Шизоидные и шизотипические личности

Существуют две главные особенности шизоидного расстройства личности: недостаток межличностных отношений и отсутствие желания устанавливать такие отношения. Другие люди рассматриваются как назойливые и бесполезные, а отношения с ними — как беспорядочные и нежелательные. В результате этих людей часто описывают как замкнутых, ведущих затворнический образ жизни и одиноких. В соответствии с этим они мало реагируют как на негативную, так и на позитивную обратную связь от окружающих. Как и следовало ожидать, они получают мало удовлетворения от взаимоотношений с людьми. Хотя шизоидные личности могут быть продуктивными, они организуют свою жизнь так, чтобы ограничить взаимодействие с другими людьми, и обычно выбирают профессию, которая требует минимальных социальных контактов. Они стремятся действовать в одиночку и вне профессионального сообщества.

В первом издании DSM шизоидное расстройство личности включало в себя современные диагнозы шизоидного, шизотипического и избегающего расстройств личности. Шизоидное расстройство личности теперь не связывается с возможным переходом его в шизофрению; скорее шизоидный человек рассматривается как хронически нелюдимый и одинокий. В современной классификации шизоидный диагноз отделен от другой диагностической группы — шизотипического расстройства личности, которое рассматривается как более близкое к шизофреническим расстройствам.

Людям, находящемся на самом беспокойном краю шизоидно-шизотипического континуума соответствует необратимо психотический диагноз шизофрении. Поскольку поведение шизоидного человека обычно бывает нестандартным, странным или даже вычурным, среди нешизоидных людей существует тенденция патологизировать обладателей шизоидной динамики независимо от того насколько они дееспособны. Как и в случае с другими типологическими категориями, человек может быть шизоидным в разной степени, от психологически недееспособного до уровня выше среднего. Поскольку шизоидную личность определяет примитивная защита (например, примитивная изоляция – уход в область фантазий), вероятно, здоровые шизоидные люди встречаются реже больных.

Для шизотипического расстройства личности характерны социальная изоляция, ограниченные или неадекватные эмоции (например, выраженная социальная тревожность) и необычное поведение, наиболее заметной особенностью которого является причудливость когнитивной сферы. Когнитивные искажения при этом расстройстве более серьезные, чем при всех других расстройствах личности и делятся на четыре вида: во-первых, у этих людей часто отмечаются подозрительность или параноидные идеи; во-вторых, они испытывают идеи отношения, такие как уверенность в том, что события, на самом деле не имеющие к ним никакого отношения, значимо с ними связаны; в-третьих, когнитивные искажения касаются странных убеждений и мыслей о сверхъестественном (например, они могут полагать, что рядом с ними находится мертвый родственник или что окружающие читают их мысли); в-четвертых, люди с этим расстройством часто испытывают квазипсихотические иллюзии (например, им кажется, что они видят людей среди теней или в рисунке обоев). Эти особенности когнитивных структур шизотипических личностей отражаются в странной речи. Хотя их речь последовательна и нет никаких случайных ассоциаций, они часто отклоняются от темы, обстоятельны, рассеянны или слишком скрупулезны. Нередко эмоции такого человека также своеобразны или неадекватны ситуации.

В соответствии с этим набором особенностей шизотипический человек часто ведет себя неадекватно, что приводит к предельной социальной изоляции. Искаженные когнитивные структуры пациентов, касающиеся других людей, и их трудности и стесненность при социальных взаимодействиях ведут к развитию социальной тревожности. Хотя у шизоидных людей отмечается недостаток желания или низкая оценка отношений, гораздо более вероятно, что они также избегают отношений из-за тревоги. Пациенты с шизотипическим расстройством часто встречаются среди близких родственников больных шизофренией.

ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Люди с шизоидным расстройством личности производят впечатление замкнутых, равнодушных и холодных. Симптомы шизоидного расстройства личности согласно DSM:

· отсутствие желания иметь близкие отношения с другими людьми;

· неподверженность к участию в веселых или приятных занятиях;

· нелюдимость;

· равнодушие к критике и недовольству или похвале и поощрению.

Люди с шизотипическим расстройством личности больше других склонны к развитию психотических расстройств и депрессии. Симптомы шизотипического личностного расстройства согласно DSM:

· эксцентричные взгляды, поведение и мысли;

· трудности в отношениях с людьми;

· серьезная форма социальной тревожности, на которую не влияют обстоятельства;

· уверенность в собственном умении читать мысли или видеть будущее;

· игнорирование других людей и разговоры с самим собой.

Некоторые шизоидные люди кажутся странными, закрытыми и отчужденными, подобно людям с синдромами аутического спектра. Однако люди с диагнозом «аутизм» часто сообщают о своей внутренней неспособности представить, что думают, чувствуют или чем мотивированы окружающие, в то время как шизоидные пациенты, несмотря на отчужденность, более склонны быть странным образом состроенными с субъективным опытом других.

Влечение, аффекты и темперамент шизоидных личностей. По темпераменту шизоидный человек гиперреактивен и легко поддается чрезмерной стимуляции. Шизоидные пациенты описывают себя как от природы чувствительных, а родственники рассказывают, что в детстве их угнетал избыток света, шума или движения. Как будто бы нервные окончания у них находятся ближе к поверхности, чем у всех остальных.

В то время как большинство младенцев прижимается, прилипает и льнут к теплу тела заботливого родителя, некоторые новорожденные напрягаются и отклоняются назад, будто взрослый вторгся в их пространство и нарушил их комфорт и безопасность. Можно ожидать, что такие дети конституционально склонны к образованию шизоидной личностной структуры, особенно если имеет место «несовпадение» между ними и их основными опекунами.

Внешний мир видится шизоидному человеку полным поглощающих, искажающих, извращающих, разрушающих угроз безопасности и индивидуальности.

Шизоидные люди не производят впечатление высокоагрессивных личностей, несмотря на агрессивное содержание некоторые их фантазий. Члены их семей и друзья часто считают этих людей необыкновенно мягкими, спокойными, тихими и незлобливыми. Большинство работающих с людьми подобного типа специалистов приходят к выводу, что шизоидные пациенты хоронят свой голод и свою агрессию под толстым одеялом психологических защит.

Удивительно, что при этом одной из наиболее поразительных черт многих функционирующих на достаточно высоком уровне личностей с шизоидной динамикой является отсутствие у них обычных защит. Они имеют тенденцию находиться в соприкосновении со многими эмоциональными реакциями на таком уровне подлинной искренности, что даже пугают тех, с кем они общаются. Для шизоидных людей характерно задаваться вопросом, как это все остальные могут так беззастенчиво лгать себе перед лицом суровой правды жизни. Отчуждение, от которого так страдают шизоидные люди, частично проистекает из ощущения, что их эмоциональные, интуитивные и сенсорные способности не оценены по достоинству, поскольку другие просто не видят, что видят они. Способность шизоидных людей воспринимать то, что другие люди не признают или игнорируют, настолько естественна и успешна, что они оказываются недостаточно эмпатичны к менее прозрачному, менее амбивалентному, менее эмоционально травмирующему миру нешизоидных людей.

Кажется, что шизоидные люди не борются с проблемами, порождаемыми стыдом или виной. Они имеют тенденцию принимать и себя, и мир достаточно полно — как будто бы без внутреннего стремления воспринимать различие вещей или страдать от осуждения. Возможно, они страдают от тревоги по поводу угрозы базальной безопасности.

Защитные и адаптационные процессы у шизоидных личностей. Патогномонической защитой шизоидной личностной организации является уход во внутренний мир, в мир воображения (примитивная изоляция). Шизоидные люди могут также использовать проекцию и интроекцию, идеализацию, обесценивание и, в меньшей степени, другие защиты, происходящие из того периода, когда Я и другой еще не были полностью психологически дифференцированы. Среди более «зрелых» защит интеллектуализация явно предпочитается большинством шизоидных людей. При стрессе шизоиды удаляются от собственного аффекта так же, как и от внешней стимуляции, представляясь туповатыми, уплощенными или несоответствующими.

ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Социальная тревога – чувство дискомфорта, страха или беспокойство в ситуациях, когда человек взаимодействует с другими (особенно незнакомыми) людьми и предполагает, что другие относятся к нему негативно, осуждают, оценивают, смотрят свысока.

Примитивное отстранение (изоляция) – психологическая защита в виде ухода от эмоционального напряжения в другое психическое состояние (уход от взаимодействия с реальностью в фантазии, сон, опьянение и др.).

Интеллектуализация – психологическая защита в виде абстрагирования от собственных эмоций и объяснения их с рациональной точки зрения. Это высшая форма изоляции аффекта от интеллекта.

Наиболее адаптивной и волнующей способностью шизоидных личностей является их креативность. Большинство действительно оригинальных художников имеет сильный шизоидный радикал почти по определению, поскольку для того, чтобы создавать новое, нужно выходить за рамки общепринятого. Наиболее здоровый шизоид направляет свои ценные качества в искусство, научные исследования, теоретические разработки, духовные изыскания. Более нарушенные индивиды данной категории пребывают в своем личном аду, где их потенциальные способности поглощаются ужасом и отчуждением. Сублимация аутистической изоляции в творческую активность составляет главную цель терапии шизоидных пациентов.

Паттерны отношений при шизоидной патологии. Первичный конфликт отношений у шизоидных людей касается близости и дистанции, любви и страха. Их субъективную жизнь пропитывает глубокая амбивалентность по поводу привязанности. Они страстно жаждут близости, хотя и ощущают постоянную угрозу поглощения другими. Они ищут дистанции, чтобы сохранить свою безопасность и независимость, но при этом жалуются на отстраненность и одиночество

В сексуальном плане некоторые шизоидные люди оказываются удивительно безразличными, несмотря на способность функционировать и получать оргазм. Чем ближе другой человек, тем сильнее страх, что секс означает западню. Многие гетеросексуальные женщины влюбляются в странных мужчин только для того, чтобы узнать, что их избранник оставляет свои чувственные силы для собственного применения. Подобным же образом, некоторые шизоидные люди страстно желают недостижимых сексуальных объектов, при том что чувствуют неопределенное безразличие по отношению к доступным. Партнеры шизоидных личностей иногда жалуются на механистичность или бесстрастность их манеры любить.

Концепция шизоидной личности по большей части совпадает с парадигмой одного из ненадежных стилей привязанности – избегающей привязанности. Малыши, которых исследователи называют «уклоняющимися» или «избегающими», в незнакомой обстановке проявляют реакцию, которая выглядит как безразличие к тому, присутствует ли мама или отсутствует. Хотя они могут выглядеть совершенно спокойными, было обнаружено, что их частота сердечных сокращений и концентрация кортизола в крови увеличиваются, подтверждая возникновение стрессовой реакции. Матери избегающих малышей описываются как грубоватые, эмоционально невыразительные, неохотно идущие на физический контакт со своими детьми и невосприимчивые к их грусти. Родитель, который уклоняется или пренебрегает потребностью ребенка в поддержке, определенно может взрастить в таком ребенке самодостаточность. Некоторых людей с анамнезом ранней изоляции и пренебрежения можно оценивать как научившихся превращать необходимость в преимущество, избегая близости и полагаясь на свой внутренний мир в поиске стимуляции.

Противоположным типом отношений, который может стимулировать изоляцию ребенка – это вторгающийся, чрезмерно активный, чрезмерно вовлеченный вид воспитания. Шизоидный человек с «душной» матерью – частая тема популярной литературы. Клиницисты, наблюдающие пациентов-мужчин с шизоидными чертами, как правило, обнаруживают в семейном основании соблазнительную, нарушающую границы мать и нетерпеливого, критикующего отца.

Многие наблюдатели семей тех пациентов, у которых развился шизофренический психоз, подчеркивали роль противоречивых и дезориентирующих коммуникаций. Возможно, что такие паттерны вообще ответственны за шизоидную динамику. Ребенок, растущий в условиях двойных, обманчиво взаимоисключающих, эмоционально неискренних посланий, легко может начать полагаться на изоляцию, чтобы защититься от невыносимого уровня потрясения, хаоса и гнева. Он также будет чувствовать глубокую безнадежность.

Нельзя исключить, что вторжение и депривация совместно определяют шизоидный паттерн: если ребенок одинок и испытывает депривацию, а единственный доступный стиль родительского ухода неэмпатичен и интрузивен, высока вероятность возникновения конфликта между стремлением и избеганием, близостью и дистанцией.

ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Двойные послания – коммуникативная ситуация, в которой субъект получает взаимно противоречащие указания, не имея при этом возможности прекратить общение и уточнять на какую из директив реагировать. При этом, источник директив значим для субъекта, а неспособность выполнить эти противоречивые директивы наказывается (например, на словах выражается любовь, а невербальное поведение выражает ненависть).

Депривация – ограничение или лишение возможностей удовлетворения жизненно важных потребностей (сенсорная – обеднение сенсорных стимулов, двигательная – ограничение возможностей двигаться, материнская – отсутствие эмоциональной заботы матери, социальная – отчуждение от значимой социальной микросреды).

Шизоидная психология, вероятно, появляется из паттерна незначительных диссоциаций в ответ на травматическую гиперстимуляцию со стороны родителей или других опекунов, которые нечувствительны к конституциональной чуткости и интенсивности переживаний ребенка. Такая «кумулятивная» травматизация может способствовать формированию шизоидного характера.

При когнитивной оценке для шизоидного пациента характерен недостаток автоматических мыслей. Часто шизоидного пациента трудно заставить указать хотя бы на одну из них. Те немногие автоматические мысли, которые удается выявить, отражают бедность мыслей шизоидов и апатичный взгляд на жизнь. Обычно требуется какое-то драматическое событие, чтобы вызвать негативные мысли, и даже тогда эти мысли, вероятно, будут связаны с самоосуждением (например, «Я — изгой»), а не с беспокойством о том, что думают другие. Стандартные автоматические мысли шизоидного пациента обычно сосредоточены на предпочтении одиночества и восприятии себя как стороннего наблюдателя жизни. Типичные автоматические мысли при шизоидном расстройстве личности следующие: «Я предпочел бы делать это сам», «Я предпочитаю быть один», «У меня нет никакой мотивации», «Я просто притворяюсь», «Зачем беспокоиться?», «Кого это заботит?»

Из содержания автоматических мыслей и их небольшого количества можно сделать выводы относительно основных установок, убеждений и допущений пациента. Хотя шизоидов их жизнь может вполне устраивать, становится очевидным, что они действуют не так, как большинство людей. Один шизоидный пациент сообщал, что испытывал недостаток как социальной привлекательности, так и социального интереса. Поскольку он был весьма интеллектуален, он полагал, что сможет научиться социально приемлемому поведению, но не имел никакого желания делать это. Он осознавал, что его склонность к одиночеству была нетипичной по сравнению с образом жизни большинства людей. Хотя обычно это удовлетворяло его, время от времени он приходил к выводу, что был неудачником. Представление о себе как о социально неприспособленном или дефектном человеке — обычное убеждение шизоидов, и оно может возникнуть, когда становится очевидно, как сильно они отличаются от других людей. У пациента это понимание может возникнуть в результате непосредственного наблюдения за окружающими, просмотра кинофильмов или телепередач, чтения книг на тему человеческих отношений. Однако осознание своего отличия не всегда вызывает негативные эмоции. Шизоидная система убеждений такова, что в ней другие люди и их реакции не имеют большого значения и часто остаются незамеченными. Это убеждение проявляется не каким-либо враждебным образом, а скорее в стиле жизни, который можно обозначить как «живи и дай жить другим». Вот некоторые типичные установки и допущения при шизоидном расстройстве личности: «Люди — это взаимозаменяемые объекты», «Отношения с людьми создают проблемы», «Жизнь проще без других людей», «Не стоит беспокоиться по поводу человеческих отношений», «Мне лучше сохранять дистанцию и не высовываться», «Внутри я пустой», «Я не приспособлен к социальной жизни», «Жизнь легка, и в ней не к чему стремиться», «Меня ничто никогда не возбуждает».

У шизотипических пациентов наряду с подозрительностью, идеями отношений, мыслями о сверхъестественном и иллюзиями, другие типичные автоматические мысли описывают страхи и беспокойства социального характера. Что касается содержания автоматических мыслей, то в нем имеются индивидуальные различия в когнитивном стиле. Некоторые шизотипические личности могут сосредоточиваться на деталях и терять из виду ситуацию в целом, тогда как другие могут не обращать внимания на детали. Многие шизотипические личности имеют такие когнитивные искажения, как эмоциональное мышление и персонализация. При эмоциональном мышлении человек полагает, что, поскольку он испытывает негативную эмоцию, должна существовать соответствующая негативная внешняя ситуация. При персонализации человек полагает, что он ответственен за внешние ситуации, когда в действительности дело обстоит не так. Вот некоторые примеры автоматических мыслей: «Этот человек следит за мной?», «Я знаю, о чем он думает», «Я чувствую, что произойдет что-то плохое», «Я знаю, что я им не понравлюсь», «Я чувствую в ней дьявола», «Я — ненастоящий», «Может быть, я мертвый?»

Что касается других характеристик шизотипического расстройства, то отмечается причудливость основных установок и допущений. Некоторые типичные темы могли бы включать идеи о том, что люди в основном ненадежны или что за ними всегда нужно следить. Но по большей части темы индивидуальны. Например, убеждения типа «Я могу предсказывать будущее» или «Я имею шестое чувство» должны определяться в каждом конкретном случае. Примерами установок и допущений при шизотипическом расстройстве могут быть следующие: «Я похож на чужака в пугающем окружении», «Так как мир опасен, нужно всегда быть начеку», «На все есть причины. Ничто не происходит случайно», «Иногда внутреннее чувство подсказывает мне, что должно произойти», «Отношения с людьми опасны», «Я дефектен».

ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

В когнитивно-поведенческой парадигме личность с шизоидным расстройством характеризуется[7] следующим образом:

Ключевое слово при шизоидном расстройстве личности — «одиночество». Этот человек жертвует близостью, чтобы сохранить свою уединенность и независимость.

Представление о себе. Самодостаточный, одинокий, ценит подвижность, независимость и самостоятельность, предпочитает самостоятельно принимать решения и действовать в одиночку, но не быть вовлеченным в группу.

Представление о других. Думает, что другие люди навязчивые и хотят с ним близости для того, чтобы иметь возможность ограничивать его.

Глубинные убеждения. Представления типа «Я по существу один», «Близкие отношения с людьми бесполезны и неприятны», «Взаимоотношения с людьми беспорядочны и нежелательны», «У меня все получается лучше, если я никем не обременен», «Близкие отношения нежелательны, так как они ограничивают свободу действий». Условные убеждения: «Если я слишком сильно сближаюсь с людьми, они пользуются мной», «Я не смогу быть счастлив, если потеряю подвижность», «Мне не нужны другие люди потому, что они только мешают». Инструментальные убеждения: «Не сближайся с людьми», «Сохраняй дистанцию», «Не участвуй ни в чем».

Стратегия. Главная межличностная стратегия состоит в дистанцировании, то есть в том, чтобы держаться от людей на расстоянии, насколько это возможно. Он может иметь дело с кем-нибудь для достижения определенных целей, таких как профессиональная деятельность или секс, но в других случаях предпочитает поддерживать дистанцию. Любые попытки сблизиться с ним воспринимает как вторжение и угрозу.

Эмоции. Пока шизоидный человек сохраняет дистанцию, его печаль и тревога выражена незначительно. Если он вынужден вступить в тесный контакт, у него может возникнуть сильное беспокойство. В отличие от гистрионных личностей, он не склонен выражать чувства мимикой или словами, поэтому создается впечатление, что у него нет сильных чувств, он холоден и невозмутим.

Шизоидное Я. Пренебрежение шизоидной личности общепринятыми социальными ожиданиями составляет яркий контраст с нарциссическим стилем личности: шизоидный человек может быть нарочито безразличен к тому эффекту, который он производит на других, а также к оценивающим реакциям, исходящим от окружающих. Конформность и стремление соответствовать нормам не по душе шизоидным людям независимо от того, переживают ли они субъективно болезненное одиночество. Даже когда эти люди видят некоторую целесообразность в том, чтобы соответствовать, они склонны чувствовать неловкость и даже фальш, предаваясь светской болтовне или участвуя в общественных делах. Шизоидное Я старается находиться на безопасной дистанции от остального человечества.

Многие наблюдатели описывают бесстрастное, ироническое и слегка презрительное отношение многих шизоидных людей к окружающим. Кажется, даже у наиболее дезорганизованных шизофренических пациентов в течение длительного времени отмечается своего рода преднамеренная оппозиционность — как если бы единственным способом сохранения чувства собственной интегрированности было бы разыгрывание фарса над всеми конвенциональными ожиданиями. Одна из возможностей понимания этого очевидного преднамеренного предпочтения эксцентричности и пренебрежения обычаями состоит в том, что шизоидные личности старательно предотвращают возможность быть определенными — психологически привязанными и приглаженными. Таким образом, для личностей с шизоидной структурой характера состояние покинутости оказывается менее губительным, чем поглощение.

Поскольку людей часто тянет к обладателям противоположных сильных сторон, которым они завидуют, шизоидные личности имеют тенденцию привлекать (и чувствовать собственное влечение) теплых, добрых, экспрессивных, общительных людей (например, истерических личностей). Эта склонность создает почву для возникновения многих семейных, возможно, даже комичных проблем, в которых нешизоидный партнер пытается разрешить межличностное напряжение, постоянно стремясь подойти ближе, в то время как шизоидный человек, опасаясь поглощения, старается отойти подальше. Может сложиться впечатление, что шизоиды — это холодные и безразличные люди. Они могут быть очень заботливыми по отношению к другим и в то же время нуждаться в сохранении защитного личного пространства.

Самооценка людей с шизоидной динамикой часто поддерживается индивидуальной творческой деятельностью. При этом для них более важными оказываются именно аспекты личностной целостности и самовыражения, а не забота по оцениванию себя. Там, где психопат ищет доказательств собственной силы и власти, а нарцисс ищет восхищения для подпитки собственного мнения о себе, шизоидный человек хочет подтверждения собственной подлинной оригинальности, чуткости и уникальности. Это подтверждение должно быть скорее внутренним, чем внешним, и, благодаря высоким стандартам в творчестве, шизоиды нередко бывают резко самокритичны. Настойчивость, с которой они добиваются аутентичности, так велика, что фактически гарантирует их изоляцию и деморализацию.

Некоторые специалисты считают свойственные шизоидным и шизофреническим переживаниям установки отчуждения, гиперрефлексии (усовершенствованной чувствительности), отстраненности и рациональности зловещим символом модернистской и постмодернистской современности.

Перенос и контрперенос с шизоидными пациентами. Исходя из системы убеждений, маловероятно, что пациент с шизоидным расстройством будет ценить психотерапевтические отношения. Он, скорее всего, будет считать психотерапевта навязчивым, и это может запустить автоматическую стратегию, суть которой в том, чтобы держаться подальше от людей. В отличие от избегающих личностей, которые в конечном счете начинают доверять психотерапевту и ценить его, шизоиды, вероятно, никогда не будут этого делать. Конечно, это может привести к множеству контрпереносов со стороны психотерапевта. Трудно видеть себя участником бесполезного взаимодействия. Сочетание у этих пациентов эмоциональной холодности, невосприимчивости и недостатка социальных навыков может делать сессии трудными для психотерапевта. Несмотря на это, необходимо всегда проявлять сердечность и сопереживание и откладывать комментарии по поводу того, как пациент ведет беседу, до тех пор, пока не будет достигнуто взаимопонимание.

Характерные для шизоидного человека страхи быть поглощенным в процессе психотерапии снижаются, если специалист строго придерживается интересов пациента и соблюдает безопасную дистанцию, создаваемую принятыми границами лечения (ограничение времени, договоренности по поводу гонорара, этические запреты против социальных или сексуальных отношений с клиентом и т.д.). Шизоидный пациент подходит к терапии с той же смесью чуткости, честности и страха поглощения, которая характерна и для других его отношений. Он может искать помощи потому, что его изоляция от остального человеческого сообщества становится слишком болезненной, или потому, что он потерял одного из близких ему людей (и возникла депрессия), или потому, что наметил цели, связанные с избавлением от этой изоляции (например, желание преодолеть запрет на отношения), или же потому что стремится к иному специфическому социальному поведению (и испытывает тревогу в связи с неопределенностью новых социальных отношений). Иногда психологические недостатки шизоидного типа личности не очевидны для него самого; он может просто захотеть освободиться от депрессивного или тревожного состояния, или от какого-то другого симптома или синдрома. В некоторых случаях он может обращаться за лечением из страха сумасшествия.

Первичная трудность переноса-контрпереноса для психотерапевта при работе с шизоидным пациентом состоит в том, чтобы находить путь в субъективный мир пациента, не возбуждая в нем слишком большой тревоги из-за вторжения. Поскольку шизоидные люди предпочитают разобщенный и отстраненный стиль коммуникации, можно легко впасть в состояние ответной «контротстраненности», в котором специалист может рассматривать своего пациента скорее как любопытный экземпляр, чем как родственное создание. Предпринимаемые пациентами оригинальные «проверки» переноса включает попытки распознать, достаточно ли участия проявляет специалист, чтобы выдержать их сложные, запутывающие, сбивающие с толку послания и сохранить намерение понять и помочь. Естественно, они боятся, что психотерапевт (так же, как и другие люди в их жизни) эмоционально отдалится от них и отнесет их в категорию безнадежных отшельников или забавных чудаков.

Характерологически шизоидные люди, не находящиеся в опасности психотического срыва, вызывают в своих психотерапевтах гораздо меньшее непонимание и защитное отстранение, чем госпитализированные шизофреники, которым посвящено большинство серьезных психологических описаний патологической изоляции. Но к ним применимы те же терапевтические требования, хотя и в менее экстремальной степени. Пациент нуждается в таком обращении, будто его внутренние переживания, пусть даже диковинные для окружающих, имеют потенциально распознаваемый смысл и могут составлять основу неугрожающей близости с другим человеком. Психотерапевт должен иметь в виду, что отстраненность шизоидного пациента представляет собой защиту, с которой можно работать, а не непреодолимый барьер для взаимодействий. Если клиницист сможет избежать отреагирования вовне на почве контрпереносных искушений, подталкивания пациента к преждевременному раскрытию или дистанцируясь от него, то прочный рабочий альянс обязательно сформируется.

Как только терапевтические отношения установлены, за ними могут последовать дополнительные эмоциональные сложности. Субъективная хрупкость шизоидных личностей отражается в часто возникающем у терапевта ощущении слабости и беспомощности. Образы и фантазии деструктивного, терзающего внешнего мира могут захватить обоих участников терапевтического процесса. У специалиста могут также присутствовать противоположные образы всемогущества и разделенного превосходства («Мы вдвоем образуем Вселенную»). Во внутренних реакциях психотерапевта могут преобладать восторженные образы пациента как исключительного, уникального, непонятого гения или непризнанного мудреца, возможно, параллельно с отношением чрезмерно вовлеченного родителя, воображающего величие своего особенного ребенка.

Терапевтические следствия диагноза шизоидной личности. Психотерапевт, работающий с шизоидным пациентом, должен быть готов к такому уровню аутентичности и степени осознания эмоций и представлений, который может быть возможен только после многих лет работы с клиентами с другими типами личности.

Поскольку большинство терапевтов обладает той или иной степенью депрессивности и их страхи покинутости сильнее страхов поглощения, они естественным образом пытаются подойти ближе к человеку, которому стараются помочь. Поэтому бывает трудно достигнуть эмпатии с потребность пациента в эмоциональном пространстве. Специалисты отмечают эффективность даже простого отодвигания кресла от пациента, что дает невербальное подтверждение того факта, что психотерапевт не желает навязываться, спешить, захватывать или подавлять.

Даже тем шизоидным личностям, которые уверены в надежности своего восприятия, небезразлично, какой эффект на специалиста может произвести их отстраненность от окружающих. Сообщая своим поведением, что внутренний мир шизоидной человека доступен пониманию, психотерапевт помогает ему интернализовать опыт принятия другого человека без подчинения его требованиям. Со временем накапливается достаточное самоуважение, чтобы пациент смог допустить: трудности, возможно, заключаются не в нелепости его собственной эмоциональности — они отражают ограничения других. Переопределение терапевтом богатства воображения как таланта, а не как патологии, глубоко живительно для шизоидного человека, чьи эмоциональные реакции в течение всей его жизни оставались неподтвержденными или преуменьшались менее сензитивными комментаторами. Одним из способов дать шизоидному пациенту подтверждение и при этом не оказаться воспринятым в качестве поглощающей или преуменьшающей личности является использование художественных и литературных образов, чтобы сообщить о своем понимании проблем пациента.

Существенным достижением психотерапии может стать распространение (генерализация) на весь внешний мир достигнутой шизоидным пациентом безопасной интимности с психотерапевтом. При этом специалист сталкивается с дилеммой, что был нанят для поддержания лучшего функционирования в социальной и личной жизни, и, вместе с тем осознает, что любые напоминания пациенту о том, что он не добивается этих целей, могут быть восприняты как вторгающиеся, контролирующие, неэмпатичные. Со временем подобное напряжение может быть проанализировано, что углубит понимание шизоидной личностью того обстоятельства, насколько силен конфликт между желанием близости и ее страхом. Здесь, как и вообще в большинстве аспектов терапии, своевременность важнее всего.

Специалисты подчеркивают важность для шизоидного пациента готовности психотерапевта действовать и выглядеть как «реальный человек», а не просто как объект для переноса. Шизоидные пациенты, которые и так имеют в избытке «как бы» отношения, чувствуют потребность в активном участии терапевта как человеческого существа, поддерживающего определенный риск в отношениях, способного к игре и юмору (отсутствовавшим в истории клиента), и отвечающего пациенту с учетом его тенденции прятаться или избегать образования привязанности с другими. Можно считать, что при работе с шизоидными людьми более откликающийся, отзывчивый психотерапевтический стиль не только не затемняет реакции переноса, но даже может делать их более доступными.

В рамках когнитивной психотерапии в работе с шизоидным расстройством личности могут быть полезны несколько специфических методов. Техника записи дисфункциональных мыслей полезна не только для работы с нарушениями когнитивной сферы пациента, но и для его обучения определению различных эмоций и тонких градаций их интенсивности. Психотерапевт может первоначально составить список эмоций, как положительных, так и отрицательных, на континууме интенсивности. Это позволит шизоидному пациенту, который обычно не осознает своих чувств, рассмотреть их. Запись дисфункциональных мыслей также полезна для получения показателей реакций других людей в процессе их взаимодействия с пациентом. Это может помочь обеспечить шизоидному пациенту обратную связь о возможном эмоциональном состоянии других, таким образом увеличивая его способность сочувствовать им. Кроме того, может быть предоставлена обратная связь относительно уместности реакций пациента, что может стимулировать начало обсуждения альтернатив таким реакциям. Обучение социальным навыкам, однако, лучше всего происходит через более прямые вмешательства, такие как ролевая игра, демонстрация в естественных условиях и задания для домашней работы. После оценки уровня социальных навыков пациент и психотерапевт могут совместно определить иерархию целей, которых пациент хочет достичь в социальных взаимодействиях.

Другой метод может состоять в помощи пациенту испытывать более положительные эмоции. Поскольку шизоид невнимателен к эмоциональным деталям, которые чувствуют и интерпретируют другие люди, психотерапевт может задавать вопросы пациенту с целью обратить внимание на эти эмоциональные детали. Например, если пациент сообщает, что его ничто не интересует, психотерапевт может помочь пациенту обнаружить такие аспекты его опыта, которые в некоторой степени приносят радость или интересны. Один шизоидный пациент сообщил, что собирал грампластинки, но потом перестал получать от этого удовольствие. При более подробном опросе оказалось, что приобретение новой пластинки все еще было радостным событием, хотя, как только она оказывалась в коллекции, пациенту становилось неинтересно ее слушать. К тому же, поскольку он имел большую коллекцию, ее пополнение происходило редко. Но пациент согласился, что, возможно, ему буде<