Лингвистические истоки психолингвистики в СССР.

Лингвистические истоки советской психолингвистики восходят прежде всего к работам И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л. В. Щербы. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929) на первый взгляд выступает как представитель психологического языкознания XIX в., о чём мы говорили во второй лекции. Однако его психологизм резко отличается от “типового” психологизма лингвистов второй половины XIX в.

В творчестве Бодуэна четко выделяются два периода. Первый - его работа в Казанском университете (70-80-е годы). Для этого периода характерна связь ученого с традициями русских философов, естествоиспытателей, влияние работ Н. Г. Чернышевского, И. М. Сеченова, П. И. Ковалевского и других. Второй период начинается с середины 80-х годов работой в Дерптском университете (ныне Тарту). В это время происходит некоторая переориентация взглядов Бодуэна под влиянием идей немецких психологов и естествоиспытателей, прежде всего – Вильгельма Вундта.

Что же ценного во взглядах И. А. Бодуэна де Куртенэ для современной психолингвистики?

Первое ключевое положение его концепции следующее: реальная величина в речевой деятельности – не язык в отвлечении от человека, а человек. Вот что ищет Бодуэн: “Существуют не какие-то витающие в воздухе языки, а только люди, одаренные языковым мышлением”. Это в общем-то еще достаточно четко укладывается в представления психологического языкознания XIX в., которое видело ревность только в индивидуальных языках. Однако для Бодуэна и физиология, и психология, социология перекрещиваются, проникают одна в другую.

Второе ключевое положение концепции Бодуэна: “Язык не есть ни замкнутый в себе организм, ни неприкосновенный идол, он представляет собой орудие и деятельность”, т. е. язык - это, по существу, языковая деятельность, причем деятельность языкового коллектива. Понимание языка как коллективной деятельности и человека как существа коллективной природы очень отличается от представлений психологического языкознания XIX в. Сочетание фактора человека и коллективности языковой деятельности – это то, что отличает взгляды Бодуэна от позиции как психологического языкознания второй половины XIX в., так и грядущей структурной лингвистики, которую интересует только “внечеловеческий” момент языкового существования, язык как система знаков.

Многие идеи Бодуэна базируются на работах И. М. Сеченова, выявившего зависимость рефлекса не только от раздражителей, но и от суммы прежних воздействий. Ассоциация, по Сеченову, – не первичная психическая данность, не соединение представлений внутри сознания, а прежде всего сочетание рефлексов. Сама же психическая деятельность есть часть общей жизнедеятельности человека. На этой базе И. М. Сеченов строит свое понимание психологии как объективной науки, методы которой принципиально не отличаются от методов естествознания.

Бодуэн не мог пройти мимо этой концепции. Он тоже говорит о зависимости психических процессов от физиологического субстрата, о том, что все психические явления существуют только вместе с живым мозгом и вместе с ним исчезают.

В то же время он учитывает и индивидуально-исторический опыт: “Все множество представлений вообще передается путем языкового общения от одного человека к другому, от одного поколения к другому..”, – писал Бодуэн. По наследству индивид получает только потенциальную возможность и способность овладеть языком. На это высказывание следует обратить особое внимание в связи с современной полемикой о “врожденных механизмах”, о которой мы говорили в лекции, посвящённой детской речи. В этом плане язык – это универсальный рефлекс на внешние раздражители.

Позднее, под воздействием идеи В. Вундта проявляется непоследовательность материализма Бодуэна. В. Вундт не смог решить «психофизическую проблему». Он попытался показать, что психическое связано с физиологией, но мире психического есть своя, психическая, причинность. Поэтому у В. Вундта появляется принцип параллелизма. В частности, есть физиологическая психология и есть культурно-историческая, или этнопсихология. Первая – опытная (мы бы сейчас сказали – экспериментальная), объективная психология, а вторая - интроспективная, субъективная (introspectare (лат.) букв. «смотреть внутрь»). Так возникает у В. Вундта дуализм. То же появляется и у позднего Бодуэна.

Говоря о последователях Бодуэна, нужно прежде всего назвать имя Л. В. Щербы, который стоит у истоков современной советской психолингвистики. Восприняв идеи своего учителя, Л. В. Щерба активно разрабатывал и пропагандировал эти идеи в предвоенные и военные годы. В частности, еще в довоенные годы он создал в Ленинградском университете направление, называемое “ленинградской фонологической школой”. В области фонетики усилиями Л. В. Щербы и его школы традиция изучения речевой деятельности (по существу – психолингвистическая традиция), по мнению Л. В. Сахарного, в СССР реально не прерывалась.

В программной работе Л. В. Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» показан сложный, комплексный характер речевой деятельности и предлагается троякое деление языковых явлений: процессы говорения и понимания, языковой материал (сами тексты) и система, которая извлекается из языкового материала.

Л. В. Щерба говорил, что лингвистам необходимо изучать то, что он называл “отрицательным языковым материалом”, в частности детскую речь, патологию речи, разного рода речевые ошибки и т.д. Наконец, ученый подчеркивает важную роль эксперимента в языкознании. Иными словами, весь комплекс основных принципов, на базе которых сложилась советская психолингвистика, заложен в этой программной статье Л. В. Щербы, развивающей идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ.

Л.В. Щерба был не единственным, кто ввел в отечественную лингвистику принцип изучения речевой деятельности в таком широком контексте – с опорой на фактор человека, на процессы мышления, речемыслительной деятельности и т.п. Необходимо, в частности, назвать книгу В. Н. Волошинова «Марксизм и философия языка». При чтении этой книги возникает ощущение, что она написана только что, настолько свежо, ярко и интересно изложены в ней те идеи, которые сегодня разрабатываются в психолингвистике. Чрезвычайно полезны для современной психолингвистики и работы других лингвистов 20-30-х годов, прежде всего Е. Д Поливанова и П. Якубинского.