо­ступной и действенной формой. Для этого он обращается к народ­ной лексике, использует публицистический и даже газетный язык.

Поиски новых путей привели его к литературе для детей. Дети были для поэта будущими строителями «русской жизни», и он всей душой стремился научить их «любить добро, родину, по­мнить свой долг пред народом». Создание детских стихов расши­рило тематический диапазон поэта, ввело в его творчество конк­ретность и свободную разговорную интонацию. Все это характер­но для таких его стихотворений, как «Скучная картина!..», «Ни­щие», «Дети», «Родное», «Старики», «Весна», «Детство», «Ба­бушка и внучек».

В 1861 году Плещеев выпускает сборник «Детская книга», а в 1878 году объединяет свои произведения для детей в сборник «Под­снежник». Владевшее поэтом стремление к жизненности и про­стоте находит в этих книгах полное воплощение. Большинство сти­хотворений сюжетны, содержание многих составляют беседы ста­риков с детьми:

 

...Много их сбегалось к деду вечерком;

Щебетали, словно птички перед сном:

«Дедушка, голубчик, сделай мне свисток».

«Дедушка, найди мне беленький грибок».

 

«Ты хотел мне нынче сказку рассказать».

«Посулил ты белку, дедушка, поймать».

— «Ладно, ладно, детки, дайте только срок,

Будет вам и белка, будет и свисток!»

В стихотворении «Бабушка и внучек» малыш убеждает старуш­ку в том, что он уже может ходить в школу. Бабушка отвечает: «Где тебе, садись-ка лучше, расскажу тебе я сказку...» Но маль­чик хочет узнать «то, что вправду было». И бабушка соглашается: «Будь по-твоему, голубчик; знаю я, что свет — ученье».

Плещееву в высшей степени присуще умение отразить в своих стихах детскую психологию, передать отношение ребенка к окружа­ющей действительности. Поэт для этого выбрал немногосложную строку, часто состоящую только из существительного и глагола:

Травка зеленеет.

Солнышко блестит,

Ласточка с весною

В сени к нам летит.

В стихах поэта, как и в фольклорных произведениях, много уменьшительных суффиксов, повторов. Часто встречается у него прямая речь, в которой звучат детские интонации.

В 60—70-х годах Плещеев создал ряд замечательных пейзажных стихотворений: «Скучная картина!..», «Летние песни», «Родное», «Весенней ночью» и др. Некоторые из них на многие годы вошли в детские сборники и хрестоматии. Однако в принципе поэт — вслед за Некрасовым — стремился к слиянию пейзажной лирики с гражданской. Говоря о природе, он обычно приходил к рассказу о тех, «чья жизнь — лишь тяжкий труд и горе». Так, в стихотворе­нии «Скучная картина!..» обращение к ранней осени, чей «уны­лый вид / Горе да невзгоды / Бедному сулит», сменяется грустной картиной человеческой жизни:

 

 

Слышит он заране

Крик и плач ребят;

Видит, как от стужи

Ночь они не спят...

А приход весны вызывает картины, окрашенные солнечным, чисто детским восприятием природы, как, например, в стихо­творении «Травка зеленеет...». Свой отклик находят здесь и чув­ства взрослых: наступает время новых надежд, возрождения жиз­ни после долгой студеной зимы.

Иван Саввич Никитин(1824— 1861) также пополнил круг дет­ского чтения своими стихами. В творчестве этого поэта явственно проступают традиции А.В.Кольцова. Никитин в первую очередь обращался к жизни народа, черпал в ней темы и образы, считал ее основным источником поэзии. Стихи его нередко звучат с бы­линным размахом, торжественно и плавно:

 

Широко ты, Русь,

По лицу земли

В красе царственной Развернулася.

Ориентация на народно-песенное начало и перекличка со сти­хами Некрасова особенно ощутима в таких его стихах 50-х годов, как «Ехал из ярмарки ухарь-купец...», «Песня бобыля». «Зашуме­ла, разгулялась...», «Отвяжись, тоска...».

Широкая песенная стихия соединяется в поэзии Никитина с мыслями о судьбах народа, о его природном оптимизме и жизне­стойкости. Пейзажная лирика поэта также служит для выражения этих чувств и мыслей. В сборниках для детей, в которые включа­лись стихи Никитина, использовались чаще всего отрывки, на­пример, из стихотворений «Медленно движется время...», «Встреча зимы», «Полюбуйся, весна наступает...»:

 

Медленно движется время,

— Веруй, надейся и жди...

Зрей, наше юное племя!

Путь твой широк впереди.

Такой подход составителей детских сборников к стихам Ники­тина (да и других поэтов) сохранился до наших дней. Едва ли можно назвать его плодотворным. Целесообразнее, наверное, на­деяться, что все стихотворение будет осмыслено детьми не сразу, но зато сохранится в памяти в полном его виде.

К некрасовскому кружку примыкал и поэт Иван Захарович Суриков(1841 — 1880). Его творчество, как и творчество всех по­этов, близких к Некрасову, способствовало созданию поэзии для детей, пробуждающей ум и сердце ребенка для реального воспри­ятия окружающей действительности.

Его перу принадлежат знакомые всем с детства стихи, в кото­рых зримо воссоздана искрящаяся весельем картина детских забав:

Вот моя деревня,

Вот мой дом родной.

Вот качусь я в санках

По горе крутой.

Вот свернулись санки,

И я на бок — хлоп!

Кубарем качуся

Под гору в сугроб.

 

Глубоко национальные образы произведений Сурикова, по­этическая красота стиха позволили ему оставить заметный след в русской лирике. А органическая напевность его произведений про­чно закрепила некоторые из стихотворений в песенном обиходе народа:

 

Что шумишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Низко наклоняясь

Головою к тыну?

 

Как бы я желала

К дубу перебраться;

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться.

Песнями стали и такие стихотворения Сурикова, как «В степи» («Как в степи глухой умирал ямщик...»), «Сиротой я росла...», «Точно море в час прибоя...» (о Степане Разине).

Поражает скупость поэтических средств, при помощи которых поэту удается добиваться столь весомых художественных резуль­татов: краткость в описаниях, лаконизм в выражении чувств, ред­кие метафоры и сравнения. Вероятно, эти особенности суриков-ского стиха, сближавшие его с фольклором, делали его доступным детям, они охотно слушали и пели ставшие песнями стихотворе­ния поэта, читали его в хрестоматиях и сборниках.

Алексей Константинович Толстой(1817—1875) — поэт, при­надлежавший к иному, нежели Суриков, направлению, — ро­мантическому, к «чистому искусству». Однако и его многие про­изведения стали песнями и приобрели широкую популярность. Та­кие его стихи, как «Колокольчики мои...», «Спускается солнце за степи», «Ой. кабы Волга-матушка да вспять побежала», вскоре после опубликования, в сущности, теряли авторство, распева­лись как народные произведения. В них особенно проявилось сво­еобразие, возникающее при освоении писателем фольклорного богатства, а интерес к фольклору, как уже говорилось, был в то время огромен.

Толстого влекли к себе также проблемы отечественной исто­рии: он автор широко известных романа «Князь Серебряный» (1863) и драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного» (1865), «Царь Федор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1870), стихотворений и баллад на исторические темы («Курган», «Илья

Муромец»). Обладал он и блестящим сатирическим талантом — вместе с братьями Жемчужниковыми под общим псевдонимом Козьма Прутков написал пользующиеся и сегодня огромной по­пулярностью пародийно-сатирические произведения.

Стихотворения Толстого, вошедшие в круг детского чтения, посвящены природе. Он чувствовал ее красоту необычайно глубо­ко и проникновенно, в созвучии с настроением человека — то грустным, то мажорно-счастливым. При этом у него, как и у каж­дого подлинно лирического поэта, был абсолютный слух на му­зыку и ритм речи, и он передавал читателю свой душевный на­строй настолько органично, что, казалось, тот уже как бы изна­чально существовал в нем. Дети, как известно, чрезвычайно чут­ки именно к музыкальной, ритмической стороне стихов. И такие качества А.Толстого, как талантливое умение выделить наиболее яркий признак предмета, точность в описаниях деталей, ясность лексики, прочно закрепили его имя среди поэтов, вошедших в круг детского чтения.



Дата добавления: 2019-12-09; просмотров: 1748;


Поиск по сайту:

Воспользовавшись поиском можно найти нужную информацию на сайте.

Поделитесь с друзьями:

Считаете данную информацию полезной, тогда расскажите друзьям в соц. сетях.
Poznayka.org - Познайка.Орг - 2016-2024 год. Материал предоставляется для ознакомительных и учебных целей.
Генерация страницы за: 0.048 сек.