Становление мировой политики как науки и учебной дисциплины

Мировая политика, МП (англ.: world politics) как наука и учебная дисциплина представляет собой сравнительно новую область знаний, независимой ветвью теории международных отношений, ТМО . Подчеркивая различия между этими дисциплинами, в первом случае принято акцентировать внимание на глобальных проблемах и вопросах развития мировой политической системы в целом, а во втором — на межгосударственных отношениях. Сложность размежевания предметов МП и ТМО повлекла за собой появление и распространение в научной литературе относительно нейтрального термина — международные исследования (англ.: international studies), который охватывает проблематику как мировой политики, так и международных отношений. Впрочем, в стремлении подчеркнуть значение глобальных проблем современного мира предпочтение отдают термину глобальная политика (англ.: global politics). Иногда термин мировая политика используют для описания истории международных отношений. Примером такого рода служит двухтомник английского исследователя Питера Кальвокоресси «Мировая политика после 1945 г.» (2000) .

Как известно, дисциплина международные отношения (МО) (англ.: international relations) возникла еще в начале XX в. как междисциплинарная область исследований на стыке, прежде всего, истории, экономики и права. По словам английского исследователя Джона Грума, в качестве главных рассматривались такие тесно связанные между собой проблемы, как причины войн и условия мира. При этом за основную структурную единицу анализа принималось государство. Ученые стремились проникнуть в сущность процессов, «которые привели европейскую цивилизацию к катастрофе Первой мировой войны».

Действительно первые исследовательские центры и университетские кафедры МО появились вскоре после окончания войны 1914–1918 гг. Первая кафедра (отделение) по истории и теории международных отношений была образована в Уэльском университете (Великобритания) в 1919 г. Эту дату принято считать точкой отсчета в становлении новой дисциплины. Тогда же началось ее преподавание в университетах Великобритании и США, были разработаны первые программы соответствующих учебных курсов.

Следующим импульсом, подтолкнувшим развитие дисциплины «международные отношения» послужила Вторая мировая война (1939–1945), завершившаяся капитуляцией Германии, Японии и их союзников. Состоявшийся в 1948 г. под эгидой ЮНЕСКО в Париже международный коллоквиум политологов определил содержание и структуру политической науки на длительную перспективу, включив в ее предметную область наряду с теорией и историей политики, политических институтов и политических идей изучение международной политики, международных организаций и международного права.

В послевоенные годы западные специалисты в области международных отношений стали больше внимания уделять исследованию причин вооруженных конфликтов, механизмов и способов разрешения споров между нациями и роли межправительственных организаций в обеспечении международной безопасности и т. д. В условиях холодной войны они видели в коммунизме главную угрозу и сосредоточились преимущественно на исследовании проблем внешней и военной политики, международного порядка и безопасности, то есть на политике высокого уровня (англ.: high politics).

Изучению политических аспектов экономических процессов в то время уделялось мало внимания. Проблемы управления мировой экономикой в рассматриваемый период находились на периферии научных интересов и принадлежали политике низкого уровня (англ.: low politics). Директор Международного исследовательского центра имени Вудро Вильсона Ли Гамильтон вспоминает, что когда в 1965 г. он был впервые избран в Конгресс США, в американской внешней политике доминировала единственная цель — победить коммунистическую угрозу. Политику определял узкий круг людей — президент, государственный секретарь, министр обороны, советник по национальной безопасности и еще несколько человек. Международные экономические проблемы рассматривались лишь периферийно или как подчиненный элемент более глобальных геополитических забот.

В 1970-е гг., наконец, внимания исследователей-международников удостоился экономический фактор, громко заявивший о себе в условиях разразившегося глобального нефтяного кризиса. С этого времени стала активно развиваться научная область, получившая название международной политической экономии, МПЭ (англ.: international political economy, IPE). В результате, отмечает британский исследователь Сьюзен Стрендж, был положен конец «длительному и вредному разделению политики и экономики в изучении мировой системы… Последовавшее развитие международной политической экономии как общепринятой области науки было весьма успешным. Многие университеты ввели курсы по данному предмету, создали докторантуры, дали объявления о преподавательских вакансиях, и они были заполнены» .

Главный научный сотрудник ИСКРАН Владимир Васильев уточняет, что именно «в тот период экономические факультеты ведущих американских вузов, особенно их отделения международной экономики, постепенно превратились — разумеется, по прямой установке правящей финансово-экономической элиты США — в «селекционные» центры выявления и подготовки перспективных молодых людей, которые могли быть инкорпорированы как в политическую элиту США, так и служить проводниками американского влияния в других странах через систему мировых экономических связей, ставших в условиях глобализации главным каналом установления американской гегемонии в планетарных масштабах» .

Представляется, что изучение мировой экономики оказало решающее влияние на развитие науки о международных отношениях. Ведь именно в этой сфере глобализация, представляющая собой процесс учащения трансграничных передвижений и усиления взаимозависимости между странами и народами, достигла своего верхнего уровня.

По словам профессора Калифорнийского университета (Беркли, США) Мануэля Кастельса, поворотным моментом в процессе глобализации стал приход к власти в США и Великобритании на рубеже 1970–1980-х гг. приверженцев свободного рынка, вставших на путь либерализации финансов и инвестиций, дерегулирования и приватизации общественного сектора . В этом же направлении размышляет англо-американский географ и антрополог Дэвид Харви, отмечающий факт передачи власти в Вашингтоне и Лондоне в 1978–1980 гг. финансовым рынкам, что, по его мнению, запустило процесс обновления современного мира и придало ему совершенно новый облик . Выдающийся финансист, филантроп и ученый Джордж Сорос тоже считает, что «глобализация финансовых рынков, начавшаяся в 1980-х гг., позволила капиталам свободно перемещаться по миру, затрудняя их налогообложение и регулирование» .

Одновременно с упразднением в глобальном масштабе инвестиционных препон в виде экологического, профсоюзного, социального и налогового регулирования формировалась идеология глобализма, направленная на обоснование неизбежности происходивших перемен, их позитивного характера, а также обеспечение «консенсуса» относительно формирования нового мирового порядка под руководством Запада и при лидирующей роли США. В связи с этим немецкий социолог Ульрих Бек заостряет внимание на том, что экономическая глобализация представляет собой «всецело политический проект, причем проект транснациональных акторов, институтов и совещательных коалиций — ВБ, ВТО, ОЭСР, мультинациональных предприятий, а также других международных организаций, которые проводят неолиберальную экономическую политику».

В те же годы национальные государства столкнулись с широким спектром «глобальных» вызовов и угроз — от терроризма и незаконного оборота наркотиков до состояния окружающей среды и устойчивого развития, тесно связанных с экономической глобализацией. Все они не только удостоились внимания ученых, но, как отмечает Алексей Богатуров, «в США, Великобритании, Австралии исследования, которые можно определить как мирополитические, развивались преимущественно в рамках анализа проблем глобализации» .

В конце 1970–1980-х гг. сформировалось новое научное направление — мировая политика. Поначалу оно ориентировалась на международные отношения, придавая основное значение межгосударственному взаимодействию. В этом смысле показателен учебник «Мировая политика» (World Politics: An Introduction) одного из основоположников новой дисциплины, директора Института транснациональных исследований Университета Южной Каролины (США) Джеймса Розенау, написанный в 1976 г. в соавторстве с двумя другими исследователями — Кеннетом Томпсоном и Гэвином Бойдом. Он состоял из четырех частей. Первые три были посвящены анализу внешней политики государств и межгосударственному взаимодействию и лишь последняя, четвертая — обсуждению общих тенденций развития мира.

Важную роль в разработке проблематики новой дисциплины сыграл журнал «Международная организация», который выходил с конца 1940-х гг. Первоначально сотрудничавшие с ним авторы занимались такими вопросами, как деятельность ТНК, финансы, мировая торговля и т. п. В дальнейшем они пришли к пониманию необходимости изучения международной системы в целом и широко развернули исследовательскую работу по выявлению взаимосвязей и взаимозависимостей между внутренней политикой отдельных государств и международной экономической средой.

Как отмечают американские авторы Питер Катценштейн, Pоберт Кохэн и Стивен Краснер, в основной массе этих работ, получивших эмпирическую направленность, рассматривались конкретные случаи, имевшие место в странах Латинской Америки и некоторых других регионах. Анализ взаимодействия международных и внутренних факторов сыграл важную роль в формировании МП как научной дисциплины. Выяснялись механизмы влияния внутренней политики на внешнюю, а также международной системы на внутренние политические структуры и процессы. Это направление оказалось весьма плодотворным, так как с течением времени границы между внешней и внутренней политикой становились все более тонкими и прозрачными .

Еще одним направлением исследований, которое оказало огромное влияние на формирование МП, стало изучение международных институтов. После окончания Второй мировой войны наблюдался количественный рост международных организаций, которые стали предметом самого пристального внимания со стороны политологов, экономистов, специалистов в области международных отношений. Особая роль отводилась ООН и ее миротворческим операциям. В связи с этим обсуждались проблемы адаптации деятельности ООН к реалиям холодной войны и соперничеству сверхдержав.

Важно отметить и то, что после прекращения холодной войны «демократическая волна» начала 1990-х гг. привела к «размягчению» суверенитета на востоке Европы. Одновременно в США была разработана доктрина «расширения демократии» (1993), «которая предусматривала активное участие США в политических процессах внутри бывших социалистических стран… Западноевропейские страны тоже тяготели к „преодолению“ суверенитета каждой из них, но в рамках ускорившегося процесса интеграции. Параллелизм тенденций в западной и восточной частях Европы производил глубокое впечатление и звал к крупным обобщениям» . «Тезис о „бесполезности“ суверенитета подтвердился и на материале стран „третьего мира“». Это усилило основания «для радикального теоретического вывода: „размягчение суверенитета“ — общемировой тренд» . Причем симпатии к концепции «размягчения» суверенитета высказывали представители как либералов, так и «мягких» реалистов .

Невозможно переоценить вклад в формирование мировой политики неолибералов, нацеленных на выявление транснациональных отношений; констатацию факта множественности участников международного взаимодействия, роль которых по целому ряду проблем сопоставима с государством; анализ феномена взаимозависимости; исследование международных режимов и т. п. По словам заведующей кафедрой мировых политических процессов МГИМО (У) МИД РФ Марины Лебедевой, «именно неолибералы — прежде всего Роберт Кохэн, Джозеф Най, Джеймс Розенау, Джон Бертон — стали активно продвигать идею множественности акторов в глобальном мире. Они показали, что активный выход на мировую арену в последней четверти ХХ в. новых (нетрадиционных) субъектов (транснациональных акторов, ТНА), таких как ТНК, НПО, внутригосударственные регионы и т. п., привел к качественным изменениям политической структуры мира» . Неудивительно, что А. Д. Богатуров называет мировую политику в России «политизированной либеральной сферой знания» .

Неолибералы уподобляют МП разветвленной и многослойной паутине торговых, финансовых, информационных, культурных и других связей, соединяющих мультинациональные предприятия, международные картели воздушного транспорта и космические коммуникационные системы, профсоюзы, объединения ученых, транснациональные общественные движения, международные организации, революционные движения и множество других акторов, которые вытесняют государство из центра на периферию международной системы. Главное внимание уделяется анализу тех связей, коалиций и взаимодействий, которые происходят вне зависимости от территориальных границ государства и находятся за пределами контроля со стороны центральных органов его внешней политики.

Вместе с тем, говоря о значении транснациональных сил и взаимодействий, Кохэн и Най подчеркивают, что при всех происходящих сегодня изменениях в структуре участников МО, «государства были и остаются наиболее важными акторами мировой политики, действующими непосредственно и через межправительственные организации, в которые входят только государства» . Поскольку же межгосударственные отношения, составляющие часть мировой политической системы, находятся, прежде всего, в фокусе научных интересов политических реалистов, мировая политика не должна ассоциироваться с трудами представителей либерально-идеалистического направления.

В фокусе внимания неомарксистов оказалась проблематика, связанная с анализом политико-экономической структуры мира. Исходным пунктом и основой их концептуальных построений является мысль о несимметричной взаимозависимости современного мира и более того — о реальной зависимости экономически слаборазвитых стран от индустриальных государств, об эксплуатации и ограблении первых последними (теория зависимости). В отличие от реалистов, они оценивают силу государств сообразно их способности оказывать регулирующее влияние на рынок .

Современные неомарксисты (Андре Гундер Франк, Пол Баран, Пол Суизи, Самир Амин, Иммануил Валлерстайн, Роберт Кокс, Йохан Галтунг, Мишель Рогальски, Уолтер Родни и др.) представляют пространство международных отношений в виде глобальной системы, периферия которой перманентно находится под гнетом центра (мир-системная теория). Базовыми понятиями неомарксизма выступают «мир-система» и «мир-экономика». Они отражают не столько сумму экономических отношений в мире, сколько систему взаимодействия международных акторов, ведущую роль в которой играют экономически наиболее сильные из них. Следовательно, их исследования, по сути, мирополитические.

Неомарксисты подвергают критике логику международной экспансии современной, капиталистической «мир-системы» за сокращение социальных расходов, демонтаж политики полной занятости, изменение фискальных систем в пользу наиболее богатых. Они утверждают, что главным следствием этого является рост неравенства между членами международной системы. Это лишает ее «периферийных» акторов (слаборазвитые государства и регионы) реальных шансов ликвидировать разрыв между ними и «центральными» акторами (государства при этом нередко уподобляются социальным классам — «государства-классы»).

Определенное влияние на предмет МП и МО оказывает постмодернизм . Его становлению способствовали мировые процессы, которые было сложно объяснить с традиционных теоретических позиций неореализма и неолиберализма: нефтяной кризис 1970-х гг., валютные потрясения, расширение пропасти между богатым «Севером» и бедным «Югом», возникновение и эскалация «конфликтов малой интенсивности», которые слабо вписывались в противостояние двух сверхдержав.

Отсюда скептицизм представителей постмодернизма по отношению к любым концепциям, которые исходят из рационального поведения международных акторов. В частности, французский философ Жан Лиотар определяет «постмодернизм» как скептицизм в отношении концепций неореализма и неолиберализма, претендующих на истинное объяснение реальности. Такой же релятивизм проявился и в трудах Жана Бодрийяра, который, по словам Джона Васкеза, «полностью отвергает возможность объяснения мира; он заявляет: поскольку не существует никакой реальности и никакой истины, то возможно только их сочинительство; таким образом, в его теории размываются границы между истиной и ложью» .

Неудивительно, что постмодернисты подвергли нападкам все центральные понятия международной теории . Через анализ текстов и выявление скрытого там содержания «деконструировали» даже такие ключевые понятия, как «государство», «международная система», «национальный интерес». Некоторые из них, рассматривая мир как некий социальный конструкт, стали зачинателями конструктивизма (англ.: constructivism). При этом если одни представители этого течения сосредоточили внимание на том, как с помощью языка (понятий) люди конструируют политический мир, в котором живут, и как порождаемые ими же конструкты влияют на их политическое поведение, то другие в первую очередь заинтересованы тем, как государственные интересы воспринимаются и формируются правительством, различными негосударственными структурами и т. п.