Присутствие этических стандартов при лечении нетрадиционными методами: иллюзия или реальность.

Резкое увеличение числа больных с психосоматическими заболеваниями, с сочетанием в их механизмах биологических, психологических и социальных факторов, в значительной степени повлияло на взаи­моотношения между больным и врачом. Хроническое, затяжное течение многих за­болеваний и многолетнее, по сути дела беспрерывное их лечение (например, при ги­пертонической болезни, ишемической бо­лезни сердца и др.) вызвало волну инте­реса к знахарству, вторгающемуся в раз­личные области медицины и, в частности, в психотерапию. Главное, что побуждает больного обратиться к современному зна­харю, - это желание исцелиться не в те­чение нескольких лет, а сегодня, завтра, на этой неделе. И в ряде случаев эффект дей­ствительно наступает, потому что почти все болезни сегодня, особенно хронические, «обрастают» вторичными невротическими нарушениями, устранение которых, осно­ванное на фундаменте веры в исцеление с помощью неизвестного метода, приводит иногда к улучшению в состоя­нии пациента.

Определенный вклад в увеличение числа больных, обращающихся за помощью к нетрадиционному целительству, вносят и сами врачи. В первую очередь это касается случаев так называемого «медицинского лабиринта». Речь идет об изрядном числе больных, которые страдают нетяжелыми соматическими болезнями и значительными вторичными невротическими, или просто аффективными нарушениями (в первую очередь в виде соматизированной или маскированной депрессии). Таких больных многократно, на протяжении нередко ряда лет посылают от одного специалиста к другому, их собственная «медицинская» эрудиция повышает­ся с каждым днем. Они знают группу «своих» лекарств, очень быстро овладева­ют динамикой их использова­ния. При посещении нового вра­ча пациент не узнает ничего нового ни о заболевании, ни о возможности излечения. Даже «поднимаясь по медицинской иерар­хии» — от участкового врача к профессо­ру, этот опытный пациент уже почти все знает наперед. Потому неудивительно, что рано или поздно приходит разочарование в официальной медицине, ощущение ее несостоятельности, неэффективности, ограниченности возможностей и известных механизмов воздействия на болезнь.

Другое дело - современ­ный знахарь. Механизм его «целитель­ных» действий больному неизвестен. Он не знает ни методов, ни приемов, которыми тот пользуется, а знает только, что «кому-то помогло». Такого рода мнения действуют много эффективней обычной рекламы, хотя и она не дремлет и преподносит так называемые нетрадиционные формы терапии с акцентом на чудесных, не знающих преград возможностях, особых механизмах лечения, что для разочаровавшегося пациента уже привлекательно, а элемент неведомого лишь усиливает притягательность. Наше сознание склонно к мифотворчеству, к вере в чудесное, это наследие наших предков активно используют продавцы «забытых», « неведомых», «нетрадиционных» приемов лечения.

Справедливости ради необходимо заметить, что называние практики народного целительства нетрадиционной является, на наш взгляд, не совсем корректной. Если учесть многовековой период существования таких методов лечения, то скорее современная научная медицина может называться нетрадиционной. Но важно также и то, что длительный предшествовавший период существования не избавляет данную область практики от этических проблем. Первоначальной из них является проблема механизмов целительства, поскольку именно этот аспект делает данный вид лечения неприемлемым для многих врачей. Современные виды целительства (экстрасенсорика, лечение биополя и биоэнергетика, процедуры кармического очищения, экзорцизм и др.), которые используют различные мистические или мифические одежды, принципиально ничем не отличаются от более привычных в нашем социуме «заговоров». Этическому осмыслению подлежит врачебная оцен­ка таких воздействий и рекомендации больным по пово­ду применения или отказа от применения подобных методов терапии. Что считать этичным - врачебный запрет пациенту обращаться к экстрасенсам и ясновидящим или поощре­ние этих действий? Насколько этичным будет следование логике «Лишь бы помогло»? Если врач, как представитель науки и научного мировоззрения, поощряет распространение мифологического мышления, то следует ли признать его поступки этич­ными? Вопрос риторический, но ситуация сложнее, ибо далеко не всегда пациенты ищут совета по поводу обращения к целителям, а эффекты от такого лечения могут быть выше, чем от привычных и обоснованных рекомендаций.

Важно помнить, как трудно больному при­знать психогенную природу своего заболевания, но признать психотравмирующие влияния в генезе состояния гораздо проще. Однако такое заболевание «на нервной почве» предполагает приписывание ответственности за состояние кому-то внешнему, от такого обвинения один шаг до общепринятых версий «порчи, сглаза». Понятно, что если больному близка такая версия возникновения его страдания, и видение себя как предельно пассивного и жертвы, то он ищет аналогичного исцеления – произведенного чьими-то руками без его участия и усилий, мгновенно, независимо от тяжести страдания. Для любого ответственного врача обещание исцеления дело сложное, поскольку врачей, которые с легкомыслием направо и налево обе­щают больным легкое выздоровление, еще П.Мериме называл «торговцами надеждой». Более того, известный психиатр Э.Кречмера (Кречмера Э., 1998) не зря говорил о том, что «современному врачу отвратительна роль волшебника». В системе нетрадиционной медицины обещание излечения всем, всегда и очень быстро является едва ли не краеугольным камнем.

Парапсихологическое или иное целительство исходит из убежденности в существовании «сверхъестественных» феноменов и процессов, вызываю­щих те или иные болезненные патологические проявления на уров­не соматики или психики. Основой парапсихологических воззрений становятся остающиеся нераспознанными феномены психической деятельности человека, которые трактуются как экстрасенсорные, биоэнергетические, или иные.Все обоснования существования биоэнергетики в настоящее вре­мя носят гипотетический характер, а потому могут претендовать только лишь на одно из возможных объяснений происходящих в че­ловеке психических и психосоматических процессов. Поскольку большинство из таких «загадочных» явлений давно объяснено наукой, и если вспомнить знаменитый философский принцип, именуемый «бритвой Оккама» или принцип неудвоения сущностей, то указанные паранаучные объяснения, грешат избыточностью, дублируют феномены и факты реального мира. Кроме того, они не предполагают своей проверки с точки зрения научной методологии и принятой ею системы доказательств и потому реально должны рассматриваться как технологии, основанные на авторитетном мнении и не более того.

Известным научным принципом является принцип «презумпции доказанности», под которым понимается отсутствие необходимости доказывать те факты, которые уже нашли научное обоснование в прошлом. Для таких фактов использование новых гипотез их объяснения должно быть хорошо обосновано, и сопровождаться одновременным опровержением тех оснований, с помощью которых объяснялись процессы и состояния ранее. К примеру, проявления «энерге­тического вампиризма» весьма легко и много проще объясняется в психологии как действие вербальной или невербальной информации. Анализ коммуникаций в дисфункциональных семьях очевидно показывает суть пагубного влияния одних членов семьи на других, сразу предполагает контрмеры и не мистифицирует происходящее, как это делает упомянутая паранаучная концепция «вампиризма».

Область парапсихологии и целительства предлагает целый ряд феноменов, якобы имеющих лечебный потенциал. Так, экстрасенс убеж­ден, что способен производить диагностику отклонений функцио­нирования внутренних органов другого человека на основании некоего «кожного зрения», воспринимая форму, цвет и температуру поврежденного органа. Исследования, производимые с экстрасенса­ми, доказали, что у них фактически с помощью тренировки и иных способов повышен порог кожной чувствительности и не су­ществует особых сверхъестественных способностей. То же относится к собственно экстрасенсорному целительству, под которым понимают воздействие (чаще дистанционное) на организм и пси­хику человека с помощью разнообразных манипуляций или вер­бального влияния. С точки зрения науки, экстрасенсорное цели­тельство является психотерапией, использующей механизмы суггестии (внушения или гипноза).

Рассмотрим еще несколько аспектов целительства. Такой важнейший пункт, как диагностика, нередко доведен до простой и универсальной схемы, когда «порча», «сглаз», «вампиризм» определяются у всех без разбора пациентов (чтобы убедиться в этом, достаточно спросить посетителя любого целителя или сходить на прием самому). Лечение от такого рода вредоносного воздействия предлагается всем одинаковое, никаких противопоказаний не существует. Впрочем, в ряде случаев целители, наученные горьким опытом, могут заранее оговорить пациенту чрезвычайный характер нанесенного ему ущерба, и невозможность излечения, таким способом обычно отсеивают тяжелую психопатологию, безнадежную с точки зрения прогноза. Далее для остальных предлагаются методы лечения, также обычно не отличающиеся разнообразием и индивидуализацией подхода, при этом важно отметить, что у пациента всегда пассивная роль, тогда как целитель предстает как волшебник, вершитель судеб, фигура часто в сознании пациента грандиозная и мистическая.

Внимательный анализ показывает, что описанное стандартное воздействие фактически обязательно закрепляет указанную ранее пассивную позицию пациента, его уверенность во вредоносном влиянии на него других людей, включая близких. И если даже за этим не последует разрыв отношений с человеком или формы мести, это будет способствовать закреплению мировоззрения, основанного на недоверчивости, подозрительности, враждебности. То есть, мы видим отчетливые проявления нанесенного пациенту вреда, и даже если какой-то лечебный эффект данной психотехнологией, называемой нетрадиционной терапией, будет оказан, это не снимает вопрос о нежелательных побочных эффектах и вреде. Кроме того, возможны отдаленные последствия успешного «лечения» в виде абсолютного закрепления уверенности в большой терапевтической силе данного метода и неверия в возможности медицины. Это может иметь судьбоносное значение для пациента когда-либо в будущем, поскольку отказ от официальной медицины и ее методов отнюдь не так безопасен. Интересен вопрос об оценке эффективности лечения, а потому его этической оправданности, поскольку не худший случай, когда она хоть немного учитывает мнение пациента по поводу своего состояния. Нередко только целитель «видит» улучшения, судит о благоприятных изменениях «поля», степени «сглаза» и т.д.

Чем же привлекает целительство? Созвучное мифологическому сознанию, оно весьма потрафляет присущей многим пациентам детской вере в возможность моментального и чудесного исцеления. При этом не нужно ничего делать, нет необходимости искать собственные дефекты или винить себя за неправильное поведение, ведь «виновники» состояния названы и они вовне! Последнее обстоятельство объясняет особую популярность таких концепций болезни в периоды общественной истории, когда идут перемены, растет конкурентность и враждебность людей друг к другу, а в обществе доминирует мысль о том, что «человек человеку волк». Мифологическое сознание призвано опредметить, то есть сделать конкретным, страх перед окружающими, ощущение собственной беспомощности и уязвимости,

Вернемся к фигуре самого целителя. У нас нет достаточных оснований утверждать, что все они исключительно шарлатаны. Многие из них истово верят в свои незаурядные и экстрасенсор­ные способности, например, в «целительные свойства своего био­поля». На поверку оказывается, что свойства, на которые намекают экстрасенсы, достаточно банальны. Их основа — психотерапия, воз­действие словом, посредством ритуала, антуража, а вовсе не биопо­лем или никому не известными «флюидами». Возможно, есть некоторые феномены эк­страсенсов, которые сложно объяснить с позиций сегодняшних научных зна­ний, в частности в области физики и биофизики. Однако подавля­ющее большинство их лечебных воздействий не только можно объяс­нить, но они уже давно не являются тайной и используются врача­ми-аллопатами, которые, впрочем, не претендуют на свою исклю­чительность и сверхспособности. Особое значение во врачевании экстрасенсов имеет антураж их лечения. С его помощью у зрителей-пациентов создается особый настрой с повышенной степенью внушаемости, который и способ­ствует терапевтическому эффекту. Положение изгоев, непризнан­ных гениев, способствует усилению веры больных и страждущих в исцелителя, что оказывает тем неоценимую услугу. Если бы участ­ковому врачу верили так же, как верят экстрасенсу, результаты лечения больных у них были бы сравнимыми.

Подведем некоторые итоги. Если вспомнить ранее сформулированные нами этические принципы и правила взаимоотношений между врачом и пациентом, и применить к ситуации целительства, то что же мы увидим? Во-первых, выраженный, тотальный патернализм, при лечении есть только один посвященный, иные нуждаются в помощи, немощны, слабы духом, знаниями и зависимы. Принцип «не навреди» легко нарушается не только в связи с присутствием возможных осложнений от лечения или упущений, связанных с потерей времени, в течение которого пациент не получал адекватной терапии. Еще одной важной переменной является подкрепление в такой терапии модели мира пациента, связанной, например, с убежденностью в наличии злых и опасных сил, враждебно настроенных людей, убежденности в собственном бессилии, веры в зависимость от чужой воли. Подкрепление этих иррациональных убеждений вполне может трактоваться как вред. Далее, принцип «делай благо» конечно является одним из провозглашаемых целителем любого направления, и мы не будем сомневаться в его наличии. Однако много сложней с уважением автономии, так как воплощающее ее правило информированного согласия здесь совершенно невозможно: если сам целитель не знает механизма действия своей терапии точно, то можно ли информировать пациента, и можно ли предвидеть все последствия терапии, если целитель часто не более чем проводник некоей неведомой и надчеловеческой силы? В отношении принципа справедливости можно с уверенностью сказать, что его интерпретация идентична в большинстве случаев таковой в платной медицине. но если последняя вызывает негодование, возмущение неимущих, то по поводу высокооплачиваемых целителей такого нет. Почему? Может их особое положение как бы изгоев официальной медицины, а также грамотно построенный антураж ставят их в особое положение? Или ими унаследованы известные человечеству традиции знахарства, храмового врачевания, где плата добровольна, но очень высока (вспомним древнегреческого «врача, подобного богу»)?