Мир шумеров. Лугальаннемунду

Шумеро-аккадская цивилизация Нижней Месопотамии не была изолированным островком высокой культуры, окруженным периферийными варварскими племенами. Напротив, многочисленными нитями торговых, дипломатических и культурных контактов она была связана с другими цивилизационными очагами в единую великую ойкумену, простиравшуюся от Кипра и Сирии до Амударьи и долины Инда, – первую ойкумену цивилизованных обществ в истории человечества. Почти все ее обширное пространство занимали ранние государства, поддерживавшие друг с другом довольно интенсивные связи, так что в любом крупном центре этой ойкумены имели вполне адекватное представление о ней целиком. Поэтому уже в середине III тыс. до н. э. шумеро-аккадцы разделяли окружающий мир на обширные этнополитические регионы. Это деление накладывалось на другое, чисто географическое – на четыре стороны света (оси, которые задавали четыре стороны света, у месопотамцев проходили с северо-запада на юго-восток и с юго-запада на северо-восток).

К юго-западу от низовьев Тигра и Евфрата, на сопредельной территории Северо-Восточной Аравии у Персидскою залива, выделялся край «Горы Эанны» (по-видимому, соответствующий ареалу былых поселений местных убейдцев). Затем на запад и северо-запад вдоль Евфрата вплоть до Центральной Сирии простирались края семитских племенных групп – сутиев – у западных границ Шумера и так называемых северных семитов, или эблаитов, к северо-западу от них (современные ученые называют этот этнос эблаитами по его крупнейшему центру – Эбле в Сирии). Край эблаитов именовался у шумеро-аккадцев Марту (шумер.) и Амурру (аккад.); оба эти слова также обозначали одну из сторон света – северо-запад, так как эблаиты расселялись именно в этой стороне от Нижней Месопотамии.

Полоса земель от гор Амана в Северной Сирии до Центрального Загроса, включавшая большую часть Верхней Месопотамии, составляла край субареев – Субар. Эблаиты и субареи, как и шумеро-аккадцы, создали множество номовых государств и пользовались месопотамской клинописью. Временами одному из их номовых центров удавалось подчинить обширные окружающие пространства. Так, в середине III тыс. до н. э. большая часть края Амурру, т. е. Сирии и сопредельных районов, была объединена под верховной властью государей Эблы.

За эблаитами, на берегах Средиземного моря, уже стояли города, где жили западносемитские предки финикийцев. За субареями на севере и востоке обитали горные племена хурритов (между озерами Ван и Урмия) и кутиев (в современном Иранском Азербайджане и по северо-восточным отрогам Загроса). Они были родственны современным восточно-кавказским народам: хурриты – вайнахам, а кутии – дагестанцам.

К востоку от кутиев, субареев и шумеро-аккадцев, от Загроса до Гималаев, лежал огромный ареал расселения племен и народов, родственных дравидам – нынешним жителям Южной Индии. В него входила большая часть Ирана, юг Средней Азии и Северо-Западная Индия. Непосредственные предки современных дравидов жили тогда не на юге, а на северо-западе Индии, в бассейне Инда, и были создателями первой цивилизации на территории Индийского субконтинента – Индской, или Хараппской (так она названа по современному географическому пункту Хараппа, где раскопан один из крупнейших городов этой цивилизации). Ареал Индской цивилизации был хорошо известен месопотамцам под названием «Мелухха» или «Мелахха». Судя по тому, что столетия спустя индоарийские пришельцы именовали аборигенов Индии «млеччхами», это слово отражало самоназвание прадравидов-хараппанцев.

Народы, родственные хараппанцам, расселились с востока на запад вплоть до Загроса. Юго-Западный Иран, от рубежей Месопотамии до современного Фарса, занимали несколько племенных княжеств, чью совокупность месопотамцы именовали Элам, по-аккадски дословно «Высокая [т. е. горная] страна». Предполагают, что это слово является лишь удачным по смыслу аккадским звукоподражанием названию, которое давали своему краю сами жители Элама, – Хал-тэмпт (на эламском языке это значило «Страна бога»).

Элам то объединялся, то вновь распадался на части. Из какой бы области Элама ни выходила объединившая его династия, официальной столицей обычно были Сузы – город в долине рек Керхе и Каруна, контролировавший пути из Элама в Месопотамию. В периоды прочного объединения эламиты обычно были угрозой для месопотамцев, в периоды распада они часто становились их жертвами. В Месопотамии Элам считали страной демонов и злого колдовства, а его обитателей – жадными до месопотамских богатств грабителями-горцами.

Из других этнополитических образований Ирана той эпохи, помимо Элама, следует упомянуть Аратту – государство в Центральном Иране, известное своими контактами с Шумером; особуюэтнокультурную общность на севере Ирана, включавшую археологические центры Сиалк и Гиссар и создавшую здесь большие протогорода с развитой металлургией так называемой астрабадской бронзы (предположительно это были племена каспиев, от которых еще в глубокой древности получило свое имя Каспийское море); могущественное царство Варахше с центром в современном Кермане, контролировавшее все территории между Эламом и Индской цивилизацией; и наконец, золотоносную страну Харали на северо-восточных рубежах Ирана (археологам эта страна известна как ареал культуры, памятниками которой являются Анау и Намазга-тепе на территории современной Туркмении). Земли, лежавшие далее на восток, входили в сферу культурных влияний прадравидов Индской цивилизации, порой простиравших свою власть до Амударьи. Район Загросских гор, где соприкасались Элам, Месопотамия и ареал обитания субареев и кутиев, именовался у шумеров «Горной страной кедра» (впоследствии он был известен как край горцев-луллубеев, народа, родственного эламитам).

О том, до какой степени широкими и устойчивыми были контакты Месопотамии со всеми перечисленными выше странами, свидетельствуют погребения Ура. Найденные там золото и сердоликовые бусы были привезены сюда из Индии, лазурит – из копий Бадахшана у истоков Амударьи. О морской торговле Месопотамии с Мелуххой по Персидскому заливу и Аравийскому морю нам хорошо известно по археологическим данным. Одним из важных центров на этом пути был очаг цивилизации на островах Дильмун (современный Бахрейн). Еще более тесные контакты Месопотамия поддерживала с Восточным Средиземноморьем.

С развитием внешних связей, укреплением царской власти и ростом номовых богатств войны внутри Шумера и на его границах происходили все чаще. Гегемонии утверждались и рушились с невиданной ранее быстротой. В середине III тыс. до н. э. власть над Месопотамией впервые стали захватывать, хоть и на короткое время, правители чужеземных городов, например загросских и эламских. В свою очередь, и Месопотамия стала порождать эфемерных «завоевателей мира».

Царь небольшого шумерского городка Адаба Лугальаннемунду (ок. 2400 г. до н. э.) известен нам прежде всего по шумерским династийным спискам как эфемерный гегемон Нижней Месопотамии, успевший за время своего правления и добиться контроля над ней, и навсегда утратить его. До нас дошла обширная литературная композиция, составленная в форме надписи Лугальаннемунду. Надпись эта, принадлежащая по всем признакам к Старовавилонскому периоду, а не ко времени правления Лугальаннемунду, прославляет этого царя. Если верить ей, он подчинил своей верховной власти чуть ли не весь известный шумерам мир. В тексте трижды повторяется перечень подвластных царю регионов, описывающий «против часовой стрелки» весь непосредственно окружающий Месопотамию мир от Кермана до Средиземного моря: «Горная страна кедра, Элам, Варахше, Гутиум, Субарту, Марту, Сутиум и Горная страна Эанны». Таким образом, получается, что Лугальаннемунду совершил почти такие же колоссальные завоевания (от Средиземного моря до Южного Ирана), какие совершил впоследствии Саргон Аккадский, основатель первой централизованной деспотии в Месопотамии.

Ученые подвергли сомнению достоверность этого текста. Поскольку он был составлен старовавилонскими писцами, его сочли историко-литературной фикцией, чем-то вроде попытки сочинить «альтернативную историю» своей страны, в которой малозначительный царь вознесен на мировой пьедестал. Выяснилось, однако, что географическое членение, приведенное в перечне, очень старое, современное эпохе исторического Лугальаннемунду, а вскоре после нее, за несколько веков до составления «надписи», это членение устарело и было напрочь забыто месопотамцами. Следовательно, «надпись» Лугальаннемунду хотя и является старовавилонской литературной композицией, однако была сочинена «по мотивам» подлинных, гораздо более древних сведений об этом царе. Таким образом, Лугальаннемунду – первый из известных нам «мировых» гегемонов Месопотамии. В следующий же век после Лугальаннемунду сопоставимых результатов добивались и другие месопотамские правители – Лугальзагеси и Саргон. «Мировое» могущество Лугальаннемунду бесследно кануло в прошлое так же быстро и неожиданно, как возникло, еще при жизни самого завоевателя. Такие явления были вполне возможны в столь бурную и нестабильную эпоху «войны всех со всеми», какой были последние два века Раннединастического периода.

Глава 11
Месопотамия в конце III тыс. до н. э.