Спидофобия» и требования медицинской этики. Психологические аспекты СПИДа.

Без всякого сомнения, можно утверждать, что СПИД – величайшая трагедия человечества. Следствием ее стали не только массовое ВИЧ-инфицирование, но и появление в широких масштабах таких явлений как паника, общественная истерия и спидофобия.

Если обратиться к специальной литературе психиатрического профиля, то легко можно убедиться, что «спидофобия» трактуется по аналогии с другими видами «нозофобий», то есть состояний, которые проявляются в страхе заразиться какой-либо тяжелой, сопряженной со смертельной опасностью болезнью. Различных видов таких фобий в пограничной психиатрии описано много: сифилофобия, канцерофобия, кардиофобия и другие. При этом психиатры пишут о том, что данные состояния «наблюдаются при неврозе навязчивых состояний, у лиц с тревожно-мнительными чертами характера, и в дебюте шизофрении». Подобные определения выглядят достаточно утешительно, так как создается впечатление, что это не имеет отношения к обычным, психически здоровым людям, а потому не должно их беспокоить. Однако это не совсем так, и необходимо отметить ряд моментов, благодаря которым данная тема намного более актуальна, чем кажется на первый взгляд, а спидофобия имеет более тяжелые последствия, чем иные фобии.

Во-первых, необходимо подчеркнуть, что фоном, основной, так сказать, питательной средой любой фобии является тревога, именно она, способы ее неадекватной переработки и результируют в неврозы. Поскольку в наше можно с уверенностью утверждать широкую распространенность значительно повышенного уровня тревоги у многих людей, высок соблазн «привязать» тревогу, испытываемую, так сказать по отношению к жизни, к какому-то одному пункту, в том числе – к боязни заразиться СПИДом.

Во-вторых, летальность при СПИДе выше, чем при холере и черной оспе. А потому естественной реакцией большинства людей на слово «СПИД» является страх. Страх пе­ред заражением, перед умиранием, смертью, бессилием медицины и общества в целом, неспособных, по распространенно­му мнению, противопоставить СПИДу что-либо действенное.

Третьим моментом является то, что этиология СПИДа часто связана с интимными сторонами жизни людей, с человеческой сексуальностью, а также с формами девиантного поведения, такими как злоупотребление наркотиками. Это приводит к тому, что факт ВИЧ-инфицированности является в общественном сознании чем-то стыдным, тем, что почти наверняка вызывает подозрения, а то и осуждение вместо сочувствия, обвинения вместо поддержки. Поэтому трудно сказать, что для ВИЧ-инфицированных страшнее: страх собственно неизлечимого заболевания с высокой вероятность смерти или страх перед дискриминацией и стиг­матизацией, социальным остракизмом.

Тот факт, что поначалу в западных странах СПИД распространялся в основном среди так называемых «маргиналов» - гомосек­суалистов, наркоманов, проституток, привел к появлению «концепций», трактующих СПИД как «кару Божью» за грехи гомосексу­ализма, секс-туризма, секс-спорта. Негативное отношение общества к представителям названных маргиналь­ных групп по инерции было перенесено на всех ВИЧ-инфици­рованных лиц. По мнению самых злобных и ярых морализаторов, гомосексуалисты таким образом ощути­ли справедливое проявление Божественного проклятия, а верно­сти, после долговременной хулы, были возвращены ее грамоты благородства. Отторжение больных, выставле­ние их на позор воскрешает в памяти гонения на ведьм, что как раз и говорит о бессилии.

Уместно, видимо, в связи с обсуждаемой проблемой срав­нить СПИД с другими заболеваниями. Например, диагноз рака воспринимается массовым сознанием и отдельным человеком как смертный приговор, что ведет к очень тяжелым психологическим переживаниям. Психическое заболевание также часто самим фактов возникновения стигматизирует че­ловека, отдаляет его от других людей, что сопровождается дополнительным стрессом для заболевшего и тяжело переносится. Больные СПИДом, как правило, испытывают и то и другое: сознание неизлечимости, обреченности на смерть усу­губляется эмоциональной изоляцией, страхом, настороженным или враждебным отношени­ем к ним со стороны общества.

При такой высокой аффективной насыщенности отношения к СПИДу начинают доминировать как в индивидуальном, так и в общественном сознании механизмы психологической защиты. Так, наряду с сочетанием явлений собственно страха заражения и стигматизации, которые взаимно усиливают друг друга, отмечено бессознательное стремление людей «забыть» об угрозе, отвернуться от нее, что проявляется иногда в безответственном, грозящем инфицированием поведении, в недооценке проблемы со стороны го­сударственных органов. Этические вопросы, связанные со СПИДом, настолько сложны, что возникает соблазн вообще отказаться от их обсуждения и решения. Поэтому можно смело сказать, что СПИД есть опасность не только для здоровья физического или психического, но он есть опасность для общества в целом и суровое испытание для этики данного общества.

Кроме того, если мы всерьез хотим остано­вить эпидемию, нужно хоро­шо знать историю ее развития и представлять себе тех, у кого есть личный опыт жизни с вирусом. Та­кой опыт будет полезен и тем, кто, возможно, заразится в ближайшем будущем, и специалистам, оказы­вающим помощь инфицированным ВИЧ, предотвращающим дальней­шее его распространение. Кто же такие ВИЧ-инфицированные и как общество на разных этапах эпиде­мии относилось к ним?

Первое, что стоит сказать, - это люди, такие же, как не заражен­ные вирусом иммунодефицита. Но есть одна важная особенность: по­нятие «смерть» для них - не абстрактное будущее, а достаточно близкая реальность - в пределах 10 лет. Будучи совершенно разными людьми, те, кто узнает о заражении вирусом, задаются вопросами: что делать дальше? сколь­ко осталось жить? как теперь жить? Кроме того, остро встают проблемы жизнеобеспечения, финансового состояния, поскольку лечение от СПИДа стоит очень дорого, а реальная трудоспособность больных значительно страдает. На последних стадиях болезни зависимость от окружающих, их помощи и ухода может быть выраженной. Именно концен­трация на этих аспектах, а не сексу­альная ориентация или наркотиче­ская зависимость - отличительная черта человека, стоящего перед уг­розой развития СПИДа. Знание о своем положительном ВИЧ-статусе может кардинально изменить чело­века, тем более, что большинство заразившихся очень молоды и не готовы к такой тяжелой болезни с таким мрачным прогнозом.

Уже изрядный опыт анализа большого числа заболевших, дает специалистам основания утверждать наличие как минимум двух генеральных путей развития личности в этом случае. К сожалению, нередкими (а по мнению отдельных специалистов, наиболее частыми) становятся следующие реакции: раз жить осталось недолго - «наплевать на все», «обществу нет до меня дела и я тоже не буду думать о нем». Второй путь - когда человек на­чинает значительно более серьезно относиться к себе, своим близким, максимально использовать все свои возможности. Опыт работающих с ВИЧ-инфици­рованными в России и за рубежом показывает, что можно добиться ситуации, когда большая часть заразившихся виру­сом выбирает второй вари­ант поведения. Но тут необходима специальная работа. Для этого инфицированные долж­ны отчетливо понимать особенности ВИЧ-инфекции, знать, кто и чем мо­жет реально им помочь. Важно также уметь сохранять присутствие духа, спокойствие, грамотно прини­мать нужные лекарства, ухаживать за своим телом, следовать диете, соблюдать многие меры предосторожности.

С точки зрения социально-психологических исследований проблемы СПИДа, нужно подчеркнуть следующий момент: когда человек узнаёт, что инфи­цирован ВИЧ, он сталкивается со многими предубеждениями, существующими в обществе. До сих пор распространено мнение, что СПИД – постыдное заболевание, свидетельствующее об испорченности, аморальности больного. Нередко также бытует мнение, что ви­рус все-таки передается через белье, слюну или укусы комаров? Самые преданные друзья и супруги могут отвернуться и предпочесть бегство мифической неизбежной угрозе заражения при бытовом контакте.

Социальные психологи установили целый ряд явлений, сопутствующих изменению индивидуального и общественного сознания, отмеченного у лиц с ВИЧ инфекцией. Если тип реакций конкретного человека можно отнести к первому из обозначенных выше сценариев, то поведение по типу «отказа от продолжения жизни» действительно встречается часто. Однако еще более показательно другое. Если здоровым и неинфицированным лицам, в том числе врачам, предлагают пофантазировать на тему возможного заражения, то подавляющее большинство из них предполагают у себя этот, первый сценарий. Так, на вопрос: «Что бы Вы сделали, узнав, что заражены ВИЧ?» большинство опрошенных специалистов, включая врачей, отвечают в духе: «Уехал, бросил все, отказался бы от привычных целей и усилий как не имеющих смысла». Помимо указания на неготовность большинства к этой серьезной болезни и совладанию с ней, такие ответы могут быть проинтерпретированы еще одним способом. Их легко понять как свидетельство нашего скрытого «послания» лицам реально инфицированным, «послания» с пожеланием уйти из нашей жизни, а может быть и из жизни вообще. Печально, но имен­но этого общество ждет от инфици­рованных ВИЧ. По большому счету, за тайной надеждой, что именно так они и будут поступать, стоит естествен­ный страх людей за себя, за жизнь детей, близких, друзей. Но одновре­менно не осознается очевидное: можно избежать встречи с ВИЧ и сов­сем не обязательно избавляться от инфицированных. Более того, люди, пережившие трагедию заражения, наиболее активно, осознанно участ­вуют в защите общества от распро­странения ВИЧ.

В нашей стране зарегистриро­вано около 300 тыс. человек, инфици­рованных вирусом иммунодефицита, и каждый день выявляются всё новые случаи. Если верить социологам, россиянин в среднем имеет от 3 до 8 близких ему людей. То есть, пробле­мы, связанные с ВИЧ, затрагивают уже до 1 млн. наших сограж­дан. И это если следовать только официальной статистике, поскольку раздаются голоса, высказывающие мнение о необходимости умножения официальных цифр как минимум на три. Зараженные, их близкие несут вполне определенные личные потери от эпидемии - эконо­мические, социальные, психологические. Что делать с болью этих людей, в том числе врачей, медсестер СПИД-центров, похоронивших уже десятки своих пациентов и идущих к новым, которым они мало чем могут помочь? Им тоже нужна поддержка. Эпидемия расползается так быстро, что порой мы не успеваем увидеть всех её последствий и конкретных, страдающих от неё россиян.

Сейчас многое начинает ме­няться. Значительно улучшилось от­ношение (особенно не медиков) к инфицированным. Люди, в чью жизнь ВИЧ входит как своя болезнь или болезнь близких, любимых, по­нимают: от проблем уже не отмах­нешься, о них надо думать каждый день и каждый день что-то предпри­нимать. Причем, на самом деле все обстоит не так гипертрофированно страшно, как представлялось рань­ше, хотя и не просто. Как не крути, у нас, однако, нет выбора: если кому-то рядом плохо, рано или поздно это станет и нашей проблемой.

3. Тестирование на ВИЧ и уважение автономии пациента.

В западных странах проблеме тестирования на наличие вируса иммунодефицита уже много лет. Первоначально отношение к такому обследованию было в основном отрицательным, поскольку преобладали соображения страха, стигматизации, да и качество анализов было низким. За ошибки в диагностике нередко платилась жестокая цена: известны случаи суицидов на основе ошибочных выводов. Сейчас точность анализов значительно повысилась, и, кроме того, в большинстве стран преобладают анонимные формы обследований.

В нашей стране ситуация также претерпевала со временем значительные изменения. Результатами ранее упомянутого отношение к ВИЧ-инфицированным в советский период, а также иллюзии о том, что СПИД можно сдержать запретительными мерами, стало то, что в СССР была утверждена обязательная регистрация заболеваний СПИДом с момента выявления первого случая заболевания. На начальном этапе политика борьбы со СПИДом в СССР почти целиком сводилась к обязательному скринингу. Так, в Указе Президиума Вер­ховного Совета СССР «О мерах профилактики заражения ви­русом СПИД» от 1987 г. говорилось о том, что как граждане СССР, так и находящиеся на его территории иностранцы могут быть в обя­зательном порядке привлечены к медицинскому освидетельст­вованию на предмет заражения вирусом СПИД. Согласно Ука­зу, заведомое подвергание другого лица опасности заражения СПИДом каралось лишением свободы на срок до 5 лет.

Когда центры, проводящие тестирование на СПИД, пере­давали сведения в районные санэпидстанции, их действия не противоречили действовавшему в то время «Закону РСФСР оздравоохранении» (1971 г.), поскольку статья 19 гласила: «Руководители учреждений здравоохранения обязаны сообщать сведения о болезни граждан органам здравоохранения в случа­ях, когда этого требуют интересы охраны здоровья населения». Исключить в случаях такой практики распространение информации фактически невозможно.

Скрининг - выявление частоты нераспознанной заболева­емости с помощью быстродействующих тестов. Как правило, скрининг предполагает плановое тестирование в рамках всей популяции или отдельных групп внутри популяции. Серологи­ческий тест на наличие у человека антител к ВИЧ стал широко доступен с 1985 г. В массовой практике тестирования и скри­нинга чаще всего используются методы иммуноферментного анализа, которые, однако, могут давать как ложноположительные, так и ложноотрицательные результаты. Тем не менее, во многих стра­нах принят обязательный скрининг на ВИЧ крови, спермы, других донорских тканей и органов. В США с 1985 г. введено обязательное тестирование в армии (ежегодно обязательному обследованию на ВИЧ подлежат 2 млн. рекрутов, военнослужа­щих и резервистов). В некоторых штатах проверка на СПИД обязательна перед вступлением в брак, а с 1997 г. к обязатель­ной проверке на ВИЧ всех новорожденных приступили в штате Нью-Йорк. В целом в США существует множество законоположений об обязательном тестировании на ВИЧ, что отлича­ет эту страну от остальных.

В Японии Министерство труда только в 1994 г. рекомендо­вало работодателям отказаться от требования обязательного те­стирования при приеме на работу. Тем не менее, обязательное тестирование должны проходить работники, направляемые компаниями на работу в страны, законодательство которых тре­бует от иностранцев наличия сертификата об отсутствии ВИЧ-инфекции и СПИДа. В этих случаях наличие положительного результата тестирования означает, что такой работник не будет послан за рубеж, однако руководство кампании обязано гарантировать ему сохранение рабочего места внутри страны.

Важнейшее моральное обязатель­ство врача, содержащееся в «Женевской декларации» Всемир­ной медицинской ассоциации (ВМА), гласит: «Я не позволюсоображе­ниям пола или возраста, болезниили недееспособности, веро­исповедания, этнической, национальной или расовой принад­лежности, политической идеологии, сексуальной ориентацииили социального положения встать между исполнением моего долга и моим пациентом». Имея дело с ВИЧ-инфицированными или больными СПИДом, врачу при­ходится сталкиваться не только с клинической реальностью, но и с правовыми нормами. Запрет на какую-либо дискриминацию является нормой международного права, содержится во многих документах, принятых различны­ми международными организациями, членом которых является и наша страна..

Грубейшим нарушениемпрофессиональной медицинской этики является разглашениедиагноза. Имеется огромное множество примеров, когда тако­го рода неэтичное и противозаконное поведение медицинских работников инициировало дискриминацию, остракизм, а то и прямое насилие по отношению к вирусоносителям или боль­ным СПИДом. Разглашение врачебной тайны медиками зачастую было проявлением все той же «спидофобии» в обществе, то есть ра­ботники здравоохранения не только нарушали законные права своих пациентов, но и сами становились проводниками настроений страха перед СПИДом.

С учетом сложившейся ситуации, в ст.7 принятого в 1991 г. Закона СССР «О профилактике заболевания СПИД» было зафиксировано требование: «Медицинские работники и другие лица, которым в связи с выполнением служебных обя­занностей стали известны сведения о проведении медицинско­го освидетельствования на заражение ВИЧ (заболевание СПИД) и его результаты, обязаны сохранять эти сведения в тайне». Однако в ст.61 действующих сегодня «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан» помимо определения объекта врачебной тайны и требований конфиденциальности указаны ситуации, допускающие распространение сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия пациента. Одной из таких ситуаций, согласно Закону, является «угроза распространения инфекционных заболеваний». Тут вновь находят подтверждение как отмеченные нами выше недостаточность и противоречивость правовых норм, так и неизбежность принятия врачом самостоятельных компромиссных решений, с выбором между личными интересами паци­ента, с одной стороны, и общественными интересами, с другой.

Если вернуться к тестированию на ВИЧ, то нужно отметить, что вероятная ошибка дает положительный, а не отрицательный результат. В случае положитель­ного результата тестирования донорская кровь обязательно подлежит уничтожению. Что же касается самого донора, то ему проводится контрольное тестирование. Ложноотрицательные результаты тестирования прежде всего зависят от того, что ин­кубационный период для ВИЧ-инфекции составляет 1-3 меся­ца (в среднем - 6 недель). В течение этого периода человек уже является вирусоносителем (и потому заразен), чего, однако, тест на антитела к ВИЧ не выявляет. Иногда такой «невидимый период» (или, как его еще называют, «скрытый период цирку­ляции вируса») может достигать трех лет.

Возможность пройти тест на наличие антител к ВИЧ должна предоставляться каждому. В современном обществе те­стирование может быть добровольными обязательным. При доб­ровольном анонимном тестированиипациент регистрируется под номером; при этом допустимо указание демографической информации (возраст, пол), но в документы не заносятся ни фамилия, ни адрес обследуемого. При добровольном конфиден­циальном тестированиисведения о личности пациента отража­ются в его медицинских документах, однако пациенту должны быть предоставлены гарантии неразглашения информации.

Тестирование на ВИЧ непременно должно сопровождать­ся консультированием пациента как до, так и после проведения тестирования. Адекватное информирование пациента подчас становится лучшей психотерапией. В зависимости от индиви­дуальных психологических характеристик каждого пациента его целесообразно проинформировать о том, что в медицин­ской литературе неоднократно сообщалось о случаях, когда регулярная половая жизнь с ВИЧ-инфицированным партнером в течение многих лет не приводила к заражению; что такое ложноположительные результаты тестирования; что положитель­ный результат еще не означает заболевания СПИДом; что ме­дицине известны случаи, когда СПИД не развивается у «ВИЧ-позитивов» более 10 лет, и т.д. Грубейшим нарушением профессиональной этики будет не предваряемое компетентным консультированием сообще­ние пациенту о положительном результате тестирования, еще не подтвержденном в повторном анализе. Пациенты оконча­тельно информируются о результатах тестирования только по­сле подтверждения положительных результатов тестирования. Это делается для того, чтобы избежать трагических случаев, по­добных тому, который произошел в Риге в 1991 г., когда супруги, уз­нав о положительном результате тестирования одного из них, покончили жизнь самоубийством, а посмертные исследования факта заражения ВИЧ не обнаружили. В целом многие зарубежные специалисты считают, что практика обязательного тестирования на ВИЧ не только нару­шает права человека, но также оказывается малоэффективной как заслон на пути распространения эпидемии, а потому ее использование должно быть достаточно ограниченным. ВОЗ так­же не поддерживает практику обязательного тестирования.

В нашей стране первоначально в изданных Минздравом СССР «Правилах медицинского освидетельствования на выявление заражения вирусом СПИД» говорилось, что освидетельствова­нию подлежат: доноры (крови и других тканей); советские граждане, вернувшиеся из зарубежных командировок продол­жительностью более одного месяца; иностранцы, прибывшие в СССР на срок более 3 месяцев из стран, где распространен СПИД; лица из «групп риска» (постоянные реципиенты до­норской крови, наркоманы, гомосексуалисты и проститутки); лица, «имевшие контакты с больными или вирусоносителями». Факти­чески уже с 1986 г. в стране проводился скрининг донорской крови на ВИЧ, широко была распространена также практика врачебных эпидрасследований, кото­рая некоторое время играла у нас ведущую роль в выявлении распространения ВИЧ-инфекции. Норма, допускавшая применение при­нудительных мер к гражданам, уклоняющимся от обязательно­го тестирования, непосредственно органами здравоохранения или милиции без участия представителей прокуратуры или су­да, существовала длительное время. Вряд ли запугивание населения уголовной ответственнос­тью за «заведомое поставление другого лица в опасность зара­жения» имело какой-то смысл, кроме самоудовлетворения чиновников от медицины, стремившихся создать у представи­телей высших органов власти впечатление о том, что ими принимаются эффективные меры борьбы со СПИДом. Более реальные меры такой борьбы были приняты самими врачами-эпидемиологами, клиницистами. Так, по их инициа­тиве в феврале 1987 г. по Всесоюзному радио было сообщено об открытии в Москве кабинета анонимного обследования на СПИД. Через несколько дней этот кабинет заработал, прини­мая до тысячи человек в месяц.

Начатый в 1986 г. в нашей стране обязательный скрининг на ВИЧ больших контингентов населения постоянно расши­рялся. Более того, вопреки принятым Минздравом СССР нор­мам, кое-где на основе решений, принимавшихся на местном уровне, вводилось обязательное тестирование на ВИЧ всех па­циентов, поступающих в стационары (особенно хирургичес­кие). В итоге в период с 1987 по 1992 г. было проведено свыше 95 млн. тестов на ВИЧ. Какова же была эффективность столь масштабной практики? При плановых обследованиях около 29 млн. доноров зараженных выявлено не было; из более чем 27 млн. протестированных беременных женщин было выявлено 30 зараженных; из 2 млн. больных венерическими заболевани­ями - 58 зараженных; из почти 2 млн. заключенных - 3 заражен­ных и т.д. Анонимное обследование охватило лишь около трехсот тысяч чело­век, но позволило выявить 13 ВИЧ-инфицированных.

Если вспомнить, что один тест обходится бюджету здраво­охранения в один доллар, то возникают серьезные сомнения в целесообразности затрат таких значительных средств на прове­дение столь малоэффективных мероприятий. Хорошо извест­но, что в большинстве других стран стратегия борьбы со СПИ­Дом иная: соответствующее просвещение населения, програм­мы обучения отдельных социальных групп безопасным формам поведения, всемерное побуждение лиц, имеющих причины беспокоиться по поводу своего здоровья, пройти добровольное тестирование на ВИЧ и т.п. кроме того, по-видимому значительно более целесообразно обязательное тестирования на ВИЧ для опреде­ленных групп населения (так называемых групп риска).

Отдельного обсуждения заслуживает уже упомянутый и широко применяю­щийся в нашей стране так называемый «метод эпидрасследования».Эпидрасследование - это выявление источника зараже­ния в каждом случае инфекции, по возможности, восстановле­ние всей «цепочки» передачи инфекции и одновременно пред­принимаемые меры по профилактике распространения инфек­ции. В нашей стране с помощью метода эпидрасследования в период с 1987 по 1989 г. было выявлено до 70% всех ВИЧ-ин­фицированных. Именно благодаря использованию этого мето­да была доказана внутрибольничная передача ВИЧ-инфекции на юге России. В короткий период были обследованы все, кто мог иметь хоть какое-то отношение к распространению инфекции; на­коплен большой уникальный научный материал - практически от всех инфицированных были получены сыворотки и лимфо­циты, причем у многих пациентов пробы брались неоднократ­но, что важно для изучения изменчивости вируса. В странах, где тестирование на ВИЧ проводится на добровольной основе, подобное расследование было бы просто невоз­можно. Можно констатировать, что в данном случае отечест­венные медики успешно решили острейшую проблему общест­венного здравоохранения - очаг инфекции был локализован и погашен за 10 месяцев - и выполнили весьма важную програм­му научных исследований.

В начале 90-х годов многие специалисты-медики и пред­ставители общественных движений (уже тогда в нашей стране стали формироваться общественные организации, оказывающие ВИЧ-инфицированным психологическую и социальную поддержку) осознали ограниченность стратегии, в основе кото­рой лежит обязательное обследование (в основном - тестирова­ние) огромных масс населения. Принципу добровольности тестирования стали уделять все большее внимание, и не только потому, что «так принято в цивилизованных странах», но и в силу привлекательности самого принципа как для пациентов, так и для врачей.

В результате в принятом в 1995 г. Федеральном законе «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции)» требование обязательного тестирования на СПИД «партнеров», то есть лиц, в отношении которых у меди­ков могли возникать подозрения на инфицированность, было отменено. Отменено также и обязательное профилактическое наблюдение ВИЧ-инфицированных в учреждениях здравоо­хранения. Согласно этому Закону, медицинское освидетельст­вование на предмет ВИЧ-инфицированности проводится доб­ровольно, а по желанию обследуемого - и анонимно. Обяза­тельному тестированию на СПИД подлежат только доноры крови, биологических жидкостей, органов и тканей, а также представители отдельных профессий (прежде всего - медики).

СПИД как ятрогения

По данным ВОЗ, на рубеже 80-х-90-х гг. 70-80% больных СПИДом заразилось половым путем, 10-20% - от своей матери, 5-10% - при введении наркотиков, 3-5% - при переливании крови и 0,01% - при медицинских манипуляциях. Две послед­ние группы оказываются зараженными ятрогенным путем, то есть при грубейшем нарушении этического принципа «не на­вреди». С позиций биомедицинской этики, для врача или медсес­тры все ВИЧ-инфицированные пациенты имеют одинаковый моральный статус, не допускающий никакой дискриминации при оказании им медицинской помощи. В сознании большинства людей этиологический фактор незаметно транс­формируется в фактор морального осуждения, в результате че­го пациенты, заразившиеся половым путем или при введении наркотиков, практически всегда испытывают чувство вины, усугубляемое общественным остракизмом, и, напротив, - зара­зившиеся от матери или при парентеральных медицинских вмешательствах всегда воспринимаются общественным мне­нием как невинные жертвы.

В медицинских учреждениях передача ВИЧ-инфекции мо­жет произойти от больного к больному, от больного - к медра­ботнику и от медработника - к больному. По степени концент­рации вируса из биологических жидкостей на первом месте на­ходится кровь. В некоторых странах 25-50% зараженных получи­ли ВИЧ при переливании крови. В России, по данным на 1995 г., этот путь инфицирования имел место в 1% всех случаев зараже­ния ВИЧ. Опасность передачи ВИЧ при переливании крови и ее компонентов была доказана в США еще в 1982 г., а с 1983 г. здесь уже стали применять методы стерилизации компонентов и препаратов крови, при которой ВИЧ и все другие вирусы поги­бали. С 1985 г. в некоторых странах начали проводить скрининг донорской крови на ВИЧ, что резко снизило опасность переда­чи ВИЧ-инфекции при переливании крови. В нашей стране та­кой скрининг донорской крови проводится с 1986 г.

В то же время ясно, что освидетельствование доноров кро­ви (и других тканей и органов) методом выявления антител к ВИЧ не может дать 100%-ной гарантии незараженности крови - в силу существования «скрытого периода циркуляции виру­са». Обследование более 100 тыс. доноров на ВИЧ, проведенное в Гематологическом научном центре РАМН, по­казало, что 1% донорских образцов дает в иммуноферментном анализе первичную положительную реакцию, повторный же анализ этим методом сократил число положительных реакций в 5 раз (до 0,2%). Риск можно было бы практически свести к нулю, если бы тестирование доноров на ВИЧ проводили спустя 2-3 месяца после забора крови, которую до этого момента со­храняли бы в законсервированном виде. Однако такой подход сопряжен с дополнительными финансовыми затратами и в на­шей стране не используется.

Некоторое снижение риска передачи ВИЧ-инфекции с донорской кровью произойдет тогда, когда донорская служба в нашей стране откажется от использования послеабортной и плацентарной крови. При использовании двух последних ис­точников заготовки крови отсутствует фактор личной ответст­венности человека, выступающего в роли донора. В самом де­ле, донор, сдающий кровь на основе добровольного осознанного согласия, сам оценивает, случалось ли с ним что-либо, несу­щее в себе опасность инфицирования ВИЧ. Моральным дол­гом медработников донорской службы является консультиро­вание доноров с целью актуализации фактора личной ответственности.

Наиболее известен случай массового (около 1000 человек) заражения ВИЧ через переливание донорской крови, имевший место во Франции в середине 80-х годов. В первой половине 80-х годов, когда во многих других странах уже началось распространение ВИЧ-инфекции (прежде всего в маргинальных социальных группах), во Франции четвертая часть всей донор­ской крови собиралась в тюрьмах. Первой причиной столь мас­штабной ятрогении эксперты впоследствии признали то, что оборудование, условия сбора и хранения крови, а также квали­фикация медиков здесь были значительно ниже, чем в обыч­ных клиниках.

Еще более важной причиной оказалось то, что летом 1985 года правительство Франции затормозило минимум на 3 месяца обязательное тестирование на ВИЧ донорской крови. Это было откровенно протекционистское решение, имевшее целью не допустить на французский рынок тест-системы американской фирмы «Эббот», так как разработка французского теста в зна­менитом Институте им. Л.Пастера близилась к завершению. Не­посредственный виновник «кровяного дела» - директор Наци­онального центра по переливанию крови доктор М. Гаретта ци­нично заявил: «Это будет стоить жизни 5-10 здоровым людям». Даже с эпидемиологической точки зрения здесь была допущена грубейшая ошибка: после введения в августе 1985 г. обязатель­ного тестирования донорской крови на ВИЧ исследования по­казали, что зараженность крови, собираемой в тюрьмах, в 69 раз выше той, что заготавливается в обычных клиниках. Разгоревшийся во Франции скандал с зараженной ВИЧ кровью приобрел международный характер (например, из зарубежных закупок крови в Греции в 1985 г. более 50% прихо­дилось на Францию). В ноябре 1992 г. решением суда за прояв­ленную «преступную халатность» М.Гаретта был приговорен к 4 годам тюремного заключения. Были осуждены еще несколь­ко директоров банков крови. Общественность, и прежде всего ассоциация больных гемофилией, требовала, чтобы на скамье подсудимых оказались все причастные к «кровяному делу» высшие государственные чиновники, вплоть до тогдашнего премьер-министра Л. Фабиуса (Требования биоэтики: медицина между надеждой и опасениями, 1999).

На 1985 г. в Японии 52% ВИЧ-инфицированных (из об­щего числа 3,5 тыс.) были заражены при переливании крови. Большое количество ятрогенных заражений ВИЧ наблюдалось в Румынии, где пострадало более 3 тысяч детей.

Широкий резонанс в мире вызвала упоминавшаяся нами выше вспышка внутрибольничного заражения ВИЧ 268-ми человек (более 250 из которых были дети) на юге России. Когда в кон­це 1988 г. из г. Элисты поступила информация о двух только что выявленных случаях серопозитивности (у маленького ребенка и женщины), стандартный ход эпидрасследования не смог об­наружить поначалу путей заражения этих пациентов. Гипотеза о возможности внутрибольничного заражения появилась, ког­да выяснилось, что у ВИЧ-инфицированной женщины за не­сколько месяцев до этого умер маленький ребенок. Вместе с нею он проходил лечение в том же отделении больницы, где в момент эпидрасследования находился зараженный ребенок, родители которого, однако, были здоровы. Проверка еще 18-ти детей, проходивших лечение в том же отделении на протяже­нии последних месяцев, выявила еще троих ВИЧ-инфициро­ванных. Гипотеза о внутрибольничном заражении ВИЧ-ин­фекцией в элистинской больнице подтвердилась.

Цепная реакция внутрибольничного распространения ВИЧ-инфекции приобретала все большие масштабы - некото­рых инфицированных детей (когда еще неизвестно было об их заражении) стали направлять и переводить в больницы бли­жайших к Элисте городов - Ростова-на-Дону, Волгограда, Ста­врополя и др.

Благодаря эпидрасследованию, проведенному московски­ми специалистами-эпидемиологами во главе с В.В. Покров­ским, был доказан ятрогенный характер заражения ВИЧ-паци­ентов на юге России: или через использование одного шприца у разных больных, или через промывание внутривенных кате­теров (перед использованием их у пациентов) одним и тем же раствором гепарина. Версия внутрибольничного заражения ВИЧ в Элисте и других городах юга России была затем под­тверждена вирусологами М.Гараевым и М.Бобковым, пока­завшими, что у всех детей в названных внутрибольничных оча­гах ВИЧ-инфекции обнаруживался один серотип ВИЧ-«G».

Уроки элистинской трагедии многочисленны. Наиболь­ший положительный результат - за прошедшие годы больше случаев внутрибольничного заражения ВИЧ через нестериль­ные инструменты не было. Серьезным предупреждением всем практикующим врачам стал вывод ученых о том, что косвенным фактором риска ятрогенного заражения пациентов ВИЧ явля­ется слишком большая парентеральная нагрузка на больных, в том числе детей, в наших стационарах (например, в одной из больниц для введения всех назначенных препаратов 1 ребенку в течение 10 дней потребовалось 242 шприца). Еще раз пришлось убедиться, что СПИД вызывает панические настроения, некон­тролируемые разумом страхи и у самих врачей: в печати сооб­щалось, что коллеги боялись здороваться за руку с врачами из Элисты. Едва ли не самым запомнившимся за все последние десятилетия уроком пренебрежительного отношения к правилу конфиденциальности стали грубые нарушения врачебной тай­ны не только местными врачами, но и московскими специали­стами на первых этапах работы и очагах инфекции.

Сенсацией явились выводы отечественных специалистов о доказанных случаях передачи ВИЧ при грудном вскармлива­нии от зараженной матери ребенку и от зараженного ребенка кормящей матери (сопутствующим фактором риска, явилось одновременное наличие трещин соска у женщины и изъязвле­ний во рту у ребенка). Отсюда последовала рекомендация о це­лесообразности отмены грудного вскармливания в таких ситу­ациях. В 1992 г. совещание экспертов ВОЗ и ЮНИСЕФ, рас­смотрев этот вопрос, подтвердило реальность такого пути пере­дачи вируса в отдельных случаях, отметив также, что ограниченное число детей, вскармливаемых грудью инфицированных матерей, не заражается через молоко.

В США широко обсуждались случаи заражения пациентов ВИЧ при оказании им стоматологической помощи. В одном из наиболее известных случаев пациентка, зараженная своим сто­матологом ятрогенным путем, по решению суда получила компенсацию в 1 млн. долларов. Интересна и другая деталь: врач-стоматолог, узнавший о том, что в течение длительного време­ни о