Неоглобализм и новый «мировой порядок»

Новое видение мироцелостности отличает современные концепции глобализации от их ее чисто технократических или коммуникативных версий и позволяет сблизить позиции «глобалистов» и «локалистов» и наметить новые подходы к пониманию процессов глобализации и локализации в современном мире.

В настоящее время эти подходы формируются в рамках культуры «неоглобализма», представители которой признают, что в современном мире, с одной стороны, идет процесс глобализации, а с другой – возрастает значение локальных, в том числе и региональных различий. При этом идеи глобализации в целом охватывают пока очень узкую часть населения планеты, а глобальные тенденции и явления воспринимаются и осмысливаются людьми через социокультурную призму своего исторического опыта. При этом ученые уже обратили внимание на то, что чем больше мир подвергается глоба­лизации, тем сильнее люди тяготеют к локальному и стремятся к собственной культуре. Поэтому локальные, в том числе и региональные различия сохраняют свою жизненную силу, поскольку служат основой для самовыражения масс населения, его социально-территориальных комплексов и выработки соответствующих символов.

В рамках культуры «неоглобализма» формируется новая концепция мироцелостности, основанная на методологии нового универсализма. Суть этой методологии – «мир один, но не един», афористически выраженной еще в 80-х гг. прошлого века отечественным ученым М.Я. Гефтером, – предполагает видение глобаль­ного целого как образования, где процессы гло­бализации и локализации развертываются одновременно и взаимонеобходимо, где глобальное формирует локальное, а локальное – глобальное. Особенности этих процессов афористично охарактеризовал Т. Левит: «Think global. Act local» («Думай глобально. Действуй локально»). В рамках такого взгляда на глобализацию и локализацию в современном мире Р. Робертсоном было введено в научный оборот понятие «глокализация» (переплетение глобального с ло­кальным).

В культуре «неоглобализма» глобальное целое (мироцелостность) выглядит как противоречивое, конфликтное и альтернативное образование, а динамика глобаль­ной общности предстает как результат наложения и столкновения множества различных траекторий. В рамках методологии нового универсализма под мироцелостностью по­нимается прежде всего глобальное сетевое общество, образуемое множеством сетей потоков или даже как универсум потоков самого разного рода – экономических, политических, культурных, финансовых, информационных, идеоло­гических и различных видов знания. Разви­тие различных сетей, сетевых потоков и перемещений общества в эпоху глобализации размывает эндогенные (от гр. endon – внутри) социальные структуры. С точки зрения теории «сетевого общества» возникающий в современном мире глобальный порядок – это «поря­док постоянного беспорядка и нарушения равновесия».

Таким образом, рожденная на финише второго тысячелетия неравновесная, эклектичная и в значительной мере транснациональная конструкция глобального сообщества есть продукт неоглобалистских усилий и совместного творчества всех актуальных персонажей современного мира. Неравновесность создавшейся ситуации в современном мире является источником роста особо значимых для человечества глобальном рисков.

Во второй половине ХХ в. человечество находилось в биполярном мире, державшемся на оси идеологической конфронтации между коммунистическим проектом, символом которого был СССР, и либерально-демократическим во главе с США и их европейскими союзниками. С распадом СССР и крахом мировой социалистической системы, а также уходом США в далекий отрыв от других стран в экономической и военной областях многие политики и ученые заговорили о формировании однополярной модели мира с безоговорочным доминированием США.

Так, в 2000 г. известный российский специалист в области международных отношений, А.В. Уткин отмечал, что «пять мощных сил ведут мировое сообщество к новому состоянию. Первая – фиксация однополярности, вторая – глобализация мировой экономики. Третья – ослабление государств-наций. Четвертая – поиски цивилизационной идентичности. Пятая сила – восстание бедного большинства мирового сообщества. Речь идет о воздействии на мир пяти неистребимых факторов – мощи, богатства, хаоса, идентичности, справедливости. Результатом будет новая конфигурация миропорядка, новая геополитическая, экономическая, цивилизационная картина мира».

Некоторые ученые, однако, не согласны с выводом о том, что современный мир является однополярным. Российское политическое руководство, как и лидеры многих других стран, прежде всего европейских, также не раз заявляли о неприемлемости однополярной модели современного мира и американской гегемонии в нем. В качестве подтверждения многополярности современного мира обычно приводят такой набор аргументов: 1) существует значительное число растущих центров экономической мощи (Евросюз, Индия, Китай, страны Юго-Восточной Азии и др.), где США не способны диктовать свою волю, тем более с помощью военной силы; 2) есть «неспокойный» исламский мир, активно сопротивляющийся попыткам американского давления и прямого военного вмешательства. Все это, по мнению ученых и политиков, свидетельствует о формировании многополярного мира.

Российское политическое руководство также заявляет, что для России приемлемой является только модель многополярного мира, в котором Россия является или неизбежно станет одним из его полюсов и, поэтому лучшим институтом для управления кризисными ситуациями в многополярном мире является ООН и ее Совет Безопасности.

Все это порождает потребность в новом осмыслении тенденции глобализации и локализации в рамках культуры неоглобализма. Такое осмысление выступает основой для разработки различных сценариев глобальной трансформации и грядущих моделей нового мирового порядка, который сформировался после окончания «холодной войны», с исчезновением биполярного разделения мира и выдвижением США как ведущей экономической и политической силы современности.

Так, в США экспертами Национального разведывательного совета при ЦРУ был подготовлен «Проект-2020», в котором представлены четыре сценария глобального развития: «Давосский мир», «Pax Americana», «Новый Халифат», «Контур страха».

Первый сценарий «Давосский мир», или «глобализацию не остановишь», предполагает, что в процесс глобализации активно включаются такие новые игроки, как Индия и Китай. Они являются самыми населенными странами Земли, их обширные внутренние рынки привлекают бизнесменов со всего мира, они больше не экспортируют рабочую силу, предпочитая направлять ресурсы на развитие собственных мощностей. Эти страны также преуспели в освоении наукоемких технологий, темпы их экономического роста превысили европейские показатели и стремительно приближаются к американским, стремительно растет их политическое влияние как в регионе, так и во всем мире. Их военная мощь вызывает беспокойство соседей (в особенности Японии), и даже США начинают потихоньку тревожиться. Финансовый центр мира смещается из Европы в Азию. Россия по-прежнему является одним из крупнейших поставщиков нефти и газа (и имеет на этом поле стратегический альянс с Китаем), однако и ее, и другие страны с сырьевой экономикой (Венесуэла, Арабские Эмираты, Саудовская Аравия) подстерегает опасность глубокого кризиса. Чтобы избежать его, нужно переориентировать экономику на высокие технологии, уже победившие в развитых государствах. Зона нестабильности в бедных мусульманских странах по-прежнему беспокоит основных участников глобализации, однако общее повышение уровня жизни дает надежду, что проблему исламского терроризма со временем можно будет снять. Африканские страны к северу от Сахары чувствуют себя вполне сносно, те, что южнее, испытывают серьезные проблемы с интеграцией в глобальное пространство.

По второму сценарию – «Pax Americana» («правь, Америка, мирами») –США остаются «ядром» научно-технической революции и повсеместного внедрения высоких технологий и центром мировой политики, пытающимся провести в жизнь принцип «золотого миллиарда», при котором пять шестых населения планеты трудятся на благо оставшейся части. В качестве платы за это США обеспечивает глобальную безопасность, включая военное присутствие в «горячих точках» земного шара. При этом у США наблюдаются определенные политические расхождения с Европой и почти открытое экономическое противостояние с Китаем (хотя с точки зрения международной политики Китай вполне доволен сдерживающей ролью, которую США играют на Тихом океане). Однако гегемония США в мире будет сопровождаться, с одной стороны ростом обязательств, которые ей придется выполнять в международной сфере, а с другой – растущим недовольством со стороны бедных и развивающихся стран, считающих себя обделенными американским вниманием. Кроме того, США вряд ли удастся решить проблему исламского радикализма в целом и на Ближнем Востоке, в частности. Россия по этому сценарию будет балансировать между Европой, заинтересованной в газе, и Китаем, для которого Россия представляет также интерес своими природными ресурсами и незаселенными пространства Сибири и Дальнего Востока.

Третий сценарий – «Новый Халифат», или «грядет новый халифат» – предполагает, чтомусульмане всего мира, в особенности Ближнего Востока, Северной Африки, Средней и Юго-Восточной Азии, будут активно стремиться к созданию транснационального теократического сообщества, основанного на вновь обретенном религиозном самосознании, во многом противоречащего традиционным западным ценностям. Это серьезно замедлит глобализацию, а с нею – и продвижение к новому информационному сообществу. Вместе с тем странам, решившим поддержать Новый Халифат, не совместимый с новейшими экономическими моделями, грозят экономический спад, социальные потрясения и обострение религиозной вражды внутри самого исламского мира, которая уже сейчас не дает объединиться ради общих целей суннитам и шиитам. Россию, выступающую в рамках этого сценария в качестве буферной зоны между исламским миром и западной цивилизацией, ожидает борьба с религиозным экстремизмом на южных границах, а также масса внутренних проблем, связанных с тем, что к 2020 г. мусульмане составят едва ли не половину населения страны.

Четвертый сценарий «Контур страха», или «испуганная география», представляется самым неблагоприятным. По этому сценариюочаги нестабильности и насилия, протянувшиеся от Ближнего Востока до Юго-Восточной Азии, слились в один гигантский полумесяц («контур страха»), Страны этого «контуре», экономика которых находится вне глобального развития, страдают от тоталитарных теократических режимов, являющихся главными источниками международного терроризма. Развитие высоких технологий позволяет террористам пользоваться новыми видами оружия массового поражения – от «чемоданных» ядерных бомб до изощренного биологического оружия, последствия применения которого становятся очевидны лишь через длительное время. Чтобы оградить себя от террористических атак, ведущие страны в борьбе с террористам, использующими новые виды оружия массового поражения, закрывают свои границы для свободной торговли и путешествий, организуют ряд «превентивных» интервенций, которые, однако, не уменьшают напряженности. Глобализация практически останавливается; мировая экономика испытывает застой; во всех странах наблюдается всплеск организованной преступности мира. В то же время никакие военные и экономические усилия не могут преодолеть чувство всеобъемлющей ненадежности, которое становится определяющим фактором в международных отношениях.